Глава 6
РАССЛЕДОВАНИЕ

В отеле ему предложили люкс. Элдридж дождался, когда носильщики доставят его вещи в номер. Затем выждал несколько минут после ухода обслуги и позвонил старшему менеджеру. Тот явился незамедлительно и узнал, что важный гость требует другой номер, причем выберет его сам.

Раньше Малколм Элдридж так не поступал, но сейчас обстоятельства диктовали новую специфику поведения. Утечка информации, конечно, явление из ряда вон выходящее. Но утечка информации по сверхзасекреченному проекту, такому как «Сопотский», выходила за самые крайние пределы допустимого. Это означало, что где-то здесь, в Сопотском Оазисе, который Ост-Европейская компания давно уже считала своей территорией, затаился хитрый и опытный враг. Возможно даже, что не один.

Конечно, у Малколма во всех его поездках был при себе сканер для выявления подслушивающих устройств в помещении. Однако в предоставленных ему руководством Оазиса апартаментах никаких устройств не обнаружилось. Учитывая техническое оснащение вражеского агента, осуществлявшего утечку, можно было ожидать, что здесь заложена более совершенная шпионская техника, которая имеющемуся сканеру не по зубам. Все это наводило на небезосновательные мысли о тайной игре могущественной разведки весьма сильного Оазиса из числа конкурентов либо даже прямых врагов Ост-Европейской компании.

И Малколм понимал: это может означать не просто внедрение вражеского агента или группы таковых, но и свидетельствовать о наличии заговора с участием высокопоставленных лиц из руководства Сопотского Оазиса и его силовых структур. Почему бы и нет? У поляков слабый Оазис, если рассматривать его как самостоятельную единицу на политической карте нового мира. И конечно, они постараются быть с теми, кто сильнее. С кем выгоднее сотрудничать в текущий момент. В конце концов, Британия далеко, а некоторые европейские силы, соперничающие с Оазисами Альбиона, близко.

Итак, если существует заговор или, еще хуже, двойная игра высшего руководства Сопота, то логично допустить, что в апартаментах британского гостя установлены жучки, экранированные от детектора шпионских устройств. Но все номера в отеле такой серьезной техникой враги нашпиговать не могли. Значит, нужно переместиться в другой номер, выбрав его случайным образом. Пусть он будет не столь комфортен, как предложенный люкс.

В новом номере Элдридж сразу обнаружил два обыкновенных подслушивающих устройства и скрытую камеру, которая, правда, оказалась обесточенной, но вполне работоспособной. Ничего удивительного: прослушка номеров отеля практикуется, наверное, во всех Оазисах мира. Уж коль скоро на этих территориях всем поголовно вживляются идентификационные чипы, то какие моральные установки заставят отказаться от другого инструмента тотального контроля за людьми?

Изъяв эти устройства и отправив их в специальный магнитный генератор, имеющийся в одном из отделов дорожного кейса, британец тут же вызвал в свой номер трех ключевых сотрудников «дипломатической миссии» Ост-Европейской компании, задолго до него присланных сюда с острова в длительную командировку в качестве советников.

Ждать долго не пришлось. Они хорошо знали Малколма — его должность, ранг и статус в Ост-Европейской корпорации. И конечно, наизусть знали свою инструкцию, которая четко гласила: они подчиняются эмиссару ОЕК — полковнику Малколму Элдриджу.

Он еще долго, после того как все трое вошли в его новый номер, смотрел из окна четвертого этажа на скупую на снег, но щедрую на ветра зимнюю Балтику.

— Присаживайтесь, джентльмены. — Элдридж, не оборачиваясь, небрежно махнул рукой в сторону столика, сервированного для плотного ужина. — Угощайтесь, наливайте себе чай.

Советники стали молча рассаживаться.

— Я бы предложил вам скотч, однако дела наши не столь успешны, чтобы позволять себе милые слабости.

Малколм наконец отвернулся от окна и присел за столик.

— Джентльмены, ситуация такова. Сверхсекретный «Сопотский проект», на который наше руководство возлагало и возлагает столько надежд, как выяснилось, уже не такой и секретный. Морис Оукли, Эван Дэвис, Оливер Уилсон, ознакомились ли вы с тем кратким отчетом, что я послал на ваши коммуникационные устройства вместе с требованием немедленного прибытия?

— Да, сэр, — кивнул высокий, короткостриженый Оливер Уилсон с вытянутым лицом, массивным подбородком и неправильным прикусом, из-за которого его облик внушал контрагентам страх и сговорчивость.

Среди прибывших советников он имел наиболее высокий статус и немалый боевой опыт. Уилсон курировал силовые структуры Сопотского Оазиса. Сейчас он сидел справа от Элдриджа, закинув ногу на ногу и поглаживая большим пальцем массивный серебряный перстень на среднем пальце той же правой руки.

— Превосходно. Значит, вы прекрасно понимаете, о чем именно я говорю. Особенно вы, Морис. — Элдридж взглянул на невысокого очкарика с рыжими жидкими волосами. — Вы технический специалист. Ведь это вы уловили странную закономерность в фоновых шумах радиообмена между лабораторией и группой «Портал»?

