Здесь и далее все цитаты из романа Дж.Оруэлла «1984» и сказки «Скотный двор» даются в переводе Д.Иванова и В.Недошивина (См.: Оруэлл Дж. Проза отчаяния и надежды. Роман, сказка, эссе. Л.: Лениздат, 1990).

См.: Недошивин В.М., Чаликова В.А. Неизвестный Оруэлл // Иностранная литература. 1992. № 2.

Эту «игру» с чувствами иные исследователи сравнивают ныне с «парадоксами» книги Л.Кэрролла «Алиса в Стране чудес», которую, несомненно, читал юный Оруэлл. Ведь от «двусмыслиц» Кэрролла до «двоемыслия» Оруэлла в его последнем романе, пишут, буквально «один шаг».

Перевод Л.Шустера. Цит. по: Фельштинский Ю., Чернявский Г. Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. М., 2014. С. 59.

“Стихи на случай”.

«Пышные пассажи» – приблизительный перевод существующего в английском выражения “purple style” (дословно «пурпурный стиль»). Это то, что можно назвать в художественной литературе «красивым стилем» или «гладкописью».

Перевод Л.Шустера. Указ. соч. С. 67.

«Близнец по славе» – не фигура речи. Так в известном сериале «Би-би-си» из 15 фильмов «История Британии», вышедшем на экраны в 2000 году (автор – Саймон Шама), в последней серии цикла под названием «Два Уинстона» было однозначно заявлено: лишь два всего лидера минувшего столетия – Черчилль и Оруэлл – смогли фундаментально повлиять на будущее страны, стали «олицетворением истории Британии ХХ века» и, в конечном счете, «ключевыми фигурами».

Перевод Л.Шустера. Указ. соч. С. 51.

Оруэлл, по позднему признанию, «поклонялся Киплингу в тринадцать лет, ненавидел в семнадцать, пользовался им в двадцать, презирал в двадцать пять лет, а ныне, – как напишет, – снова восхищаюсь им…»

Большинство биографов принимают утверждение Эндрю Гоу, куратора Оруэлла в Итоне: у Эрика не было надежды завоевать стипендию или поступить в Оксфорд, не удостоившись ее. Впрочем, это мнение и ныне оспаривают: например, Джеффри Мейерс, еще один исследователь жизни и творчества Оруэлла, в своей статье от 2000 года. Он считает, что Оруэлл мог поступить в университет и у него «были вполне реальные шансы получить и саму стипендию».

Перевод М.Фромана.

Ричард Рис в книге «Беглец из лагеря победителей» не только назовет роман «Дни в Бирме» «замечательным, солидным, отличающимся хорошей композицией произведением», выдерживающим сравнение с С.Моэмом и Э.Форстером, но и однозначно подчеркнет главное: роман этот «во многом автобиографичен».

М.Кэя, У.Лайта, В.Фуксмана и Л.Шустера.

Артур Кук – лидер британского профсоюза шахтеров, возглавлявший рабочее движение Англии 1920-х годов.

Самим фактом существования (лат.).

Совершить революцию (фр.).

Буквально – «дерьмо!» (фр.); популярное ругательство в значении «черт!», «черт бы побрал!». – Примеч. пер.

Вот, мой друг! (фр.).

Еще поживем! (фр.).

Атакуйте! Атакуйте! Атакуйте! (фр.).

Так в Англии звали специальное помещение для людей без имени и прошлого (спецприют тюремного типа), куда бесплатно пускали именно бродяг, а не бездомных, и на одну-единственную ночь. Иногда слово «спайк» переводят у нас также и как «торчок», и как «шип».

Того, кстати, философа и социолога Л.Мамфорда (1895–1990), который через много лет после смерти Оруэлла, уже в 1970-м, в своем двухтомном труде «Миф о машине» будет писать в том числе об утопиях и антиутопиях – и поминать Дж.Оруэлла.

«Улисс» Д.Джойса был издан в 1922 году во Франции. В Англии был запрещен до 1939 года как «аморальный». Ныне он, как и роман Дж.Оруэлла «1984», – в первой десятке лучших книг всех времен и народов.

