Глава 6

– Мираж, – ответил на немой вопрос спутницы целитель, когда дома словно поднялись с места и отбежали на приличное расстояние. – Обычное дело в пустынях. И не сиди на солнце, обгоришь! Ты бледная как смерть!

– Не обгорю, – Мёрке показала Кренесу язык, – во мне кровь сильфы, забыл? Все быстро заживет.

– Лучше бы приберегла свою волшебную регенерацию для еще одного удара ножом. Не надейся, что в поселении тебя встретят радушнее, чем шайка Анимира, мир праху его. – Бывший аспирант воздел глаза к небу и прошептал что-то на незнакомом девушке наречии.

Она не разделяла опасений наставника. Напротив, ей овладело внезапное пьянящее чувство свободы и жизни. Жестокое солнце Сорплата не обжигало, а вдыхало сил, заполняло огромную зияющую дыру, оставленную Рихтэи и Сэймой после того, как те изничтожили в некромантке тьму.

– Натт, вернись в повозку, чокнутая ты трупоедка! – Льонт не успел ее остановить.

Мёрке скинула ботинки и спрыгнула с медлительной повозки с заметно уставшими лошадьми. Даже с постоянной поддержкой целителя животные переступали с трудом, страдая от жажды и жары.

Едва ступни коснулись раскаленной почвы, девушка взвизгнула и рассмеялась, а затем рванула вперед с такой скоростью, что Кренес заморгал часто, пытаясь сфокусироваться на убегающем силуэте. Люди так точно не бегают.

Натт прекрасно понимала свою глупость и импульсивность. Но ей вдруг стало наплевать. Волосы растрепались, и черная прядь змеей гналась за хозяйкой, а сама заклинательница, расставив руки в стороны, ловила солнечный свет. Больше! Больше тепла и огня! Она крутнулась на месте и помахала отставшему целителю.

Отчетливое шипение внизу заставило замереть. Натт затаила дыхание и медленно обернулась: около ног вился императорский серпент: золотой ободок вокруг белой головы, на спинке причудливые узоры, точно мантия. Заклинательница его хорошо знала. Слишком близкая дружба с ядологом Гостклифом Андом привела к тому, что студентка много читала и учила по этой специальности, пытаясь произвести впечатление на бывшего замдекана. Сейчас это казалось смешным и нелепым, но тогда она с нескрываемым интересом слушала рассказы преподавателя об одной из самых ядовитых змей в южной провинции, а может, во всем мире.

Секунда, и паралич достигнет сердца и легких. Быстрая и неотвратимая смерть. Кренес приедет уже к остывающему трупу. Хватит ли на такое магии сильфы в крови, и сколько ее еще осталось? Натт закусила губу.

Земля завибрировала под тяжестью приближающейся перегруженной повозки, и змея метнулась к голым ногам «врага», опасно раскрыв пасть с длинными иглами клыков. А затем случилось нечто, чего Натт никак не ожидала: огонь охватил рептилию с головы до хвоста, оставив после себя лишь горстку пепла, повторяющую изгибы серпента.

Девушка нервно заозиралась в поисках неожиданного спасителя, но вокруг не было никого, кто бы смог спалить опасную тварь. На всякий случай босой ногой затерла след, чтобы целитель ничего не заметил, и покорно забралась обратно в повозку.

Дурачиться резко перехотелось, а спустя полчаса начало саднить покрасневшую кожу.

– Мазь у меня в сумке во внутреннем кармашке. – Кренес закатил глаза, наблюдая за постанывающей спутницей. Он с трудом сдерживался, чтобы не позлорадствовать. – Бери ту, что с перечной мятой, и не жалей.

Через несколько минут из фургончика раздалось блаженное мычание.

– Ребенок. Какие же вы дети. Даже после стольких лет, – с улыбкой покачал головой мужчина.

