ГЛАВА 23
Игры, которые играют в людей
— Не с тобой! — резко отказался Моро, нахмурившись. Больше по привычке изображать перед ней эмоции, чем от реального раздражения.
Киану стремительно переместился вместе с Оливией, закрывая собой теперь уже двух дорогих для себя женщин. Но бабушка, казалось, не поняла, что ее пытаются защитить. Отодвинула колдуна в сторону и продолжила:
— Что бы ни попросил у тебя Элингтон, в оплату ты выбрал его внучку?
— Верно, маленькая сивилла. — Голос Темного изменился, стал бархатистым, глубоким. И в глазах мелькнуло нечто такое странное, не свойственное этому существу. Кто он? Точно не демон. Иначе бы амулеты взвыли.
И силы в артефакте-татуировке на предплечьях вполне бы хватило на уничтожение. Но интуиция подсказывала, что с «бельгийцем» такие штучки не помогут…
— И сделать с ней ты можешь все что угодно?
— Конечно! И у меня на этот чудный самородок есть уже планы…
— Значит, и воскресить сможешь! — и быстро добавила, пока Моро замялся в нерешительности: — Так сделай ставкой в игре воскрешение девушки. Это будет интересно и азартно!
— Я согласен играть! — крикнул Киану, прежде чем сид опомнился.
— Вот ведь смертные! Я же не согласился!
— А теперь откажешься?
— Если он проиграет, то я получу две души, а не одну!
— Идет!
Милли подпрыгнула и шлепнула веером по рыжей макушке. Моро не сказал, чьи души он заберет!
— Начинаем! — На узком бледном лице расплылась предвкушающая усмешка.
Исправить условия сделки она не успела: сид, Оливия и Киану исчезли из столовой в радужной вспышке портала. Играть Темный предпочитал на своей территории.
Болота. Темная равнина без конца и края. Тяжелые тучи царапают горизонт, ветер гнет ветки низких кустов.
Киану снял фрак и накинул на плечи девушки. Но холода не почувствовал. Да и Оливия не выглядела озябшей. Обеспокоенной только. Ладошка в его руке была теплой и успокаивающей. Придавала сил и уверенности.
Моро удовлетворенно осмотрел место, оценивающе поцокал языком.
— Знаешь что, колдун… — Сейчас даже глупец и слепец не могли бы причислить его к людям. Слишком хищный, совершенный и абсолютно чужой взгляд. А волосы рассыпаются по плечам шелковыми лентами, шевелятся как живые. Магия его тоже не стала прятаться. Радужная, яркая, семицветная. Такой, какой никогда не бывает у сынов человеческих. — Я вот тут подумал… Для игры твоей силы будет недостаточно. Проиграешь ведь как пить дать. А так неинтересно…
Киану оторвало от Оливии, отшвырнуло в сторону, согнуло пополам. Воздух выбило из легких, кровь огнем побежала по жилам, кости захрустели, в глазах потемнело.
А затем мир взорвался новизной красок. Звуки, запахи, оттенки — все стало восприниматься острее и четче. Сила же бурлила, требовала действий.
— Одолжу-ка я тебе немного магии, — подмигнул выходец из детских сказок, которые любила рассказывать бабушка перед сном. Интересно, что еще из них окажется правдой?
— Так во что играем? — За дерзостью можно было постараться спрятать страх. — Карты? Кости? Бильярд?
— А шарады или загадки даже не рассматриваешь? — И опять картинно вздернутая бровь.
— Тогда бы ты не увеличивал мою силу… — Во сколько раз? Сложно судить, но магия была такая… такая разная, послушная, яркая. Киану не раз слышал истории, что, лишившись силы, колдуны сходят с ума. Теперь он поверил: быть почти всемогущим, особенным, способным достать звезду с неба — и враз всего лишиться. Такое сложно пережить. Особенно если почти всегда в выгорании виноват ты сам. — Ты же не сфинкс какой-то!