Например, к 100-летию Оруэлла, в 2003 году, лондонская Observer заказала рецензию на этот роман Сандару Катвале. Факт сам по себе примечательный: через шестьдесят с лишним лет писать о романе, который и автор-то ценил не слишком высоко. Но с высоты ХХI века рецензент увидел в романе то, о чем Оруэлл, разумеется, не мог даже подозревать, – оказывается, герой романа Гордон Комсток предвосхитил появление в Европе так называемых «рассерженных молодых людей» 1950–1960-х годов (Джон Осборн, Джон Уэйн и др.). Именно поэтому С.Катвала отметил, что экранизация этого романа в 1997 году, несмотря на блестящую игру Ричарда Гранта (Комсток) и Хелены Бонэм-Картер (Розмари), оказалась не вполне удачной, ибо в фильме, который получил название «Цветы любви», реальную «жесткость и мрачноватость фабулы романа» авторы подменили неким «теплым блеском» эпохи.

Биографы Оруэлла Ю.Фельштинский и Г.Чернявский пишут, что ко времени знакомства писателя с Майклом Сейерсом тот только что вернулся из СССР, где побывал со студенческой группой, и восхищался грандиозными советскими переменами. Позже, когда Сейерс переедет в США, он вместе с журналистом Альбертом Каном станет автором книги «Великая конспирация: тайная война против Советской России», источниками которой послужат стенограммы судебных процессов в Москве 1936–1938 годов. Книга оправдывала карательные органы СССР, подтверждала «всемирный антисоветский заговор» и безудержно восхваляла мудрость Сталина. «Эта книга, – пишут Фельштинский и Чернявский, – многократно издавалась потом миллионными тиражами у нас, а авторы получали большие гонорары». Более того, к возмущению биографов Оруэлла (на мой взгляд, обоснованному), эта книга «с оправданием репрессий, с вредителями, шпионами и изменниками» в 2008 году была вновь переиздана у нас.

«Я не верю в политические движения, – писал Бродский, – я верю в личное движение, в движение души, когда человек, взглянувши на себя, устыдится настолько, что попытается заняться какими-нибудь переменами: в себе самом, а не снаружи… Ибо всякое политическое движение есть форма уклонения от личной ответственности за происходящее…» Ну разве это не про Оруэлла, чуравшегося всех и всяческих «движений»?..

Беседа Б.Шоу и супругов Асторов со Сталиным (пишут, что в ней принимал участие и сын Асторов Дэвид, будущий близкий друг Оруэлла) в СССР не публиковалась, но для биографии Оруэлла и его окружения несомненно представляет интерес. Мать Дэвида Астора, Нэнси Астор, крупная политическая фигура Британии первой половины ХХ века, с 1919 года – первая женщина, избранная в палату общин, была фигурой не только экстравагантной, но и политически прямой. Скажем, именно она публично сказала как-то другу дома У.Черчиллю: «Если бы вы были моим мужем, я бы налила вам в кофе яду…» И именно она во время встречи со Сталиным, нарушив чинную беседу, вдруг задала вождю просто невозможный вопрос: «Когда вы, господин Сталин, прекратите убивать собственных подданных?..» Переводчик, пишут, буквально проглотил язык. Но вождь настоял на переводе и ответил в духе газеты «Правда»: «В нашей стране идет борьба с нарушителями Конституции. Мир наступит, когда нарушения прекратятся». В какой-то степени этим объясняются примиренческие воспоминания Б.Шоу об этой встрече. Но так или иначе именно Нэнси Астор стала первым и, кажется, последним сохранившим жизнь человеком, который бросил в лицо диктатору обвинения в «убийствах».

См.: Оруэлл Джордж. Наперекор порядку вещей… Четыре хроники честной автобиографии / пер. В.М.Домитеевой; авт. проекта и послесл. В.М.Недошивин. М., 2014. С. 197–344.

В русском переводе эта книга Д.Мирского под названием «Интеллидженсия» вышла в Москве в 1934 году, через два года после возвращения князя в СССР.

Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма – американский философ, политолог, политический экономист и писатель. Известен благодаря книге «Конец истории и последний человек» (1992), в которой провозгласил, что распространение либеральных демократий во всем мире может свидетельствовать о конечной точке социокультурной эволюции человечества.