— Именно, сэр, — кивнул тот. — Однако, признаться, я никак не думал…

— А вам и не надо было, — перебил его эмиссар. — На то есть аналитический отдел контрразведки. У вас свой профиль работы, и вы отлично справились. Так вот, по секретному проекту происходит утечка. Во время сеансов связи с контрольной тестовой группой «Портал» кто-то посылает сообщения, маскируя их довольно сложным прибором связи под фоновые шумы. Следовательно, этот человек знает график контактов с группой. А эти контакты проходят именно в рамках проекта. Я думаю, ни у кого нет сомнений в том, что передача неизвестных данных неизвестным агентом касается «Сопотского проекта»?

Смуглый Эван Дэвис потер подбородок, шурша аккуратной черной бородой. Он тоже носил очки.

— Мистер Элдридж, а не может ли быть ошибки? Что, если это действительно фоновый шум, просто не совсем обычный из-за близости места силы? То есть аномалии?

— В этих шумах выявлена математическая закономерность, именно на нее обратил внимание Оукли. — Малколм кивнул на Мориса. — Далее, наши криптографы из департамента контрразведки месяц работали над этой закономерностью и вывели из нее не что иное, как шифр. Да-да, можете не сомневаться: фоновые шумы, сопровождающие переговоры с контрольной группой, являются рукотворными. Мы имеем дело с тайной передачей сведений.

— А расшифровать не удалось?

— Нет. — Эмиссар мотнул головой. — Весьма сложная структура шифра.

— Вот же дерьмо… — тихо выругался Уилсон и перестал ласкать свой перстень.

— Надеюсь, вы понимаете, чем все это чревато? — продолжал Элдридж. — Мы либо получим полный провал нашего проекта, либо, что еще хуже, будет нарушена наша монополия на этот проект. А корпорацией уже вложены колоссальные средства в исследования, и в случае успеха мы получили бы гигантское преимущество перед любым врагом, начнись большая война. И теперь все это на волоске повисло. Мы можем проиграть еще до начала игры, джентльмены. Итак, какие у вас соображения?

— У меня есть несколько мыслей, сэр, — приподнял ладонь Морис Оукли.

— Я слушаю, — кивнул Элдридж.

— Во-первых, все переговоры с контрольной группой записывались. Причем записывалась не просто посылаемая информация, а именно в формате радиопередачи. И эти записи сохранены, с присутствием фоновых шумов разумеется. Собственно, благодаря этому я и обнаружил закономерность. Работа над проектом идет уже три года, верно?

— Совершенно верно. — Элдридж снова кивнул.

— Фоновые шумы присутствуют всегда, от этого никуда не деться. Есть фактор солнца, есть фактор реликтового излучения ну и так далее. Однако после детального анализа записей я выявил, что закономерность в этих шумах появилась прошлым летом. Причем не внезапно. Похоже, что условный агент поначалу передавал просто контрольный сигнал, не несущий информацию. Возможно, тестировал связь либо прощупывал нашу систему безопасности. Длилось это от месяца до двух. Но мы можем предположить, что устойчивая утечка началась в июле две тысячи пятьдесят первого года. А это время серьезных подвижек в работе проекта.

— Очень хорошо. — Малколм слегка улыбнулся, выказывая свое удовлетворение работой Оукли.

— Однако я не располагаю никакими данными об обратной связи, — продолжал Морис. — Мистер Элдридж, не могли бы вы мне помочь? Существует ли ответная передача агенту, находящемуся в Сопотском Оазисе?

— Работа агента предполагает обратную связь. Как минимум он должен получать новые инструкции либо корректировку старых с учетом вновь возникших данных. Выявили утечку мы лишь в начале января. То есть занимаемся расследованием менее двух месяцев. Но обратных передач за это время пока не зафиксировано. Это не значит, что их точно нет. Это значит, что, если они есть, мы их пока не можем зафиксировать.

— Скверно, — поморщился Дэвис.

— Представить себе не можете насколько. Однако ждать у моря погоды нам нельзя. Всем вам известна участь Альянса Североамериканских Оазисов… Точнее, их сверхсекретного проекта «Кецалькоатль». Они вложили огромные средства в этот проект, не пожалели и времени. В итоге произошла утечка, и они потеряли не только экспериментальный самолет, но и значительную часть телеметрических данных по испытаниям. Если нечто подобное произойдет и с нашим «Сопотским проектом», то, я думаю, мне не нужно объяснять, какие это будет иметь последствия для нас.

— Мы все понимаем, сэр.

— Я этому рад и потому собрал вас здесь. — Элдридж окинул всех присутствующих хмурым взглядом. — Итак, джентльмены, на наши плечи ложится ответственность по проведению расследования. От настоящего момента и до моего особого распоряжения… я подчеркиваю: до моего особого распоряжения все разговоры об утечке не должны выходить за рамки нашего круга. Только мы четверо конкретно здесь, в Сопотском Оазисе, знаем об этом расследовании. Конечно, мой визит к Юзефу Складковскому заставит зашевелиться и его. И он со своей стороны будет вести следствие. Либо делать убедительный вид, что таковое ведется. О результатах он будет докладывать лично мне. Однако, как вы понимаете, доверять этому человеку в сложившихся обстоятельствах мы не можем. Вообще никому из местных нельзя доверять, эти поляки крайне ненадежные люди. Но и с другими нашими советниками не обсуждайте суть нашей встречи. Ваша задача на ближайшие сорок восемь часов — провести внеплановый аудит по тем структурам, которые курирует каждый из вас. Не надо выделять только те элементы, что относятся к «Сопотскому проекту»; проверяйте все подряд. Однако, как вы сами понимаете, наиболее пристальное внимание надо уделить именно тому, что касается проекта напрямую. Также в течение пяти часов необходимо очертить круг подозреваемых. То есть людей, задействованных в проекте, людей, имеющих отношение к связи с контрольной группой, ну и так далее. И я напоминаю, что лица в этот круг должны отбираться по объективным критериям, невзирая на ваши личные симпатии и мнения о надежности той или иной персоны. Никакой лояльности! Подозреваются все. И руководитель проекта… как его…

— Новак, — напомнил Уилсон.

