Вай Мун сидел за столом, изучая листок бумаги, который только что вручила ему дочь. Претенциозный письменный стол был точной копией наполеоновского стола, стоявшего в Тюильри, – шпон атласного дерева, массивные ножки из позолоченной меди. Украшенные львиными фигурами, они опирались на вычурные когтистые лапы. Вай Мун обожал сидеть в бордовом бархатном ампирном кресле и почесывать ноги в носках о золотые когти. За эту привычку ему постоянно попадало от жены. Сегодня эту миссию взяла на себя дочь:

– Папа, ты так всю позолоту сотрешь, если не прекратишь!

Вай Мун пропустил ее замечание мимо ушей и продолжил яростно чесать пальцы ног о ножку стола. Он смотрел на список имен, которые Пейк Лин выписала после разговора с Рейчел несколько дней назад: Джеймс Янг, Розмари Цянь, Оливер Цянь, Жаклин Лин. Кто все эти люди за загадочными воротами на Тайерсаль-роуд? То, что он не узнавал эти имена, беспокоило даже сильнее, чем Вай Мун мог себе признаться. Он вспомнил слова отца: «Не забывай, что мы хайнаньцы, сын. Потомки слуг и моряков. Нам приходится пахать в поте лица, чтобы доказать, что мы чего-то стоим». С юных лет Вай Мун понимал, что он всего лишь сын иммигранта, получивший образование в Китае, а значит, по всем статьям проигрывает аристократичным «китайцам пролива», которым принадлежали крупные земельные участки, или выходцам из провинции Фуцзянь, главенствующим в банковской сфере.

Его отец приехал в Сингапур в четырнадцать лет разнорабочим и построил бизнес исключительно благодаря своему упорству и пролитому поту. Поскольку их семейное дело за десятилетия превратилось в настоящую империю, Вай Мун считал, что теперь он не хуже остальных сингапурцев. Здесь правили деньги, и в круг победителей приглашали любого, кто сумел разбогатеть. Однако незнакомцы за воротами загадочного особняка внезапно напомнили Вай Муну, что все не так просто.

Дети росли. Пришла пора следующему поколению отвоевывать себе территории. Пейк Винг выгодно женился на дочке члена парламента, кантонской девушке, воспитанной по меньшей мере хорошей христианкой. Пи-Ти пока что валял дурака и изображал из себя плейбоя, так что придется сосредоточиться на Пейк Лин. Из троих детей она больше всех взяла от отца: была самой умной, самой амбициозной и самой – он готов был в этом признаться – привлекательной. Отец не сомневался, что дочка даст сыновьям фору и очень выгодно выйдет замуж, связав Го с одним из представителей голубых сингапурских кровей. По ее тону Вай Мун понял, что девочка что-то нарыла, и был полон решимости помочь ей продвинуться еще дальше.

– Думаю, пришла пора нанести визит доктору Гу, – сказал он дочери.

Доктор Гу был врачом на пенсии, лет этак под девяносто, эксцентричный чудак, который жил один в маленьком полуразрушенном домишке в самом конце Дюнерн-роуд. Он родился в городе Сиань в семье ученых, но в юности перебрался в Сингапур, чтобы получить образование.

Учитывая естественный порядок общественного устройства в Сингапуре, пути Вай Муна и доктора Гу, возможно, никогда бы не пересеклись, если бы не безумное упрямство последнего, которое тот проявил около тридцати с лишним лет назад. Компания Вай Муна строила тогда новый комплекс двухквартирных домов вдоль Дюнерн-роуд, и крошечный участок земли, где стоял дом доктора Гу, стал единственным препятствием на пути реализации проекта. Соседские участки были выкуплены на очень выгодных условиях, но доктор Гу отказался сдвинуться с места. После того как все адвокаты потерпели неудачу в переговорах, Вай Мун, вооружившись чековой книжкой, сам отправился в хибарку Гу, полный решимости уболтать старого пердуна. Вместо этого старикашка блистательно убедил его изменить всю схему, и пересмотренное решение оказалось очень успешным благодаря мудрым советам доктора. Вай Мун предложил своему новоиспеченному другу работу и, хотя тот отказался, продолжал навещать его, восторгаясь энциклопедическими знаниями доктора Гу об истории Сингапура, четким анализом финансовых рынков и замечательным чаем лунцзин.

