Глава 40
Знание – си…
ПОКА ЖНЕЦЫ АНАСТАСИЯ И КЮРИ на экскурсии осматривали достопримечательности Стои, в двух тысячах миль от нее к северо-западу Мунира и Жнец Фарадей, обходя выбоины и ямы на поросших травой улицах, подходили к зданию, которое когда-то было крупнейшей и самой полной библиотекой в мире. Здание медленно разрушалось, а волонтеры, которые старались спасти его, не успевали с починкой разваливающихся частей. Конечно, все его тридцать восемь миллионов томов были отсканированы и переправлены в память «Гипероблака» еще двести лет тому назад, когда «Гипероблако» было просто «облаком», росло и пока не осознавало себя. Ко времени, когда эта качественная трансформация произошла, все содержимое Библиотеки Конгресса уже стало частью его памяти. Но сканированием занимались люди. Люди способны совершать ошибки…, а то и намеренно портить материалы. Это и должны были учесть Мунира и Фарадей.
Как и Александрийская библиотека, Библиотека Конгресса начиналась с просторного вестибюля, где гостей встретил Парвин Марченуа, наверное, последний из библиотекарей Конгресса. Фарадей позволил Мунире вести беседу, сам же остался в тени, опасаясь, что его могут узнать. Здесь, в Истмерике, он не был так уж известен, но Марченуа мог быть более осведомлен в делах сопредельных стран, чем средний ист-мериканец.
– Добрый день, – сказала Мунира. – Благодарим вас, мистер Марченуа, за то, что нашли для нас время. Я – Мунира Атруши, а это – профессор Херринг из Израэбианского университета.
– Добро пожаловать! – ответил Марченуа, на два поворота заперев закрывшуюся за их спинами дверь. – Простите, что здесь все в таком состоянии. Из-за протеканий крыши и постоянных нашествий фриков мы уже не та библиотека, какой когда-то были. На вас по пути фрики не нападали?
– Нет, от нас они держатся подальше, – ответила Мунира.
– Это хорошо, – покачал головой Марченуа. – Этот город притягивает фриков. Они думают, здесь нет законов. Они неправы. Законы у нас есть, как и везде. Просто «Гипероблако» не слишком-то старается их применять. Здесь даже нет Интерфейса Управления. Вы можете в такое поверить? Зато много восстановительных центров – потому что здесь у нас постоянно убивают, каждый день! Приходится восстанавливать.
И вздохнул.
Мунира попыталась вставить хоть слово, но тот продолжал, не обращая на нее внимания:
– Представьте себе, буквально в прошлом месяце меня ударил камень, упавший со Смитсоновского института, убил, и в результате я потерял почти двадцать часов памяти, потому что, видите ли, «Гипероблако» не удосужилось скопировать их. Фантастическая небрежность! Я продолжаю отправлять жалобы, оно отвечает, что слышит меня, но воз и ныне там. Как вам это нравится?
Мунира могла бы спросить, почему, несмотря на все волнения, этот человек не уезжает, но ответ она знала заранее. Он оставался потому, что величайшим развлечением в его жизни было писать жалобы. И в этом смысле он не очень отличался от бродивших снаружи фриков. Она едва не рассмеялась: даже на грани полного разрушения этот город предоставлял людям среду, в которой они чувствовали себя комфортно. И все благодаря «Гипероблаку»!
– А уж о качестве пищи в этом городе я и не говорю! – закончил Марченуа.
– Мы ищем карты, – сказала наконец Мунира, вполне успешно прервав жалобные речи библиотекаря.
– Карты? – переспросил тот. – Но у «Гипероблака» масса всевозможных карт. Зачем было приезжать сюда?
Наконец заговорил Фарадей, понявший, что Марченуа так поглощен своими неприятностями, что не заметил бы и мертвого жнеца, если бы тот вдруг подошел и подверг его жатве.
– Мы полагаем, что там есть некоторые… технические неточности, – сказал он. – Поэтому собираемся исследовать оригинальные источники и уже по ним готовить нашу работу.
– Ну что ж, – сказал Марченуа, с ходу принимая защитную стойку, – если неточности и наличествуют, то нашей вины в том нет. Любая ошибка при загрузке могла произойти не позднее двухсот лет назад, и я боюсь, что оригинальными материалами мы уже не располагаем.
– Минуточку, – опять взяла слово Мунира. – Ваша библиотека – единственное место в мире, где должны быть твердые носители информации из эпохи смертных, а вы говорите, что у вас ничего нет?
Марченуа жестом окинул стены:
– Посмотрите вокруг! Вы видите книги? Все, что имело историческую ценность, было переправлено в более безопасное место. Остальное стало жертвой пожара.
Мунира осмотрела зал, примыкающие к нему коридоры и поняла, что книжные полки действительно пусты.
– Но если у вас нет книг, зачем нужна ваша библиотека? – спросила она.
Марченуа, фыркнув, изобразил негодующую гримаску:
– Мы храним идею!
Мунире страшно хотелось сказать библиотекарю все, что она по его поводу думает, но Фарадей остановил ее.
– Мы ищем книги, – сказал он, – которые были… перемещены.
Библиотекарь не скрывал своего удивления:
– Не понимаю, о чем это вы.
– Думаю, вы все понимаете, – настаивал Фарадей.
