Вердикт
Все эти годы я пытался встретиться с Ёдзи Обарой. Я постоянно посылал через адвокатов письма с просьбой позволить мне провести с ним интервью в токийской тюрьме предварительного заключения. Я указывал на нераскрытые тайны дела (их было несколько) и на искреннее желание сбалансировать свою историю, где пока что излагалась только точка зрения пострадавших и полиции, с точкой зрения обвиняемого. Я отправлял списки вопросов, на которые Обаре наверняка захотелось бы ответить: о свидетельствах против него, о «деньгах соболезнования», о работе полиции. Но больше всего я хотел узнать, как сын корейского магната патинко рос в богатой Осаке, как ему жилось рядом с психически нездоровым старшим братом, как Ёдзи воспринял новость о смерти отца в Гонконге и что он видел в зеркале, прежде чем сделал пластическую операцию.
Однажды он ответил на мое письмо просьбой достать медицинскую карточку Люси – там содержалась именно та информация, которую пытались добыть его адвокаты с помощью частных детективов в Британии. Подразумевалось, что за помощь меня вознаградят. Я отказался. После очередного моего письма один из адвокатов Обары, неулыбчивый человек по имени Киёхиса Араи, пригласил меня к себе в кабинет в центре Токио.
Он начал с личного сообщения от Ёдзи Обары. «Я благодарен вам за письмо, – читал адвокат от имени подзащитного. – Рано или поздно у меня будет возможность с вами встретиться, но для начала, пожалуйста, взгляните на материалы, которые я могу вам предоставить». Араи придвинул мне пачку листов: записи судебных разбирательств, дневники Люси, фотографии Кристы Маккензи в квартире Обары. Большинство документов позже появилось в книге, которая тогда готовилась к выходу (речь о ней пойдет ниже), но часть снимков просто не подлежала публикации, особенно полицейские фотографии останков Люси, извлеченных из пещеры: голова, руки, торс, бедра, икры, ступни и лодыжки, хладнокровно разложенные на столе патологоанатома. Несомненно, изображения вызывали омерзение, и физиологический шок от вида расчлененного тела сменился стыдом, который вызывает порнография.
– Конечно, видеть такое тяжело, почти невыносимо, – заметил господин Араи, передавая их мне. – Мы очень сожалеем.
Казалось, он наблюдает за моей реакцией, пока я просматриваю снимки. Видимо, они должны были привлечь внимание к «черному веществу» на голове и во рту Люси, происхождение которого, по мнению Обары, прокуроры так толком и не объяснили. Но потом мне пришло в голову, что адвокат подразумевал нечто другое. Возможно, мне демонстрировали своего рода предупреждение или даже угрозу – манящий приоткрытый люк в шахту, возможность одним глазком заглянуть в тайну смерти Люси и в разум человека, совершившего такое злодейство.
Араи убедил меня забрать фотографии с собой; как он и просил, на следующей неделе я переслал их ему назад. Через четыре месяца в возмущенном письме он обвинил меня в том, что я отправил в Скотленд-Ярд копии, которые показали семье покойной Люси Блэкман. Адвокат писал: «Вы не только нарушили обещание, данное источнику, и предали наше доверие, но также ранили семью и умножили горе родных. Подобные действия непростительны ни для журналиста, ни для человека». В утверждениях Араи не было ни капли правды.
Вскоре я получил два письма от адвокатов Обары с указанием на неточности в моих статьях: даты, национальность одной из жертв Обары, последовательность событий. «Более того, – возмущался адвокат Синья Саканэ, – вы называете собаку, которая хранилась в морозильнике, немецкой овчаркой, что противоречит действительности: это шотландская овчарка». Я поблагодарил за ценное замечание и опять спросил об интервью, однако ответа снова не последовало. Но в мае 2006 года, после долгих лет отказов, Обара сам вышел со мной на связь в собственной манере, подав против меня судебный иск.