Вай Мун и Пейк Лин подъехали к дому доктора Гу, припарковав блестящий новый «мазерати-кватропорте» рядом с ржавыми металлическими воротами.

– Поверить не могу, что он все еще живет тут, – сказала Пейк Лин, пока они шагали по потрескавшейся забетонированной дорожке. – Разве ему не пора перебраться в дом престарелых?

– Мне кажется, он отлично справляется. У него есть служанка, а еще две дочери.

– Умно было с его стороны не продавать тебе землю тридцать лет назад. Теперь этот клочок земли стоит целое состояние. Это последнее незастроенное пятно на Дюнерн-роуд. Мы, наверное, могли бы построить здесь какой-нибудь узкий многоквартирный дом, – прокомментировала Пейк Лин.

– Я же тебе говорил, что он собирается умереть в этой лачуге. Я рассказывал то, что услышал от моего биржевого маклера господина Оэя много лет назад? У доктора Гу миллион акций «Эйч-эс-би-си».

– Что?!! – Пейк Лин в шоке уставилась на отца. – Миллион? Так это ж больше пятидесяти миллионов на сегодняшний день.

– Он начал скупать акции еще в сороковых. Эту сплетенку мне поведали двадцать лет назад, а с тех пор сколько раз дробились акции?! Так что у нашего старичка сотни миллионов.

Пейк Лин с интересом уставилась на человека с непослушной седой шевелюрой, выскочившего на крыльцо. Гу был в коричневой полиэстеровой рубашке с коротким рукавом, выглядевшей так, будто ее пошили в Гаване еще до Кастро, и темно-зеленых пижамных штанах.

– Го Вай Мун! Как я посмотрю, ты все еще соришь деньгами и покупаешь дорогие машины! – воскликнул старик неожиданно звонким голосом.

– Приветствую, доктор Гу. Вы помните мою дочь Пейк Лин? – Вай Мун похлопал старика по спине.

– Ай-я, это твоя дочь? А я-то думал, это твоя новая любовница. Знаю я вас, богатеев.

Пейк Лин рассмеялась.

– Здравствуйте, доктор Гу! Мой отец не стоял бы здесь, будь я его любовницей. Маман кастрировала бы его.

– Ох, а я думал, она это сделала давным-давно.

Все рассмеялись. Доктор Гу усадил гостей на деревянные стулья во дворике. Пейк Лин заметила, что трава была скошена и тщательно подстрижена. Забор, выходивший на Дюнерн-роуд, обвивала пышная ипомея, отгораживая эту пасторальную идиллию от оживленной улицы. «Наверное, другого такого места на всей улице не осталось», – подумала Пейк Лин.

Пожилая китайская служанка вышла из дома с большим круглым деревянным подносом, на котором стояли керамический чайник, старый медный чайник, три глиняные чашки и три чашки поменьше. Доктор Гу поднял чайник и начал разливать чай.

– Обожаю смотреть на чайную церемонию в исполнении доктора Гу, – тихонько сказал Вай Мун своей дочери. – Смотри, как он наливает воду. Это называется «сюань ху гао чун» – «проливать из высоко поднятого чайника».

Затем доктор Гу разлил чай по чашкам, но не предложил гостям, а, к удивлению Пейк Лин, театральным жестом выплеснул на траву карамельного оттенка жидкость и наполнил чайник новой порцией горячей воды.