В город въехали в полном молчании. Мёрке делала вид, что изучает собственные ногти, хотя на самом деле из-под влажной челки косилась на подступавшие со всех сторон бедные каменные домишки южан: хлипкие двери, маленькие окна, крохотные огородики с едва узнаваемыми чахлыми растениями в тени стен.

Заслышав повозку, народ высыпал на улицу поприветствовать гостя. Люди сонно терли глаза, очевидно, во время полуденной жары предпочитали отдыхать в прохладе своих жилищ.

Дети осаждали фургончик, висли на лошадях, лезли внутрь. Целителя хватали за рукава, и даже Натт перепало внимания, в нее тоже вцепились смуглые пальчики и принялись изучать. Крохотные носики принюхивались к незнакомке, но, к счастью, никто не признал в ней темную.

– Господин Льонт привез книжки? – Девушку пытали десятки пар карих глаз.

– Да, там много, – растерянно ответила, кивая внутрь фургона, где уже копошились дети.

– Ты рыжая! – Трехлетняя девчушка ткнула некромантку в лоб. – Огонек!

– Иссир, нехорошо показывать пальцами на… других. Вдруг обидится? – осек парень постарше и виновато посмотрел на чужачку, но в его взгляде тоже мелькало любопытство.

Только сейчас заклинательница поняла, как сильно отличается от смуглых светловолосых южан. Даже Кренес с его выгоревшими на солнце прядями и обветренным заросшим лицом выглядел не таким странным, как она. Натт вдруг стало смешно. Впервые на нее таращились не из-за проклятого дара, а из-за внешности.

– Рамид, – целитель обратился к юноше, тщетно пытавшемуся утихомирить Иссир, – покажи моей спутнице поселение, а заодно позови своего брата. Не вижу его среди присутствующих, у меня для него особый подарок.

– Господин Льонт…

– Кренес, – поправил парня бывший наставник.

– Он болен, Кренес, – понурил голову Рамид.

– Тогда чего же ты молчишь? Сейчас поставим на ноги. Симптомы?

– Не поставим. Его позвала Мьорке. Он уже не здесь.

Целитель побледнел и поднял взгляд на спутницу, а Натт лишь выдохнула:

– Мьорке?

– Одержимость, о которой я тебе говорил. Взглянешь на ребенка? – Он не мигая смотрел на бывшую некромантку.

– Но я же…

– Натт, взгляни на ребенка, я не верю, что наша с тобой встреча случайна. Рамид, отведи ее к брату.

Блондин кивнул и поманил девушку за собой. Больше всего она боялась не оправдать надежды, которая внезапно загорелась на лице южанина.

– Расскажи, кто такая Мьорке? – Натт пыталась отвлечься от собственных неприятных догадок и скользила взглядом по пустынным пыльным улицам.

– Птица из легенды. На юге ее зовут Мьорке, на севере – Мёрке, Мурке – на востоке.

– А на западе?

Рамид остановился и медленно повернулся к девушке.

– На запад ей нет дороги! Люди запада не кличут птицу ночи в свои земли, да она и сама не прилетит.

– Почему? – шепотом спросила некромантка, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок.

– Там живет ее смерть. Белая птица. Седой демон.

– Вполне неплохо, – кивнул Синд, разглядывая сестру.

– Ты обманываешь. – Лер с тоской ощупала свои короткие пряди и потеребила массивную пряжку ремня на новеньких брюках.

– Даже если так, хочешь обратно к отцу? – Форсворд скрестил руки на груди.

Девушка отрицательно замотала головой и натянула подобие улыбки.

– У инженеров отдельное крыло и пристройки, ты не будешь попадаться на глаза основному преподавательскому составу.

– А общежитие? У меня же появится сосед по комнате, парень!

Синд нахмурился. Он так и не понял, говорит сестра об этом с ужасом или надеждой.

– Оплачу тебе отдельные апартаменты с ванной и туалетом.

– Очень странная опека со стороны инквизитора. Почему ты вдруг помогаешь какому-то мальчишке и оплачиваешь ему учебу и проживание?

