Антон сидел на скамейке у стены жилой избы. Его глаза были полуприкрыты, все тело расслаблено, а дыхание ровно. Так он обычно готовился к бою перед соревнованиями. Правда, сейчас ему предстояла куда более тяжелая схватка. Схватка с противником, куда как превосходящим его по силам. И ставкой в этом бою была его жизнь. Бой, который, казалось, выиграть было невозможно, как невозможно в одиночку драться с целой армией. Но ведь говорят, что и один в поле воин. Только, как любил напоминать Рыбников, каждая поговорка, как и каждый прием, имеет свой ключик к пониманию. Осталось только найти, где спрятан правильный ответ на эту загадку, как решить эту, казалось бы, неразрешимую проблему.

Как правило, сталкиваясь со сверхсложной задачей, Антон старался не «сжигать» мозг в яростных попытках решить ее, а стремился расслабиться и остановить поток мыслей. Обычно именно в состоянии этого мысленного молчания и расслабления к нему и приходил тот единственно верный ответ, который позволял победить. Этому научил его Рыбников. Этот метод никогда не подводил его: ни на соревнованиях, перед поединком с грозным соперником, ни на работе, когда получал сложное задание или оказывался втянут в хитросплетение служебных интриг. Но вот сейчас ответ не приходил.

Услышав приближающиеся шаги, Антон встрепенулся и открыл глаза. Перед ним стояла ученица Щекина. Антон вспомнил, что, кажется, ее звали Тоня. Девушка остановилась перед Антоном и пристально посмотрела ему в глаза. От этого взгляда парню стало неуютно. Чтобы как-то разрядить ситуацию, он спросил:

– Ты идешь сегодня с нами к финнам?

Она невесело усмехнулась.

– Какое там! Я же женщина.

– Ну и что? – не понял Антон.

– Это ты у отца Никифора спроси. У него женщина – это только церковь, кухня и дети. Вон, даже брюки носить запрещает, – она сердито дернула свою самодельную юбку. – Только и делаю, что обстирываю их и готовлю.

– А Щекин что? – удивился Антон.

– Да он до сих пор нормальный был, – Тоня села на скамейку рядом с Антоном. – Нет, верил он всегда. Но нормальный был мужик. Я же у него занималась. Думаешь, я ходила бы к нему, если бы он так считал? Да он бы меня и не взял тогда. А после того, как сюда попали, как с цепи сорвался. Это Никифор на него так влияет. Несет не пойми что, а наш все его слушает.

– Да послал бы к черту, если нормальный мужик, – фыркнул Антон.

– Он считает, что священнику перечить грешно, – ответила Тоня.

– А ты?

Она немного смутилась.

– Знаешь, я тоже долго думала, что если ты православный…

– А теперь не думаешь?

– Не знаю, – огрызнулась она. – Чего ты пристал?

– Да я что у вас происходит, хочу понять, – пожал плечами Антон.

– У нас? – она снова пристально посмотрела на него. – А разве ты не с нами?

– С вами, – буркнул Антон, поняв, что прокололся. – Но что здесь происходит, хотел бы понять.

– Беги отсюда, – неожиданно бросила Тоня. – Беги как можно скорее. Они все сумасшедшие. И Щекин в первую очередь. Все как свихнулись. Православным царством бредят, русским миром. Считают, что высшую истину знают. Убирайся. Приведи вашего Рыбникова, и сделайте хоть что-нибудь. Эти идиоты и себя погубят, и кучу людей вокруг себя перебьют. Ты бы знал, какие они порядки среди финнов насаждают. Чистый концлагерь. Уже и оброки повысили, и жить заставляют по своим уставам. Даже тем, кто женился по обрядам племени, запрещают жить вместе. Только если Никифор обвенчает. А тот требует, чтобы молодожены над своими старыми богами глумились. Мне одна финка шепнула, что старейшины решили гесара нанять, чтобы с нами справиться. А еще говорят, что все мы, пришлые, злыми богами посланы. И вы тоже, понимаешь? Мол, эти злые боги и помогли Рыбникову истинного гесара победить.

– Подожди, – встрепенулся Антон, – наши же финны вроде к нам хорошо относятся.