И, кстати, кто он? В бабушкиных сказках часто героями оказывались жители холмов. Не эльфы или гномы, хотя и они встречались, но те, кто древнее. А значит, еще более чуждые, мудрые… и капризные. Вечные старцы. Вечные дети.
— Забавно, что ты вспомнил о них. Но нет, сфинксы давно вымерли. Мой, между прочим, неудавшийся эксперимент. Сдох, зараза, с голоду, придумывая загадку, на которую нельзя найти ответа.
— И… как? Придумал? — подняла голову Оливия. Это было не любопытство. Просто ей было страшно. Еще страшнее, чем рыжему магу, хоть он и не подавал виду. А подбодрить своего защитника хотелось.
— Конечно, — словно обидевшись за питомца, гордо ответил Моро. — Но я ее вам не скажу. Приберегу для другого раза. О, точно по расписанию.
На краю болотистой равнины появился всадник. Серый, с развевающимся плащом и шлейфом из полотнищ дыма, он летел на скакуне, который не касался копытами земли. Ближе, ближе, совсем рядом, но не видит никого и ничего.
— Забавная у него судьба, — пояснил Моро, провожая взглядом еще одного неупокоенного духа. — Когда людям подарили магию, то было всего семь цветов радуги, так же как и у нас. Но вот какая несправедливость: у нас сколько их было, столько и осталось. А у вас, людей, она начала изменяться, смешиваться цветами. И иногда появлялись новые оттенки с удивительными свойствами. Например, сиреневый. Приходится идти на хитрости, чтобы вернуть себе власть над этими красками. Все равно вы не цените, не развиваете…
— Так он…
— Не он, его дочь стала первой сивиллой, — поправил колдуна сид. — И именно с нее началось сотрудничество между нами и людьми. Проще говоря, он ее мне продал. Продешевил, однако. А вместе с ней и первую магию пророчиц. Хочешь себе сиреневый цвет, колдун? Будешь первым сивиллом, а?
— Так уж и любой цвет можете дать? — Явно не бесплатно, Киану читал это в каждом движении Темного.
— Не любой. Белый, который первым появился, мы упустили. Но больше такой ошибки не повторили ни разу…
Рыцарь проскакал совсем близко. Кожу лица опалил жар разгоряченной лошади, редкое шумное дыхание внезапно появилось и так же резко исчезло. Даже чавканье болотной жижи послышалось.
— Но вернемся к сфинксам. — Моро отвернулся от удаляющейся фигуры призрачного всадника. — Эллада, как вы знаете, родина многих любопытных персон. Среди них — Орфей. Прекрасный певец, гениальный музыкант, но весьма посредственный маг. Все, что мог, так это усиливать очарование своей игры на арфе. Однажды он влюбился. Что поделать, бывает. Девушка же заболела и умерла. Тоже случается. Так юноша не стал горевать и заключил сделку.
— С вами?
— Что вы, девушка?! — отшатнулся Темный. — Слухи о нашем бессмертии сильно преувеличены. Я, конечно, долго живу, но не настолько же! Это был то ли мой отец, то ли дед. Я бы на такую невыгодную партию не согласился. За кого вы меня принимаете! Так вот, он хотел вывести свою жену из царства мертвых, но оглянулся и потерял ее навсегда. Помни, колдун, второго шанса у тебя не будет!
— Не будет, — эхом повторил Киану и сжал ладонь девушки. — Так играем?
— Для начала вернешь долг… — Моро усмехнулся. Оставить такого колдуна своим должником — какая невероятная удача!
— Когда я успел тебе задолжать?
— Смертные! Какая же у вас короткая память!
По мановению руки в воздухе возникла картинка: богато украшенная гостиная, пучки омелы под потолком и венки из еловых лап, мягкий свет кристаллов. Женщины в вечерних нарядах с длинными шлейфами и цветочными гирляндами по подолу выбирают ноты. Киану и Моро, которого сложно узнать, сейчас он совсем другой. Более правильный, что ли. Иной. Обрывки разговора вместе с музыкой тонут в тумане, подступающем со всех сторон.
— А ведь не солгали же, — шипит маг.
