В 2012 году журналистку интернет-издания Slate Далию Литуик посетило гениальное озарение: различия в людях можно объяснить на примере всеми любимых маппетов из телешоу «Улица Сезам». «Маппет-теория» – такое название получила очаровательная метафора Литуик – делит людей на тех, кто порождает хаос, подобно Коржику, Гонзо, Животному и Енику, и тех, кто олицетворяет порядок, как, скажем, Орел Сэм, Лягушонок Кермит, Скутер или Влас. Маппеты Хаоса в антропоморфном обличье – беспокойные, но при этом очаровательные создания, чье появление где бы то ни было чревато полнейшей неразберихой. Они нестандартно мыслят, живут ради новых впечатлений и гордятся своим нонконформизмом. Яростного барабанщика Животное с его взлохмаченной розовой шевелюрой трудно перепутать с кем-то еще. Когда все идут в одну сторону, он кидается в противоположную. Его самозабвенные соло на ударных в чем-то схожи с радостными приступами обжорства Коржика. В отличие от Маппетов Хаоса Маппеты Порядка в высшей степени предусмотрительны и щепетильны – именно они заметают крошки после гастрономических бесчинств Коржика. Влас, например, обожает овсянку на завтрак, с наслаждением наблюдает за голубями и коллекционирует скрепки. Он всегда опрятно одет и часто возвращает к реальности своего приятеля Еника, который вечно увлечен завиральными идеями.

А к какому типу маппетов относитесь вы? Можно предположить, что ответ будет сильно зависеть от врожденных свойств вашей личности. Но оказывается, что немаловажное значение для вашего сходства с Гонзо или Кермитом имеет также и жесткость или свобода среды, в которой вы находитесь.

Мы видели, как проявляются жесткость и относительная свобода в самых разнообразных групповых явлениях – от наций до профессий. Не менее очевидно и то, что характер человека и даже его мышление в большой степени обусловлены социальными нормами его культуры. Не отдавая себе в этом отчета, каждый человек вырабатывает жесткую или либеральную ментальность, которые ненавязчиво помогают ему ориентироваться в своей социальной среде.

Ментальность человека есть нечто гораздо большее, чем его умонастроение или даже взгляды. Она похожа на программу, которую он использует для принятия решений. Жесткая ментальность подразумевает огромное внимание к социальным нормам, горячее желание избегать ошибок, мощный самоконтроль и стремление к порядку и организованности. Человек находит удовольствие в рутине и обладает острым чутьем на признаки беспорядка. Напротив, либеральная ментальность уделяет меньше внимания социальным нормам, готова рисковать, более импульсивна и намного спокойнее относится к беспорядку и неопределенности. Наверное, мы все еще не полностью осознаем степень влияния этих разных типов ментальности на повседневную жизнь людей и их отношения.

Изначально жесткая или либеральная ментальность человека формируется средой, в которой он растет. Некоторые из нас существенно больше склонны к жесткой ментальности, как умеренные и аккуратные Маппеты Порядка, а другие больше тяготеют к либеральной ментальности, как неистовые и безалаберные Маппеты Хаоса. Воспитание в культуре с четко очерченными социальными нормами культивирует жесткую ментальность, и наоборот. Но, несмотря на свою глубокую укорененность, ментальность все же может изменяться в соответствии с требованиями ситуации, иногда разительно и молниеносно.

Возьмите два прямо противоположных мероприятия – симфонический концерт и выступление рок-группы. На симфоническом концерте все одеты элегантно, и, чтобы выглядеть соответственно, вам, возможно, понадобится слегка принарядиться по сравнению со своим обычным небрежным стилем. Когда оркестр начинает настраиваться, в зале мгновенно наступает тишина. Вы выключаете телефон и стараетесь не ерзать в кресле. В паузе между частями произведения вы, как положено, воздерживаетесь от аплодисментов. По окончании выступления публика слаженно аплодирует, а затем все чинно выходят из зала. Теперь представьте, что вы на рок-концерте под открытым небом и давитесь в толпе перед сценой, откуда вас то и дело пытаются выпихнуть. Народ одет вызывающе, если не сказать неряшливо, преобладают футболки и рваные джинсы, а воздух наполнен табачным и не только табачным дымком. Громкий смех и сквернословие вокруг в порядке вещей, и вам с приятелем приходится кричать, чтобы расслышать друг друга. Когда с часовым опозданием на сцене появляется группа, рев публики становится оглушительным. В течение всего шоу народ поет во все горло, танцует и предается краудсерфингу. С последней песней все начинают пробиваться к выходам и в полном хаосе устремляются к парковкам.