– Энглер, семья не станет тебя искать, мы просто перестраховались с этим маскарадом, – заверил брат и похлопал девушку по плечу. – Дела инквизиторов их не касаются. Может, ты мое поверенное лицо в Тэнгляйхе.

– А курс? Я буду глупо выглядеть среди первокурсников. – Она вновь вцепилась в короткие волосы и нервно зашагала по комнате, которую они сняли в крупном городе на границе с нейтральными землями.

– По легенде, ты обучалась в маленькой частной академии в Остхайме. Поступишь сразу на второй год. Нагонишь, справишься, – добавил инквизитор. – Завтра утром куплю тебе все необходимое для учебы, пока ждешь меня здесь. Тихо-тихо, какая маленькая мертвая баллтрэ.

– Нет уж! Я тоже хочу сходить по магазинам. Синд, пожалуйста! Меня из поместья выпускали лишь по большим праздникам. А сейчас как раз зимний фестиваль! Хочу поесть яблоки в карамели и копченого угря!

– У тебя дома был личный повар, Энглер!

– Это не то! Он готовил без души. Синд, умоляю, я жила словно в клетке!

– Почему же словно? Хорошо. Но! От меня не отходишь ни на шаг! Ослушаешься и вместо Тэнгляйха на самом деле поедешь в Скьерзилден. Я не шучу! И еще. – Мужчина слегка смутился. – Наш план затрещит по швам, если ты не начнешь надевать бандаж, Лер. У парней нет груди.

На следующее утро Синд обнаружил, что сестра уже не спит и сидит перед ним на стуле, сложив руки на коленях. От ее сверлящего нетерпеливого взгляда стало не по себе и заснуть больше не получилось.

– Ты чего так рано? – недовольно спросил он, натягивая одеяло на лицо.

– Разве в академии инквизиторов тебя не приучили подниматься до рассвета?

– Я сейчас в академии инквизиторов? Боги, Энглер, я почти двенадцать часов вел фургон с твоими пожитками, имей совесть! – простонал Форсворд и перевернулся на другой бок, но спину все равно прожигали насквозь два серых глаза.

– Нам под дверь сунули программку на этот день. Сегодняшняя тема – восточные земли. На завтрак блинчики с кленовым сиропом, а потом костюмированный парад в девять часов утра и подношение речному духу: купание голых девственниц в проруби. Прикинь? – Лер присвистнула и поиграла бровями, пытаясь завлечь брата анонсом необычного действа.

– Ничего интересного, поверь. Девственницы разные бывают. Это тебе не конкурс красоты. Да и что привлекательного в трясущихся от холода девицах разных возрастов? Чаще всего бедному речному демону достаются чистые душой и телом старушки. – Синд заржал в подушку, а Лер поморщилась и брезгливо, одним пальчиком отодвинула программку.

– Все равно хочу блинчики! Ты когда-нибудь пробовал кленовый сироп?

Энглер таскала брата по городу с утра до вечера, не переставая удивляться всему, что видит: от запеченных на огне морских гадов до уличных музыкантов. И это при том, что отец регулярно нанимал артистов, которые давали представления прямо в поместье, а лучшие повара западных земель ежеминутно были готовы выполнить любую прихоть аристократов.

Синда больше волновало, как девчонка умудрилась впихнуть в себя такое количество еды и не заработать расстройство желудка. К концу дня он уже перестал считать съеденные сестрой блюда, лишь устало плелся за ней следом и тащил сувениры, выигранные в конкурсах, за участие в которых они заплатили дороже, чем стоили сами призы.

Вещи, купленные в Тэнгляйх, еще утром были сложены в комнате и терпеливо ожидали, когда юная магесса возьмет их в руки. Альбомы для черчения и рисования. Разнообразные наборы красок и кистей, крохотные отвертки для тонкой работы, паяльник, пустые накопили энергии, учебники, тетради.

