После измывательств над цивильными парнями на очереди было индивидуальное испытание на выживание. Требовалось пройти по горам сто километров. Из вооружения не давали ничего. Только то, что можешь изобрести, сделать по пути: «Камней в дороге найдете достаточно». Из одежды… Ну, если это можно было назвать одеждой! Практически босыми и голыми.

Каждого выбрасывали в разных местах, в разное время. Так, чтобы они даже случайно не встретились и не имели возможности ни помешать, ни тем более помочь друг другу.

Диего повезло буквально с первых же шагов испытания на выживание. Он наткнулся на змейку: маленькую такую, невзрачную. Не из тех, что когда-то давно привезли с собой колонисты, как часть экосистемы Земли, чтобы ее тут, в новом мире, воспроизвести. Для преобразования этого мира под себя.

Эта змейка была реликтом очень давней эволюции, часто прерываемой радиационными ударами из космоса. Вероятно, организм пресмыкающегося оказался более устойчив к ионизирующему излучению, потому она и осталась одним из немногих местных видов, переживших проход системы через область вспышек сверхновых.

Изначальный животный мир, как и растительный, на Йос был бедноват. Абсолютное большинство видов привезли с собой колонисты, так что эту змейку изучали даже в школе как одного из представителей аборигенных видов.

Диего-Сергей на нее не случайно, правда, наткнулся. Специально искал, высматривал, так как знал, каковы свойства этого плюгавого на вид пресмыкающегося. А свойства были выдающимися – великолепный нервно-паралитический яд, вырабатываемый ее железами. Можно было бы и не говорить, что сия невзрачная мелочь вызывала дикий страх у любого, кто жил на этом континенте, так как немало людей из тех, кому не повезло наступить на нее, распрощались с жизнью. Особенность ее яда была в том, что действовал он слишком быстро. Именно по этой причине один из группы испытуемых не вернулся. Не повезло бедняге. Невнимательно смотрел под ноги.

Но Диего под ноги смотрел более чем внимательно. И не только под ноги, но и по сторонам. А далее сделать себе неплохое оружие не составляло труда. Смочив ядом змеи две попутно, на ходу, изготовленные стрелы и отметив их оперение соком лианы, окрашивающей все в темно-синий цвет (еще один аборигенный вид), он почувствовал себя абсолютно уверенно. За оставшееся время до захода Саны соорудил лук, наловил мелкой живности на ужин и с легким сердцем улегся спать.

На следующий день каллистянин, идя через горы, целенаправленно искал уже не змею, а горного медведя. Для безоружного человека – чистейшее безумие, поскольку медведь был скотиной злобной, сильной, вечно голодной и всеядной. А отдельный путник являлся для него великолепной и легкой добычей. Но в данном случае не повезло не путнику, а медведю.

Диего постарался аккуратно снять шкуру с медведя-неудачника (ну не повезло бедному животному нарваться именно на него: встреться медведю кто иной из того же отделения – был бы зверь сейчас сытым, а не мертвым). После уже чисто ради смеха набил голову снятой шкуры сухой растительностью, нарванной на засушливых склонах. За ночь заготовил и засушил на костре мяса. Вышло немного, но достаточно, чтобы не оставаться голодным в ближайшие дни. Попутно, пока сушилось мясо, выскоблил шкуру. И с утра совершенно спокойно, не отвлекаясь ни на какие посторонние дела, двинулся быстрым шагом к месту сбора.

Появление Диего в лагере вызвало фурор. Сначала на него вытаращился дежурный сержант, поставленный на «отлов» прибывающих. Он как увидел нечто мохнатое, явно напоминающее медведя, идущее на задних лапах с копьем в руке и луком со стрелами за плечами, так и челюсть вывалил. Когда это чудо-юдо подошло ближе, стало видно, что и ноги его обуты в некое подобие мохнатых ботинок.

Сержант потряс головой, подумав невзначай, что вчера в баре для младших офицеров перебрал, а сейчас у него глюки. Но «глюк» от этого и не думал никуда исчезать. Более того, подошел поближе, встал во фрунт и доложился по полной программе. Только вблизи дежурный заметил сияющую физиономию Диего под шапкой искусно набитой головы горного медведя.

Весть о столь феерическом завершении испытания одним из курсантов быстро облетела лагерь. Поглядеть на чудака, сумевшего завалить горного медведя, сбежалось почти все свободное от работ немногочисленное население лагеря.

Диего-Сергей так и не узнал, была ли комиссия из офицеров, которые собрались послушать его отчет, официальной, или эти господа просто удовлетворили таким образом свое любопытство. Тем не менее он попал в некие списки, которые велись в лагере, но узнал этом значительно позже.

Оказалось, что медкомиссия при поступлении на федеральную службу была только первым этапом отбора. Самым грубым.