– Смотри, Пейк Лин, это была первая заварка, ее называют «ряд облаков и бегущая вода», а вторую наливают уже со средней высоты – это «направление чистого источника», – продолжил Вай Мун.

– Вай Мун, ей наплевать на эти древние выражения, – сказал доктор Гу, прежде чем дать четкое объяснение: – Первый раз воду наливают с такой высоты, чтобы она с силой ополоснула листочки чая. Кроме того, горячая вода помогает согреть чайник и чашки. Потом надо налить воду второй раз, медленно, держа чашку ближе к носику, чтобы бережно извлечь аромат из листьев. Теперь нужно дать немного остыть.

Визг тормозов грузовика прямо за забором прервал спокойствие чайного ритуала доктора Гу.

– А вам не мешает шум? – спросила Пейк Лин.

– Вовсе нет. Он напоминает мне, что я все еще жив и что мой слух не портится так быстро, как я планировал, – ответил доктор Гу. – Иногда я предпочел бы не слышать всю эту чушь, что слетает с языка политиков.

– Да ладно вам, доктор Гу! Если бы не наши политики, то вы не смогли бы наслаждаться этим милым садиком. Только подумайте, ведь они превратили отсталый остров в одну из самых процветающих стран в мире, – возразил Вай Мун, который в штыки воспринимал любую критику правительства.

– Что за чушь! Процветание – лишь иллюзия. Ты знаешь, что́ мои дети делают со всем этим процветанием? Старшая дочь основала научно-исследовательский институт по изучению дельфинов, и она твердо намерена спасти белых дельфинов реки Янцзы. Знаете, какая это загрязненная река? Чертовы дельфины уже на грани вымирания. Ученые давно уже не могут найти ни единой особи, но моя девочка хочет это сделать. А вторая дочь? Скупает старинные замки в Шотландии. Даже шотландцам не нужны эти развалины, а ей вот понадобились. Она тратит миллионы на реставрацию, а потом не может дождаться ни единого посетителя. Ее бестолковому сынку, моему единственному внуку и продолжателю рода, – тридцать шесть. Хочешь узнать, чем он занимается?

– Нет… то есть, конечно, да, – сказала Пейк Лин, стараясь не хихикать.

– Он организовал группу в Лондоне. Играют рок-н-ролл. И это далеко не «Битлз», те хоть деньги зарабатывали. У этого красавца длинные сальные волосы, подведенные глаза, и он извлекает ужасные шумы из бытовой техники.

– Ну, по крайней мере, ваши дети креативны, – вежливо заметила Пейк Лин.

– Да уж, креативно транжирят деньги, которые я зарабатывал с таким трудом. Это ваше так называемое процветание погубит Азию. Каждое новое поколение будет ленивее предыдущего. Они думают, что могут заработать в одночасье целые состояния, просто перепродавая недвижимость и получая инсайдерскую информацию на фондовом рынке. Ха! Ничто не длится вечно, и, когда этот бум закончится, молодые люди даже не поймут, что случилось.

– Вот поэтому я заставляю детей зарабатывать себе на жизнь. Они не получат ни цента, пока меня не закопают глубоко в землю. – Вай Мун подмигнул дочери.

Доктор Гу заглянул в чайник, наконец довольный заваркой. Он плеснул чай в высокие чашки.

– Это называется «дракон и феникс предсказывают удачу», – пояснил он, потом поставил сверху питьевые чашки вверх донцем и ловко перевернул конструкцию.

Первую чашку он поднес Вай Муну, а вторую – Пейк Лин. Девушка поблагодарила и сделала глоток. Чай был ужасно горьким, но она попыталась проглотить напиток, не меняясь в лице.

– Итак, Вай Мун, что тебя на самом деле привело ко мне сегодня? Вряд ли ты приехал послушать болтовню старика. – Доктор Гу посмотрел на Пейк Лин. – Твой отец очень хитрый. Он приезжает только тогда, когда ему что-то надо.