– Ты еще не понял их обычаев, – покачала головой Тоня, – а у меня подружка финка. Знаешь, женщины быстрее общий язык находят. В этом мире страх перед гесарами – это все. Гесару, который победил, никто перечить не смеет. Но не перечат, не значит – любят и не значит, что не строят заговоров. Между племенами связь очень хорошая. Из-за Щекина и Никифора они всех нас теперь считают посланцами злых сил. Старейшины собрали деньги на нового гесара, который в Hece вызовет Рыбникова на бой. После этого они придут сюда и перебьют всех нас. Финны помогут. Ты правильно сделал, что притворился, будто перешел на нашу сторону, – она усмехнулась в ответ на удивленный взгляд Антона. – Ты можешь обмануть их, потому что им важно, что человек говорит. Но я вижу твои глаза. Вижу, что ты другой. Вижу, что ты не подчинился и не поверил. Беги сегодня же! Постарайся предотвратить поединок Рыбникова с нанятым гесаром. Пусть срочно вернется сюда и вызовет на бой Щекина. Это единственный шанс показать финнам, что мы разные. Если даже Рыбников проиграет, можно будет уйти к финнам. Тогда нанятый recap убьет лишь тех, кто останется со Щекиным. Здесь такой обычай: слуг и учеников проигравшего войну вождя всегда или убивают, или берут в рабство. Та финка потому и рассказала мне, чтобы я могла спастись.

Антон непроизвольно вздрогнул от услышанного. За последнее время он стал привыкать к ощущению, что смерть где-то рядом. Но теперь он почувствовал, как на них на всех накатывается нечто страшное, грозное, готовое уничтожать и правых и виноватых только потому, что они чужие. «Это какие же силы мы подняли, вторгнувшись в этот мир?!», – непроизвольно подумал он.

– А ты? Почему ты раньше не пришла к нам? Почему не предупредила?

– Я – женщина, – поморщилась Тоня. – Здесь женщины – существа подчиненные. Я бы не отошла и километра от замка. Это только вам кажется, что по здешним тропам можно гулять без опаски. Все пути контролируются племенами. На воина они побоятся нападать. Но одинокую женщину обязательно схватят. Могут выдать Щекину, а могут и изнасиловать, и продать в рабство. В лучшем случае возьмут замуж, если очень понравишься кому-то. Но в здешних племенах жена – это почти рабыня, хотя Айна так не думает. Она обещала провести меня в соседнее племя и выдать замуж. Говорит, другого способа спастись у меня нет. Но все парни обречены, когда придет нанятый recap. За вами будут охотиться и он, и его слуги, и финны. Пройти сможешь только ты, ученик гесара, и только сейчас, пока здесь еще боятся Рыбникова и Щекина. Беги сегодня же.

Она резко поднялась и пошла прочь.

– Тоня, – окликнул ее Антон, но она не обернулась и быстро свернула за угол.

Антон поджал губы и откинулся к стене. «Бежать бесполезно, – понял он. – До города три дня пути. Рыбников с обозом уже там. Если его уже не вызвали на бой, то вызовут в ближайшее время. Не успею. В лучшем случае встречу возвращающийся обоз, то есть никак не ускорю события. В худшем – наткнусь на отряд гесара, который пойдет сюда убивать нас. Если он победит Рыбникова, то меня прикончит в два счета. Погибну без толку. Нет, мне надо действовать самому. Теперь я знаю – как. Воин я или не воин? Если проиграю, то у ребят хоть появится шанс выжить, когда сюда придет другой recap. Если выиграю, докажу, что я тоже против тех, кто надругался над местными богами. У меня опять же появится шанс спасти людей. Да, другого выхода нет».

Антон заметил, что к нему приближается Щекин в сопровождении Никифора и своего отряда, и поднялся им навстречу.

– Идем к финнам, – объявил Щекин. – Ты с нами. Поддержишь меня при переговорах со старейшинами. Готов?

– Готов, – кивнул Антон и добавил про себя: «А вот ты готов ли?»

Отряд Щекина стоял цепью перед столпившимися у своих хижин финнами. Только двое рукопашников и девушки остались в замке охранять пленных и укрепление. Старейшины всех трех племен были здесь и внимательно слушали Щекина.