Лер долго принюхивалась ко всему новому и, казалось, была готова обниматься со своими покупками. Только на мешок с мужской одеждой смотрела хладнокровно.

– Спасибо, Синд. Я правда счастлива.

– А ревешь-то чего? – спросил мужчина.

– Не хочу показаться неблагодарной, но и скрывать не буду. Я мечтала об учебе, друзьях, первой любви, но теперь мне придется начинать обучение со лжи. Простят ли меня новые знакомые?

Инквизитор сел рядом и потрепал сестру по коротким волосам.

– Настоящие друзья всегда простят, Лер. А настоящая любовь живет годами. Давай я тебе расскажу про одну некромантку, которая всех обманула, прикинувшись стихийницей в день приезда в академию. А еще про двух глупых парней, которые были отчаянно в нее влюблены и, конечно, простили все.

– Та самая Натт Мёрке, из-за которой ты угодил в Скьерзилден?

– Нет. В чистилище я попал по собственной вине, Натт тут ни при чем. Я не справился со своей тьмой. – Мужчина погладил борозды шрама, оставшегося от метки некроманта-отступника.

Его правый глаз, пугающе бесцветный, внезапно обрел силу видеть больше, чем обычные люди. Синд ненавидел эту способность. Даже беглый взгляд на подругу после многих лет разлуки позволил понять: девушка любит другого и шансов начать все сначала нет.

– А сейчас что стало с твоей тьмой?

Инквизитор опомнился и внимательно посмотрел на Лер.

– Ушла. Полностью. Теперь я тоже свободен, как и ты.

Глядя на дома снаружи, Натт ожидала, что внутри будет темно. Однако это оказалось ошибочным ощущением. Между камнями при строительстве закладывали куски стекла, сквозь которые проникало яркое южное солнце. Девушка засмотрелась на игру света и поводила ладонью у одного из стекол.

– Красиво.

– Спасибо. Помогает экономить на сферах. Дни у нас длинные, можно обходиться без ламп. – Рамид поманил гостью в комнату, отгороженную занавеской из бус. Яркие камешки мелодично перестукивались, пока двое молодых людей входили в покои. – Это мой брат Аяр. Ему должно было исполниться восемь, – сдавленно добавил парень.

– Должно было?

Ребенок выглядел совершенно здоровым, просто спал. Светлые волосы растрепались по подушке, а сложенные вместе ладошки лежали под смуглой щекой.

– Они не просыпаются. Это вечный сон. Ты сталкивалась с чем-то подобным?

– И да, и нет. – Заклинательница коснулась теплого лба. – Я видела жертв этерна сомниа, но уснувшие тела нуждались в уходе. И было необходимо питание и не только. Когда уснул Аяр?

– Несколько недель назад. Но не все так просто. Некоторые уходят навсегда. – Он сжал кулаки.

– Как это? – Натт все еще ощупывала тело ребенка, не веря увиденному.

– В любой миг, и ты не знаешь, когда спящие умирают. Вот мы сейчас разговариваем. А брат может… – Рамид осекся и прижал ладони к глазам.

– Ты видел, как кто-то уходит уже навсегда?

– Да… Я виноват.

– Расскажешь?

– Если это поможет Аяру. Мы называем это состояние «Зов Мьорке». Симптомы всегда одни и те же. Человек становится апатичен, теряет аппетит и часто смотрит на небо. Иногда можно услышать пение…

– Пение?

– Да. Песня Мьорке.

– Ты знаешь слова? – Натт хотела поторопить парня, который словно выключался посреди рассказа.

– Да, но говорить их нельзя. Можно тоже… – он кивнул на брата, – уснуть. Месяц назад Альманирс спела песнь Мьорке, а я стоял рядом и ничего не мог сделать. Ни остановить, ни даже сдвинуться с места. А затем она упала к моим ногам. Она спала!

Рамид схватился за голову и уставился в пустоту.

– Ты был с ней близок?