Симфонический концерт – своего рода напряженная ситуация, в которой нужно внимательно следить за тем, как поступают окружающие, и полностью контролировать себя. Стоит помнить, что любое отклонение от стандарта поведения на симфоническом концерте – например, приход на него в шортах или разговор по телефону во время исполнения – будет выглядеть как бельмо на глазу и вызовет резкое осуждение. А рок-концерт, напротив, ситуация некой свободы, со значительно меньшим количеством ограничений. Его посетители не чувствуют особой необходимости следить за собой и могут сколь угодно широко самовыражаться в одежде, речи и манерах. Импульсивные поступки вряд ли вызовут отторжение, а широта диапазона демонстрируемых чувств приветствуется. И самое главное: в этих ситуациях меняется не только наш костюм – они приводят нас в принципиально различные состояния духа.

Когда будете за рулем в следующий раз, обратите внимание на то, как у вас получается соблюдать рядность и держаться в потоке. Вы заметите, что ваши руки на руле делают бесчисленное множество микрокорректировок, взгляд перескакивает с дороги на зеркала и обратно, а нога на педали газа тонко регулирует скорость движения. По данным американского Управления охраны труда, на каждый километр пути приходится примерно 70 решений, принятых водителем. Это значит, что на скоростной трассе он принимает больше трех решений ежесекундно.

Со схожим автоматизмом мы ежедневно настраиваемся и перенастраиваемся, реагируя на социальные нормы. Среда автоматически меняет настрой человека – на симфоническом концерте он сдержан, а на рок-шоу расслаблен. С точки зрения психологии ваши разум и тело адаптируются к силе воздействия социальных норм соответствующей среды.

Жесткая и либеральная ментальность сопровождают человека ежедневно – от утреннего подъема и до отхода ко сну. Они проявляются в семье – вы неусыпно блюдете свое чадо или относитесь к процессу воспитания более спокойно? А ваши дети – соблюдают порядок или регулярно нарушают его? Если вы живете с партнером, то можете заметить, как противоречия между жесткой и либеральной ментальностью проявляются в различиях взглядов на религию, экономию денег или аккуратность. Достается ли вам за неумение мыть посуду или привычку оставлять мокрое полотенце на постели (как мне), а может быть, вы и есть главный аккуратист?

По пути на работу в «тихом» вагоне электрички вы наверняка возмутитесь, если носитель либеральной ментальности станет громко говорить по телефону. Различия проявляются и в рабочей обстановке – настрой в чопорной юридической фирме с кучей формальностей сильно отличается от стартапа, где народ в джинсах и худи режется в пинг-понг. Небольшие изменения среды могут стать поводом для значительных перемен в нашем нормативном радаре. На встрече с клиентами в переговорной с участием своего босса вы, вероятнее всего, испытываете большее напряжение (и в результате взвешиваете каждое свое слово и сидите истуканом), чем разбираясь с проблемой вместе с кем-то из коллег у себя в кабинете. Разный психологический настрой могут вызывать даже увлечения. Такие высокоорганизованные и подчиненные правилам занятия, как бридж или карате, культивируют жесткую ментальность, а более непринужденные и не связанные условиями, вроде живописи или хип-хопа, подпитывают либеральные умонастроения.

