Я, конечно, предполагал, что после такого Старик вполне способен и на тропу войны выйти. Но Один всегда умел в нужный момент проявить гибкость и, хотя мне удалось блестяще переиграть его с этим предательским планом, пока не выказывал ни малейших признаков возмущения. Наоборот, улыбнувшись своей непостижимой улыбкой и угостив Твинкла печеньем, он миролюбиво заметил:

– Вот видишь, я все-таки оказался прав в отношении тебя. Хорошо, что мы с тобой заодно.

Ну что ж, щедрая похвала со стороны того, кто сперва на крови поклялся мне в верности, а потом, когда его уж очень припекло, предал меня и сам отдал в руки своих «друзей», а моих врагов.

– Так или иначе, – откликнулся я, – а я свою работу здесь выполнил и теперь намерен от души наслаждаться жизнью.

Один медленно покачал головой.

– По-моему, ты чего-то недопонимаешь, – сказал он. – Ни ты, ни я долго оставаться в этом мире не можем. Во-первых, это не твое тело, и ты не можешь вечно его занимать. А во-вторых… – взгляд его здорового глаза стал мрачен, – во-вторых, мы оказались в этом мире случайно, и пребывание здесь весьма рискованно. Помнишь историю про кошку в коробке?

– Ох, только не надо снова вспоминать эту чертову кошку! – взмолился я.

Один моргнул, и на поверхность снова вынырнул Эван. Внешне перемена была практически незаметна, кто-то вполне мог на подобные мелочи и внимания не обратить. Например, голос Эвана звучал куда более неуверенно; видимо, когда-то в детстве он сильно заикался. А уж интонации у него были и вовсе почти извиняющиеся.

– Я понимаю, – сказал он, – что порой выгляжу откровенным занудой, типичным ботаном, верно? Но дело в том, что я с раннего детства очень много болел, поэтому свободного времени у меня всегда было с избытком; я только и делал, что читал разные книги. К тому же наука и магия порой выглядят удивительно близкими, практически похожими. Кстати, в течение всей эпохи Возрождения наука и магия действительно постоянно пересекались и переплетались. В те времена ученые верили в алхимию и в Философский Камень, который якобы способен превращать основные металлы в золото и дарить человеку тайну вечной жизни…

– Ты лучше просто расскажи мне об этой чертовой кошке, – прервал я его с легкой ноткой нетерпения. Похоже, «квартирный хозяин» Одина был таким же разговорчивым, каким, помнится, оказался когда-то и сам Один. Я метнул сердитый взгляд на лохматую белую шавку, внутри которой теперь обосновался наш великолепный Громовник. Как и многие мелкие собачонки, Твинкл, видимо, воображал себя страшным волком и все пытался вонзить зубы в мой башмак.

А Эван терпеливо продолжил свои разъяснения:

– Эта кошка подобна вашим богам. То есть ее как бы нет ни в реальном мире, ни за его пределами. И даже если пресловутая коробка кажется ей в данный момент самым безопасным местом на свете, то ни сама кошка, ни тем более бог не могут долго оставаться «в коробке», надеясь, что проживут в этом убежище целую вечность.

Ну в таком изложении это, по крайней мере, имеет хоть какой-то смысл, подумал я. Какими бы еще качествами ни обладал нынешний «квартирный хозяин» Одина, проницательности он был явно не лишен.

– И какова альтернатива? – спросил я. – Ведь мы утратили такой могущественный инструмент, как руны, а разве можно без них надеяться на возвращение в наш мир? Разве без них нам удастся сделать все то, о чем ты говорил?

Генерал улыбнулся. Странно было видеть улыбку Одина на лице столь юного представителя племени Людей, но тем не менее это была самая настоящая улыбка нашего Генерала, а я его улыбке никогда ни на грош не верил.

– Прежде чем я тебе расскажу, как это можно сделать, нам необходимо повидаться с еще одним нашим другом, – сказал он, – ибо еще один из асов сумел обрести телесное обличье благодаря игре «Asgard!». Только, боюсь, твоей хозяйке это может не понравиться.

– А почему? – одновременно спросили мы с Попрыгуньей.

– Из-за того, в чьем конкретно теле нашла временное пристанище одна из наших богинь.

Я почувствовал, как напряглась Попрыгунья, как она противится этой новости всем своим существом. «Ох, нет…» – прошептала она.

– Извини, – сказал ей Один, – но у меня просто не было выбора. Эта особа подходила для данной роли лучше всех прочих.

– Нет, только не Стелла! – вырвалось у Попрыгуньи. – Пожалуйста, скажи, что это не Стелла!

Один только плечами пожал.

– Я еще раз прошу прощения, но поверь, Стелла действительно может нам помочь. И у меня были вполне определенные причины выбрать на эту роль именно ее – точно так же по вполне определенным причинам тебе я предназначил совсем другую роль. С помощью Стеллы мы сумеем обрести достаточно волшебства, чтобы сделать самое необходимое – отыскать путь отсюда в тот мир, который мы покинули.

Я заметил, что смерть в мои лично планы как-то не входит.

– Но речь вовсе не о смерти, – возразил Один. – Существует множество таких миров, где у наших старых богов все еще может появиться шанс выжить. Таких миров, где руны обладают прежним могуществом. Таких миров, где мы, возможно, сумеем не только обрести подобающее нам место, но и изменить свою судьбу. Собственно, мой план и заключается в том, чтобы отыскать путь в один из таких миров и начать все сначала, обладая той магической силой, какую нам сообща удастся спасти и сберечь.

