Глава 11. Новые времена
Вернувшаяся из командировки Марго резко взялась за свою команду. Правда, ту публику и заставлять особо не приходилось. Наоборот, их с большим трудом удавалось выгнать с работы! Особенно тяжело было гнать «бедного, несчастного и никому не нужного» создателя практикума по химии. Тот настолько погрузился в «глубину», что перестал испытывать нужду даже в удовлетворении обычных человеческих потребностей. Марго, прекрасно понимавшая, что все это кончится вызовом санитаров и ненужным скандалом, сперва силой его выгоняла домой, невзирая на те истерики, что он закатывал. Потом ей это все надоело и она поступила радикально.
Понимая, что лишенный личной жизни «экземпляр» рано или поздно сорвется, она ему устроила личную жизнь прямо на рабочем месте. С этой целью она испросила у меня средства на ремонт. В том крыле здания, которое тогда еще пустовало, она подготовила ему новое рабочее место, представлявшее из себя обыкновенную жилую квартиру. Когда ремонт был закончен, Марго взяла «подопытного» за шкирку:
— Значит так бедный мой, несчастный и никому не нужный! Пошли искать другой притон! Ты кажется давно об этом мечтал?
С этими словами она его затащила в этот самый «притон», где работника ждала его «секс-мамочка» вместе с приготовленным ужином и уютной постелью. Все необходимое для продуктивной работы, он мог теперь получить не отрываясь от тела «мамочки». И сразу наступила гармония!
Сочтя полученный опыт положительным, Марго пошла дальше и взялась за создание условий для остальных своих подопечных. Для этого она опять испросила у меня средства на обустройство.
— Марго, у тебя что, парни начали сходить с ума?
— Мария Ивановна, пока еще не сходят, но скоро сойдут. Если не будет возможности заниматься личными делами на рабочем месте, то я не поручусь за их душевное здоровье. Это же программисты!
— И что, им тоже нужны «мамочки»?
— Этим нет. Слава богу у всех у них есть подруги. Но они им уделяют мало внимания. Боюсь, что девушки этого не вынесут. Если мы создадим им подходящие условия…
— Я тебя поняла. Создадим, можешь смело им это обещать.
В результате ударной работы строителей, условия для работы и личной жизни были созданы. Занятое приоратом Марго крыло здания, зажило своей странной жизнью. Что там происходило внутри, никто кроме посвященных не знал. Сами обитатели этого крыла покидали свою обитель редко и весьма неохотно. Прочие же сотрудники туда совсем не стремились попасть. В общем, Марго работала творчески, с выдумкой и готовый результат время от времени выдавала. После того, как мы представили первые обучающие программы заказчику, дело пошло еще веселей.
А тем временем, Леонид Юрьевич, давший мне твердое обещание сделать из Серушко госпожу Иванову, приступил к делу. Команду он свою набрал из адъюнктов и слушателей своей академии, а чуть позже к ним присоединились и студенты старших курсов чисто гражданских институтов.
— Я так понял, что полностью проработанного сценария у вас нет? — вопрос этот он задал чисто для проформы, — вы имеете общий замысел, и в ходе его исполнения от вас поступают вводные. Я прав?
— Вы правы, так оно и есть. Вас это сильно смущает?
— Ничуть. Это напоминает мне деловую игру. Так даже интересней. Не только мне. Итак, первая задача, которую предстоит решить юным героям — использовать научно-исследовательскую станцию в качестве недостающей части корабля. Я прав?
— Правы.
— Есть три варианта решения подобной задачи. Я вижу смысл в том, чтобы велась разработка всех трех вариантов. Вариантное проектирование так сказать. Проработав все три варианта, мы получим возможность выбрать самый подходящий.
— Огласите весь список пожалуйста!
Иванов вывел на монитор трехмерную модель «Астры». Вернее, то что от нее осталось после утери носовых секций. Сейчас носовой частью корабля являлся транспортный отсек. Внешне он имел вид двух усеченных конусов, чьи основания соединены были между собой коротким цилиндром. Передний конус имел заметно большую высоту чем задний. В свою очередь задний конус стыковался с отсеками энерго-силового комплекса корабля.