Хемингуэй, пишут, посетив учебный лагерь НКВД под Валенсией, «восхитился» процессом подготовки диверсантов, их «духом и дисциплиной», но через несколько лет скажет свою знаменитую фразу: «В Испании коммунисты вели себя как стадо грязных свиней…» (Цит. по: Уилмерс М.-К. Эйтингоны: Семейная сага двадцатого века. М., 2016. С. 218).

См.: Карп М. Оруэлл в Испании: Из будущей книги // Иностранная литература. 2012. № 12.

См.: Фельштинский Ю., Чернявский Г. Джордж Оруэлл. Жизнь, труд, время. С. 258.

Так считает один из биографов Оруэлла Гордон Боукер, который утверждает, что идея «Скотного двора» зародилась у писателя именно летом 1937 года, за шесть лет до написания книги.

Ныне издательство Secker and Warburg входит составной частью в крупнейшую издательскую группу Random House, которая издает книги как в Англии, так и в США.

В ноябре 1937 года Оруэлл был приглашен Десмондом Янгом, выдающимся репортером и редактором газеты Pioneer («Пионер») в Индии, на работу в качестве заместителя редактора и ведущего журналиста. Янг объяснил Оруэллу, что «не может предложить ему высокую зарплату», но обеспечит в Индии приличное жилье и позаботится, чтобы у него было время для писательского труда. Оруэлла предложение Янга вдохновило – ведь в «Пионере» работал когда-то Киплинг, а кроме того, ему нравилась перспектива вернуться в страну, где он родился и где можно было, как пишут, «ярко выступать против британского империализма». Но когда Янг обратился с этим предложением в британскую администрацию Индии, поддержки он не получил. Там сочли, что Оруэлл «из-за своей честности и силы характера» будет лишь создавать «проблемы для властей». Наши биографы пишут, что уже в Лондоне, в департаменте по делам Индии Оруэлла попросили написать краткую биографическую справку. «Я симпатизирую социализму, в определенной мере связан с НРП, – написал в числе прочего он. – Цель моей поездки в Индию состоит, помимо работы в Pioneer, в том, чтобы попытаться получить более ясное представление о политических и социальных условиях в Индии, чем то, которое у меня ныне…» Понятно, что Янгу в Индию была отправлена депеша, что власти «не советуют ему привлекать Оруэлла к работе на территории Индии…».

Впервые документы архива РГАЛИ и переписка писателя с журналом были обнаружены и упомянуты исследовательницей творчества Дж.Оруэлла В.Г.Мосиной-Науменко в 1990-х годах. См.: Проза Джорджа Оруэлла: творческая эволюция: автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2000. С. 5.

О каком «предыдущем письме» Оруэллу из СССР идет речь – неизвестно. Исследователи писателя и в Англии, и в России оставляют этот факт без комментариев. Возможно, предполагаю, существовало некое общее, написанное ранее обращение журнала «Интернациональная литература» к «прогрессивным литераторам» Запада с приглашением сотрудничать с советским журналом и присылать в редакцию те или иные материалы и книги.

Если коротко, то 14 сентября 1937 года Daily Worker опубликует беседу своего корреспондента с однополчанином Оруэлла Фрэнком Фрэнкфордом, который утверждал, что ПОУМ и Жорж Копп тайно помогали фашистам и получали от них оружие, чтобы организовать мятеж в Барселоне. Фрэнкфорд утверждал: «Каждый вечер, около одиннадцати, часовые слышали, что едет подвода, и по свету могли определить, что она движется между нашим левым флангом и фашистами. У нас был приказ никогда в этот свет не стрелять… Около Уэски, – продолжал Фрэнкфорд, – мы однажды видели, как командир Копп возвращается с фашистских позиций…» Вот на этой телеге якобы и доставлялось то самое «фашистское оружие». Через два дня Daily Worker напечатала поправки: теперь уже Фрэнкфорд «не был уверен, что подводы действительно пересекали линию фронта, и сам не видел, как Копп возвращался с фашистских позиций». Газета коммунистов умолчала, правда, что Фрэнкфорд был еще в Барселоне арестован за… попытку продать картины, украденные «под шумок» из музеев. Позднее Фрэнкфорд каялся в озвученной клевете и просил прощения. Но Оруэлл, еще не зная о будущих извинениях клеветника, в письме «Загадочная подвода», появившемся в газете New Leader, четко опроверг измышления: «Совершенно ясно, – написал, – что эти безумные утверждения вложили в уста Фрэнкфорда барселонские журналисты, а он, чтобы спасти свою шкуру, подтвердил их…»

