Глава 24
Отчаяние
Данную зверолюдку я видел всего один раз. Воспоминание раскаленной сталью всплыло из глубин памяти.
Регистрационная стойка… Напарница Эрнет по дежурству и рекрутингу новичков в Гильдии авантюристов. Черное блестящее платье, плотно обтягивающее стройную и гибкую фигуру. Значок с парой древних рун.
Невесты хаоса!
– Так ты знаешь название моего клана? Или все-таки узнал меня? – На лице зверолюдки проступило любопытство.
Накинув на себя белую хламиду, она все так же босиком подошла ко мне вплотную.
– У-у-у-у… сколько холодной ярости и ненависти в одном взгляде! Может, мне вырвать глаза, чтоб не отвлекали от работы? – спокойным и скучающим голосом она задала вопрос самой себе. – Нет, так будет не интересно!
На кончиках пальцев ее ногти удлинились на добрый десяток сантиметров, приобретя вид длинных и чертовски острых когтей, больше похожих на кошачьи, чем на человеческие.
У нее как минимум стигма-метаморф или стигма-оборотень, иначе ее фокусы в грани просто невозможны. Она словно хищник, играющий с добычей, провела коготками от левого виска к подбородку, легко рассекая кожу.
Боль просто адская.
– Ого, а ты неплох! Несмотря на то, что стигмы практически пусты и в них только крохи магической энергии, ты буквально на глазах исцеляешься!
Она облизнула окровавленные пальцы, после того как вернула ногтям человеческую форму.
– М-м-м… хотя немного горчит… – Он демонстративно сплюнула кровавую слюну на пол. – Ладно, время поджимает.
Девушка, мурлыкая какую-то мелодию, подошла к обожжённому трупу в оплавленных доспехах и, взяв с каменного стола инструменты, в считанные минуты избавила его от одежды и остатков снаряжения. После чего, взмахнув правой кистью, сделала сложный пасс рукой. Черный лак ногтей полыхнул искрами заклинания. Послышался звук разматываемой цепи.
Подойдя к стене, где были закреплены крючья и цепи с оковами, она, небрежно взявшись за стык крюка и цепи, словно мясник на скотобойне подцепила тело мертвеца крюком в районе правой ключицы.
Сложный пасс – и тело потащило к стене в специальную выемку.
Раньше у меня не было времени рассматривать здешнюю обстановку, теперь же принадлежность столов и цепей становилась все более и более понятной. В центре пещеры под каменным колпаком валуна располагалось пятно для рождения монстров. Монстры, которых редко кто видел в этом секторе, но судя по летописям, раньше здесь табунами ползали.
Колония золотых слизней.
Пока я размышлял, девица, словно заправский мясник, освободила от одежды следующее тело, а отрубленную голову пнула в сторону каменного валуна-крышки.
Снова пасс – и второе тело потащило в соседнюю «кормушку».
Ну, как-то так!
Сбросив на пол окровавленную белую хламиду, она сконденсировала в воздухе большую водную сферу и благодаря первоклассному контролю над элементной стигмой быстро нагрела.
Я, конечно, слышал про забавы магов, но такого чуда еще не видел.
Говорят, кошки не любят воду, эта же, превратив сферу горячей воды в прозрачное подобие ванны, разлеглась в ней, устроив причудливое представление для смертника.
Целый час она нежилась в ванне, в то время как последние крохи магической энергии были буквально высосаны из тела, в замену оставив внутри ледяную пустоту.
– Тварь! – только и мог я произнести сквозь зубы.
– О, у тебя все еще хватает на это сил? Даже жаль портить или убивать такой образчик выносливой домашней зверушки. Или ты действительно думал, что кто-то из рода лисов сможет влюбиться в сопливого юнца?
На мой скрип зубов она ответила заливистым, звонким смехом.
– Не льсти себе, мальчик! Ох, не льсти! К Эрнет и прочей швали из небесных валькирий постоянно подкатывает табун необъезженных ухажеров. Богатых, сильных и влиятельных.