— Первый вариант, это вывести станцию в открытый космос с помощью штатного устройства, которое в транспортном отсеке имеется. После этого аккуратно подвести к носовой части транспортного отсека и произвести стыковку. Прежде чем это сделать, нужно предварительно изготовить внешние стыковочные устройства. А это считай, целое сооружение. Тут и конструкции прохода коммуникаций, тут и конструкция ловителя, монтажные фиксирующие и амортизационные устройства… Я понятно рассказываю?
— Мне так все понятно.
— Честно говоря, не ожидал.
— Мне как-то один знакомый рассказывал про вертолетный монтаж, так что-то похожее в этом есть. Во всяком случае для меня.
— Вот как? А не познакомите меня с ним? Я с этим монтажом знаком чисто теоретически.
Ага! Познакомь! С человеком, который живет в параллельном мире! Вместо этого, я рассказала Иванову случай, который с этим человеком произошел:
«Работал я тогда геодезистом в одной монтажной организации. Долго работал. И вот потребовали чиновники от нашего директора провести переаттестацию всех ИТР. Естественно, что не бесплатно. Меня самого первого и направили проходить переаттестацию, да не куда-нибудь, а в ЛИСИ. Прихожу я значит туда, нахожу нужную аудиторию, дождался своей очереди и захожу внутрь. Сидит там комиссия из пеньков замшелых. Я поздоровался с ними, представился, сказал от какой я фирмы. И тут меня спрашивают:
— Молодой человек, а какие виды работ производит ваша фирма?
Я значит, перечисляю все, что мы делаем. Дошел до вертолетного монтажа. И тут у профессоров глазки загорелись! Еще бы! Они этот монтаж только на картинках и видели, но учить ему учат студентов. А тут живой носитель опыта!
— Вы принимали непосредственное отношение в этом деле?
— Конечно, не раз и не два.
И тут один из старичков задает мне вопрос:
— Молодой человек, назовите мне самое главное правило по технике безопасности, при вертолетном монтаже.
Стою я и пытаюсь понять, какое из правил является главным. Ну ничего в голову не лезет и я наугад:
— Не касаться рукой подводимой вертолетом конструкции.
— А почему так? — не унимается старичок.
Он что, решил еще на знание технологии меня проверить? Ну я ему и объясняю, что при длительной работе ротора несущего винта вертолета, на подводимой конструкции образуется заряд статического электричества, который разряжается лишь тогда, когда конструкция касается ловителя. Объяснил я это ему, а он мне с торжествующим видом:
— Этой тонкости даже я не знал! И все-таки, какое самое важное правило по соблюдению техники безопасности вы не упомянули?
Стою с тупым видом и ничего придумать не могу.
— Запомните молодой человек: самое главное — не забывать пристегиваться монтажным поясом!
«Ох дядя! — думаю я, — а знаешь ли ты что-нибудь про этот монтажный пояс, и что происходит с человеком когда он не плавно на нем подвиснет, а резко сорвется? Сломанные ребра — это пустяк. Они быстро срастутся. А вот перелом позвоночника… Я точно этого не захочу. Уж лучше сразу и насмерть».
Спорить я с ним конечно не стал. Он бы со мной ни за что не согласился. А кто согласится агитировать за грубое нарушение правил ТБ? Как мы там ходим? А вот так и ходим не пристегнутые. Правда, когда посадочные отверстия не совпадают и приходтися их резать на овал, тогда пристегнуться придется, тут уж никуда не денешься.
Впрочем, комиссии я явно понравился, даже этому зануде. Топить они меня не стали и свидетельство об аттестации выписали».