Дэвид Джонс (1895–1974) – английский поэт-модернист, писатель, эссеист и художник (наиболее известны его гравюры-иллюстрации к «Путешествиям Гулливера» и басням Эзопа), в 1937 году выпустил свою первую книгу «В скобках» – полупрозу-полустихи, посвященную личным впечатлениям об участии в Первой мировой войне. Позже его поэма «Аnathemata» была признана Т.С.Элиотом и У.Х.Оденом лучшей английской поэмой ХХ века. В отличие от Дж.Оруэлла, Дэвид Джонс больше прославился, по общему мнению, как «поэт для поэтов».

Ныне специалисты, пишущие об Оруэлле, сравнивают, и небезуспешно, роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита» и книгу «1984». Речь идет, например, о схожести героинь – Маргариты и Джулии, о «ведьминском характере их», о том, что в обоих романах существуют «книги в книге», раскрывающие темы произведений, и, разумеется, об «изгойстве», «отщепенчестве» главных героев романов. В частности, этого касается исследователь А.Багаев в обстоятельной статье «Заблуждение в переводе» (см.: Октябрь. 2010. № 2).

Помимо «Командировки в утопию» Ю.Лайонс напишет и издаст еще две книги об СССР: «Сталин – царь всея Руси» и «Красная декада». Впоследствии он станет в США первым президентом Американского комитета по освобождению от большевизма, а затем – в 1946-1968 гг. – главным редактором журнала Reader’s Digest.

Старина (фр.).

Директор Английского банка.

Лидер фашистской хорватской организации усташей.

Американский газетный магнат, пропагандировавший достижения Третьего рейха.

Американский поэт и критик, с 1941 года работавший в Риме на фашистском радиовещании.

Французский поэт и драматург, вошедший в 1940-е в круг профашистских интеллектуалов.

Католический священник, создавший открыто фашистский «Христианский фронт против коммунизма».

Хаджи Имам Алла Хусейн, организовавший профашистский Арабский легион.

Генерал, будущий фашистский диктатор Румынии.

Английский писатель.

Теоретик футуризма, сподвижник Муссолини.

Лев и единорог – геральдические животные, изображенные на официальном гербе Великобритании. Книгу с таким названием – «Лев и Единорог» – Оруэлл напишет в 1941 году, но это будет публицистическая брошюра, а не задуманная им некогда сага о своей семье.

Впрочем, если быть точным, Маркс не был первым в этом известнейшем сравнении. Впервые эта мысль прозвучала в устах английского писателея и проповедника, одного из основоположников «христианского социализма» Чарльза Кингсли. Тот как-то написал: «Мы используем Библию просто как дозу опиума, успокаивающую перегруженное вьючное животное, – чтобы поддерживать порядок среди бедных». Но именно Маркс отбросил в этой фразе слово «мы», сказав, что религия – опиум самого народа, а не Библия, которую навязывают ему извне.

См.: Николсон Г. В защиту робости // Факт или вымысел? Антология: эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей. М., 2008. С. 900–905.

Мура – это Мария Игнатьевна Закревская, она же Бенкендорф, она же Будберг, двойной, а может, даже тройной агент разведок (включая НКВД), а в миру – невенчанная жена Максима Горького и многолетняя, до смерти его, Герберта Уэллса. Жизнь этой потрясающей международной авантюристки довольно полно описана в посвященной ей книге Н.Берберовой «Железная женщина», а подробный разговор о ней здесь завел бы наше повествование слишком далеко. Достаточно уже того, что Дж.Оруэлл был знаком с ней, ибо был в гостях у Уэллса (а они – у него), а позже, работая в индийской редакции радио «Би-би-си», возможно, сталкивался с ней, трудившейся там же, но во французской редакции. И всё это если и имеет какое-то значение, то лишь в том, что мы в этой книге намеревались, как помните, обрисовать, по возможности широко, то, что называется «русским миром» Оруэлла.

