«Бог кроется в мелочах». Это выражение Миса ван дер Роэ, ставшее идиоматическим, было мантрой, определявшей жизнь Аннабель Ли. Благодаря безошибочному выбору деталей – от фигурного мороженого из манго, предлагавшегося гостям у бассейна, до точного размещения цветка камелии на каждой пуховой подушке – сеть роскошных отелей, принадлежащая Аннабель, пользовалась особым спросом у самых разборчивых путешественников. Сегодня вечером объектом пристального внимания было собственное отражение. Она надела платье из ирландского льна цвета шампань, с высоким воротником, и сейчас пыталась решить, что лучше к нему подойдет – двойная нитка жемчуга в стиле барокко или янтарное ожерелье оперной длины. Не покажутся ли жемчужины Накамуры слишком кричащими? Янтарные бусы менее броские?

В будуар вошел муж. Питер был в темно-серых брюках и бледно-голубой рубашке.

– Ты уверена, что я должен надеть именно это? Я похож на бухгалтера, – сказал он, думая, что дворецкий наверняка ошибся, выложив этот комплект.

– Шикарно выглядишь. Я заказала рубашку специально для сегодняшнего вечера. Это «Эд энд Равенскрофт», они отшивают рубашки для герцога Эдинбургского. Поверь, для встречи с этими людьми лучше одеться чуть скромнее, чем слишком пафосно. – Аннабель внимательно осмотрела мужа с ног до головы.

Хотя в преддверии свадьбы Араминты грандиозные приемы проводились чуть ли не каждый божий день, Аннабель тайно мечтала посетить именно сегодняшнюю вечеринку. Гарри Леонг устраивал ее в честь своего племянника Колина Ху в легендарном особняке Леонгов на Нассим-роуд.

Когда Питер Ли (первоначально скромный житель Харбина Ли Пэйтан) сколотил состояние на угледобыче в середине девяностых, они с женой решили переехать в Сингапур, как это делали многие из новоиспеченных китайских богачей. Питер хотел получить максимальную выгоду от пребывания в привилегированном региональном центре управления активами, а Аннабель (урожденная Бао Аньлю из Урумчи) желала, чтобы их младшая дочь извлекла выгоду от прозападной – и, на ее взгляд, превосходной – системы образования Сингапура. Да и чистый воздух не помешает. Кроме того, Аннабель устала от пекинской элиты, от бесконечных банкетов из двенадцати блюд в комнатах, заполненных плохими копиями мебели в стиле Людовика XIV, и стремилась обрести себя на острове, где дамы разбирались в «Армани» и говорили по-английски без акцента. Она хотела, чтобы Араминта выросла, общаясь на прекрасном английском языке. Но, оказавшись в Сингапуре, Аннабель вскоре обнаружила, что за популярными именами тех, кто охотно приглашает ее на все гламурные гала-концерты, скрывается еще один пласт общества, куда не войти ни за какие деньги, особенно выходцу с материкового Китая. Эти люди были снобами до мозга костей, куда более непробиваемыми, чем все, с кем она когда-либо сталкивалась. «Подумаешь! Кому вообще есть дело до этих нафталиновых семеек? Они просто завидуют тому, что мы богаче и умеем наслаждаться богатством», – фыркала ее новая подруга Трина Туа (жена председателя «ТЛС Прайвэт Эквити» Туа Лао Сая). Аннабель понимала, что Трина пытается так себя утешить, поскольку ее никогда не приглашали на легендарные партии в маджонг у миссис Ли Юнчэн, где дамы в качестве ставок клали на стол дорогие украшения, и не позволяли заглянуть за высокий забор, окружавший потрясающий модернистский дом, который архитектор Ки Йип спроектировал для Розмари Цянь на Далви-роуд.