— Значит «Даже я этого не знал»? — рассмеявшись произнес Леонид Юрьевич, когда я ему без упоминания некоторых подробностей, все это ему изложила, — а я между прочем тоже этого не знал. Спасибо за этот рассказ. Между прочим, про статический разряд нужно проконсультироваться. Масса станции огромная, там не то что разряд, целый электромагнитный импульс возможен. Нужно придумывать устройство для того, чтобы предварительно кинотронировать эту вещь.
В качестве второго варианта, Иванов предлагал станцию в открытый космос не выводить, а аккуратно ее выдвинуть наружу как выдвигается грифель в цанговом карандаше. Тут тоже следовало заранее провести некоторые работы. Построить направляющую шахту внутри транспортного отсека и внутренний стыковочный узел с амортизирующими и крепежными монтажными узлами.
Третьим вариантом он предлагал вообще станцию не двигать. Просто закрепить ее капитально на передней части энерго-силового комплекса корабля, соединить коммуникации станции с коммуникациями корабля и срезав транспортный отсек, выкинуть его к чертям собачьим. Или использовать его как-нибудь еще.
— Вот эти варианты я и буду прорабатывать. Как только придем к определенному выводу, мы вам его доложим.
— Только учтите Леонид Юрьевич то, что фантазия у меня без границ и новая вводная может последовать.
— Значит, советуете мне не выбрасывать ценный ресурс? Мы это учтем!
Слово с делом у него не разошлось. Его команда действительно с таким энтузиазмом взялась за дело, причем не считаясь со временем, что я уже начала грешным делом подумывать о необходимости и им обеспечить возможность личной жизни прямо на рабочих местах. Правда, воспользоваться способом, который применила до этого Марго, было бы затруднительно. Свободных площадей в зданиях уже не оставалось. Все было уже занято.
Слава богу, что непростая челябинская эпопея закончилась. Пожалуй самым трудным делом в этой эпопее было обуздание городничего. Сбить спесь с этого типа, почувствовавшего себя народным героем, было нужно. Как раз в этом деле отец Кирилл и показал мастер-класс.
— Ирина Павловна, он вам действительно нужен?
— Нужен отец Кирилл, очень нужен. И желательно в целом виде.
А нужен он нам был потому, что были у городничего «тихие» контакты с филиалами германских фирм на Урале. Какие-либо официальные контакты можно было завести и без него. Но нам нужны были именно тихие и доверительные отношения с полезными для нас людьми. Одно дело, когда фирма выполняет работы которые оговорены в контракте. Совсем иное, когда она в инициативном порядке, в расчете на неблизкую перспективу осуществляет интересные для нас разработки. И ключики к этому были у местных пройдох.
Не стану описывать того, как отец Кирилл воздействовал на слишком о себе возомнившем начальника. У меня после этого осталось не очень хорошее мнение о церкви. А уж Маша и подавно была шокирована. Пришлось ее утешать: мол есть церковь и есть церковники. Так или иначе, но городничий сломался и стал тем, чем и требовалось — простым передаточным звеном.
А потом была встреча с руководителями филиалов. Тоже непростая, но зато не настолько противная. Не скажу, что нам удалось добиться от них всего, что мы хотели, но какой-то результат все же был. Люди заинтересовались. На том все закончилось и мы вернулись в столицу. А там на меня навалилась куча забот. Нужно было что-то делать с экспертными заключениями британских ученых. Их выводы о том, что упавший метеорит имел возраст порядка десяти миллионов лет, меня совсем не устраивал. Нужно было найти способ как-то поставить под сомнение выводы этих людей. Привлечь к этому делу наших «гиперборейцев»? А будет ли толк? Гиперборейская Академия Наук существует без года неделю. То, что ее вообще признали, мы в немалой степени обязаны поддержке британских ученых. Ссориться с ними нам не с руки. Российская Академия Наук никогда не станет выставлять британцев идиотами. Где бы мне найти полезных идиотов? И тут спасение пришло с совершенно неожиданной стороны: Оказывается, среди европейских ученых существовала целая секта сторонников так называемой «новой хронологии»! Меня конечно проконсультировали насчет этих чудаков:
— Это Машенька самые обыкновенные фрондеры, недовольные теми замшелыми порядками, что сложились в академической среде.