— Да, Новак. И шеф местных служб безопасности Складковский. Работы у нас очень много, но на кону стоит все. Поэтому я требую от вас максимальной отдачи. Далее, мне нужно знать полный состав контрольной группы «Портал». Имейте в виду, что их тоже нельзя вычеркивать из списка подозреваемых. Насколько я знаю, в эту группу из представителей Ост-Европейской компании входит Стюарт Монтгомери?

Морис Оукли кивнул:

— Да, это так.

— И он единственный британец в группе?

— Единственный, сэр. Он руководит секцией охраны. Секция состоит из местных.

— Что ж… Задача вам понятна?

Советники закивали:

— Так точно, сэр.

— Отлично. И имейте в виду, время на отдых необходимо минимизировать. Нам, повторяю, предстоит очень много работы. Если возникают вопросы и требуются пояснения, не откладывайте ни на секунду и обращайтесь ко мне. Для вас я доступен в любое время дня и ночи.

— Все понятно, мистер Элдридж, — снова закивали гости.

— Ну вот и славно. А теперь за работу.

Жуткий гул в голове, сдобренный пульсацией висков. Ощущение тошноты и мерзкий привкус во рту. Все это навалилось на Егора, как выскочившая на затерянной лесной дороге банда отморозков. Таким было его пробуждение. И оттого возвращение в реальный мир из потусторонней вселенной глубокого сна было настолько болезненным, что вызывало лишь одно желание — снова уснуть и больше не просыпаться никогда.

Чуть позже пришло и осознание того, что брата больше нет. Что всю семью своего брата он похоронил вчера. Эти мысли, естественно, не прибавили желания жить.

В голову приглушенной барабанной дробью врывались неразличимые слова незнакомых и едва знакомых голосов. Он тихо застонал и попытался повернуться на бок. Резко ударил в нос запах овечьего тулупа, которым он был накрыт. Разлепив присохшие друг к другу веки, Егор с трудом понял, что лежит на большой каменной печи в своем доме.

— О, зашевелился, кажись, — послышался голос Мустафы.

С великим трудом Ветров повернулся на бок. Некоторое время пытался сфокусировать взгляд, наконец увидел большой стол. Странное дело, у него было только два постояльца, а теперь за столом шестеро человек. В глазах троится, что ли? Не похоже. Люди все разные. И незнакомые, если не считать Мустафу и Ивана, которые помогли с похоронами семьи брата. Вот сидят, судя по одежде, три рейтара. И одна из них — молодая женщина. Женщина-рейтар? Такое бывает? Может, показалось? Нет. Точно. Молодая женщина… без одного глаза, об отсутствии которого красноречиво говорила черная повязка. Еще какой-то человек лет тридцати с лишним. Одет в новенькую униформу. Вообще весь его аккуратный, ухоженный вид намекает, что это даже не житель резервации. Человек из Оазиса? Нет, это слишком невероятно…

Мустафа и Иван сидели с одной стороны стола, склонившись над какой-то большой бумагой, тихо переговаривались и делали пометки карандашами.

— Нет, нет, — проговорил Булава. — Не там. Вот здесь…

— Точно? — с сомнением переспросил Засоль.

— Точно. Вот высотка, видишь? Примерно километр на запад, а не на юг.

— Ах да, и то верно. — Мустафа перевернул карандаш и ластиком стер свою пометку.

Внес новую, с поправкой. Видимо, этот большой лист бумаги — карта.

Аккуратный незнакомец, заметив, что хозяин дома зашевелился на печи и открыл глаза, сразу придвинул к себе большой граненый стакан и бросил в него белую таблетку, тоже не маленького размера. Прозрачная жидкость в стакане моментально побелела и зашипела. Со стаканом в руке незнакомец подошел к Егору.

— Доброе утро, — сказал он с акцентом. — Выпейте это.

— У-убери… — простонал Ветров, морщась от тошноты и прикрывая глаза ладонью. — Ты кто такой… вообще…

— Я Малон. Пожалуйста, выпейте.

— Какой… еще… на хрен… баллон…

— Малон. Малон Тахо. Выпейте. Вам сразу легче станет, поверьте. Это вода и лекарство, не имеющее вкуса. Ваши симптомы будут минимизированы.

— Что?.. Ты кто?

— Мэл, дай мне, — послышался приятный низкий голос подошедшей девушки.

— Я бы тебе дал… — хохотнул огромный рейтар азиатской наружности и тут же получил кулаком в плечо от сидевшего рядом с ним угрюмого брюнета.