Различия между относительной жесткостью и свободой проявляются также и по месту жительства, в школах и клубах. Приятельница рассказывала мне, что футбольный совет одного городка Новой Англии тратит на отбор игроков для выездных игр детской сборной не меньше двух часов, используя для этого сводные оценочные таблицы. Футбольные чиновники заваливают тренеров и родителей статистикой, призванной доказать справедливость и беспристрастность сделанного выбора. Это смахивает на совещание биржевых аналитиков хедж-фонда – вот только речь идет о детишках восьми лет от роду. Не более чем очередной пример чрезмерно серьезного отношения взрослых к детскому спорту? Да, наверное. Но если копнуть глубже, обнаружится жесткая культура в действии. Совет разработал строгие процедуры в связи с постоянной угрозой в виде жалоб амбициозных родителей на то, что их «талантливого» ребенка недооценили.

Похожий пример: спросив родителей, чем они руководствуются в выборе школы для своих детей, вы, скорее всего, услышите о результатах тестирования, педагогике и методах обучения. Но пойдите немного дальше, и вам наверняка скажут нечто, свидетельствующее о силе социальных норм. Каких-то родителей больше привлекает либеральная школьная среда вальдорфских школ, в то время как глубоко верующие протестанты твердых моральных устоев склоняются к строгим порядкам христианских академий.

Разные грани окружающей действительности, с которыми мы сталкиваемся по ходу дня, вызывают перепады более жестких или либеральных умонастроений, и иногда это, возможно, угнетает. Однако это не означает, что общий настрой человека целиком и полностью зависит от среды, в которой он находится в каждый конкретный момент. У каждого из нас стандартные координаты на шкале «жесткость – свобода», определяемые воспитанием, местом жительства, поколенческими особенностями, социальным происхождением, профессией и рядом других факторов. В целом жесткая ментальность человека может быть следствием строгого воспитания в детстве или перенесенных жизненных невзгод. А либеральный настрой может свидетельствовать о более или менее безбедной жизни или богатом жизненном опыте, позволяющем судить о самых разнообразных нормах. Так где же ваше место на шкале «жесткость – свобода»? Вы ближе к Маппетам Порядка или Маппетам Хаоса? Чтобы определиться, задайте себе три вопроса.

Помимо определения общей склонности к жесткой или либеральной ментальности, можно проследить нюансы изменений настроя в зависимости от ситуации. Что происходит с вашим настроем по ходу обычного дня, что именно заставляет его колебаться в одну или другую сторону? С кем вы ментально совпадаете, а с кем конфликтуете? Вполне возможно, что так сильно раздражающий вас коллега просто отстоит от вашего местоположения на шкале «жесткость – свобода» дальше всех остальных. Глубинный культурный код и степень приспособляемости человека к различным социальным условиям участвуют в формировании его отношений с близкими, карьеры, круга общения и жизни в целом. А обладая более ясным представлением о жестких или либеральных свойствах своей ментальности, человек лучше поймет причины своих поступков и, кроме того, будет деликатнее относиться к привычкам окружающих, обусловленных их культурным слоем.

Для ориентации в пространстве летучие мыши, дельфины и даже крысы пользуются своего рода радарами. Есть и у людей некий радар для определения социальных норм и подаваемых ими сигналов, хотя они могут пользоваться им совершенно безотчетно. Определяющим свойством жесткой и либеральной ментальности является как раз мощность такого радара.

Иногда кажется, что некоторые люди пребывают в полном неведении относительно социальных норм. Вполне разумных взрослых людей, лишенных нормативного радара, обзывают дурачками, занудами или клоунами. Знакомые, которые выглядят людьми, не имеющими никакого представления о существовании социальных норм, есть у каждого из нас. Это может быть знакомый, готовый отмочить что-нибудь фривольное даже на официальной встрече. Это может быть дядюшка, который на каждом семейном мероприятии рассказывает одни и те же анекдоты, не обращая никакого внимания на закатывание глаз и тоскливые лица окружающих. Кинозрителей одновременно и коробит и смешит, когда в одноименном фильме «казахский журналист» Борат появляется на званом ужине в семействе южан с пакетом собственных какашек. В общем, люди со слабеньким нормативным радаром плохо понимают, чего от них ждут, и обычно ведут себя одинаково в самых разных ситуациях.