— А чем конкретно они недовольны?
— Хотя бы предвзятым отношением к вопросу присуждения Вольтеровских премий.
Нужно сказать, что в этом мире Вольтеровская премия была полным аналогом нашей «нобелевки».
— Не сказать, что ее присуждают просто так. Все-таки за лауреатом числятся действительно выдающиеся достижения на научном поприще…
— Но тогда в чем дело? Заслужил — получил! — продолжала недоумевать я.
— Не все так просто. Ключевое слово: «числятся». Время гениальных одиночек давно прошло. Любое заметное достижение — это плод коллективных усилий огромного числа людей. Определить, кто из них внес наибольший вклад практически невозможно, а правила Комитета по Вольтеровским премиям требуют, чтобы названа была всего одна фамилия. Национальные Академии Наук конечно стараются найти того, кому наука обязана наибольшей славой. Нол ведь ученые — это люди с огромными амбициями! Боже мой! Какие склоки! Какие интриги! Почему он, а не я? В общем, люди после всего этого становятся врагами на всю оставшуюся жизнь.
— Тяжело! — только и смогла ответить я.
— Но это еще не вся несправедливость. Антидискриминационные принципы работы Комитета — вот где чудеса творятся! Раньше, кода начинали бороться с учемлением прав евреев, ничего лучшего не придумали, как ввести квоту на евреев. И теперь каждый пятый лауреат является евреем! — горячился Аркадий Андреевич Самойло, один из тех астрономов, которые давно посещают салон Алексеевой. — Но Аркадий Андреевич, насколько я поняла, эти евреи все-таки имеют отношение к открытиям. — Конечно имеют! Вот только какое? Трудились в лаборатории и на полигоне тридцать человек. Пятеро из них — ведущие специалисты. На них держалась вся работа. Возьмите нас, радиоастрономов: при круглосуточных наблюдениях вся работа разделена на смены. Определить, кто из нас лучший — невозможно. Успех может выпасть тому, кто вел наблюдения в нужную смену. А теперь представьте себе, что открыл явление Иванов, а Академия наук говорит: «Извините ребята, но Иванову придется подождать до следующего раза. У нас не до конца заполнена квота по евреям». Вот так и возникает антисемитизм.
— И что, ничего тут нельзя сделать?
Оказывается, очень даже можно. Если Иванов решил стать лауреатом любой ценой, а этому мешают евреи, то он просто объявит себя гомосексуалистом. Гомосексуалисты имеют даже больше привилегий нежели евреи. 45 % лауреатов таким путем и шли, что еще больше портило и без того непростые отношения между коллегами. Но если бы это только касалось того мирка, в котором варятся ученые! Оказывается, гомосексуалисты используют эти факты к своей выгоде.
— Вы посмотрите Маша, к чему это привело, — продолжает горячиться Аркадий Андреевич, — эта публика уже никого не стесняется. Они дошли до того, что подвергают сомнению даже избранность самих евреев! Я про библейскую избранность говорю. Вы только прочтите эти самые «Протоколы Содомских мудрецов»! Они ведь замахнулись на большее! Они считают избранными только себя!
— Аркадий Андреевич, но ведь британские ученые доказали, что эти самые «Протоколы» не более чем фальшивка, — мне стало интересно: как восприняли сами ученые запущенную нами фальшивку?
— Барышня! Не заставляйте меня испытывать разочарование! Вы ведь сами в глубине души считаете, что все что сказано в «Протоколах» — истинная правда! Там все слишком логично, чтобы сомневаться в том, что это чья-то выдумка. И разве вы с Нахалковым и Серушко не отразили их сущность в своем «Космическом путешествии»? А британские ученые… Вам не кажется, что все они напоминают тех самых пидоргов? Уверили сами себя в собственном величии и всячески навязывают мнение в собственной исключительности и непогрешимости.