— Я никогда не лгу! — гордо заявил Темный. — Недоговариваю, утаиваю, играю словами. Но лгать! Это привилегия человека. Так вот, должник ты мой очередной… Многого не попрошу, всего лишь живи! Чем бы ни кончилась наша игра, ты останешься жив и даже мысли о самоубийстве не допустишь!
А то Миллисент его потом в прямом смысле из-под земли достанет.
— Сначала выиграй! Рано радуешься! — почти прорычал Киану.
Кровь быстрее побежала по жилам, а магия пела в предвкушении развлечения и стремилась наружу. Ветер уже не играл гибкими ветками низких кустов. Он рвал их, ломал и дергал. Вода в болотных окнах то покрывалась рябью, то замерзала, то исходила паром, как горячий источник.
— О, выигрыш не предопределен, — засмеялся Моро и взвился в воздух, отпрыгнув на несколько метров. — В этом-то и вся прелесть! — Голос его перекрывал даже рев ветра. Оливию вырвало из рук колдуна и словно привязало к Темному. — Играем в салки! Догоняй! У нас всего лишь пять мину-у-у-у-у-ут!
Легкими пружинистыми шагами, преодолевая за один прыжок несколько десятков метров, Темный быстро отлетел на приличное расстояние и остановился. Ожидая? Поддаваясь? Издеваясь?
Заклинания левитации всегда требовали огромных магических сил, концентрации и, как ни парадоксально, хорошей физической подготовки. Киану летать пробовал, недолго и недалеко. Все-таки резерв на сложные манипуляции тратить не любил. Он не бездонный.
Но сейчас…
Прыжок. И магия откликается и удерживает в воздухе. Легко, словно человек рожден для полета. От скорости захватывает дух. Заныли мышцы, похолодела кожа. Тонкая струйка крови потекла из носа. Рыжий смахнул ее, не удивился, не до того.
Моро уже почти рядом, и схватить девушку, кажется, совсем легко.
Пальцы смыкаются там, где секунду назад была светлая юбка из дорогого шелка.
Бланжевый. Этот цвет называют бланжевым.
Смех, похожий на перезвон колокольчиков, уносится вдаль. Вместе с Оливией. Она молчит. Крепко ухватилась за черный сюртук сида, держится изо всех сил. Они уже высоко. Под ногами клубятся тучи. Тучи сверху. Слева и справа. Густые, как вата. Влажность такая, что сложно дышать.
Двигаться быстрее молнии, как он привык в драках на земле, не получалось. Но облака Киану разогнал. Показалось, они даже начали недовольно ворчать, сворачиваясь в спирали, приподымаясь, как покрывала.
В висках застучали тонкие молоточки, выбивающие все мысли.
Еще прыжок и еще, чтобы оказаться на пути Темного и Ливи. Тот притворно удивлен, уклоняется и отталкивает от себя пленницу.
Она не маг.
И даже если есть в ней капля силы, то левитировать она точно не умеет.
Безмолвно, размахивая руками, цепляясь за воздух, Оливия летит вниз. До болотной трясины еще далеко.
— От чего она умрет? — кричит Темный. — От падения в воду? Захлебнется в зловонной жиже или просто от ужаса и нереальности происходящего откажет сердце?
Киану следом. И почти успевает.
Ворох нижних юбок взвивается вверх, открывая панталоны. Моро подхватывает девушку за мгновение до рыжего мага. И снова прыжками улетает вдаль. Его веселый голос режет слух:
— Догоняй! Еще минута!
Догнать не проблема. Поравняться, сделать вид, что опять пытаешься схватить бледную красавицу. И метнуться в сторону. Чувствуя, как удары сердца, секунды отведенного для игры времени.
Обманный маневр удался. Темный отшатнулся, чуть уклонился, а маг вырвал девушку из его рук, прижал к себе.
И все силы бросил на рывок к земле. Потом опять вверх. Как можно быстрее. Так что колдовская сила внутри превратилась в звенящий поток.
Теплое дыхание, ее руки окоченели, губы посинели и…
— Игра еще не завершена!