Девица, пока рассказывала мне это все, постоянно доставала из оружейного кольца элементы снаряжения, белье и одежду, непринужденно одеваясь. Чего стесняться, мертвые не болтливы. Она уже похоронила меня заживо и сейчас просто игралась, как кошка с пойманным мышонком.
– Что с Эрнет?
– О, наш молчун умеет говорить! Сейчас-сейчас!
Закончив одеваться, она накинула на себя накидку боевых стихийных магов и, материализовав длинный боевой посох, подвесила его в воздухе, окутав воздушной волной.
Если глаза меня не обманывают, то судя по магической энергии, окутывающей ее посох, у нее как минимум ранг эксперта. Даже сойдись я с ней в честном бою, бой против эксперта…
Кистевой взмах – и несколько ниш отъехали в стороны, открывая пустоты в толще камня.
Следующим оружием, которое она достала из оружейного кольца, оказались боевые перчатки-когти Эрнет из аламаста.
– Неплохая работа. Тем более оружие из редкого сплава… Хотя моему клану он не интересен, мы ведь и постарались, чтобы секрет сплава оказался утерян, и только мы держим монополию. А твой гном за парой бочек отменного пива разболтал, что секретом владеешь только ты, он может готовить только конечный продукт. Потому и останется жив. Правда, его выгонят вскоре за то, что неплатежеспособен! С кучей долгов ростовщикам ему впору продаться в рабство!
Моя сохраняемая маска спокойствия дрогнула.
– А, так ты не знал, бедный, бедный мальчик! Твой отец обещал ему закрыть и погасить все его долги с ростовщиками, если тот сможет протолкнуть тебя дальше как в ремесле, так и в самих гранях, благо связи пока остаются. А после твоей смерти все сведется к невыполнению контракта!
Зная Норда, удивительно, что он так продешевил!
Хотя все остальное становится немного более понятным.
Зверолюдка скрылась в темном провале ниши, не освещенной дымными и чадящими факелами, как сама пещера. После чего вернулась, таща за собой, словно мешок, человеческое тело…
Эрнет!
Я рванулся так, что натянутые цепи зазвенели.
Бросив ее возле моих ног, она пару раз хлопнула в ладоши, гулко звякнувшие от соприкосновения металла о металл.
– Браво! Вот это преданность! Вот это эмоции!
– Ты чудовище!
– Да, и именно такие, как ты, молодые и амбициозные, сделали меня такой! – На долю секунды ее глаза от гнева и сдерживаемой ярости потемнели. – Так о чем я, ах да, бедная крошка Эрнет!
Она подняла за волосы и поставила на ноги избитую и истерзанную девушку. Правый глаз ее плотно закрывала большая гематома.
– Крошка Эрнет, посмотри, вот и твой спаситель.
– Прос-сти… Кай, – еле произнеся это, девушка стала падать, теряя сознание.
– Э-э, нет! От срезанных стигм ты так просто не умрешь, крошка Эрнет!
Подхватив ее одной рукой и держа перед собой, словно игрушечную куклу, зверолюдка продолжила:
– Да, милый, наивный и бедный мой мальчик! Разбитое сердце можно излечить! Как думаешь, можно ли вылечить разорванное, при этом не имея стигм?
Прежде чем до меня дошел смысл ее слов, из боевой перчатки со звоном вылезли когти из закаленной и отточенной стали и пробили тело Эрнет в области сердца, насквозь.
– Не-е-е-е-ет! – Я рвался из цепей, выворачивая и выкручивая руки. Я был готов зубами вцепиться в горло стоящей на безопасном расстоянии зверолюдки. – Я убью тебя, тварь!
Но цепи держали прочно.
– Ох, сколько экспрессии! Но не волнуйся, мальчик, перед смертью я за тебя отомстила этой лживой и притворной шлюхе!
Стянув с рук боевые перчатки-когти, она небрежно бросила их на каменный пол.
– Жаль, хорошая игрушка, но с кровью Эрнет и нумерацией предметов у меня тогда возникнут проблемы с законом!