– Мы поклялись быть вместе, и все было хорошо, пока ее родители не решили уехать из Сорплата. Она не плакала, не закатывала истерик отцу. Но я-то мог понять, что она задумала! Альма посмотрела на меня и сказала: «Лунная дорога приведет тебя домой». А потом запела…

– Она все-таки умерла?

Парень проигнорировал вопрос и, глядя в пустоту, продолжал:

– Ее семье пришлось оставить Альманирс здесь. Оказывается, попавших под действие проклятия нельзя увозить далеко от южных земель.

– Как вы это поняли?

– У всех начиналось кровотечение из носа и глаз…

Натт мысленно перенеслась на лужайку перед академией, где на траве лежали оглушенные реквиемом банши студенты. Она тряхнула потяжелевшей от болезненных воспоминаний головой и снова взглянула на ребенка. Где он сейчас? Почему не идет домой по лунной дороге?

– Почему ты считаешь себя виноватым в смерти девушки?

– Я отчаялся. Всего один глупый поцелуй с подругой детства. Мне нужна была поддержка, чье-то тепло, и я поддался. Перестал верить. Всего лишь на миг! И в это самое мгновение Альма перестала дышать. Ее тело стремительно истлело, словно она уже давно была мертва. А потом песню спел Аяр. – Южанин опустил голову. – Ты же поможешь брату? Ты спасла всех из этерна сомниа?

– Не всех. – Бывшая некромантка стиснула зубы. Фирс Хассел так и не смог выбраться из призрачного парка развлечений, объятого пламенем.

– Умоляю. Он совсем еще ребенок. Только недавно научился читать. Он очень любит читать. – Рамид подскочил к полке, на которой стояло пять потрепанных книжек.

– Я постараюсь. Но мне нужно время, чтобы понять, куда и как они уходят. Что чувствуют в этот момент. Это не этерна сомниа. Больше похоже на добровольное заточение. За ними не охотится демон, – последнее девушке подсказала интуиция.

Полагаться на свои способности она больше не могла, но была уверена: духи тут ни при чем. Нечто иное заставляло несчастных засыпать.

– Хорошо. Хорошо… – Рамид распрямил спину. – Только времени у нас нет. Делаю это, чтобы спасти брата, что бы там ни было. – Голос парня дрогнул: – Лунная дорога приведет нас всех домой.

– Рамид, остано… – Слова застряли в груди заклинательницы, а тело парализовало, когда юноша прикрыл глаза и запел, расставив в стороны руки точно крылья.

– Аяр, Альманирс, я иду…

Натт рванула к оседающему на пол парню. В последний момент успела придержать его голову, чтобы не ударился о каменные плиты.

Рамид спал. Теплый, живой и счастливый, а некромантка не могла сдержать слез. Знакомый мотив, слова, преследующие где-то на границах сновидений. Они знакомы ей!

Фирс Хассел напевал под нос эту самую песню, когда шел сражаться с демоном Дорнфьола. Натт Мёрке неосознанно пела эту песню, сидя на берегу озера мертвых. Как же так?

До позднего вечера Натт бродила по улицам поселения, злясь на собственное бессилие. У нее никак не получалось увидеть, куда ушли Аяр и Рамид. Она наталкивалась на глухую черную стену, едва пыталась заглянуть в их сны. Кренес жаловался на то же самое. Он остался возле двух братьев и обещал рассказать заклинательнице о любых изменениях, но что-то подсказывало, что если и будут изменения, они станут уже последними.

Со слов жителей, в каждой деревне находились несчастные, услышавшие «Зов Мьорке». Только девушка не была с ними знакома и не могла выделить закономерность, почему именно они? Может, в этом и крылся ответ?

Позади раздались шаги, и детский голосок, не выговаривающий половину букв, запел:

Мёрке резко дернулась в сторону ребенка и грубо зажала ему ладонью рот, отчего светловолосая девчушка зашипела, как недовольный котенок, и укусила заклинательницу.