Наступал второй этап. Мало кто о нем знал, но он не только существовал, но и имел для некоторых из курсантов очень большое значение. Ввели его недавно, а причиной стала острая нехватка младшего командного состава в резко увеличивающейся штатной численности Вооруженных сил Йос.

Где-то наверху кто-то не слишком тупой и «заслужившийся» сообразил, что для армии будет полезно произвести дополнительный набор из лучших курсантов, обладающих нужными талантами. Предпочтения, естественно, отдавались военным династиям. Но на все появляющиеся вакансии сынков из них заведомо не хватало, вот и пришлось заняться поиском талантов на стороне. Поэтому в один прекрасный день в лагере появилась странная комиссия.

Возглавлял ее некий чин, перед которым вытягивались в струнку буквально все, и явно не из-за количества и качества звезд на погонах. Как отметили многие, по всем признакам это почти наверняка кто-то из высшей знати.

Хлыщ был холеным, с каким-то флером светcкости. На всех вокруг смотрел свысока, правда, если снисходил до общения, то проявлял некоторый интерес к собеседнику.

Диего-Сергей на появление нового начальства в лагере поначалу не обратил внимания. Ну, появилось нечто такое с погонами…

Как и все курсанты, он был сильно занят муштрой. Они как раз приступили к изучению боевых скафандров, поэтому вызов на комиссию сильно удивил. Диего быстро пробежался по ближайшим воспоминаниям и, не найдя ничего такого, за что его могли бы «привлечь», заинтересовался.

Сержант, когда его вызывал, посмотрел на Диего несколько косо, но постарался скрыть это. Капитан, присутствующий при этом, только усмехнулся. Видно, знал что-то такое про сержанта, что доставило ему удовольствие.

– Буду стараться, сэр!!! – ответил Гонсалес на казенное напутствие и отбыл в сопровождении капитана. Сослуживцы проводили его кто со страхом, кто с сочувствием, кто с завистью во взорах.

В штабе они без каких-либо проволочек прошли в помещение, где сидела комиссия. По дороге встретился сияющий Танака, сын полковника. По-видимому, уже получил какое-то назначение от этой комиссии.

Первым, кого увидел Диего-Сергей, оказался тот самый хлыщ-майор, который уже несколько дней нервировал своим видом все лагерное начальство. Он сидел, развалившись в единственном, кажется, на весь лагерный комплекс кресле, и, задрав подбородок, из-за полуприкрытых век с ленцой созерцал вошедших.

За столом кроме майора сидела капитан из «штабных крыс», которую курсанты метко прозвали «вобла Сара», а также капитан Хорни. Последний сохранял на лице выражение дикой скуки, так как считал подобные комиссии пустой рутиной.

Когда в комнату вошел Гонсалес, тот на время вынырнул из своей скуки, с некоторым интересом посмотрел на Диего, но вскоре вернулся в прежнее состояние. Видно было, что присутствует он здесь чисто для проформы.

После доклада Сара открыла лежащее перед ней дело и сухо зачитала данные по Гонсалесу. Когда дошли до записей психолога, принимавшего Диего на федеральную службу, хлыщ заинтересованно приподнял бровь. Сара этого не заметила, продолжая своим деревянным голосом читать казенные строчки. Тогда майор одним пальцем пододвинул листок на столе перед собой и скосил на него глаза. Чему-то там кивнув, он сверился со списком и воззрился на стоявшего перед ним навытяжку Диего. Взгляд же у хлыща был… наверное, такой бывает у фермера, когда тот покупает на аукционе племенного быка.

Между тем Сара дошла до точки в конце документа и вопросительно посмотрела на майора. Тот изобразил на лице что-то деловое и не менее казенно улыбнулся. Видно, отец у него был политиком. Откуда иначе он мог вот такой улыбочке научиться?

Напомнив Диего пункты договора о приеме на федеральную службу, обязывающие его принимать назначения, если в таковых возникнет надобность, майор перешел к делу.

– Итак… Выбор тут невеликий… Надо определить, куда курсант Гонсалес годится больше: в К-9 или в армейскую разведку.

– А что, сэр, в К-9 будет делать Гонсалес, если он не «собачник»?! – удивилась Сара.

– В К-9 есть подразделение, которое обеспечивает их безопасность. Рота охраны. К тому же, коллега, – заметил майор, смерив для надежности Сару покровительственным взглядом, – в деле отмечена черта данного курсанта… Он постоянно пытается заботиться об окружающих. Это как нигде полезно в К-9.

Сара кивнула, но с некоторым недоверием полезла листать дело, лежащее перед ней.