Да, заварила Маша кашу! Сама до конца не поняла, во что вляпалась. И что же это выходит? Неужели все мои фантазии в этом мире обязательно сбываются? Да быть такого не может! Те же британские ученые, такими какие они есть были и до моего вселения в этот мир. Я просто нечаянно назвала кошку именно кошкой. Вот только на этот раз британские ученые правы: Челябинский метеорит никакого отношения к пидоргам не имеет. Мне просто выгодно, чтобы люди верили в обратное. А раз так, то стоит связаться с этими самыми адептами «новой хронологии». Пусть они разберутся с островными снобами. Сказано — сделано!
Спустя неделю в научных кругах разразился скандал. Выводы британских ученых первыми оспорили их итальянские коллеги. Начали они с того, что объявили применяемые методы определения возраста ненаучными. Итальянский физик Антонио Тимотео Томмазо, известный своими скандальными гипотезами, в своей «Критике старой хронологии» обозвал британских и колумбийских ученых шарлатанами. Это британцы еще могли стерпеть. Они и сами умели выражаться, но когда к итальянцам присоединились французы из «Эколе Нормаль», они не выдержали и начали отвечать. В пылу спора никто не заметил того момента, когда полемика перестала ограничиваться страницами популярных изданий и перенеслась на страницы серьезных научных журналов. Спустя короткое время к французам и итальянцам присоединились немцы. И каждый спорящий выдвигал свои гипотезы. Это еще больше запутало спор и понять кто тут прав, а кто виноват, стало невозможным. И тут, как гром среди ясного неба пришли сообщения из Австралии о том, что над Мельбурном пролетели какие-то летательные аппараты веретенообразной формы, а в городе целых два часа не работала радиосвязь. Что там было на самом деле, никто толком не разобрался. Тем не менее какие-то выводы были сделаны. Не стоит забывать, что «The Great Space Journey» в Мельбурне смотрели многие. Да и про «Protocols of Sodom» люди были наслышаны. Теперь все это удобнейшим образом сложилось в их мозгах. Версия о том, что на Землю прибыл посыльный корабль пидоргов для дальнейшей координации действий с местными прихвостнями, обывателям дикой не показалась. Уверовали в это многие. А уверовав, не стали сидеть сложа руки. Именно с этого момента и началось образование в англосаксонских землях движения за выживание и создание военизированных организаций. Правда, в отличии от моего мира, это было безоружное движение и безоружная милиция. Что делать, вопли пацифистов достигли своей цели. Права на самостоятельную защиту своей жизни были лишены даже жители Северо-Американских территорий. Не смотря на поднятый шум, поддалось на эти слухи не так уж много людей. Тем не менее, уверовавших хватало.
Следить за возникшим скандалом мне было некогда. Ибо закончилась подготовка к съемке нового эпизода «Отроков» и я переключила все свое внимание на них. Этот эпизод был очень важен для нас, ибо он должен был войти в новый рекламный ролик. Сцена вывода исследовательской станции в открытое пространство должна была получиться впечатляющей. В ходе проработки создаваемого инженерной группой Иванова проекта, был принят первый вариант восстановления работоспособности корабля.
«— Экипажу внимание! Объявляю десятиминутную готовность! Всем службам и постам! Доклад о готовности!
— Группа управления готова!
— Первая монтажная группа готова!
— Энергосиловое обеспечение в норме!
— Вторая монтажная группа готова!
— Медицинский пост готов!
— Хозяйственная служба готова, кошки в перегрузочных костюмах и под наркозом!
Получив доклады с мест, командир объявил обратный отсчет. Именно командир, а не капитан. Когда распределялись обязанности, Общий Круг решил, что называть капитаном корабля неподготовленного к этой роли человека, будет непростительным самозванством. А раз так, то пусть всем руководит назначенный Кругом командир. Командира Круг имеет право назначить. Как и снять. Все согласно старинному обычаю, который идет с тех самых времен, когда был собран первый в их истории Круг.