После чего она, подойдя вплотную, срезала с меня куртку и рубашку, так как снаряжение и броня уже давно лежали в общей куче лома.
Щелчок пальцев и кистевой взмах, и из стены выдвинулся небольшой козырек, к которому крепились цепи. Теперь я пребывал в слегка наклоненном положении.
Она провела теплыми подушечками пальцев по холодным многогранникам стигм.
– Какая красота! Нет, правда! Твоя спина напоминает зеленую чешую молодой стигматической змеи. Идеально ровный зеленый цвет стигм, прям сказка. Иногда завидую вам, богатеньким мальчикам, родившимся с золотой ложкой во рту и не знающим, каково переносить холодные зимы в неотапливаемом сарае, укрывшись грубой кожей или дерюгой! А теперь приступим!
С одного из столов она взяла темный флакон с маслянистой жидкостью внутри и аккуратную кисть из беличьего хвоста.
Она демонстративно встряхнула флакончиком у меня перед лицом.
– Ты знаешь, что это?
– …
– Молчи-молчи, тебе недолго осталось, тем более кричать ты еще научишься! Это черная кровь с тридцать третьего. Есть всего несколько мест, где добывают это вещество. Я смажу этим твои стигмы, и, если они не рассыплются, то я после того, как слизень выплюнет их вместе с твоим очаровательным скелетиком, получу как минимум синие или фиолетовые, так что постарайся не умереть от боли, мне это действительно нужно!
От ее приторно приятного голоса хотелось плеваться кровью. Впервые в жизни я встретил такую тварь, не ставящую человеческую жизнь выше ломаного грана.
Наконец она закончила, и каменный козырек вновь втянулся в толщу стены. Она присела на пустое место каменного стола и весело, с улыбкой глядя на меня, болтала ногами.
Она явно чего-то ждала.
Вскоре дождался и я.
Боль пронзила все тело тридцатью пятью огненными иглами и стала нарастать. Какое-то время я сопротивлялся боли, но вскоре закричал. Пылающая, ни на секунду не ослабевающая боль пронзила все мое тело. Вскоре я охрип, сорвав голосовые связки. Перед глазами плыло. Я плавал в тумане боли, не соображая, кто я и где. Абстрагироваться не получалось, ибо горела вся нервная система, раскаленной иглой пронзая каждый сантиметр, каждую клетку тела.
Вскоре я потерял сознание.
В лицо ударила ледяная вода, приводя в сознание из спасительного забвения.
– Очнулся, милый мальчик? Прости, что бужу, но тебе теперь предстоит самое тяжелое и неприятное в твоей жизни – стать обедом!
Каменная крышка-валун была сдвинута в сторону, и из нее выкатывались небольшие, размером с маленькое яблочко, золотистые комочки слизней. Некоторые уже облепили тела двух авантюристов, боясь приближаться к столу, где восседала зверолюдка, так как ее аура пугала низших существ в пирамиде силы лабиринта.
– Знаешь, меня немного задело то, как ты меня назвал. Напоследок, перед твоей смертью, я расскажу тебе маленькую историю про девочку из деревни в землях черных кошек. Так вот! На севере континента, где зимы более суровы, чем здесь, и я не говорю про грани, здесь снег можно найти лишь под землей, в великом лабиринте… Существует остров Семи Священных Зверей народа зверолюдов. Остров поделен на четырнадцать секторов с Пустошью Воина в центре. Каждый год, в три священных месяца огня происходит охота. Нет, не так… Великая охота! С большой буквы!
Женщины, достигшие права зваться матерью, бьются с мужчинами за право главенства в семье. В один из таких месяцев старейшина деревни сказал, что наша мать погибла и меня и одиннадцать моих братьев и сестер отдали в услужение победившему в Великой охоте.
Ее глаза были холодны, словно озера в горах.