– …Мы не только дадим вам защиту, – завершил свою речь Щекин, – мы дадим вам истинную веру. Мы друзья вашего гесара Никиты и действуем с ним заодно. Это вам подтвердит его ученик.

Щекин указал на вышедшего вперед Антона. Все взгляды теперь устремились на парня.

– Все, что сказал этот человек – наглая ложь, – громко и четко объявил Антон.

По рядам собравшихся пролетел изумленный шепот. Щекин схватился за шашку, Никифор перекрестился. Через несколько секунд, когда немногочисленные финны, владевшие русским языком, перевели соплеменникам слова Антона, зашумели и общинники. Удовлетворенный эффектом, Антон продолжил намеренно медленно, чтобы финны поняли каждое его слово:

– Вожак разбойников по имени Павел самовольно присвоил себе звание гесара. Потом, под покровом ночи, он тайно захватил замок гесара Никиты и захотел подчинить доверившиеся ему племена. Он и его люди хотят надругаться над вашими богами…

– Взять его! – рявкнул Щекин.

Двое рукопашников с автоматами наперевес рванули к Антону, но парень резко обнажил меч и повернулся к ним. Несостоявшиеся конвоиры остановились в нерешительности.

– Какой же он recap, если сам не отвечает на обвинения? – крикнул Антон. – Да, он пришел с нами. Но он разбойник, а не recap, как Никита. Поэтому мы разошлись. Пусть примет мой вызов и докажет, что он воин.

– Дурак, – Щекин шагнул вперед. – Немедленно отдай меч. Ты арестован.

– Я вызываю тебя, – объявил Антон. – Победи меня в честном бою. Или все увидят, что ты не recap, а разбойник и обманщик. Тебе никто не вручал инку. Ты сам признался в этом.

Щекин приблизился еще на несколько шагов и понизил голос:

– Идиот. Немедленно отдай меч и признайся во лжи. Ты что, не понимаешь, что иначе я не могу гарантировать тебе жизнь?

– Я тебя собираюсь убить, – громко заявил Антон. – Я, ученик гесара Никиты, Антон, обвиняю тебя в том, что ты самовольно объявил себя гесаром, и вызываю на бой. Прими мой вызов и докажи, что имеешь право называться гесаром.

Щекин посмотрел на старейшин.

– Этот человек лжет, – сказал он, указывая на Антона.

– Ну так убей его в честном бою и докажи обратное, – спокойно отозвался один из них.

Антон торжествовал. Происходило именно то, чего он ожидал.

Щекин зло сплюнул себе под ноги, повернулся, подошел к Никифору и опустился перед ним на колени.

– Такова воля Господа, – спокойно объявил священник. – Иди и сражайся за нашу веру. Убей врага Христа, во имя царствия Его.

Щекин поднялся на ноги, снова подошел к Антону, медленно вынул шашку и процедил:

– Пеняй на себя. У тебя был шанс.

– Как бы ни закончился бой, ты уже проиграл, – тихо ответил Антон.

По лицу Щекина пробежала недовольная гримаса.

– Покайся, – сказал он. – Ты сам не ведаешь, что творишь.

– Он не раскается, – крикнул Никифор. – Погибель – удел служащих дьяволу.

– Проверим, кто кому служит, – рявкнул Антон.

Он сделал резкий выпад, но Щекин легко парировал его и контратаковал. Антон не без труда уклонился и попробовал снова атаковать, но Щекин быстро перехватил инициативу. Теперь Антон только защищался и отступал. Опасаясь стоять спиной к рукопашникам, он был вынужден сместиться чуть вбок. Щекин воспользовался этим, и конец его шашки распорол левый рукав Антона. Ткань мгновенно пропиталась кровью. Антон резко отскочил назад. Щекин остался на месте, держа шашку на изготовку.

– Сдайся, – тихо сказал он. – У тебя нет шансов.