Сегодня ее наконец пригласили! Несмотря на то что она владела домами в Нью-Йорке, Лондоне, Шанхае и на Бали и «Архитектурный дайджест» назвал ее особняк, спроектированный Эдвардом Таттлом в Сингапуре, «одной из самых впечатляющих частных резиденций в Азии», сердцебиение Аннабель ускорилось, когда она прошла через строгие деревянные ворота на Нассим-роуд, 11. Она давно восхищалась домом издалека – черно-белые особняки вообще считались редкостью, и тот, в котором семья Леонг непрерывно жила с двадцатых годов, был, пожалуй, единственным, где сохранились все оригинальные черты. Войдя через парадные двери, Аннабель быстро впитывала в себя каждую мельчайшую деталь жизни здешних обитателей.

Никогда еще Аннабель не чувствовала себя более довольной, чем сейчас, когда наконец она вдохнула этот воздух заоблачных вершин. В доме было полно аристократических семей – она могла лишь слышать о них за все эти годы, – эти люди могли проследить свою родословную до тридцати поколений и более. Скажем, как Янги, которые только что прибыли.

Аннабель в ту же секунду поняла, что принимала правильные решения относительно своей дочери: записала ее в хороший детский сад, Методистскую школу для девочек вместо Сингапурской американской школы, вынудила ее вступить в Братство молодых христиан, хоть они и были буддистами, и отвезла в Челтнемский женский колледж в Англии для окончательной «огранки». Ее дочь росла как одна из этих людей – воспитанных и с хорошим вкусом. В высшем обществе ни у кого нет бриллиантов больше пятнадцати карат, ни одной сумочки «Луи Вюиттон», никто не смотрит тебе через плечо в ожидании, что проплывет рыбка покрупнее. Это семейный сбор, а не возможность завязать полезные связи. Здесь публика ведет себя в высшей степени непринужденно и благопристойно.

Снаружи на восточной террасе Астрид спряталась за плотным рядом итальянских кипарисов, ожидая, когда Майкл появится в доме ее родителей. Завидев его, она бросилась к входной двери, чтобы встретить. Нужно было сделать вид, что они приехали вместе. После раунда приветствий Майкл сумел загнать ее в угол у лестницы.

– Кассиан наверху? – пробормотал он почти себе под нос.

– Нет, – быстро ответила Астрид, прежде чем ее кузина Сесилия Чэн заключила ее в объятия.

– Где он? Ты прячешь его от меня всю неделю? – не унимался Майкл.

– Скоро увидишь, – прошептала Астрид, улыбаясь двоюродной бабушке Розмари.

– Ты пытаешься обманом заманить меня к себе? – рассердился Майкл.

Астрид взяла его за руку и потащила в небольшую приемную рядом с лестницей.

– Майкл, я же обещала, что ты сегодня увидишься с Кассианом. Просто прояви терпение и давай переживем этот ужин.

– Это не сделка. Я ухожу.

– Майкл, ты не можешь уйти. Нам еще предстоит согласовать планы на свадьбу в субботу. Тетя Алекс устраивает завтрак перед церемонией и…

– Астрид, я не собираюсь на свадьбу.

– Что за шутки. Все туда идут!

– Под «всеми» ты подразумеваешь тех, у кого есть миллиард долларов или больше? – закипел Майкл.

Астрид закатила глаза:

– Да ладно тебе, Майкл, я знаю, у нас были разногласия, и понимаю, что тебе, вероятно, стыдно, но повторяю: я прощаю тебя. Давай не будем раздувать из этого вселенскую проблему. Поедем домой…

– Ты не поняла, да? Я не поеду домой. И на свадьбу тоже не пойду.

– Но что скажут люди, если ты не придешь на свадьбу? – нервно спросила Астрид.

– Астрид, я же не жених. И даже не родственник жениха. Да всем плевать, буду я там или нет.

– Ты не можешь так поступить со мной. Все заметят, начнутся разговоры, – взмолилась Астрид, пытаясь не паниковать.

– Скажешь, что я в последнюю минуту сорвался и улетел в командировку.

– И куда же ты собираешься? Полетишь в Гонконг к любовнице? – укоризненно спросила Астрид.