Обара – которого представлял суровый мистер Араи – обвинял меня в клевете. Обычно подобные иски адресуются газетам, напечатавшим недостоверные сведения, однако Ёдзи предпочел преследовать в судебном порядке меня лично. Он требовал возмещения морального ущерба в размере 30 миллионов иен (150 тысяч фунтов), и через три недели меня вызвали в Токийский окружной суд. Юридическая терминология письменной жалобы выглядела тяжеловесной и устрашающей, но если приглядеться внимательнее, обвинения звучали в типичном для Обары стиле, до смешного нелепом. Самое неожиданное обвинение касалось заседания, где давала показания Джейн и куда Обара не явился. Тогда, как сообщили наряду со мной все присутствующие журналисты, судья заявил, что Обара снял одежду и вцепился в рукомойник в камере, не желая выходить. Однако, по словам мистера Араи, утверждение является абсурдом и наглой клеветой. «Нет абсолютно никаких фактов, доказывающих, что истец… разделся догола, чтобы не являться в суд в тот день, – утверждалось в исковом заявлении. – Это противоправное действие нагло опорочило репутацию истца».
Для защиты моих прав «Тайме» наняла токийскую юридическую фирму. Последовали встречи и телефонные конференции, проверки записей и документов, обмен длинными черновиками опровержения. Возбуждение и любопытство пересилили тревогу из-за моего статуса обвиняемого. Встречулия Обару в суде? Каково мне будет сидеть в самой дальней стороне знакомого судебного зала? Но меня ждало разочарование: выяснилось, что Обаре не требуется появляться на слушаниях – как и мне. Гражданско-правовой суд в Японии страдает еще большей бюрократией, чем уголовный. Здесь общаются только адвокаты, и присутствие или отсутствие истца и обвиняемого никак не влияет на решение суда. Я все же сходил на одно из заседаний и посидел на скамье обвиняемого. Слушание длилось меньше десяти минут. Мой адвокат предоставил свидетельства публики и заявления других репортеров, подтверждающие, что они тоже слышали, как судья Тотиги описал дезабилье Обары. Главным доказательством служила, конечно же, стенограмма суда. Однако, хотя то заседание считалось открытым, получить ее удалось только после специального разрешения. Судья и господин Араи изучили материалы и одобрили их; затем трое назначили дату очередного заседания. Мое дело не привлекло никакого внимания со стороны общественности: в зале сидели три человека, но то были не зрители, а адвокаты, ожидающие начала следующего слушания. И все же, несмотря на банальность происходящего, в качестве обвиняемого под бдительным взором закона я ощутил волнение и страх. Совсем другое дело, чем сидеть среди публики и делать записи: я будто выступал на сцене, где был и режиссером, и актером.
Последние два судебных разбирательства по делу Ёдзи Обары – шестидесятое и шестьдесят первое – отводились заключительному слову сторон обвинения и защиты. Ничего нового мы не услышали, однако обе стороны выступали очень долго. Обара два часа провел на ногах, подтачивая версию обвинения. Как невысокий человек умудрился незаметно перенести тело такой крупной женщины в автомобиль? Как можно доверять обвинениям, в которых столько вопросов осталось без ответа? «Нет никаких прямых доказательств, неизвестна причина смерти жертвы, – зачитывала защита. – Не обнаружено улик, доказывающих причастность обвиняемого к ее гибели, включая его ДНК. На трупе не найдено следов хлороформа, хотя прокуратура утверждает, что жертву убил именно этот препарат».
Обвинение предоставило уже всем известные свидетельства: длинную, записанную самим Обарой историю «игры в покорение», показания выживших женщин, видео и лекарства, телефонные звонки, покупки и поисковые запросы в Интернет в дни после исчезновения Люси. Прокурор попытался обернуть версию защиты Обары против него самого, остановившись на самой неправдоподобной детали – невероятной байке о Кацуте, «мастере на все руки», чье участии в деле внезапно всплыло под самый конец. «Столь абсурдные отговорки, – говорилось в заявлении, – сами по себе служат доказательством вины».
