Ежегодно первого мая семья банкиров Лерм-Пьер, одна из самых богатых во Франции, устраивала Ландышевый бал – роскошный прием, считавшийся ярчайшим событием весны. Астрид ступила в арочный проход, ведущий в потрясающий hôtelparticulier на острове Сен-Луи, принадлежащий хозяевам вечера, и тут же лакей в шикарной черной с золотом ливрее вручил ей нежный букетик весенних цветов.

– Знаете ли, это традиция восходит к Карлу Девятому. Он дарил ландыши всем дамам во дворце Фонтенбло первого мая, – объяснила ей какая-то женщина в диадеме.

Они вышли во двор, где среди подстриженных в классическом стиле деревьев парили сотни миниатюрных монгольфьеров. Не успела Астрид насладиться прекрасным зрелищем, как на нее налетела виконтесса Натали де Лерм-Пьер.

– Как я рада, что ты смогла выбраться! – проворковала она, приветствуя Астрид четырьмя поцелуями в щеку. – Господи, это лен? Только ты можешь надеть простое льняное платье на бал, Астрид! – Хозяйка засмеялась, любуясь нежными греческими складками на светло-желтом платье гостьи. – Минуточку, это настоящее платье от мадам Гре?! – Натали не сразу сообразила, что видела такое же в Музее Гальера.

– Да, из ранних работ, – ответила Астрид, почти смутившись, что кто-то это заметил.

– Ну конечно! Боже мой, Астрид, ты снова превзошла саму себя. Как, ради всего святого, тебе удалось заполучить платье самой мадам Гре? – спросила Натали с благоговением, но потом спохватилась и прошептала: – Надеюсь, ты не станешь возражать, но я посадила тебя рядом с Грегуаром. Он сегодня увивается за каждой юбкой, поскольку считает, что я все еще сплю с хорватом. Ты единственная, кому я могу доверить его за ужином. Но по крайней мере, слева от тебя будет Луи.

– Не волнуйся за меня, мне всегда нравилось общаться с твоим мужем, а сидеть рядом с Луи и вовсе сплошное удовольствие. Я на днях видела его новый фильм.

– Вычурная скукотища, не находишь? Отвратительная черно-белая картинка, но хотя бы сам Луи выглядел аппетитно без одежды. В любом случае спасибо, ты меня спасла. Уверена, что тебе нужно уехать завтра? – Хозяйка надула губки.

– Я и так тут провела почти месяц. Боюсь, сын меня не вспомнит, если я останусь еще хоть на день, – ответила Астрид.

Ее проводили в грандиозный вестибюль, где свекровь Натали, графиня Изабель де Лерм-Пьер, возглавляла группу встречающих. При виде Астрид графиня еле слышно ахнула:

– Астрид, quelle surprise! Какой сюрприз!

– Да, не была уверена до последней минуты, что смогу присутствовать, – извиняющимся тоном сказала Астрид, улыбаясь чопорной пожилой даме, стоявшей рядом с графиней Изабель.

Дама не улыбнулась в ответ, лишь наклонила голову и внимательно оглядела Астрид с ног до головы. В длинных мочках ушей покачивались гигантские изумрудные серьги.

– Это Астрид Леонг! Астрид, позволь тебе представить мою дорогую подругу баронессу Мари-Элен де ла Дюрэ.

Баронесса коротко кивнула, а потом продолжила разговор с графиней. Когда Астрид двинулась дальше, Мари-Элен сказала Изабель вполголоса:

– Ты заметила, какое на ней ожерелье? Видела такое в магазине «ЖАР». Просто невероятно, что́ дарят этим девицам в наши дни. Скажи мне, Изабель, с кем она?

– Мари-Элен, Астрид не содержанка. Мы знаем ее семью много лет.

– Ого! И что это за семья? – удивилась Мари-Элен.

– Леонг. Китайцы из Сингапура.

– Да, я слышала, что китайцы сейчас богатеют. Читала, что в Азии уже намного больше миллионеров, чем во всей Европе. Кто бы мог подумать!

– Нет-нет, боюсь, ты плохо поняла. Семья Астрид была зажиточной на протяжении многих поколений. Ее отец – один из самых важных клиентов Лорана.

– Дорогая, ты собираешься снова выболтать все мои секреты?! – поинтересовался граф Лоран де Лерм-Пьер, присоединяясь к супруге, чтобы встречать гостей.

– Вовсе нет. Просто просвещаю Мари-Элен, кто такие Леонги, – прощебетала Изабель, стряхивая пылинку с лацкана мужа.

– Ах, Леонги? Неужели очаровательная Астрид сегодня с нами?

– Вы разминулись. Но не волнуйся. Ты сможешь весь вечер строить ей глазки через стол, – поддразнила его Изабель, а потом объяснила Мэри-Элен: – Муж и сын много лет одержимы Астрид.

– А почему бы и нет? Такие девушки, как Астрид, существуют, чтобы терять от них голову, – сказал Лоран.

Изабель шлепнула мужа по руке с притворным гневом.

– Лоран, объясни, как так вышло, что эти китайцы богаты на протяжении нескольких поколений? – поинтересовалась Мари-Элен. – Я-то думала, что все они махровые коммунисты без гроша за душой и еще совсем недавно маршировали в одинаковой униформе по приказу Мао.