Майкл помолчал немного. Ему не хотелось опускаться до такого, но выбора не оставалось.

– Если тебе так хочется знать, то да, я лечу к любовнице. Я уеду в пятницу после работы, чтобы со спокойной душой пропустить этот карнавал. Я не могу смотреть, как эти люди спускают на ветер «дофигаллион» долларов на свадьбу, когда половина мира голодает.

Астрид оцепенело посмотрела на него, в ужасе от того, что он сказал. В этот момент Кэтлин, жена ее брата Генри, вошла в комнату.

– О, слава богу, ты здесь, – сказала Кэтлин Майклу. – Повара бьются в истерике, потому что какой-то трансформатор сгорел и эта чертова высокотехнологичная коммерческая печь, которую мы поставили в прошлом году, не работает. Видимо, она переключилась в режим самоочистки, а там жарятся четыре утки по-пекински…

Майкл сердито зыркнул на невестку:

– Кэтлин, у меня, на минуточку, диплом Калифорнийского технологического института по технологии шифрования. Я, черт побери, не мастер по починке бытовой техники! – заорал он и выскочил из комнаты.

Кэтлин уставилась ему вслед в недоумении:

– Что это с Майклом? Никогда его таким не видела.

– Не бери в голову, Кэтлин, – сказала Астрид, изображая слабое подобие улыбки. – Майкл расстроен, поскольку только что выяснил, что придется срочно лететь в командировку в Гонконг. Он боится пропустить свадьбу.

Когда «даймлер», который вез Эдди, Фиону и их детей, подъехал к особняку на Нассим-роуд, глава семейства устроил последнюю проверку:

– Каллиста, что ты сделаешь, когда начнут выносить кофе и десерты?

– Я попрошу двоюродную бабушку Фелисити разрешения сыграть на пианино.

– И что ты сыграешь?

– Партиту Баха, а затем Мендельсона. А можно еще сыграть новую песню Леди Гага?

– Богом клянусь, если ты сыграешь что-нибудь из этой проклятой Леди Гага, я тебе пальцы сломаю!

Фиона уставилась в окно, не обращая внимания на мужа. Он всегда так себя вел перед встречей с сингапурскими родственниками.

– Августин, в чем дело? Застегни пиджак.

Мальчик подчинился и аккуратно застегнул две золотые пуговки на пиджаке.

– Августин! Сколько раз тебе говорить: НИКОГДА не застегивай верхнюю пуговицу! Ты меня слышишь?

– Папа, ты говорил не застегивать верхнюю пуговицу, если их три, но не говорил, что нельзя так делать, если их две, – захныкал мальчик.

– Доволен? – язвительно спросила Фиона у мужа, сажая сына на колени и убирая ему волосы со лба.

Эдди недовольно посмотрел на нее:

– А теперь внимание! Константин, что мы сделаем, когда выйдем из машины?

– Выстроимся после вас с мамой, – пробурчал старший сын.

– В каком порядке?

– Августин первый, потом Каллиста, и я замыкаю, – протянул Константин скучающим тоном.

– Прекрасно! Пусть все увидят наше эффектное появление! – ликовал Эдди.

Элинор вошла в зал за сыном и его подругой, желая посмотреть, как примут девушку. Ник, очевидно, готовил ее. Рейчел весьма предусмотрительно облачилась в скромное темно-синее платье, и на ней не было никаких украшений, кроме крошечных жемчужных серег.

Заглянув в гостиную, Элинор увидела клан своего мужа в расширенном составе, столпившийся у дверей на террасу. Как будто вчера встречалась с ними впервые. Это было в старом поместье Цянь около Чанги, прежде чем место превратилось в ужасный загородный клуб, куда таскались все иностранцы. Мальчики семейства Цянь, рыская взглядом по сторонам, наперегонки неслись, чтобы поговорить с ней, но Шаны едва удосужились взглянуть в ее сторону. Шаны привыкли общаться только с семьями, которых они знали как минимум два поколения. Но сейчас Ник смело вел девушку в самое пекло, собираясь представить Рейчел Виктории Янг, самой коварной из сестер Филипа, и Кассандре Шан, влиятельной сплетнице, известной как Радио Азия Один.