– Доктор Гу, вы старейший житель Сингапура. Скажите, вы когда-нибудь слышали о Джеймсе Янге? – перебил его Вай Мун.

Доктор резко поднял голову, оторвавшись от чая:

– Джеймс Янг! Я несколько десятков лет ни от кого не слышал этого имени.

– То есть вы его знаете? Я познакомилась с его внуком. Он встречается с моей подругой, – объяснила Пейк Лин.

Она отпила чай и вдруг поняла, что эта шелковистая горечь с каждым глотком нравится ей больше и больше.

– Кто такие эти Янги? – нетерпеливо спросил Вай Мун.

– С чего вдруг ты так ими заинтересовался?

Вай Мун тщательно обдумал вопрос, прежде чем ответить.

– Мы пытаемся помочь подруге дочери, раз у нее так все серьезно с этим парнем. А я не знаю эту семью.

– Разумеется, не знаешь, Вай Мун. Вряд ли вообще кто-то о ней знает в наши дни. Должен признаться, и у меня-то информация устаревшая.

– Расскажете? – не отставал Вай Мун.

Доктор Гу сделал большой глоток чая и откинулся на спинку стула, принимая позу поудобнее.

– Янги, как я полагаю, корнями восходят к династии придворных врачей, живших еще в эпоху Тан. Джеймс Янг – правильнее сказать, сэр Джеймс Янг – первый невролог в Сингапуре, получивший образование в Оксфорде.

– Он разбогател, занимаясь медицинской практикой? – удивился Вай Мун.

– Вовсе нет! Джеймс мало заботился о том, чтобы разбогатеть. Он был слишком занят спасением людей во время Второй мировой войны и японской оккупации. – Доктор Гу смотрел на перекрещивающиеся узоры плюща на заборе, которые внезапно напомнили ему совсем другой «узор» – колючую проволоку.

– Вы познакомились с ним во время войны? – Вай Мун отвлек его от воспоминаний.

– Да, именно так, – медленно проговорил доктор Гу. Он немного помялся, прежде чем продолжить: – Джеймс Янг руководил подпольным медицинским корпусом, с которым я был ненадолго связан. После войны Янг открыл свою клинику в старом Китайском квартале – специально чтобы лечить неимущих и пожилых. Я слышал, что в течение многих лет он практически не взимал с пациентов плату.

– Как же он тогда разбогател?

– Все-то тебя, Вай Мун, деньги интересуют.

– Перефразирую. Откуда у него такой большой дом?

– Я вижу подлинную природу твоего интереса. Ты, наверное, про особняк на Тайерсаль-роуд.

– Ага, вы там бывали? – спросила Пейк Лин.

– Разумеется, нет. Только слышал. Как я уже сказал, мы с Джеймсом не были так хорошо знакомы, так что меня в гости не приглашали.

– Я подвозила подружку туда на прошлой неделе и глазам своим не поверила, когда увидела этот домище.

– Ты, наверное, шутишь. Дом все еще там? – Доктор Гу выглядел изумленным.

– Ага.

– Я думал, его давно уже нет. Должен признаться, я впечатлен тем, что за все эти годы семья Янг так и не продала особняк.

– А я шокирован, что такие владения вообще есть на острове, – перебил его Вай Мун.

– Почему же? На территории за Ботаническим садом было полно огромных поместий, в том числе принадлежавший султану Джохора дворец Истана Вуднеук, сгоревший дотла много лет назад. Ты говоришь, что была там на прошлой неделе? – спросил доктор Гу.

– Да, но я внутрь не заходила.

– Жаль. Это редкое зрелище. Так мало старинных особняков осталось, спасибо нашим прекрасным застройщикам! – Он взглянул на Вай Муна, притворившись разгневанным.