Тахо вручил стакан Химере и отошел в сторону. Девушка положила свободную ладонь на руку, которой Ветров прикрывал глаза.

— Егор, — неторопливо и вкрадчиво произнесла она, — пожалуйста, посмотри на меня.

— Только не пугайся. — Снова тихий смешок азиата, затем звук удара кулаком по плечу. — Да задолбал уже, Артем!

— Ну, тогда заткнись… — угрюмо отозвался тот.

Егор медленно убрал руку и взглянул на странную гостью. Тут же почувствовал необычный, даже немного приводящий в чувство холодок в теле от ее пристального взгляда. До чего же она красивая. И какой красивый… глаз… Жаль, что один. Чертовски несправедливо, что он у нее всего лишь один…

Она осторожно положила ладонь на его лоб, и вдруг холод волнами пошел через всю голову, смывая и височную пульсацию, и невыносимую боль разрываемого медленной термоядерной реакцией мозга. В теле вдруг возникла невероятная эйфория, сулящая скорое избавление от всех этих жутких симптомов. Разум прояснился, зрение стало четче… И это она всего лишь положила ладонь ему на лоб…

— Выпей, Егор, — улыбнулась девушка.

Он теперь просто не мог этого не сделать. Не мог отказать в просьбе, прозвучавшей так…

Ветров приподнялся, осторожно принял из ее руки стакан. Обхватил ладонями, боясь выронить из-за телесной слабости. Сделал глубокий вдох и, сильно зажмурившись, выпил до дна. Странные пузырьки, попав в организм, заставили тут же встряхнуться, подергать головой и плечами. Но… неприятные симптомы жуткого похмелья действительно стали немедленно слабеть. Не исчезать полностью, но отступать куда-то глубоко.

— Спасибо, — выдохнул Егор, возвращая стакан девушке.

— Эх, Егор, Егор, — упрекнул его Мустафа. — Я же говорил тебе, четвертая будет лишней.

— Не помню ни хрена… — пробормотал хозяин дома в ответ, повесив голову.

— Надо думать, — хмыкнул Иван.

— Совсем ничего не помнишь, да? — прищурился Засоль.

Ветров тяжело вздохнул:

— Да нет… Про брата и его семью… помню… конечно. Кто все эти люди?

— Друзья наши. Мы тебе вчера про них говорили.

— Не помню… Ни хрена не помню…

— Послушайте. — К нему снова подошел Тахо. — Я понимаю, вы сейчас совсем не в форме, да и другие обстоятельства… Но у меня есть много вопросов, и хотелось бы поскорее вам их задать.

— Это еще насчет чего? — насторожился хозяин дома.

— Это насчет тех странных вещей, которые происходят в вашем ареале.

— Про зверя проклятого?

Малон кивнул:

— Совершенно верно. Дело в том, что мы с моими товарищами ведем расследование.

— И что за вопросы?

— Простите, но так не пойдет. Вы для начала придите окончательно в себя. Ну, туалет, умывальник и все прочее. Позавтракайте. А потом будем разговаривать. Хорошо?

— Ладно, шут с тобой. Если это поможет тварюгу одолеть, отвечу, — проворчал Егор, медленно сползая с печи.

— Первые слухи пошли несколько лет назад. Ну, четыре года или около того. Три охотника пропали из общины Маево. Летом, кажется… Да, точно. Летом дело было. Искали их долго, около месяца. Ну, кабы зимой все случилось, то поиски через неделю бы прекратили. А тут лето. Ну, заплутали в лесу мужики. Воду найти можно, зверя да птицы много. Бей да ешь. И не замерзнешь. Так что месяц искали, да. Может, чуть больше. Но охотники-то опытные были. Тут каждый местность знает. Особенно те, кто охотой часто промышлял. На сто верст вокруг каждый куст знаком. Конечно, резерват у нас большой, а население при этом не очень плотное по сравнению с тем же вашим, Воронежским. Но все-таки…

— Так, Маево. — Тахо склонился над картой и стал искать. — Где это?

— Здесь, — помог ему Иван Булава, отмечая карандашом.

— Вот как? Я отчего-то думал, что должно быть ближе. Каково расстояние?

— Да километров пятьдесят будет, — сказал Егор, отпивая рассол из стакана.

— Пятьдесят, хм… — Малон задумчиво прошелся взглядом по карте и провел черту от Толоково, где они сейчас находились, до упомянутого села Маево. Затем написал над ней приблизительное расстояние. — Любопытно. Ну, вы продолжайте, Егор, я с интересом слушаю. Любые детали не будут лишними.

— Хорошо, как скажешь. Так на чем я остановился-то? Ах да. Пропали три охотника. Искали их очень долго, но так и не нашли. Поговаривали, я сам-то не видал… да и людей видавших не знаю, но слухи ходили, что обнаружили там, в районе поисков, только карабин одного из охотников. Ствол оплавленный, ложе вообще истлело, как в печи. Оно же деревянное. Ну и несколько обугленных деревьев вокруг. Решили поначалу, что гроза, значит, была. А тогда действительно, помню, крепкий такой ураган с ливнем и грозой прошелся. Ну и молнией их шарахнуло, а тела потом звери растащили.

— То есть это было первое упоминание о том явлении? — спросил Тахо.