Цит. по: Чертанов М. Герберт Уэллс. М., 2010. С. 462.

Сам по себе термин «дистопия» означает «едва постижимый, горестный» – так трактует его «Древнегреческо-русский словарь» под редакцией С.И.Соболевского (М., 1958). Но сама неопределенность и разнородность значения слова «антиутопия», пущенного в оборот литературоведами, философами и социологами и именуемая как «дистопия», «неутопия», «негативная утопия», «какатопия» и т.д., говорит прежде всего о неточности и неразработанности (в отличие от слова «утопия») и термина, и понятия этого загадочного и всеобъемлющего жанра.

Среди прочих «поводов» были, надо заметить, и те, о которых ныне неохотно вспоминают на Западе: череда пактов, договоров и соглашений с Гитлером, заключенных самими странами Европы. «Пакт четырех», заключенный в 1933 году между Германией, Англией, Францией и Италией; пакт Гитлера–Пилсудского, подписанный Польшей в 1934 году; «морское соглашение» Германии и той же Великобритании от 1935 года; наконец, череда просто «деклараций о ненападении» между Германией и Англией (сентябрь 1938 года), Германией и Францией (декабрь 1938-го), между Литвой (март 1939-го), Данией (май 1939-го), Эстонией (июнь 1939 года), Латвией (июнь 1939 года) и всё той же Германией. Кстати, именно соглашение Германии и Польши дало возможность последней через четыре года, в 1938 году, «без каких-либо юридических оснований» вторгнуться в Чехословакию и аннексировать Тешинский край, совершив, по сути, первый акт агрессии в Европе и став таким образом, как утверждают ныне специалисты, «реальным поджигателем Второй мировой войны». Всё это было, но вспоминают «объективные» историки лишь август 1939 года и пакт Молотова–Риббентропа. Впрочем, так же, как не вспоминают ныне, что за месяц до начала Второй мировой войны, 11 августа 1939 года, Гитлер сказал комиссару Лиги Наций в Данциге Карлу Буркхарду: «Всё, что я предпринимаю, направлено против русских. Если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, тогда я буду вынужден пойти на соглашение с русскими, побить Запад и затем, после его поражения, снова повернуть против Советского Союза». Как не вспоминают, что через два года, когда началась Великая Отечественная война СССР с гитлеризмом, сенатор США Гарри Трумэн, впоследствии ставший 33-м президентом Америки, 24 июня 1941 года сказал корреспонденту New York Times слова, многое объясняющие в позиции будущих союзников СССР: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом, ПУСТЬ ОНИ УБИВАЮТ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ…»

Последнее утверждение Оруэлла отнюдь не голословно. Не выпущенных в эфир передач Оруэлла оказалось так много, что ученый и библиофил У.Уэст отыскал в архивах «Би-би-си» 62 неизвестных радиосценария писателя и 250 писем его. Найденное составило два внушительных тома, изданных в 1985 году: «Военные эфиры» и «Комментарии войны». Позже, в 1988 году, они, под редакцией У.Уэста, вышли отдельной книгой: «Orwell: The Lost Writings».

Возможно, биографы не принимают во внимание, что «Би-би-си», откликаясь на настроения общества, вынуждена была создавать «положительный образ» России. К концу 1943 года симпатии британского общества к СССР выросли настолько, что к 7 ноября (по сути, к месяцу увольнения Оруэлла с радио) «Би-би-си» подготовила «в честь» России множество программ. «Главное – передать дух России, – докладывали радийщики наверх. – Лейтмотивом станут признательность и восхищение тем, что советские войска и народ сделали в этой войне. Но будет и еще одна, более глубокая цель – реалистично показать, чем жил и живет русский народ, что такое русский характер и советская цивилизация в целом…» Из МИДа предупредили – не перестарайтесь: «Соблюдайте осторожность и будьте внимательны, чтобы не прославлять советский режим. Это касается и песен, которые будут звучать в эфире. Если они на русском – это не страшно. Но если они переведены на английский и в них воспевается коммунизм, их следует немедленно исключить… В министерстве иностранных дел ждут расшифровок этих передач…»