– Его это не прельстило, и он сжег нашу деревню. Мужчин убили, а женщин… Они забавлялись с ними. Забавлялись и рассказывали, что они с ними сделают после. Мне удалось сбежать. Я пролежала в яме с компостом под крики умирающих соплеменников и своих братьев и сестер! Их крики и мольбы о том, чтоб их убили, прекратив бесчестье, до сих пор у меня в ушах. А после стая вожака ушла в грань. Да, в центре Пустоши Воина существует кольцо портала. Я была слишком мала и слаба, чтобы дать отпор и отправиться следом.
Я пережила не одну голодную зиму. Когда я пришла в грань, меня обокрали, забрав еду, одежду и лук с коротким мечом, все, что удалось найти в сожженной деревне. Я ничего не умела, кроме как выживать. Я выжила. Дитя без прошлого и будущего! Без родни и знакомых! Как ты думаешь, куда меня определили?
Веселое заведение одноногого Фарна, в квартал красных фонарей! Там меня научили и любить, и ненавидеть! Меня подкладывали влиятельным и богатым, уродам и красавцам. Но всех их объединяла одна и та же сгнившая душонка. Я смирилась со своей участью до того момента, как стая, убившая всех в моем доме, пришла в бордель, чтоб расслабиться после долгого похода в великий лабиринт. Заведение сгорело, все погибли. Да, там пропали счета и векселя. Погибли сильные авантюристы и влиятельные денежные мешки. Я сменила грань, пока не обосновалась тут. Красивая сказка, правда?
Я молчал.
Мне плевать на трагическую историю сошедшей с катушек стервы.
Мой взгляд приковал к себе крупный водянисто-прозрачный слизень, неумолимо ползший в мою сторону. Он был в десять раз крупнее своих собратьев.
Зверолюдка достала хронометр и, щелкнув крышкой, улыбнулась.
– Вот и все, пришла пора попрощаться, милый и наивный мальчик.
Она положила на стол напротив меня широкий браслет с черными стигмами.
– Мне он бесполезен, твой отец хорошо побеспокоился, делая его именным на свою кровь. Школа крови – не та магия, которую можно просто отменить. Для меня это теперь пустой кусок металла с бесполезными стигмами. Будет тебе прощальным подарком. А мне пора, через шесть с половиной часов у меня ужин с одним из призванных, глядишь, и он побывает на твоем месте.
Не скучай!
Слизень, огибая мертвое тело Эрнет, тянулся в мою сторону, вырастив из тела несколько ложноножек – щупалец. Словно живая плоть ему была больше по вкусу.
Понимая, что больше рассчитывать не на что, особенно после того как каменные створки захлопнулись следом за зверолюдкой, я в последний раз мысленно проклял ту тварь со сломанной судьбой.
В мои ноги ударили два щупальца, тут же обвивая их и подтягивая ко мне основную массу монстра. Низшая тварь, растворяющая все и оставляющая после себя выбеленные кости.
Одежда зашипела и задымилась.
Словно в насмешку зверолюдка срезала только куртку и рубашку, оставив лишь штаны.
Сначала я сопротивлялся жжению, но вскоре… когда горели стигмы после того, как та тварь смазала их черной кровью, не было так больно! Сознание билось, словно в клетке боли и ярости. Эта тварь кроме плоти высасывала еще и жизненную энергию!
Она растягивалась и обтекала тело, поднимаясь все выше к груди. Потом тянулась к шее и голове.
Мне осталось совсем немного…
Боли уже нет…
Я ее не чувствую…
Я не чувствую вообще ничего…
Плавая на грани сознания, я полупрошептал-полупрохрипел… возможно, я даже произнес все мысленно:
– Я проклинаю… этот мир! Я проклинаю себя… и того… кто это сделал… со мной! Я не знаю… откликнутся ли высшие силы… или я утону… в забвенье. Я отдаю… свою душу… на суд… на милость богов! И пусть боги… решают… кто прав!
Сознание померкло.
Слизень с довольным чавканьем охватил тело пока еще живого авантюриста, после чего стал его поглощать, высасывая соки, плоть, а также бьющуюся в клетке агонии душу.