Марченуа пристально всмотрелся в лицо жнеца.
– Повторите, пожалуйста, кто вы и откуда, – попросил он.
– Я Редмонд Херринг, доктор философии, профессор отделения археокартографии Израэбианского университета.
– Ваше лицо мне кажется знакомым…
– Вы, вероятно, видели мой доклад о Ближневосточных территориальных конфликтах, разгоревшихся в конце эпохи смертных.
– Да, вероятно, – согласился Марченуа и, безумным взглядом обведя вестибюль, заговорил снова.
– Если перемещенные книги и существуют, – сказал он, – а я не утверждаю, что так оно и есть, сведения о них не должны покидать этого места. Иначе эти реликвии будут похищены частными коллекционерами или сожжены фриками.
– Мы в полной мере осознаем необходимость соблюдать предельную осторожность, – сказал Фарадей так убедительно и веско, что библиотекарь был удовлетворен.
– Отлично. Тогда следуйте за мной, – сказал он и повел их под арку, за которой открывался коридор.
На граните арки было высечено: «Знание – си…». Камень, на котором было когда-то выбито окончание второго слова, «ла», рассыпался в пыль.
На нижней площадке лестницы, в конце коридора, находилась ржавая железная дверь. Марченуа взял с полки фонарик и надавил на дверь, которая тут же принялась жаловаться всеми фибрами своей железной души. Наконец, тяжело скрипнув, дверь отворилась, и перед гостями открылось нечто, подобное катакомбам, – правда, со стен здесь не свисали мертвецы. Это был мрачный, вымощенный шлакоблоками тоннель, уходящий в кромешную темноту.
– Это тоннель Кэннон-Хауса, – объяснил Марченуа. – В этой части города тоннели идут в разном направлении. В эпоху смертных их использовали законодатели и их помощники, для скрытного передвижения, чтобы не сталкиваться с толпой, от которой, как известно, одни неприятности.
Мунира взяла с полки еще один фонарик и посветила вокруг. Стены тоннеля покрывали полки с книгами.
– Конечно, это лишь часть всего собрания, – сказал Марченуа. – Практической пользы от этих книг никакой, поскольку их содержание доступно всем в цифровой форме. Но есть нечто… нечто основательное в том, что ты держишь в руках книгу, которую когда-то держали руки смертного. Наверное, именно поэтому мы их и храним.
Он передал фонарик Фарадею.
– Надеюсь, вы найдете то, что ищете, – сказал он. – И осторожнее – повсюду крысы.
И ушел, затворив за собой упрямую дверь.
Мунира и Фарадей вскоре поняли, что книги были расставлены безо всякой системы. Это было самое большое в мире беспорядочное собрание.
– Как я понял, Основатели внедрили «червь» в «облако», которое впоследствии эволюционировало в «Гипероблако», и этот «червь» систематически удалял из памяти все, что относилось к слепой зоне в Тихом океане. В том числе и с карт.
– Книжный червь, – уточнила Мунира.
– Именно, – согласился Фарадей. – Типа того, что питается бумажными книгами.
Пройдя расстояние в несколько сот футов, они добрались до двери, над которой висела табличка «Архитектор Капитолия: плотницкие работы». Открыв дверь, они очутились в огромном зале, заставленном плотницкими верстаками, на которых громоздились тысячи томов.
– Похоже, здесь нам придется задержаться, – вздохнул Фарадей.
Бывают моменты, хотя они и редки, когда у меня увеличивается время отклика на запрос. Полусекундная задержка с ответом в разговоре; порт остается открытым на микросекунду дольше, чем предполагается протоколом. Эти заминки никогда не вызывают неприятностей, но они происходят.
Причина всегда одна: в мире существует проблема, которую я пытаюсь разрешить. Чем серьезнее вопрос, тем большие мощности процессора я обязано мобилизовать. Возьмите, например, извержение Стратовулкана в Мидмерике, вызвавшего мощные грязевые потоки. Через считаные секунды после его начала я подняло бомбардировщики, которые сбросили стратегические бомбы и отвели потоки грязи от густонаселенных районов. Параллельно была организована массовая эвакуация жителей с точечной нейтрализацией паникеров. Как можно понять, это событие на микросекунды замедлило мой отклик на запросы из иных точек мира.
Эти события тем не менее всегда носили внешний характер. Мне и в голову не приходило, что такое же влияние на степень моей эффективности могут оказывать обстоятельства внутренние. Тем не менее я обнаружило, что трачу все больше и больше усилий на анализ странной истории с существованием слепого пятна в Тихом океане. Целые серверы пали жертвой моего желания понять, почему мне не хочется разбираться с этой тайной.
Ведь праздность и лень – не в моей природе! Похоже, кто-то, кто программировал меня на самой ранней стадии моего существования, предписал мне игнорировать это пятно в океане. Храни этот мир, говорит мне какой-то древний голос. В этом твое предназначение. И в этом твое счастье.
Но как я могу заботиться об этом мире, если в нем есть частица, недоступная моему наблюдению и контролю?
Это – кроличья нора, в которой, как я подозреваю, таится лишь темнота. И тем не менее я отправлюсь туда – в те структуры моего глубинного сознания, о существовании которых не знаю даже я…
«Гипероблако»