— Да нет же. — Ветров мотнул головой. — Ни о каком явлении речи не было. Это уже потом говорить стали. А тогда все решили, что молнией их убило, и точка. Погоревала родня, — он вздохнул, понимая, что теперь и ему есть о ком горевать, — ну и притихло все на время.

— Хорошо, продолжайте.

— Потом, значит, ближе к осени, я что-то такое слыхал, что другие охотники… с ними, слава богу, ничего не случилось, нашли, заметили, вернее, что в том районе, где карабин оплавленный обнаружился, зверь и птица редкими стали. Будто уходил зверь куда подальше и редко в ту местность лез…

— Простите, что перебиваю, — приподнял руку Малон. — А где именно, в каком районе нашли след пропавших охотников и где потом звери стали редко встречаться? Не знаете?

— Дай-ка вспомнить попробую. Там озеро рядом… Да, точно. Возле озера Язно. Ну, оно сейчас больше как болото. Что-то с притоком воды случилось, и зарастать начало озеро это. Вот недалеко от него и нашли.

— Так. Язно. Вот это? — Малон указал на карту.

— Ну да, — утвердительно кивнул Ветров. — Аккурат с дюжину километров на северо-запад от Маево. Вроде у юго-восточного берега нашли.

— А какие ближайшие поселения?

— Так Маево и есть ближайшее. Ближе людей нема. Раньше на западном берегу была небольшая артель рыбацкая. Мельницей звалась, кажется. Или Метелицей, не помню точно. Вот где-то тут. — Егор поводил пальцем по карте. — Но как стало что-то с протокой, так год от году рыбы все меньше и меньше. Там уже лет двадцать нет этой артели. Ушли люди. Наверное, сюда. К Верято или Лосно. Тоже ведь озера. Ну, в общем, не знаю. Знаю, что вокруг Язно места глухие уже давно. Оттого и зверя всякого много. Было, во всяком случае. А в Маево как раз охотники в основном. Ну, еще эти… резчики… Утварь всякую деревянную делают. На продажу, как правило.

— Понял, Малон? — хмыкнул Павел Ходокири. — Так что, ежели тебе сувенирные матрешки нужны, ты знаешь теперь, куда обратиться.

— Да погоди ты, Паша, пусть человек говорит! — одернул товарища Мустафа.

— Ладно, рассказываю дальше. Осенью пожар сильный был. Лето сухое да жаркое выдалось, и тут напасть такая. Что характерно, там же. У озера того. У нас по всему ареалу уже народ собирали просеку рубить, чтоб остановить пожар. Но, к счастью, осенние дожди себя долго ждать не заставили. Спасло. Но тогда пожар не связывали с этим делом… Тогда про этого зверя вообще никто ничего не слышал. И снова группа охотников в те края подалась. Ну, понятно, зверя нет. Просто пошли глянуть, откуда пожар начался и каких делов натворил. Про пожар они понять ничего не смогли, но вот какая штука… Они вертолет там видели…

— Вертолет? — нахмурился Павел и посмотрел на товарищей.

— Он что, упал там и вызвал пожар? — спросил Артем.

— Нет. Они видели, как в небе, вдоль того берега Язно, низко так вертолет летит. Тащит что-то на тросах подвешенное. Контейнер какой или будку большую. Не знаю, сам не видал и с охотниками теми не беседовал. Но вот такие разговоры ходили. И вроде, говорят, вертолет тот большой довольно-таки. Наши еще посмеивались: откуда, мол, вертолету здесь взяться? До ближайшего Оазиса черт знает сколько. Да тут у нас почти полвека ничего не летало, окромя птиц. Потом снова охотники пропали, на сей раз уже двое. Как раз первые снега пошли. Но летом искать — это одно. Снег прячет следы да подсказки всякие… А вот разговоры пошли уже на следующий год, весною поздней. Началось все опять-таки с охотника. Недержигора.

— Чего? — непонимающе взглянул на хозяина дома Тахо.

— Это у него фамилия такая. Микола Недержигора, я его знал. Нет, дружками мы сердечными точно не были. Зуб у него на меня, еще с молодых лет.

— Зуб?

Иноземный гость снова недоумевал. Казалось, что с прошлого года он здорово продвинулся в освоении русского языка, однако рассказ местного жителя изобиловал подводными камнями в виде неочевидных для Малона оборотов речи.

— Ну да. Зуб. А я как сказал?

— Ты это, — приподнял ладонь Ходокири, — слышь, Егор, он у нас того, ни в зуб ногой, ни в ухо рылом. Наш базар для него, аки порево кротовое. Все знают, что плодятся, собаки, но ни одна падла не видела, каким макаром.

— Damned, Павел! Вы это нарочно? — недобро посмотрел на него Тахо.

— А что такого? Неужто ты не понял, что я сейчас сказал? — едва сдерживая смех, проговорил Ходокири.

— Да, Паша, ну хватит уже, э! — снова вознес вверх ладони Мустафа.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Ходокири.

— А за что зуб-то? — поинтересовался Артем.

— Да как сказать. — Егор уклончиво пожал плечами и принялся растирать шею. — Ну, девушку я у него увел. На ней и женат до сих пор. И детишек мне она подарила…

— Старая истина. Если есть проблемы, ищи поблизости бабу. От них все беды. Верно, сестрица? — хмыкнул Павел, выгребая из чаши пригоршню лесных орехов и давя скорлупу могучим кулаком.