– Нельзя это петь, Иссир. Поняла?

Кроха вырвалась и показала чужачке язык.

– Ничего не будет! Я часто пою.

– Часто? Откуда ты знаешь слова?

– Все их знают. Они здесь. – Иссир ткнула себя в грудь и допела куплет до конца.

С девочкой ничего не произошло, и она самодовольно оглядела заклинательницу.

– Скажи, Иссир, ты счастлива? – внезапно спросила Натт, и на детском личике появилось задумчивое выражение.

– У меня есть мама и папа. Я не грущу, поэтому не слышу Мьорке!

– Аяр грустил?

– Да. Потому что он разболтал всем про Рамида и Альманирс, что они целовались, – уже шепотом сообщила трехлетка.

– Вот как. А разве целоваться плохо?

Иссир пожала плечами.

– Их родители громко ругались, а потом мама и папа Альмы решили уехать всей семьей.

– А почему ругались, знаешь?

Девочка помотала головой и затянула песню сначала. Натт устало опустилась на бортик каменного колодца и проследила взглядом за убегающей вприпрыжку Иссир. Выходило, что «Зов Мьорке» слышали только те, кто пребывал в печали. Рамид поцеловал другую девушку, Альма умерла, и сразу после этого ушел Аяр, очевидно, считая себя виноватым в трагедии.

Чувство вины!.. Заклинательница прижала руки к груди. Ей ли не знать его силу. Это могло бы объединить всех попавших под действие дурмана. Но в чем была виновата бедная уснувшая девушка? Теперь уже и не узнаешь. Она мертва, а ее семья уехала.

– Оденься. Заболеешь, ночи тут холодные. – Кренес накинул теплую кофту на плечи бывшей ученицы.

– Ты знал Альманирс?

– Да. – Целитель сел рядом.

– А про них с Рамидом?

– А что с ними? – Льонт напрягся и начал нервно тереть шею.

– Они были вместе.

– Как вместе? – дернулся наставник.

– Как возлюбленные.

– Нет! Это невозможно. Я предупредил ее. Она бы не стала…

– Что не стала? – Мёрке схватила Кренеса за плечи. – Что ты знаешь?

– Я только ей сказал. У здешнего народа горячий нрав. Боялся последствий… У них общий отец, я сразу это понял по их аурам. В Сорплате все друг на друга похожи как братья, и обман никогда бы не вскрылся. Знала только мать Рамида и отец Альмы. Вернее, догадывались. Но у молодых людей все было так невинно. Простая дружба. Чтобы не зашло слишком далеко, я…

– Поговорил с Альмой? – догадалась заклинательница.

– Нельзя было допустить… Она могла впоследствии забеременеть от своего же брата. Это ужасно, Натт! Я видел плоды таких союзов, – оправдывался мужчина. – Альманирс спокойно выслушала меня, пообещала разорвать отношения с Рамидом.

– Видимо, не разорвала…

– Это я виноват во всем, понадеялся на ее здравомыслие. – Кренес сдавил виски руками.

– Нет. Никто не виноват. Это грустная и грязная история, но ни ты, ни бедные влюбленные ни при чем. Зато теперь я знаю, как попасть в чертоги Мьорке, – улыбнулась девушка.

– Что ты задумала?

– Все будет хорошо. У меня есть ключ и карта. Эндэлиге подготовил меня именно к этому. – Некромантка достала из кармана горячую сферу, отливающую серебром.

– Кто такой Эндэлиге? Натт, пожалуйста, не делай глупостей!

– Я верну всех домой. Я Мьорке! Лунная дорога у меня в руках.

И она запела, ощущая приятный прохладный ветерок между лопаток. Он нежно ласкал два черных крыла за спиной заклинательницы мертвых.

Крылья ударили воздух. Сфера погасла и покатилась по земле, когда Натт упала без сознания к ногам ошарашенного целителя.