– Итак, Гонсалес, как вы относитесь к тому, чтобы мы вас откомандировали в К-9? Заметьте, какая честь вам, курсант, оказывается…

Майор многозначительно посмотрел на Диего, приглашая его высказаться. Но как только Диего услышал о К-9 и что его собираются туда направить, ему стало жарко. Вот куда ему совершенно нельзя попадать.

– Нет!!! Не-ет! – подпрыгнул Диего, изображая на лице крайнюю брезгливость. – Ненавижу неопсов! Ненавижу это подразделение. Пожалуйста, сэр, избавьте меня от общения с ними! – взмолился он.

– Почему?! – удивился майор такому взрывному проявлению брезгливости. Он собирался уже приказать, но все-таки любопытство его остановило. Ведь такой бравый и со всех сторон положительный вояка, как Диего Гонсалес, вдруг проявил такую необычную аллергию на… Причем, аллергию, с точки зрения капитана, очень нетипичную.

– Сэр… Я никогда не ладил с собаками. Они это чуют сразу, как только видят меня. Это провокация их к нападению. И заканчивается всегда тем, что либо я их прибью, либо они меня сильно покусают. Такое уже было. У меня шрамы остались. А тут… если я убью неопса – мне же до конца жизни с Армией не расплатиться!

Майор смутился.

– А почему в твоей карточке нет отметки насчет этого?

– Не знаю, сэр! Я говорил психологу, что сильно не люблю собак… И собаки меня тоже. Не любят.

– А кошек? – спросила Сара.

– Ой, мэм… Кошек – обожаю! – расплылся в улыбке Диего. – Но, мэм, к сожалению, в К-9 нет боевых кошек.

Капитан осклабилась.

– Надо бы нашим яйцеголовым подкинуть идейку – вывести породу боевых котов, – сказал майор и покосился на Сару. Та приняла шутку благосклонно. – Тогда наш «герой» сможет работать с К-9…

– Я всегда говорила, что в Гонсалесе есть что-то от кота! – сказала Сара.

Комиссия хохотнула.

– Хм… Это хорошо, что данное обстоятельство обнаружилось до отправки вас, Гонсалес, в К-9. Хорошо, что у вас хватило духу сказать об этом досадном недостатке, – нахмурившись, сказал майор.

– Кстати, Сара, подготовьте, пожалуйста, рапорт насчет неточных данных в карточке Гонсалеса… Если он, конечно, не врет! – закончил он и с вызовом посмотрел на Диего-Сергея.

– Не вру, сэр! Говорил! – отрапортовал Диего, еще сильнее вытягиваясь перед комиссией.

– Ладно. Верю. Ты не дурак, чтобы так глупо врать. Тем более, что альтернатива посерьезнее – армейская разведка.

Вообще, инцидент с неудавшейся отправкой в К-9 был исчерпан, но… Диего-Сергей осознавал, в насколько неприятную и опасную ситуацию он мог бы попасть.

К-9 – это извращенцы, любящие собак неизмеримо больше, чем людей. Часто даже людей ненавидящие. Этих собачников можно понять. Они сохранили в себе частичку чисто человеческого тепла, способность сопереживать, дарить свое тепло тому, кто рядом, кто готов ответить взаимностью на бескорыстие, на любовь. И пусть это всего-то любовь, по сути, к животному.

У них есть это качество.

В отличие от тех крыс, что часто окружают бедолаг, отдалившихся от человеческого общества, сознательно отсекающих себя от него, чтобы не пачкать свои искалеченные, но все-таки души ядом презрения тех, кто считает себя выше них.

Они действительно умирают после смерти неопса, так как жить в холодном мире бешеных прямоходящих человекообразных крыс не могут. Достойны жалости. И… наиболее опасны для «кукушат», так как полузвериным чутьем, перенятым у своих питомцев, могут учуять в каллистянах чужаков. Ведь мы модифицированные. Мы все-таки серьезно отличаемся от этой расы. Нам пришлось измениться. Иначе те самые болезни, те самые генетические закладки, которые абсолютно безумные ученые-англосаксы распространяли среди людей «низшего сорта», убили бы человечество. Особенно когда процесс мутаций попросту вышел из-под контроля.

Мы иные. Даже по запаху. А это первейшая статья различения для неопса. Да и вообще для пса.

Наша ахиллесова пята!

А так… Как хорошо, что искусство генетического анализа наследственных линий здесь забыли. И забыли, похоже, очень прочно. Ведь вывели неопса случайно. А то бы определили, что никаких аналогов и корней у Диего-Сергея, так же, как и у некоторых других «особо талантливых», ныне уже поступивших на федеральную службу, – нет!

Не хотелось давать никому, ни в каком виде, причин подозревать что-либо. Вообще направлять чье-либо внимание на «кукушат». Потому Сергей и изобразил такое бешеное отвращение к неопсам.