Японский суд отличается скорее бюрократической сухостью, нежели яркой эмоциональностью; речь молодого прокурора была привычно монотонной и официальной. Однако язык заявления и накал возмущения выбивались из стандартного ряда. «Это беспрецедентно дикое и грязное дело, – говорилось в речи. – Вероятность того, что Обара повторно совершит подобное преступление, крайне велика. Он не что иное, как хитрое животное, не проявившее ни следа свойственного людям сострадания, не обратившее внимания на голоса безутешных семей. Мы не видим в нем ни капли человечности; он не выразил никакого раскаяния. Анналы сексуальных преступлений еще не видели настолько немыслимого зверства. Таким образом, мы настаиваем на пожизненном заключении для обвиняемого».
Перед началом речи адвокаты Обары несколько раз просили, чтобы в качестве свидетеля вызвали Тима Блэкмана.
– О чем вы хотите его спросить? – поинтересовался судья Тотиги, сверкнув зубами, как всегда в минуту раздражения.
– О том, что он получил сто миллионов иен. Раньше он отказывался от денег, но теперь принял их. Мы хотим проследить ход его мыслей… Он важный свидетель для возможного смягчения приговора. Поэтому я хотел бы его допросить.
– Мы достаточно его слушали, – ответил Тотиги.
Адвокат продолжал канючить, и Тотиги резко бросил:
– Я не позволю ничего подобного. Отклонено.
– Протестую, – заявил адвокат.
– Отклонено!
Судья Тотиги предложил обвинению начать заключительную речь.
– Протестую, – снова встрял адвокат Обары. – Я протестую против решения суда. Оно противоречит обязанности суда тщательно рассмотреть дело.
– Отклонено, – откликнулся судья Тотиги. – Бессмысленные возражения могут быть расценены как неуважение к суду. Не зарывайтесь.
Похоже, защита не сообразила, насколько безнадежно ошибочны и тактически опасны отчаянные попытки на заключительном этапе судебного разбирательства спровоцировать человека, который принимает решение о виновности Обары. Одиннадцатого декабря 2006 года суд завершился. Через пять месяцев слушаний был вынесен вердикт. Сомнений в его характере почти не оставалось.
Шестьдесят одна сессия растянулась на шесть лет; даже в режиме работы британского суда со слушаниями пять дней в неделю, утром и вечером, ушло бы больше полутора месяцев. Обара пустил в ход все возможные ресурсы: юридические, финансовые, следственные, технологические. В 2004 году, по мнению одной английской газеты, его адвокат даже нанял британских частных детективов, чтобы раскопать прошлое Тима, Джейн и Люси, а также Луизы Филлипс и ее сестры Эммы. Через два года в виртуальном пространстве появился веб-сайт на английском и японском языках. Он содержал подробную версию событий с точки зрения Обары, а также отрывки из дневника Люси, подписанные Тимом Блэкманом заявления и некоторые расшифровки записей судебных заседаний. Публиковать официальные документы без разрешения суда запрещалось, и полиция собиралась обвинить сторону защиты в обнародовании свидетельств по текущему уголовному делу. Но авторы сайта подстраховались: страница с доменной зоной to.cx размещалась на сервере малоизвестного региона Австралии – острова Рождества. Уголовное дело так и не завели.
А в 2007 году за несколько дней до оглашения вердикта на полках магазинов в центре Токио появилась книга с фотографией мертвой собаки на обложке.
Издание называлось «Правда о деле Люси» и представляло собой сборник нудных, вычурных и невообразимых в своей нелепости показаний защиты – библию Ёдзи Обары. Также на обложке имелся длинный подзаголовок: «Лучшие прокуроры против обвиняемого Ёдзи Обары с Ай-Кью 180: нив одном деле последних лет показания не были настолько далеки от реальности». «Почему обвинители пустились во все тяжкие? – значилось в аннотации. – Замечено уничтожение улик и подделка прокурором официальных документов». Том объемом в 798 страниц насчитывал 5 сантиметров в толщину и весил почти килограмм.