– Ну, для начала ты должна понимать, что существуют китайцы двух типов. Первые – богачи из материкового Китая, которые сколотили состояние за последний десяток лет, как новые русские. Но есть еще и китайцы, живущие за рубежом, так называемые хуацяо. Они покинули родину задолго до того, как к власти пришли коммунисты, некоторые аж пару сотен лет назад, и расселились по всей Азии, тихонько приумножая свои богатства. Если ты посмотришь на все государства в Юго-Восточной Азии, особенно на Таиланд, Индонезию и Малайзию, то увидишь, что практически вся торговля контролируется хуацяо. Лимы в Индонезии, Таны на Филиппинах, Леонги в…

Тут его перебила жена:

– Вот что я тебе скажу. Мы были несколько лет назад в гостях у семьи Астрид. Ты даже не можешь себе представить, насколько богаты эти люди, Мари-Элен. Дома, слуги, их образ жизни… На их фоне даже Арно нищеброды. Больше того, мне говорили, что Астрид – наследница сразу двух состояний, потому что по материнской линии капитал еще весомее…

– Да что ты? – воскликнула Мари-Элен, взглянув на девушку в другом конце зала с интересом, а потом вынесла вердикт: – Она довольно soignée.

– Ох, она невероятно элегантна. Одна из немногих девушек ее поколения, у кого есть вкус! – заявила графиня. – Франсуаза-Мари говорит, что у Астрид коллекция нарядов от лучших модных домов, которая не уступает гардеробу шейхи Катара. Астрид никогда не посещает показы, поскольку ненавидит, когда ее фотографируют, а отправляется прямиком в мастерские и скупает десятки платьев каждый сезон, как будто это не платья, а macarons.

Астрид рассматривала портрет кисти Бальтюса, висевший над камином в гостиной, когда за спиной раздался чей-то голос:

– Вы знаете, что это мать Лорана? – На сей раз баронесса Мари-Элен де ла Дюрэ пыталась приклеить улыбку на лицо.

– Я так и подумала, – кивнула Астрид.

– Дорогая, должна сказать, что мне очень нравится ваше ожерелье. На самом деле я влюбилась в него еще в салоне месье Розенталя несколько недель назад, но, увы, он сообщил, что уже обещал этот шедевр другой покупательнице, – сокрушалась баронесса. – Теперь-то мне понятно, что оно было создано специально для вас.

– Благодарю. А у вас просто потрясающие серьги, – вежливо ответила Астрид, которую поразила внезапная перемена в женщине.

– Изабель сказала мне, что они из Сингапура. Я много слышала о вашей стране. О том, что это азиатская Швейцария. Нынешним летом моя внучка собирается в путешествие по Азии. Может быть, вы окажете любезность и что-то ей посоветуете?

– Разумеется, – согласилась Астрид и подумала: «Ух ты, всего пять минут – и эта леди из заносчивой фифы превратилась в подлизу».

Она чувствовала досаду. Париж был для нее глотком свежего воздуха, она пыталась стать здесь невидимкой, затеряться в толпе бесчисленных азиатских туристов, которые наводняли бутики вдоль Фобур-Сент-Оноре. Именно эта роскошь анонимности и заставила Астрид полюбить Город огней. Несколько лет назад все изменилось. Родители, обеспокоенные тем, что Астрид живет одна на чужбине без доверенной компаньонки, совершили ошибку: они подняли по тревоге своих парижских друзей, в том числе семейство Лерм-Пьер. По городу поползли слухи, и внезапно Астрид перестала быть просто юной особой, снимающей лофт в историческом районе Маре, и превратилась в дочь Гарри Леонга, внучку Шан Суи. Это было так обидно! Разумеется, ей пора бы уже привыкнуть, что люди начинают обсуждать ее сразу после того, как она выходит из комнаты. Так было всегда.

Первая причина – самая очевидная: потрясающая красота. Астрид не была похожа на обычных гонконгских старлеток с миндалевидными глазами, но и к типажу звезд не принадлежала. Можно сказать, глаза Астрид были слишком широко поставлены, а подбородок – совсем как у родных по мужской линии с материнской стороны – чересчур выдавался вперед для девочки. Но каким-то образом эти черты вкупе с изящным носом, пухлыми губами и длинными волнистыми волосами создавали исключительно приятное зрелище. Астрид постоянно останавливали на улице представители модельных агентств, хотя мать всегда отшивала их. Астрид не собиралась работать моделью ни у кого, и уж точно не ради денег. Такие вещи были категорически ниже ее достоинства.

По второй, и куда более важной причине Астрид также отличалась от всех прочих: она родилась в самом верхнем эшелоне азиатской знати – это был круг избранных семей, обладающих огромным состоянием. Отец ее происходил из пинангских Леонгов, древнего рода «китайцев пролива», которые обладали монополией на производство пальмового масла. Вдобавок ее мать была старшей дочерью сэра Джеймса Янга и куда более величественной Шан Суи. Тетя Кэтрин вышла замуж за тайского принца, а другая тетка состояла в браке с известным гонконгском кардиологом Малкольмом Чэном.

Можно было часами расчерчивать династические связи на генеалогическом древе семьи Астрид, но с любой точки зрения ее происхождение было исключительным. Когда она заняла свое место за столом в длинной галерее особняка Лерм-Пьер, при свечах, в окружении севрского фарфора времен Людовика XV и картин Пикассо «розового периода», то даже не подозревала, какой неожиданный поворот вот-вот сделает ее жизнь.