Ныне колонка Оруэлла «As I please» считается классикой жанра, она давно включена в различные антологии и хрестоматии в качестве образцов журналистики, свободной формы ее, в качестве примера и владения языком, и выбора остроты тем. Но сам Оруэлл, не считая эту работу своей «сильной стороной», отзывался о должности «литературного редактора» не без свойственного ему мрачноватого юмора: «Сомнительно, – напишет потом, – становиться редактором тому, кто долгое время являлся свободным журналистом. Это как если бы осужденный узник прямо из своей камеры был отправлен на должность начальника тюрьмы…»

Некоторые британские исследователи 2000-х годов считают ныне, что первичным импульсом к созданию «Скотного двора» стала для Дж.Оруэлла книга Роберта Тресселла «Оборванцы-благотворители», изданная еще в 1914 году (Tressell R. The Radded-Trousered Philanthropists. London, 1914). С ней он познакомился, как утверждают, в 1932 году, в библиотеке городка Лидс. В книге Р.Тресселла (настоящее имя – Роберт Крокер), умершего в 1911 году, рассказывается об «очеловеченной» лошади и ее страданиях от тирании людей (ср. с «Холстомером» Л.Н.Толстого). Этот факт о книге Тресселла знали, но проигнорировали ранние биографы Оруэлла, хотя, как мне кажется, он вряд ли имел значение для писателя.

Первые цензурные списки, так называемые «индексы» – «Index Librorum rohibitorum», – стали появляться с 1559 года; ими церковь запрещала к изданию, распространению и чтению нежелательные рукописи. В России подобные списки стали распространяться, когда по распоряжению Министерства внутренних дел был напечатан 20-страничный «Алфавитный каталог книгам на русском языке, запрещенным к обращению и перепечатанию в России» (цензура в России существовала и раньше; это был всего лишь первый официальный список). А уже в советское время «Списки книг, подлежащих изъятию из библиотек и книготорговой сети» насчитывали по 300–400 страниц и включали до 10 тысяч названий. Последний, кстати, проскрипционный список Главлита вышел 27 декабря 1988 года, через полгода после того, как «Скотный двор» был впервые опубликован в СССР. Книгу перевел и опубликовал в латвийском журнале «Родник» Илан Полоцк, журналист газеты «Советская молодежь». Он вспомнит: «Когда грянула его шумная публикация, меня нашел Главлит из Москвы с грозным и совершенно идиотским вопросом: “Откуда вы взяли эту книгу? Она же в спецхране, под грифом «Совершенно секретно»”. Боюсь, что ответ мой – пишет И.Полоцк, – был достоин вопроса: “Шел по парку. Вижу, на скамейке книжка лежит. Я и взял. А что, нельзя было?” “Дошутитесь”, – буркнула Москва…» Предваряя публикацию, Полоцк обратился к нескольким весьма известным литераторам с просьбой написать предисловие. «Отказались все, и у кое-кого в голосе звучал откровенный страх. Согласился лишь известный американист А.М.Зверев. Услышав имя Оруэлла, он решительно заявил: “Ругать я его не буду!” – а когда я закричал в трубку, что вовсе наоборот, тут же согласился и прислал несколько умных и теплых страничек». Так пишет И.Полоцк в кратких мемуарах «Жестокое предвидение Оруэлла: история перевода и всего, что связано с ним».

Джеймс Бёрнхем, американский социолог, прошел, по сути, «классический путь» интеллектуала ХХ века. Он был поклонником ленинизма и немецкого нацизма, затем – «сталинистом», потом, после знакомства с Троцким, – троцкистом, а кончил свой путь убежденным антикоммунистом и теоретиком идеи Америки как великой империи. Он первым, задолго до Д.Белла и Ф.Фукуямы, провозгласил «конец идеологии» и первым, еще в начале 1950-х, объявил о начале «третьей мировой войны» Запада и коммунизма. Именно поэтому он незадолго до кончины, в 1987 году был награжден медалью Свободы, полученной им из рук президента США Рональда Рейгана.

Удивительно, но к 1949 году (Оруэлл был жив еще) развернувшаяся холодная война настолько изменит ситуацию, что уже другое министерство Великобритании – министерство иностранных дел – не только не возразит против распространения «Скотного двора», но прямо будет спонсировать переводы его на русский и другие языки мира. Война идей – и, конечно, людей.