Книга была «написана и отредактирована» «группой поборников истины в деле Люси», упомянутой и на веб-сайте. Кем же являлись эти правдолюбцы и почему они так стеснялись назвать свои настоящие имена? На самом деле публикация стала очередным тщетным ходом по заказу адвоката Обары; издатели, выполнившие заказ не сомневались, что текст составлен по инициативе и под руководством самого обвиняемого. Там содержалось множество страниц стенограмм судебных заседаний, свидетельств и пространных описаний жизни Ёдзи от третьего лица о его ранних годах, юношеском алкоголизме и событиях до и после того рокового вечера с Люси. Были там фотографии интерьера Блю-Си-Абурацубо и спортивного «мерседес-бенца» Обары; снимки Кристы Маккензи, которая, похоже, курила героин на диване обвиняемого. Электронные письма Тима с переговорами по поводу «денег соболезнования» приводились полностью, как и расшифровки телефонных разговоров с агентом Обары и квитанция о переводе 3,2 миллионов иен изнасилованной украинке. В книгу вошли дневник Люси с аннотациями на английском и японском языках; рисунки пещеры, указывающие точное место, где находились останки Люси, и фотография пляжа во время тайфуна.
В феврале 2010 года издательство «Асука Синса», выпустившее «Правду о деле Люси», подало в суд на Ёдзи Обару и его адвоката Акиру Цудзисиму за неоплату услуг. Заказчик обязался выплатить 1 миллион 314 тысяч 648 иен (на тот момент – 94 тысячи фунтов), однако деньги так и не поступили. Согласно жалобе, представленной в суд, книга печаталась сугубо «в рамках кампании в защиту Обары». Поначалу ее подготовили к печати в декабре 2006 года, вскоре после того, как судьи Токийского окружного суда отложили вынесение приговора. Помимо японского издания, в Британии предполагалось выпустить книгу на английском. Договор с издателем заключила «группа заинтересованных лиц» в лице их агента, адвоката Обары Киёхисы Араи.
На первый взгляд, книга представляла собой произведение независимого автора, выступающего от лица Обары. «В число поборников истины, – объяснялось в тексте, – входят журналисты, юристы и члены юридического сообщества, включая бывших прокуроров». Но, по всей вероятности, над проектом работали только наемники, которым заплатили. «Асука Синса» и Ёрисиге Фуджита, внештатный ответственный редактор, получили инструкции от адвокатов, нанятых Ёдзи Обарой.
«Чтобы назвать позицию издания нейтральным, ответчики притворяются, что за нее ответственна некая организация третьих лиц, – говорилось в иске. – Нет никакой необходимости говорить, что „поборники истины“ не являются коммерческой организацией и субъектом права. Это отдельные люди, в том числе адвокаты ответчика».
Редактор «Асука Синсы» Хидэтоси Окухара описал мне свое недоумение по поводу многочисленных и порой противоречивых инструкций адвокатов Араи, Цудзисимы, Ясуо Сионои и Кацуры Маки.
«Каждый представитель заказчика давал новые указания, сбивая с толку исполнителей, – говорилось в иске компании. – Предположительно, причина в том, что адвокаты встречались с Обарой отдельно по поводу содержания каждого пункта рукописи, а тот часто менял версии».
Согласно иску «Асука Синсы», путаница привела к задержке и полной растерянности. Когда вроде бы уже окончательный вариант отправили в печать, Кацура Маки заявил, что там содержатся ошибки. Редакторы предложили указать список опечаток, на что мистер Араи согласился. Но затем с издательством связался Ясуо Сионоя и велел остановить процесс печати. Из-за исправлений и проволочек книга появилась в магазинах только в апреле 2007 года, перед самым оглашением вердикта в Токийском окружном суде. На английском языке текст решили не печатать, и за перевод, который был почти закончен, «поборники истины» так и не заплатили.