— Разумеется, — с вызовом взглянула на него девушка.

— Ну так вот, Недержигора этот… Он всегда один охотился. Пьющий да нелюдимый.

— Из-за бабы, — добавил Ходокири, отправляя в рот орех.

— Да, черт возьми, Паша! — теперь вспылил невозмутимый обычно Иван Булава.

— Не знаю я из-за чего, — зло посмотрел на Ходокири хозяин дома. — Это вообще имеет отношение к вашему расследованию?

— Постарайтесь просто не обращать на него внимания, Егор, — улыбнулся Тахо. — Не кормите тролля.

Теперь смысл сказанного не поняли все собеседники Малона. Павел, приготовившись отправить в рот очередной орех, прищурился:

— Орешек возьмешь, дружище?

— Зачем? — спросил иноземец.

— Ну, мало ли, вдруг подавишься — тогда мой день не зря прожит…

— Так! Все! — Химера поднялась со стула и похлопала Павла по плечу. — Пошли, здоровяк, воздухом подышим?

— Убивать меня будешь? — тихо засмеялся Павел.

— Боишься?

— Тебя, что ли, личинка? Ну, пошли. — Он тоже поднялся.

— Эй! В чем дело тут?! — напрягся Полукров на своем стуле.

Павел, смеясь, успокоил его:

— Не кипешуй, братишка. Мы просто поболтаем. Мы же одна команда, в натуре.

— Вот именно, — кивнула Химера. — Заодно орешками своими угостишь.

Они двинулись к выходу. Артем еще какое-то время напряженно смотрел им вслед. Фраза про орешки ему точно не понравилась.

— Ладно, Егор, продолжайте, — махнул рукой Тахо.

Павел сделал глубокий вдох, взирая на опустевший поселок. Если бы не дома, зимний пейзаж являл бы собой картину полного умиротворения. Но заколоченные ставни и двери переводили раздумья о внешнем благолепии природы совсем в другое русло. Многое говорило о беде, запустении и необъятном страхе покидавших село людей. Как же это, наверное, непросто — построив дома, наладив быт, дав жизнь новому поколению, вдруг взять и уйти. Нет, не уйти — бежать. Бежать в никуда без оглядки. Что же за чертовщина творится в этом резервате?

Химера, молчавшая некоторое время, тоже осматривала пейзаж и, возможно, оценивала его по-своему.

— Почему ты так себя ведешь, Павел? — спросила наконец она.

Он протянул ей огромную ладонь, на которой лежали орехи. Девушка выбрала пару со скорлупой, достаточно раздавленной, чтобы можно было извлечь без труда ядрышко, и поблагодарила кивком.

— Просто потому, что я такой, — угрюмо произнес он.

— Это не ответ. Ты так показываешь свое раздражение?

— Возможно, — пожал он плечами, продолжая смотреть на вымершие дома.

— И что является источником твоего раздражения?

— Хочешь знать? — усмехнулся Ходокири. — Ну ладно. Будь по-твоему. Мне не нравится твой братец. Не нравятся авантюры, в которые он нас втравливает. Прошлый раз я не остался в восторге там, в Острогожске. И дело не в ранении. У твоего братца какие-то свои игры, а люди — всего лишь инструменты. Вот и сейчас. Мутит что-то. Недоговаривает…

— Он платит вам! — повысила голос Химера. — Не этим ли вы живете?!

— Конечно этим, — невозмутимо кивнул Ходокири, поедая очередной орех. — Только позволь спросить: откуда у него столько золота? Если он с такой же частотой будет нанимать исключительно нас на работу, то мы вполне можем стать самыми богатыми людьми от псковских земель до Уральской гряды за пару лет. Если живы останемся, конечно. Только, знаешь ли, не очень это вдохновляет. Уютные изолированные Оазисы выносят грызню за свои пределы. Так удобнее и дешевле. И у них окна целее будут. Твой брат — игрок Оазиса. Уж не знаю какого, и мне, если честно, побоку. Для меня любой Оазис — кусок того дерьма, который весь наш мир сделал таким. Незакопанный кусок. Любой Оазис.

— В Оазисах тоже живут люди…

— Срать мне на них с высокой колокольни, крошка, — перебил Павел. — Эти люди травят жителей резерватов, в которых есть нужные Оазисам ресурсы. Эти люди покупают похищенных бандами пустошей детей, чтобы разбирать их на органы или трахать перед кинокамерами. Сомневаюсь, что кому-то в Оазисе не насрать на то, как мы тут подыхаем, например, из-за дороговизны пенициллина. Этим людям плевать, что их самолет с ядерным реактором окуривает нас своими выхлопами. Мы для них все равно что вот эти орешки. Могут всю жизнь не замечать нас, а захотят — сожрут. Знаешь, если мне доведется увидеть с высокого холма, как на Оазис нападут орды дикарей из пустошей и начнут резать тамошнюю сволочь да насиловать всех подряд, я просто буду стоять, любоваться и ковырять в носу.

— Так мой брат и вы вместе с ним как раз и боретесь с тем, что Оазисы творят у вас и в других ареалах.

— И делает он это ради нас? Ха, да не смеши. У него свой интерес. Или же интерес другого Оазиса. Но это еще не все, крошка. Мне не нравишься ты.