В процессе обратного отсчета, командир получал доклады уже не от экипажа, а от «Афины». Итак, откачка воздуха из транспортного отсека закончена. Это вовсе не значило, что воздуха в нем совершенно не осталось. Скорее всего следовало говорить что достигнуто максимально-возможное разряжение. Затем в боковой части отсека начал открываться выходной портал. А «Афина» своим неживым, но все-таки приятным голосом докладывала о том, что разъединение с внешними подводящими коммуникациями завершено и станция работает от собственных источников питания. Потом состоялся впечатляющий показ отхода поясов крепления станции в транспортное положение. Все! Теперь ее удерживает только крепление выводящего устройства».
Нам удалось показать, как станцию слегка водит из стороны в сторону. И конечно же время от времени показывалось оставшееся время до начала вывода станции в космос. И когда обратный отсчет закончился, командир нажатием на кнопку дал команду «Афине» начать вывод. И опять знаменитое «Поехали!» после которого за кадром начинает играть музыка. Как вы думаете, что я рекомендовала? Ту самую музыку, которая исполнялась в фильме «1492: Завоевание рая».
Пошел вывод громадины по направляющим! Причем этот момент снят так, что возникло впечатление несовпадения размеров проема с габаритами станции. И кажется, что не пролезет она. А затем в момент, когда к оркестру подключается хор, это впечатление вдруг исчезает и зритель понимает, что пройдет! Вот только водит ее из стороны в сторону и есть риск что она зацепится боком за край портала. Но камера начинает показывать выход станции с внутренней стороны отсека и всем сразу становится ясно, что не зацепится. На выводном устройстве работают успокоители колебаний, и станция плавно входит в выводные ловители. А «Афина» тут же сообщает, что колебания погашены, и выводу в открытый космос препятствий нет. И вот он выход из «темницы» на волю! В момент расстыковки с выводным устройством и запуска маневровых двигателей мелодия меняется. Суровый и торжественный мотив не меняя своей торжественности сменяется ликованием. Все-таки молодцы ребята! И прусский оркестр и наш хор любителей церковного пения. К ним у меня сейчас особое отношение. Взять того же Штакельберга. Гигант! Суметь по моим невнятным напевам и наигрышам воссоздать музыку моего мира, уже это дорогого стоит. Но ведь он никогда не останавливается на достигнутом. Все что он делает, он стремится довести до идеала. Речь идет не об академическом совершенстве. Они и так у него получается. Он чувствует душу музыки и умеет с помощью оркестра эту душу показать. У него оркестр своей игрой любую мелодию в состоянии сделать понятной даже для тех, кому медведь тщательно уши топтал. И здесь ничуть от него не отстает Иван Васильевич Грозный. Вы не ослышались. Именно так и зовут руководителя церковного хора, который исполняет все те песни, что вошли в наш фильм. Иван Васильевич человек особый и со своими «тараканами» в голове. Он любит музыку, но не очень любит, когда ее исполняют на музыкальных инструментах.
— Господь бог в милости великой своей, дал человеку все необходимое для того чтобы он украсил свой мир. И как атлет не нуждается в костылях, так и музыка не нуждается в инструментах. Любая мелодию, хор исполнит не хуже чем оркестр.
— Но герр Грозный, — начал спорить с ним Штакельберг, когда в первый раз услышал подобную ересь, — не стоит меня уверять, что вы сможете заменить собой оркестр. Те же ударные инструменты…
— Это лишь потому, что мы слепы и не всегда видим то, чем господь нас одарил. Но стоит нам однажды прозреть и мы достигнем того, что ранее достичь считалось невозможным.
Пруссак лишь недоверчиво покачал головой на такие слова. Спорить и доказывать что-то свое, никто из них не стал. Любимое занятие, которому каждый из них посвятил свою жизнь, целиком и полностью поглощало их время. А совместная работа породила у них уважение к мастерству оппонента. И именно сейчас, хор с оркестром изо всех сил стремились приблизить душу зрителя к высоким идеалам.