Большая часть материалов книги имела целью указать на конкретную деталь следствия или поднять вопрос, который мог бы сработать в пользу Обары, например: «Разве машина не маловата для перевозки трупа?» и «Как могло тело всю зиму оставаться в пещере, затопляемой приливами?». Кроме того, там попадались заявления вроде таких: «Хостес-иностранки – охочие до наркотиков шлюхи» и «Значит, на самом деле он просто заморозил труп собаки».
Но в итоге получился хаотичный набор из невероятного количества фактов, не указывающих ни на что конкретное. Даже если книга имела какой-то смысл, его поглотила трясина нелепостей и занудства. Действительно ли Обара верил, что кому-нибудь захочется разбираться в этом ворохе сведений? На кого он хотел повлиять публикацией книги? Судьи слышали все это на заседаниях. Если предположить, что их волновало общественное мнение, вряд ли книга могла склонить его в пользу обвиняемого, даже если бы ее хоть кто-то удосужился прочесть. Обара выпустил «Правду о деле Люси» просто потому, что мог себе это позволить. Ему надо было что-то делать, а ничего другого уже не оставалось.
И все же существовала одна очевидная уловка, которой он так и не воспользовался. Японские суды очень доверяют отзывам законопослушных свидетелей об обвиняемом. Мошенник, поджигатель или эксгибиционист могли добиться снисхождения, если порядочные граждане подтвердят их честность, филантропические устремления и популярность в обществе. Обара это понимал, вот почему он так хвастал регулярными пожертвованиями на благотворительные цели: в мае 2006 года он перевел по 5 миллионов иен в фонды «Спасем детей», «Международная амнистия» и «Японский Красный Крест».
Но намного более ценными были бы показания тех, кто знал и любил обвиняемого: одноклассников, старого школьного учителя, университетского приятеля, бизнес-партнера – каждого, кто мог бы сказать о нем хоть что-то хорошее. В «Правде о деле Люси» упоминаются бывшие учителя, которые нежно любили Ёдзи, но ни одного из них так и не пригласили выступить со стороны защиты. В частности, «почетного профессора Секигути» из университета Кейо, как утверждалось в книге, «шокировала» новость об аресте Обары. К сожалению, профессор скончался незадолго до вынесения обвинений бывшему студенту. Обара перепробовал все методы и непременно нашел бы подходящих свидетелей, если бы таковые существовали. Но отсутствие голосов в его защиту еще раз подтверждало одну из самых больших его странностей: пройдя через детство и юность и дожив до среднего возраста, он так и не завел ни одного друга.
Оглашение вердикта назначили на 10 утра вторника 24 апреля 2007 года. В Британии в это время час ночи; и, если все бы пошло по плану, я бы успел передать новости в последний утренний выпуск газеты. Но времени было в обрез, особенно если случится задержка. В то день я проснулся рано утром и написал черновик новостной статьи, подробности к которой намеревался сообщить по телефону после объявления вердикта. Текст начинался так: «Владелец многочисленных объектов недвижимости в Японии Ёдзи Обара этим утром обвинен в убийстве хостес из Британии Люси Блэкман и приговорен к пожизненному заключению (уточнить) после сенсационных шести с половиной лет судебных разбирательств.
(Добавить реакцию семьи в суде, слова судьи)
Вердикт послужит возмездием семьи мисс Блэкман, особенно ее отца Тима, который долгие месяцы провел в Японии, пытаясь заставить полицию активнее заниматься поисками дочери после ее исчезновения в июле 2000 года…»
Я отправил черновик в Лондон по электронной почте, выпил чашку кофе и взял ноутбук и записные книжки. В суде сегодня утром ожидались толпы; я хотел выйти из дома пораньше, чтобы занять место в очереди. В животе щекотало от волнения, я почти трепетал.