Антон тяжело дышал. Он уже понял, что противник ему не по зубам. С ужасом парень осознал, что, в отличие от него, враг сохранил ровное дыхание и готов к бою… вернее, к убийству. Весь опыт бойца подсказывал Антону, что единственное, что он может в бою с этим противником, это проиграть с честью. Но только в отличие от финального боя на соревнованиях, здесь поражение означало не серебряную медаль и второе место, а смерть. Щекин был мастером, опытным бойцом, заточенным на убийство. Он знал, что превосходит Антона на порядок, что сбил ему дыхание, что уже фактически выиграл. Его предложение сдаться было не более чем актом милосердия. Он прекрасно понимал, что если снова сойдется в схватке, то убьет, не сможет не убить врага, сумевшего оказать достойное сопротивление, но все же недостаточно опытного, чтобы победить.

– Я не сдамся, – Антон изо всех сил старался тянуть время, чтобы восстановить дыхание, но непослушное сердце колотилось как бешеное, а воздух упорно не хотел равномерно наполнять легкие.

– Как знаешь, – Щекин медленно двинулся вперед. Он явно не собирался давать противнику возможности восстановить дыхание и затянуть поединок.

Спасительная мысль молнией мелькнула в голове у Антона. Он сделал глубокий вдох и выполнил прием, который ежедневно, по многу раз отрабатывал в последние дни, доводя до автоматизма: шагнул навстречу врагу, поднял над головой меч гесара, перехватил его как дротик, и с громким криком метнул. Вопль изумления и ярости пронесся по рядам собравшихся. Щекин застыл на месте. Он все еще держал над собой занесенную для удара шашку, но из его груди, как раз напротив сердца торчал глубоко вошедший в плоть клинок гесара. Прошло несколько долгих, как вечность, мгновений, и вот шашка упала на землю, глаза бойца закатились, а сам он рухнул на бок и перевернулся на спину.

Двое стоявших ближе всего к дуэлянтам рукопашников сорвались вперед, но Антон первым подскочил к телу поверженного врага и высвободил оружие. Он парировал клинком удар штыка, толкнул противника, и тот упал под ноги товарищу, помешав тому атаковать. Воспользовавшись паузой, Антон отступил и тут же обнаружил, что рядом с ним выросла стена копий. Непонятным образом он оказался в центре цепочки, образованной финнами. Уже приготовившиеся наброситься на Антона люди Щекина отпрянули назад. Возникла пауза. Теперь два отряда стояли друг напротив друга с оружием на изготовку, а посередине между ними лежало тело Щекина. – Выдайте нам изменника, и мы не причиним вам вреда, – крикнул Никифор.

– Этот человек победил вашего вожака в честном бою, – ответил один из старейшин. – Он ученик нашего гесара, и мы предоставляем ему убежище. Вы – разбойники. Мы не будем преследовать вас. Но лучше покиньте эту землю прежде, чем вернется наш recap. Он вас не пощадит.

Снова возникла пауза. Рукопашники растерянно переглядывались.

– Уходим в замок, – распорядился наконец Никифор. Волей вместе с одним из рукопашников подхватили тело Щекина.

– Мы еще вернемся, – пообещал Никифор общинникам.

Ему никто не ответил.

– Кто хочет уйти со мной? – спросил Антон, глядя на переметнувшихся к Щекину по его примеру ребят.

Но те лишь опасливо смотрели на окружавших их рукопашников и ничего не отвечали.

– С тобой не пойдет никто, – крикнул заметно приободрившийся Никифор. – Ты погубил свою жизнь и душу. Мы найдем тебя и покараем за смерть Павла Андреевича. А на Страшном суде ты ответишь за то, что боролся против Христа.

– Я боролся против глупости и подлости, – огрызнулся Антон. – Ради своих дурацких идей вы не жалели ни себя, ни других. Это вы готовьтесь, что вам отплатят за вероломство, за надругательство над чужими святынями. – Он повернулся к старейшинам. – Давайте нападем на них. Они разбойники. Мы можем справиться с ними.

– Это дело гесара, – покачал головой ближайший к нему старейшина. – Мы вступим в бой, только если они посягнут на наши святыни или на наши жизни, или на наши дома. Но пока мы лишь готовы приютить тебя.

Антон обреченно опустил голову. Глядя исподлобья, он наблюдал за тем, как уходит в сторону замка отряд поверженного им Щекина и уносит тело его врага.