Премьер-министр Ирландии.

Перевод Г.Дашевского.

«Главный наблюдающий за строительством русских ледоколов Е.Замятин» (англ.).

Тут нельзя не сказать, что лишь в 2015 году возникла статья русского ученого А.Е.Ануфриева, которая убедительно показала: роман «Мы» – отнюдь не оригинальная идея Замятина. Корни ее А.Е.Ануфриев нашел в романе американца Давида М.Пэрри «Багровое царство» с подзаголовком «Социал-демократическая фантазия», который был переведен и издан в России в 1908 году. У Пэрри изображен подводный мир (некое «государство с такой совершенной формой правления, какой не видели в истории»), куда попадает герой романа, утонувший в океане американец. Мир этот огражден от воды «Кристальной Стеной», которая при освещении становится зеленой (у Замятина, как мы помним, в его «Едином Государстве» стена тоже зеленая). В государстве Пэрри правит «Воля большинства», как и у Замятина, люди, как и у него, вместо имен имеют номера, состоящие из цифр и букв. Все у Пэрри облачены в одинаковые туники (у Замятина – в «юнифы»), все получают равные порции еды, у всех отнимают детей в приюты, а общение с кем-либо ограничено тысячей слов в день. Путь к счастью и там, и там – отречение от свободы. И у Пэрри, и у Замятина вступать в брак по собственному желанию нельзя: муж и жена назначаются государством. Искусство и там, и там признано бесполезным, и если старые тексты и книги у Пэрри хранятся в «Палате Древностей», то у Замятина – в «Древнем Доме». Наконец, если у Пэрри обряд казни ослушников является всеобщим «праздником», то у Замятина – это «величественный праздник победы всех над одним, суммы над единицей». Впрочем, как было замечено ранее, ничего особо выпадающего из «утопической» традиции в этих заимствовниях нет – прямой, «линейный», спор о государственном устройстве и присущих ему элементах идет уже много веков. И отличаются утопии и антиутопии разве что силой нравственных конфликтов, заложенных в них, и художественным изображением, что зависит уже от таланта и воображения писателей.

В Англии роман Е.Замятина выйдет только в1969 году.

Первым в России на сходство этих двух произведений обратил внимание В.Т.Третьяков в заметке «Джордж Оруэлл или Николай Костомаров?», опубликованной в газете «Московские новости» от 26 июня 1988 года. Основатель и первый редактор будущей «Независимой газеты» однозначно написал, что Оруэлл, «не знавший русского языка, не мог воспользоваться текстом произведения, по существу, канувшего в Лету сразу после того, как он был опубликован». Оба – и Костомаров, и Оруэлл, – пишет В.Т.Третьяков, «пришли к одной метафоре просто потому, что… были гуманистами, оба понимали, что высокая идея справедливости не должна попадать в нечистые руки людей, движимых темными инстинктами… Сравнение сказки Оруэлла с очерком Костомарова особо оттеняет именно гуманизм, а не кажущуюся антиреволюционность обоих произведений…».

Л.Н.Замятина, до последнего дня самоотверженно занимаясь наследием супруга, переживет мужа на двадцать восемь лет, и в 1965 году гроб с ее телом опустят в ту же могилу.

То есть неподсудность светскому суду. В Англии до начала XIX века такую привилегию имело духовенство.

Статья Чарльза Райта Миллса, чье полное название «Бессильные люди. Роль интеллектуалов в обществе», была напечатана в американском журнале Policy в 1944 году и сразу стала не только «знаковой» для послевоенных поколений, но востребованной и спустя более полувека (см., например, журнал «Неприкосновенный запас», № 2 за 2014 год, перепечатавший ее в переводе В.Макарова).

Ныне известно, что накануне процесса в Нюрнберге американская сторона согласилась не поминать в заседаниях суда «московские процессы», а также «пакт Молотова–Риббентропа» в обмен на молчание советской стороны о финансовых связях США с гитлеровскими промышенниками и тайных сепаратных переговорах о мире американцев и Германии.

Об этом красноречиво говорит опубликованная ныне обширная переписка И.В.Сталина и советского посла в Лондоне, дипломата и историка, академика И.М.Майского.