– Если Джеймс Янг не зарабатывал денег, то как же он…

– Ты не слушаешь, Вай Мун. Я сказал, что деньги Джеймса Янга не интересовали, но не говорил о том, что у него их не было. Янги имели огромное состояние, накопленное многими поколениями. Кроме того, Джеймс взял в жены Шан Суи, которая происходит из такой баснословно богатой семьи, что ты расплачешься, мой дорогой Вай Мун.

– И кто же она? – не выдержал Вай Мун, изнемогая от переполнявшего его любопытства.

– Я все расскажу, если ты заткнешься и будешь молчать. Она дочь Шан Лунма. Ты и этого имени никогда не слышал, верно? Он был чрезвычайно богатым банкиром в Пекине и еще до падения династии Цин очень ловко перевел свои деньги в Сингапур, где заработал еще больше денег на доставке и продаже товаров. Этот человек запустил свои щупальца в каждый крупный бизнес в регионе – контролировал все судоходные линии от Голландской Ост-Индии до Сиама, – и он был руководителем объединения первых банков в тридцатых…

– То есть бабушка Ника все это унаследовала, – догадалась Пейк Лин.

– Она и ее брат Альфред.

– Альфред Шан… еще один парень, о котором я ничего не слышал, – проворчал Вай Мун.

– Ничего удивительного. Он давным-давно переехал в Англию и жил там тише воды ниже травы, оставаясь при этом одним из самых влиятельных деятелей Азии. Вай Мун, ты должен понимать, что до вашего поколения откормленных котяр существовало еще одно поколение магнатов, которые сколотили состояния и перешли на более тучные пастбища. Я думал, что большинство Янгов уже давно уехали из Сингапура. В последний раз, когда я слышал какие-либо новости, одна из дочерей вышла замуж в тайскую королевскую семью.

– Неплохая партия, – присвистнула Пейк Лин.

– О да! А старшая дочь, к примеру, замужем за Гарри Леонгом.

– За тем, что возглавляет Институт по делам АСЕАН?

– Это всего лишь звание, Вай Мун. На самом деле Гарри Леонг – одна из самых влиятельных фигур у нас в правительстве.

– Неудивительно, что я видел его на трибуне рядом с премьер-министром во время Национального праздника. То есть эта семья близка к власти.

– Вай Мун, они и есть эта самая власть, – поправил его доктор Гу и повернулся к Пейк Лин. – Говоришь, твоя подруга встречается с внуком Джеймса. Ей повезет, если она выйдет замуж и станет частью клана.

– Я догадываюсь.

Доктор Гу задумчиво посмотрел на Пейк Лин, а потом заглянул ей прямо в глаза и сказал:

– Помни, за все приходится платить.

Пейк Лин выдержала его взгляд буквально секунду, а потом отвела глаза.

– Доктор Гу, всегда рад вас видеть. Спасибо за помощь, – сказал Вай Мун, поднимаясь. От плетеного стула у него разболелась спина.

– И спасибо за чай, – поблагодарила Пейк Лин, помогая старику встать.

– Приходите как-нибудь на обед, доктор Гу. У меня новая кухарка, которая изумительно готовит лапшу по-ипохски.

– Не у тебя одного отличная кухарка, Го Вай Мун, – усмехнулся Гу, провожая гостей до машины.

Когда они выехали в сумерках на Дюнерн-роуд, Вай Мун сказал:

– Почему бы нам не пригласить Рейчел и ее парня на ужин на следующей неделе?

Пейк Лин кивнула:

– Давайте отведем их в какое-нибудь стильное местечко типа «Мин Цзяна».

Доктор Гу стоял у ворот, глядя им вслед. Солнце садилось над верхушками деревьев, лучи света проникали сквозь ветви и слепили глаза.

Доктор Гу медленно вошел в дом. Внезапно он испытал укол сожаления. Не стоило так много болтать про Янгов. Вай Муна, как обычно, интересовали только деньги, и Гу упустил шанс поведать им настоящую историю о человеке, чье величие не имеет отношения ни к богатству, ни к власти.