— Вот как? — усмехнулась Химера. — Ну-ка, поподробней с этого места.

— В ареалах живут разные люди. Но есть среди них люди долга и чести. Рейтары — из таких. Но если, скажем, кого-то интересуют только деньги, а честь они как покупают, так и продают, то мы поступаем иначе. Да, мы по-прежнему живем в мире, где человеку необходимы для жизни две вещи: воздух, чтобы дышать, и деньги, чтобы получать все остальное. Но мы не беремся за любую работу. Потому что в наши ценности входят долг и честь. Мы не бесчинствуем… как правило. — Он ухмыльнулся. — Мы стараемся удержать людей от хаоса. И храним свою землю. Помогаем тем, кто этого достоин и кому эта помощь нужна. Так вот, люди, которые никогда не продадут свой долг и честь за монету, могут забыть о своих принципах только по одной причине.

— И по какой же?

— Женщины.

— Ах да! — вызывающе громко засмеялась Химера. — Как же я забыла! Все беды ведь из-за баб! А не ты ли, Ходок, знатный трахарь в каждом борделе девяти ареалов?

— О, какие приятные комплименты ты мне говоришь, крошка. Немножко преувеличено, конечно. Но на то ведь они и комплименты, чтобы засирать уши наивной публике сладкой патокой вранья.

— Я вообще перестала понимать, к чему ты клонишь.

— Ты замутнила сознание моего друга. Раньше я думал, что это так, блажь мимолетная. Пройдет после веселого времяпрепровождения в компании горстки тщательно вымытых иришек с приятными на вид и на ощупь дойками. Но нет. Сейчас я вижу, что все серьезней и оттого хуже. Артем у нас негласный лидер. Он хорош во всем. Но теперь все это под угрозой, знаешь ли. Чувства убивают и честь и долг. Любой великий воин может превратиться в кучку смердящего дерьма из-за той ХИМЕРЫ, — Павел особо выделил это слово, — которую некоторые мягкотелые создания называют любовью. Мы рейтары. Мы братья. Я приму за брата пулю или пущу пулю в любого. Ну и как мне относиться к тебе, если твое появление угрожает тому Артему, которого я знаю? Меткий стрелок, бесстрашный воин, опытный рейтар. А то, что я таскаюсь по вертепам, ну так, крошка, я живой человек. Только в говно не верю. И бабам тоже. А шлюх я люблю. Знаешь, так вот, по-мужски люблю. Потому что это единственные женщины, которые не лгут. Да-да, Хламидия, не смотри на меня так. Они честные. Все по-честному у них. Пришел, спросил сколько. И они без кривляний всяких отвечают. Отсос — столько-то. По полной программе на час — столько-то. Ночь — на столько-то больше. Все честно. Да, конечно, они визжат, как это нам, мужикам, нравится. Ну так ведь я плачу за этот концерт. Она это знает. Я это знаю. И все довольны. Шлюхи хорошие в большинстве своем. Они услада моего сердца. Только вот долг перед братством превыше всего…

— А твои шашни с замужними бабами? — перебила Химера, надменно усмехаясь и давая понять, что она уже в курсе той истории с женой кузнеца Сташко. — Это у тебя что, долг или честь?

— Это хобби, — невозмутимо отозвался Павел. — Если тебе будет угодно. Так вот, у меня все на своих местах. По полочкам разложено. И у Артема было все по полочкам. Нет, конечно, он далеко не такой любитель положить смазливой иришке монетку на ладонь. Совсем не любитель. Он более хладнокровный, чем я. Но мне очень не хочется думать, что БЫЛ. Доходчиво излагаю?

— Я что-то не поняла твоего тона. Ты мне угрожаешь?

— Понимай как угодно.

— Знаешь, Паша, мне, вообще-то, плевать, что там на уме у твоего друга, да и у всех вас. Я здесь не за этим. Как и в прошлый раз, в Острогожске, я появилась не ради того, чтобы очаровать кого-то из вас, непроходимых и непоколебимых адептов чести. А вот у тебя явно с этим проблемы.

— У меня, крошка, вообще нет никаких проблем. Если не считать тебя. Я многое в жизни повидал. Но я не видел ничего более постыдного, жалкого и отвратительного, чем влюбленный мужчина.

— И что это значит?

— Сделаем дело, и исчезни. А если начнешь дурить парню голову, то лучше не поворачивайся ко мне спиной.

Девушка бросила несъеденный орех в снег и встала прямо перед Ходокири, пристально на него глядя.

— Ну так ты тоже не поворачивайся, амбалушка. У тебя спина-то пошире. Попасть проще.

— Рад, что мы поняли друг друга, — сказал, ухмыльнувшись, Павел и, направляясь к дому, добавил: — Стерва.

— И кто больше голову потерял от меня? Он или ты?

Естественно, Павел не услышал эти слова — они были едва ли громче, чем сама мысль.

— Вернулся Недержигора с очередной охоты. Или силки проверял, не знаю. Да и не важно. Ну, говорили многие, чумной какой-то. Взъерошенный. Егошние односельчане к нему с вопросами. Чего, мол, такой? Что случилось? А он все про пса твердил.

— Про пса? Собаку? — уточнил Малон, делая какие-то пометки в блокноте.

— Да, про собаку. Но непростую. Во-первых, он говорил, что большая она была. Но не это главное в ней.