На следующей неделе исполнялось семь лет с того дня, как Люси приехала в Японию. Прошло пятнадцать лет с момента отключения аппаратов поддержания жизнедеятельности Кариты Риджуэй, и двадцать семь лет с тех пор, как Тим спас малышку Люси от фебрильных судорог. Тридцать восемь лет назад на той же неделе в Гонконге умер – или был убит – отец Ёдзи Обары, и примерно тогда же его второму сыну, на которого Обара-старший возлагал главные надежды, разбила сердце девушка по имени Бетти, наполовину американка. Прошло семьдесят лет с переезда в Осаку родителей Обары, бедных иммигрантов из колонии, и восемьдесят четыре года с погромов после Великого землетрясения Канто, когда японцы безжалостно убивали корейцев. Все эти события соединялись в общую картину, но я не мог увидеть ее целиком. У меня перед глазами стоял образ дерева, чьи корни, ушедшие глубоко под землю, питают ствол живительной водой. Ветви разрастались ввысь и вширь; от каждой веером расходились бесконечные мелкие побеги, питающиеся влагой из недр земли. Исковерканная жизнь Обары представлялась мне сучком на одном из побегов; смерть Люси, горе ее семьи, попытка самоубийства Софи стали плодами на этой ветке. Человеку под силу увидеть лишь крошечную часть извилистого черного дерева, и даже ее трудно описать словами. Но нынче утром судья Тотиги официально вынесет приговор этой крошечной частице. В невообразимом смешении смертей Люси и Кариты и странной жизни Обары должен проступить смысл.
После стольких лет наступал судьбоносный день. Я писал в блокноте: «Есть ли хоть один шанс, что его оправдают? Конечно же нет. Масса косвенных доказательств. Нелепая версия защиты. Весы правосудия по максимуму склонились в пользу обвинения. И все же…»
Я уже почти вышел из дома, с беспокойством понимая, что начинаю опаздывать, но все-таки снова включил ноутбук и быстро набросал второй черновик новостной статьи, которая начиналась так: «Владелец многочисленных объектов недвижимости в Японии Ёдзи Обара этим утром оправдан по обвинению в убийстве хостес из Британии Люси Блэкман после сенсационных шести с половиной лет судебных разбирательств.
(Добавить реакцию семьи в суде, слова судьи)
Вердикт послужил сокрушительным ударом по семье мисс Блэкман, особенно по ее отцу Тиму, который долгие месяцы провел в Японии, пытаясь заставить полицию активнее заниматься поисками дочери после ее исчезновения в июле 2000 года…»
В очереди в зал судебного заседания оказались 232 человека – меньше четверти от количества публики, присутствовавшей на первом разбирательстве. Подтверждался статус японского правосудия как пустой формальности; однако зал были заполнен почти целиком. Я смог разглядеть в первом ряду светловолосые головы Тима и Софи, позади них сидели Аннет, Найджел и Саманта Риджуэй. Обара уже был на своем месте, отвернувшись от всех и вся. Я занял свое место. Волнение не оставляло меня, к тому же время поджимало и я боялся опоздать со сдачей статьи. Каждые пятьдесят секунд я невольно смотрел на часы, а потом опять оглядывал лица вокруг, часть из которых хорошо помнил по предыдущим слушаниям: блогер Юки, хмурящиеся судебные художники и знакомый мне детектив; позади него – старик с цветком на шляпе. В самом заднем ряду сидел молодой худощавый блондин в плаще и что-то строчил в блокноте.
В зал через заднюю дверь быстро зашли судьи, и все встали.
Через восемь минут я уже был на улице, вцепившись в мобильник, вокруг меня сновала толпа таких же репортеров.
– Второй вариант! – закричал я, когда мне ответили из Лондона. – Берите второй вариант статьи. Его оправдали. Но он получил пожизненное заключение. Что ж, мне очень жаль, но так сказал судья. Знаю-знаю, я и сам ничего не понимаю.