Вообще история переводов «Скотного двора» на русский интересна сама по себе. Хронология ее такова: после перевода Г.Струве и М.Кригер, изданного последний раз в 1978 году, в 1982 году вышел перевод Ю.Телесина, напечатанный в журнале «Континент». Позже последовательно выходили: «Ферма Энимал: повесть-сказка», перевод В.Прибыловского («Проблемы Восточной Европы», Нью-Йорк, 1986; переиздания, уже под названием «Ферма животных», выходили в 1989, 1990, 2002 годах), «Скотный двор», перевод И.Полоцка (журнал «Родник», Рига, 1988), «Скотный двор. Сказка», перевод Л.Беспаловой (библиотека журнала «Иностранная литература», Москва, 1989, переиздания: 1992, 2000, 2002, 2003 годы), «Скотоферма – Неправдоподобная история» Г.Щербак (изд-во «Мир», 1989), «Скотский уголок» С.Таск («Книжная палата», 1989), «Скотный двор: сказка», Д.Иванов, В.Недошивин (Лениздат, 1990, переиздание – 1992 год), «Ферма животных: повесть-притча» Г.Щербак (изд-во «Галактика-ИГМ», 1995), «Скотское хозяйство: сказка» М.Карп («Азбука-классика», 2001) и многие другие. Впервые библиографию публикации сказки Оруэлла составил и опубликовал на своем сайте О.Даг. Кстати, уже в наше время появились даже «продолжения» «Скотного двора». Начал эти попытки В.Прибыловский, а продолжили, прямо скажем, все кому не лень: Россию последних лет в этих «римейках» изображали и писатель Д.Быков, и даже покойный политик С.Юшенков.

Не буду вдаваться в подробности этого «мошенничества» Черчилля, но на Потсдамской конференции, последней встрече Большой тройки (17 июля – 2 августа 1945 года) Сталин осведомленно показал Черчиллю, что знает об этих вооруженных дивизиях фашистов. Черчилль тут же стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их…» «Не сомневаюсь», – ответил Сталин с иронией, вызвавшей смех присутствующих. А Черчилль, выдав себя с головой, сказал: «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить из рукава (именно так, как карточный шулер, и сказал. – В.Н.). Я потребую доклада по этому поводу». Через десять лет, став вновь премьер-министром, Черчилль со скрипом, но призна́ет, что лично отдал распоряжение не разоружать немцев на случай возможного вооруженного столкновения с СССР летом 1945 года.

Ненаписанный этот роман Дж.Оруэлл предполагал назвать «A Smoking-room Story», что переводят сегодня и как «Курительная комната истории», и как «История курительной комнаты», и даже как «Курилка Истории».

Питер Смоллетт – я вкратце уже упоминал его – на деле был Хансоном Питером Смолкой (его называют также Петром Смолкой), реальным советским агентом, занявшим во время войны пост главы Русского отдела в министерстве информации и возражавшим против публикации «Скотного двора». По поводу Смоллетта Оруэлл в синем блокноте проницательно написал: «…Сильно похож на своего рода российского агента. Очень скользкая личность». Написал, так и не узнав при жизни, что еще в 1930 году Смолка приехал в Лондон из Австрии по приглашению своего «друга», которым оказался, представьте, знаменитый советский разведчик Ким Филби. Какое-то время, в середине 1930-х, Смолка и Филби были партнерами в небольшой пресс-службе, которая использовалась ими в качестве прикрытия для сбора информации. Т.Эш пишет, что, во-первых, Смоллетт-Смолка был завербован Кимом Филби под псевдонимом «АБО», а во-вторых, что даже после «списка Оруэлла» он остался офицером Британской империи, а позднее стал корреспондентом лондонской «Таймс» в Вене. В этой должности он прослужил до смерти в 1980 году, заработав, кстати, орден Британской империи и не потеряв репутации «вполне благонадежного» британца. Как человек, родившийся в СССР и живущий в России, я из национальных побуждений не могу не аплодировать успешному советскому разведчику, но как автор книги об Оруэлле не могу не принимать в расчет и соображений моего героя – его «счет» к Смолетту-Смолке.