Покой, что дарило присутствие Оливии, исчез.
А она сама оказалась у Моро.
Рвануть к ней. Почти дотронуться.
Но…
— А теперь все… — протянул Темный.
Яркая вспышка ударила по глазам. Ноги по щиколотки ушли в леденящую жижу. Киану упал на колени, руки непроизвольно сжались в кулаки, сквозь пальцы потекла вода пополам со льдом и тиной.
Дышать было тяжело. Легкие горели, перед глазами плыли радужные круги, как всегда, когда приходилось колдовать на пределе возможностей.
Моро же стоял невозмутимый и донельзя довольный собой. Ливи вырвала из его лап свою руку и решительно сделала шаг в сторону рыжего мага. И натолкнулась на прозрачную стену.
Не разбить слабыми женскими кулачками.
— Ты проиграл, смертный.
Киану поднял голову, опалил яростным взглядом, взмахнул рукой и четким движением бросил в сида воздушной волной, щедро приправленной водой.
— А магию у тебя все-таки стоит забрать… — пробормотал Темный, останавливая удар. Испачкать новенький сюртук и белоснежный жилет с модным индийским узором он не хотел.
Щелчок пальцами, и что-то пошло не так…
Его сила, радужная, всегда послушная, прикоснулась к рыжему мальчишке. Погрелась у его сердца. Заурчала довольно. И отказалась возвращаться.
Моро слегка нахмурился, что означало у него высшую степень недоумения и удивления. Нет, магии ему не жалко, ее даже на сотую часть меньше не стало. Но поведение родовой силы вызвало замешательство.
Так могло бы быть, если…
А вот «если» быть не может!
Тот ритуал провалился. Что-то пошло не так в расчетах. Вмешался неучтенный фактор или еще что. Потребовались тысячи и тысячи человеческих жертв, но дитя не было зачато. А второго ребенка у Милли быть не могло. Непредвиденный эффект от заклинания.
Однако человеческий колдун принял радугу в кровь. Семицветье магии усилило его зелень и синеву, очистило от вырождающихся генов, заиграло новыми возможностями, забытой или утерянной мощью…
Киану поднялся, скептически рассмотрел свою ладонь, создал на ней несколько лазурных огоньков слишком чистого оттенка. Таких послушных, ласково льнущих к нему, как щенки. И не понимающих, почему хозяин недоволен, что его опечалило.
Вот же они, чудеса!
— А это… — царственно махнул рукой Моро. Ведь не может же он быть… Слишком молод, слишком человек! И должна была родиться девочка! — Мой тебе подарок!
Всегда можно сделать вид, будто так и было задумано. Да, именно так.
Темный требовательно протянул руку Оливии.
— Стой! — Маг бросился к девушке, но смог едва дернуться. Заклинание обездвиживания почему-то всегда действовало неожиданно и эффективно. — Тауматроп! Монета! Она же освобождает от твоей власти!
Ливи смущенно улыбнулась:
— Прости…
— Ах эта? — Сид сделал вид, что страдает склерозом. — Помню, помню… Сам ее создавал. Она должна была внести в игры некий хаос и элемент непредсказуемости. И со своей задачей справилась блестяще.
— Отпусти Оливию! Она не в твоей власти!
— Была в моей! Потом нет! А потом… Могла бы быть, но не в моих правилах ловить ушедшие от меня души.
Путы заклинания немного ослабли, и Киану обреченно полез в карман сюртука. Он уже знал, что там обнаружит. Золотую монету святого Николая. И даже догадывался, как она там оказалась.
— Соблюдать приличия нужно, молодой человек, — ворчливо, как древний старик, пожурил Моро. — И не лезть к девушкам целоваться при всем честном народе!
— Если она плата, то…
И у Милли не спросить. Не ответит…
А древний не признается, что есть что-то в подлунном мире, чего он боится…
Монету удалось бросить. Она полетела, медленно вращаясь, но зависла в воздухе недалеко от сида и пленницы. Тот сцапал своенравный артефакт и спрятал его в карман.