Я не выдержал и сказал, что сомневаюсь в осуществимости подобной идеи. Легко рассуждать о гипотетической возможности перехода из одного мира в другой, а вот сделать это даже и в былые-то времена было очень непросто. Даже в наш Золотой Век потребовалась целая армия богов – пребывавших, кстати, на пике своего величия – и миллионы всевозможных заклинаний и рун для того лишь, чтобы построить Радужный мост, связавший Асгард со Срединными Мирами. Что же можем сейчас сделать мы с Одином, если у нас даже одной руны на двоих не имеется?

– Доверься мне, – сказал Один. – Все-таки я здесь гораздо дольше, чем ты.

– А точнее? Как давно ты все-таки в этом мире находишься?

– Достаточно давно.

Что ж, это уже интересно! Должен признаться, я считал себя первым, кому удалось спастись из темницы Нифльхейма. Но теперь у меня возникло множество различных вопросов. Сколько же времени на самом деле Один находится в этом мире? Как давно он втихую плетет свои планы по спасению богов? Неделю? Год? Или целую человеческую жизнь? У него, безусловно, сложились куда лучшие отношения с «квартирным хозяином», чем у меня с Попрыгуньей. Может, они с Эваном просто лучше подходят друг другу? А может, Одину удалось проникнуть в мысли мальчика, когда тот был еще совсем юным и впечатлительным, и внушить ему, что они с Эваном – братья по крови и едины в мыслях и действиях?

Да помогут бедному юноше боги, если это действительно так. Список тех деяний Одина, когда он сумел остаться верным своим помощникам и союзникам, далеко не велик и отнюдь не безупречен. Ведь мы с ним тоже считались братьями по крови, но вы и сами видите, как он меня вознаградил.

Тем временем чувствовалось, что напряжение в душе Попрыгуньи все нарастает.

– Но почему именно Стелла? – вопрошала она уже вслух. – Почему из всех людей вам понадобилось выбрать именно Стеллу?

Я позволил ей задавать Одину эти вопросы. Вообще-то мне и самому хотелось бы это знать. Я быстренько заглянул в Попрыгуньину Книгу Лиц. Стелла. Возраст: семнадцать. Любимый цвет: розовый. Любимый фильм: «Крик». Любимая еда: фруктовый жевательный мармелад «Харибо». Также любит: подольше поспать, поиграть в нетбол и поговорить о мальчиках. Там было еще много всяких бытовых подробностей, которые показались мне малоинтересными, но судя по тому, что я еще сумел прочесть в мыслях Попрыгуньи, Стелла явно приносила одни неприятности: когда-то она считалась близкой подругой Попрыгуньи, но теперь превратилась в ее врага; это, безусловно, чрезвычайно самоуверенная особа, тогда как самой Попрыгунье самоуверенность абсолютно не свойственна. В целом Стелла представлялась мне девицей пустоголовой, непостоянной, корыстной, эгоистичной и весьма тщеславной. А еще я заметил, что за всеми этими убийственными характеристиками в душе Попрыгуньи таится и нечто иное. Ревность? Гнев? Или какое-то более сильное чувство?

В ответ на вопросы Попрыгуньи Один только плечами пожал.

– Ты могла бы то же самое спросить и про нас обоих. Почему, например, мне оказалось легче проникнуть именно в тело и мысли Эвана, а не в чьи-то еще? И почему именно ты, Попрыгунья, оказалась наиболее подходящим реципиентом для нашего Трикстера, а, скажем, не для Тора, которого ты сама явно предпочла бы? Каждый из нас обладает определенным набором врожденных качеств, которые и делают нас как бы исходно подходящими друг для друга. А что касается Стеллы… – Один коварно улыбнулся. – Кто знает, какие качества могут у нее проявиться в будущем?

– И в связи с этим хотелось бы узнать, – тут же вмешался я, – кому все-таки из наших… э-э-э… коллег «повезло» сосуществовать в одном теле с этим «образцом совершенства»?

– Я рад, что ты сам задал этот вопрос, – сказал Один и умолк.

А я тут же представил себе игру «Asgard!» и ее основных, так сказать, протагонистов. Итак, у нас уже имеется Генерал (Один) и Воин (Тор). Осталась, пожалуй, только Принцесса-воительница (если, конечно, персонажами не считаются гоблины-приживалы и те боги, что спят подо льдом).

Я посмотрел на Одина в упор и спросил: «Фрейя?», зная, что он всегда питал слабость к нашей красотке.

Один не ответил, но мне показалось, что он – или, точнее, Эван – немного смутился.

– Неужели все-таки Фрейя? Но почему? Зачем она нам? Единственное, на что она когда-либо была способна, это постоянно чистить перышки, жаловаться на жизнь и пытаться кого-нибудь соблазнить.

– Может, ты и прав, – снова заговорил Один, – но в данный момент нам нужна именно она. А точнее, Стелла. А еще точнее – нечто, чем Стелла обладает.

Мне показалось, что после этого заявления Одина Эван смутился еще больше. К тому же, ощутив со стороны Попрыгуньи внезапную вспышку бешеной ревности, я сделал соответствующий вывод: по всей видимости, Эван питает к этой Стелле некоторую слабость. Как и Один к Фрейе.

– И чем же это таким особенным Стелла обладает? – воскликнул я.

И наш Генерал с легкой усмешкой сообщил:

– У Стеллы имеется своя руна.