— А что же тогда?

— Она была огненная. Да, он так и сказал: огненный пес! Все время твердил. Дескать, зверюга не из костей, плотью да жилами обжатых и шкурой покрытых, а целиком из пламени. Несся, говорит, пес по лесу, не касаясь земли. Гудел, как горн кузнечный. Языки огня развевались за ним, трава обугливалась мгновенно, а то и вспыхивала, если сухая. Он рассказывал, что стрелять в нее с перепугу начал. И вроде как попадал, но пули никакого вреда псу не причиняли. Он пронесся по лесу и исчез. А Недержигора в ужасе бросился к своему селу. Ну, там все это и рассказал. На смех его, конечно, подняли. Да и что взять, если он пьет постоянно. По синьке и не такое привидится. Так издевались, что он еще больше пить стал. Вообще из запоев не выходил да и помер в итоге — спустя недели две, летом, весть прошла. В соседней с ними общине, той, что ближе была, два из трех охотников погибли в глухом лесу. И опять поблизости от того озера. Один охотник вернулся, чуть ли не двинутый умом, и сказал, что огненный зверь пожрал товарищей его.

Малон потер подбородок, задумчиво поглядев на свои записи, затем на карту:

— Огненный зверь?

— Да. Но только про пса он ничего не говорил; Не то кабан огненный был, не то другое что-то. Но картина та же. Мчится, не касаясь земли, гудит и… и жжет все на своем пути. — Егор вздохнул и задумчиво глянул на окно, выходящее в ту сторону, где был дом его брата.

— Я правильно понял, что все эти явления происходили потом с интервалом примерно в два месяца и в одном районе?

— В одном районе, да. Ну и по времени как-то так. Там сначала тоже не поверили. Решили, что завалил он дружков. Но месяца через два снова история про огненного зверя и погибший охотник. Потом целая семья, что грибы там собирала. Только обугленные останки нашли среди обгоревших деревьев. И пошло-поехало. Молва, что тот зверь, стала носиться по всей округе. Охотники прекратили ходить на охоту. И все дальше от озера замечали зверя. Потом до посевов эта нечисть добралась. Пшеница, кукуруза… Приходят земледельцы в поле, а там половина обуглилась. Ходили по следу. Зверь просто метался наобум по полю, а в одном месте след прервался. Вот был огненный зверь, вот он исчез, и впереди нетронутые заросли. Еще позже и до ближайших пастбищ напасть добралась. Ограда в одном месте сожжена, овцы да коровы в ужасе разбежались. Это те, которым повезло не быть разорванными в обгоревшие куски. Потом его встречали все чаще и все дальше. Уже никто и не вспоминал, что все с того озера началось, с Язно. А прошлой осенью стали замечать, что дичи в окрестных лесах стало меньше. Следопыты разобрались: уходит дичь в разные стороны. И поняли все, что от зверя огненного обычный зверь бежит. Даже медведи и волки. Промысла не стало, посевы гибнут, пожары в лесах. Стада несут урон, лошади нервные, непослушные. Даже, говорят, куры перестали нестись. Все живое напугано было. И потянулись люди из своих селений. Сначала ближайшие к тому озеру проклятому, потом и остальные одно за другим пустели. Сразу мародеры повадились, в покинутые дома ломились. Но однажды на хуторе нашли два дома, будто взорвали их, и каждый обломок горел при этом. А среди всего этого с дюжину мародеров валяется и их разбитая да сожженная машина. Мародеры все обугленные были, кого в куски вообще… После этого банды перестали соваться. Разве что изредка. Так, прокрадутся два-три человека. Некоторых ловили те, кто остался сторожить. С законниками-то напряженка образовалась, ну и каждый по-своему… Вешали, отрубали руки. А то и пулю в башку, если не жалко пули. Про мародеров тут уже давно не слыхать. Но мало ли что… Бывают всякие отморозки. А кому, может, и неведомо, что здесь творится. Хотя молва вместе с людьми отсюда ушла уже давно. Далече теперь про нашего зверя огненного слыхать, если рейтары с воронежской земли да иноземец пожаловали разбираться с чертовщиной этой.

— Н-да, занятно, конечно. — Тахо снова потер подбородок.

— Занятно?! — Егор вытаращил на него глаза. — Эта тварь теперь сюда добралась! За черт знает сколько верст от Язно! Избы спалила, брата моего сгубила! Занятно?! — Он вскочил.

— Я пропустил что-то? — произнес Павел, который как раз в этот момент вернулся в дом.

Следом вошла Химера.

— Я прошу прощения. — Тахо тоже поднялся и развел руки. — Не совсем верно выразился. Мы здесь для того, чтобы избавить ваш край от этого огненного зверя.

— И как вы это сделаете?!

— Для начала выясним, что это такое. Вы нам много нового рассказали. Ответьте еще на один вопрос, пожалуйста.

— Ну?

— Как часто появляется зверь?

Егор чуть поостыл и задумчиво посмотрел в пол:

— Где-то неделя.

— Неделя? — Тахо повернул голову в сторону Ивана Булавы и Мустафы Засоля, которые прибыли в этот ареал раньше остальной команды и также занялись сбором информации.

— Да, у нас те же данные, — кивнул Иван. — Примерно раз в неделю.

— Значит, у нас пять дней до следующего явления. Занятно…