— Да что это у вас, молодых да горячих, за манера — жертвовать собой ради любимого! А нужна ли жертва? Будет ли от нее толк?
И не помешает ли она другим планам…
— Я не хочу, чтобы он был твоим рабом, демон! — выкрикнула Оливия. Ей до безумия хотелось напоследок обнять рыжего, растрепанного и растерянного парня. Запомнить, как бьется живое сердце.
У многих уходит вся жизнь на то, чтобы научиться говорить так, чтобы тебя услышал самый нужный человек и чтобы услышать, что говорят тебе. У Киану и Оливии была всего лишь одна ночь.
Почти до утра были вместе и так и не сказали главного. Девушка знала о значении тауматропа. Киану догадывался о договоре и о том, что оплатить его придется. О чем говорили? О детстве, о детских страхах и мечтах, надеждах… О том, что Ливи связана со всем происходящим, маг не подозревал. Или не хотел подозревать?
— Я не демон, — упрямо повторил Темный. — У нас с ними, между прочим, вооруженный нейтралитет.
На самом деле сид не отказался бы провести с интересным человеческим колдуном пару-тройку столетий и разобраться, почему он так реагирует на исконную магию, на что он еще способен… Тауматроп с пегасом спутал все его планы. Но не признаваться же в фиаско?
Миллисент к тому же расстроится, если с ее телохранителем что-нибудь случится.
Если узнает…
Или если случится…
— Ты же пришел за платой? — Киану опять дернулся. И опять не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Даже заклинание сплести не получалось.
— И плату за услугу для Элингтона я получил, — склонил голову Моро, лукаво улыбнувшись. — К счастью, выбор был большой.
— Оживи ее! Ты же можешь!
— Не могу! — развел руками сид, словно не заметив наглого требования колдуна. — Законы мироздания нужно нарушать с умом и большими оговорками. Чревато, знаешь ли.
— Ты обещал!
— Разве? Ах да… Припоминаю. Мы ведь даже на это играли… В принципе мог бы, наверное…
— Я же проиграл тебе и ее душу, и свою! — зло выплюнул обездвиженный маг. — Так что она твоя! Дай ей жить!
Проиграл он, как же! В лучших традициях волшебного народа «проиграл», только сам об этом не догадывается. Тауматроп освобождал от влияния хозяина и не позволял еще раз претендовать на тех, кто хоть недолго им владел.
— Да, у меня теперь есть две лишние души, — задумчиво постукивал пальцами по подбородку Моро. — Но ты ведь не указал чьи. Так что я заберу… кого-нибудь еще. Элиф вот забавная. Или ее отец, давно ко мне просится… А к душе Оливии Элингтон я претензий не имею, один раз от меня она освободилась.
— Но если она не идет с тобой… — Знания о некромантии, пусть обрывочные (Киану никогда не любил эту отрасль магии), всплывали в голове и складывались в весьма безрадостную картину.
— И с Эдом она тоже пойти не может, — безжалостно закончил за него Моро. — Она успела выполнить условие для перехода лишь частично. Осознала свою смерть, но поздно. И пошла не за проводником, а за нами. Уж прости, но девушка слишком привязалась к земле, чтобы ее там, на вашем небе, приняли! Твоя Оливия зависла теперь между миром живых и мертвых! Не нашел, что ли, другого времени влюбиться?
Девушка начала бледнеть, становиться прозрачной.
И грустно улыбалась.
— Дай хотя бы несколько минут поговорить с ней! — Путы держали крепко. В любое другое время сыскарь поинтересовался бы плетением. Такое надежное заклинание будет очень полезным в работе легавых. Снять его казалось практически невозможно.
— Ах, какую бы цену ты заплатил за эти мгновения! — сладко протянул сид и резко сменил тон. — Нет! Время вышло!
Иначе тебе еще больнее будет, глупый смертный! По собственному опыту судил.
Радужная вспышка телепорта унесла Киану от призрачной Оливии. Последнее, что колдун увидел, как она бросилась к нему.