– Рейчел, это моя тетя Виктория и моя кузина Кассандра, прямиком из Англии.

Рейчел нервно улыбнулась дамам. Виктория, с каре до подбородка и в слегка помятом персиковом хлопчатобумажном платье, выглядела эксцентричной скульпторшей. Поджарая Кассандра, с седеющими волосами, грубо разделенными на пробор и собранными в узкий пучок на манер Фриды Кало, была одета в свободное платье-рубашку цвета хаки, а на ее шее болталось африканское ожерелье с маленькими деревянными жирафами.

Виктория холодно пожала руку Рейчел, а Кассандра так и осталась стоять, скрестив тонкие руки на груди, сжав губы в презрительной улыбке и окидывая Рейчел оценивающим взором с головы до пят. Рейчел хотела было спросить, как прошел их отпуск, но тут Виктория взглянула куда-то через ее плечо и сообщила с тем же рубленым английским акцентом, который был у всех тетушек Ника:

– Алекс и Малкольм. А вон Эдди и Фиона. Господи, только посмотри на детей. Разодеты в пух и прах!

– Алекс сетовала, сколько денег Эдди и Фиона спускают на детей. Такое впечатление, что они носят только дизайнерскую одежду, – сказала Кассандра, растягивая слово «дизайнерскую» в гротескной манере.

– Расточительство! – выругалась по-кантонски Виктория. – О чем только думал Эдди? На улице жарища, сорок градусов, а они одеты как на съемки в Балморале.

– Наверное, потеют в этих твидовых пиджаках, как поросята! – покачала головой Кассандра.

В этот момент Рейчел заметила пару, входящую в комнату. К ним направлялись молодой человек с взъерошенными волосами корейского поп-идола и девушка в платье-футляре лимонно-желтого цвета с белыми вставками. Оно облегало ее, как оболочка сосиску.

– Мой двоюродный брат Алистер. А это, наверное, Китти, в которую он безумно влюблен, – заметил Ник.

Даже с такого расстояния бросались в глаза наращенные волосы Китти, накладные ресницы и ярко-розовая губная помада, а когда парочка приблизилась, Рейчел поняла, что вставки на самом деле не белые, а прозрачные и через платье явственно видны крупные соски.

– Внимание, внимание! Хочу познакомить вас с моей девушкой Китти Понг! – просиял Алистер.

В комнате повисла гробовая тишина, поскольку все смотрели разинув рот на эти соски шоколадного цвета. Пока Китти купалась во внимании, Фиона быстро выставила своих отпрысков из комнаты. Эдди в ярости смотрел на младшего брата, затмившего их «эффектное появление». Алистер, взволнованный внезапным вниманием, выпалил:

– И я хочу объявить, что прошлой ночью я отвез Китти на вершину горы Фабер и попросил ее выйти за меня замуж!

– Мы помолвлены! – завизжала Китти, демонстрируя всем огромный розовый бриллиант на пальце.

Фелисити громко ахнула, глядя на свою сестру Алекс и ожидая какой-то реакции. Алекс смотрела прямо перед собой, ни с кем не встречаясь глазами. Ее сын небрежно продолжил:

– Китти, познакомься с моим двоюродным братом Ники, тетушкой Викторией и двоюродной сестрой Кассандрой. А ты, должно быть, Рейчел?

Не теряя даром ни секунды, Виктория и Кассандра резко повернулись к Рейчел, дружно игнорируя Алистера.

– Рейчел, я слышала, вы экономист? Как увлекательно! Вот объясните мне, почему американская экономика не может вырваться из своего плачевного состояния? – пронзительным голосом спросила Виктория.

– Во всем виноват тот парень, Тим Полсон, согласны? – вмешалась Кассандра. – Разве он не марионетка, контролируемая всеми евреями планеты?