От: Ричарда Ллойда Пэрри Отправлено: вторник, 24.04.2007.14:36 Кому: «Тайме онлайн»; отдел международных новостей «Тайме»Тема: вердикт по делу Люси Блэкман – обновленный вариант(Пересылаю окончательный вариант текста, переговорив с адвокатами, – думаю, теперь я все понял.)Ричард Ллойд Пэрри ТокиоВладелец многочисленных объектов недвижимости в Японии Ёдзи Обара этим утром оправдан по обвинению в изнасиловании и убийстве хостес из Британии Люси Блэкман. Вердикт послужил сокрушительным ударом по ее семье и вызвал нешуточное замешательство у токийской полиции и прокуратуры.Тем не менее Обара получил пожизненный срок после обвинительных приговоров по другим восьми делам об изнасиловании и одном деле об изнасиловании и убийстве хостес из Австралии Кариты Риджуэй. Защита тут же заявила, что намерена подавать апелляцию.Главный судья Токийского окружного суда Цутому Тотиги оправдал Обару по делу о похищении, изнасиловании, убийстве и расчленении Люси Блэкман, чье тело обнаружили закопанным в пещере на берегу недалеко от дома подсудимого через семь месяцев после его поездки с жертвой за город.Судья Тотиги признал, что, несмотря на косвенные доказательства, нет прямых улик (например, образца ДНК), которые связали бы Обару со смертью Люси Блэкман.Однако текст приговора демонстрирует отвращение судей к личности Обары и совершенным им преступлениям.– Вы обращались с женщинами как с сексуальными объектами, стремясь удовлетворить свою похоть, – заявил судья Ёдзи Обаре, взирающему на него со скамьи подсудимых. – Ваше поведение продиктовано не здоровым сексуальным влечением, а грязными преступными намерениями. Более того, вы использовали смертельно опасные препараты, такие как хлороформ, которые способны привести к гибели вследствие нарушений в работе печени. Без сомнения, женщины поступали беспечно, но я считаю, что они не могли предугадать столь аномальное поведение… Вы неоднократно повторяли свои забавы, бессердечно подвергая опасности их жизнь и их тела.Причиной преступлений является ваше эгоцентричное отношение, основанное на извращенных сексуальных вкусах, что заслуживает самого сурового наказания.Семья мисс Блэкман выразила негодование по поводу оправдания Обары по делу Люси, а также обвинила токийскую прокуратуру в неумении собрать неопровержимые доказательства причастности Обары к смерти мисс Блэкман.– Боюсь, что сегодняшняя несправедливость – результат провала прокуратуры, не сумевшей адекватно доработать дело, – заявил отец жертвы Тим, присутствовавший на заседании с младшей сестрой погибшей, Софи Блэкман. – Люси лишили возмездия.Мать мисс Блэкман Джейн Стир заявила по телефону из дома в Севеноуксе, графство Кент:– Мои худшие опасения оправдались. Я обращаюсь к своей любимой дочери Люси: я очень по тебе скучаю. Болезненная рана в моем сердце, видимо, никогда не заживет, но я истово верю, что однажды мы снова обнимемся. Твоя мамочка никогда не оставит надежду добиться правды и справедливости.Миссис Стир, которая развелась с мистером Блэкманом еще до исчезновения их дочери, осудила бывшего мужа, который принял 100 миллионов иен от «друга» Обары в обмен на подписание показаний, где ставились под вопрос некоторые улики против обвиняемого. Но оглашение вердикта доказало, что в этом деле судья оправдал Обару не из-за денег, а из-за отсутствия «дымящегося ружья», которое связало бы его со смертью мисс Блэкман.– Мы признаем, что тем или иным образом обвиняемый участвовал в расчленении и захоронении погибшей Люси, – подчеркнул судья Тотиги. – Есть подозрения, что в том или ином смысле он причастен и к ее смерти. Такое предположение косвенно подкрепляется попытками обвиняемого скрыть ее смерть и предоставить ложную информацию, будто девушка жива. Однако остается неизвестным, как именно обвиняемый причастен к гибели Люси.В Японии в случае оправдательного приговора и обвинение, и защита могут подавать апелляцию, так что дело, видимо, растянется еще на несколько лет.
Назад: Соболезнование
Дальше: Часть VI Жизнь после смерти