Возможно, среди ваших знакомых есть также и люди с хорошо настроенным нормативным радаром, этакие хамелеоны, умеющие, подобно герою фильма «Зелиг», приспособиться к любой среде, найти общий язык с кем угодно и даже обаять тех, кто не нравится им самим. Обладатели высокочувствительных нормативных радаров очень чутки к социальным нормам вокруг себя. Социальный психолог Марк Снайдер называет таких людей «отличными актерами по жизни». У них прекрасно получается улавливать межличностные и социальные ожидания, и обычно они ведут себя в разных ситуациях по-разному, в зависимости от того, что считается приемлемым в каждом конкретном случае.

В остроумном опыте психолога Дженис Милл из Института Райта участникам давали прослушать запись двадцати фраз, в которых профессиональная актриса передавала разные эмоции интонациями и оттенками голоса. Результаты оказались вполне наглядными. Люди с мощным нормативным радаром очень точно определяли разные эмоции. А те, у кого он был слабее, плохо справлялись с этой задачей.

Функционирование нормативного радара зависит от ситуации. Например, на собеседовании с потенциальным работодателем человеку нужно пристальное внимание к социальным нормам среды, в которой он оказался. Задача кандидата – произвести на собеседника хорошее впечатление и выглядеть компетентным. Возможно, для этого понадобится надеть деловой костюм, избегать слов, которые могут вызвать раздражение, и задавать только относящиеся к делу вопросы. А в собственной спальне, вдали от посторонних глаз, особой нужды контролировать окружающую обстановку нет – можно оставаться в пижаме, ругаться на чем свет стоит, выкрутасничать и петь во все горло. В этой ситуации нормативный радар можно отключить.

Однако не столь очевидно, что на нормативный радар не менее сильно влияет и культура. По результатам глобального опроса я установила, что люди из жестких стран явно обладают более высокочувствительными нормативными радарами – они лучше видят себя со стороны и умело адаптируют свое поведение к требованиям ситуации. Это приобретенная черта. В жестких странах, где преобладают строгие правила и существуют узкие рамки приемлемого поведения, развитое умение и стремление улавливать социальные ожидания окупается сторицей – хотя бы потому, что помогает избежать наказания. По той же логике, в странах с менее строгими правилами и расширенным спектром допустимого поведения (как на рок-концерте) для людей больше характерны либеральная ментальность и менее чувствительный нормативный радар.

Эти различия выявляются не только путем опросов. Примечательно, что ученые, работающие в новой междисциплинарной области – культурной нейрологии, считают, что различия в нормативном радаре могут быть в физическом смысле врезаны в человеческий мозг.

Мозг, как известно, исключительно адаптивный орган. Когда мы постоянно оказываемся в определенных ситуациях, наш мозг начинает адаптироваться к ним и соответствующим образом меняться. В одном из опытов ученые исследовали мозг опытных лондонских таксистов с помощью МРТ. Они установили, что по сравнению с обычными водителями у таксистов значительно более развит задний гиппокамп – область мозга, в которой сохраняются пространственные образы окружающей среды. И чем дольше человек работал таксистом, тем больших размеров была у него эта область. Мозг таксистов в прямом смысле слова расширялся, чтобы воспринимать сложные пространственные образы, и это, в свою очередь, помогало навыкам ориентации.

Схожим образом мозг адаптируется к повторяющемуся опыту со строгими или мягкими социальными нормами. Мои коллеги Ян Му, Синобу Китаяма и Шихуэй Хань надевали на головы американских и китайских студентов ЭЭГ-шлемы, которые регистрировали происходившее в мозге в процессе чтения коротких сценок о соответствии или несоответствии нормам поведения. Если бы на месте одного из участников оказались вы, то прочитали бы, скажем, о танцующих на уроке танго (соответствие) или о танцующих в картинной галерее (несоответствие). В других сценках описывались аплодисменты на концерте и похоронах, громкий разговор в библиотеке и на улице и т. п. И у китайских, и у американских студентов мозг регистрировал нарушение норм в центральной теменной области, отвечающей за обработку необычного. Однако реакция нейронов на нарушение норм была очень разной. У китайских участников резко возбуждались нейроны лобной доли, отвечающей за мысли о намерениях окружающих и принятие решений о наказаниях. И наоборот, у американцев лобная доля реагировала на нарушения очень слабо. Судя по всему, различия в нормативных радарах глубоко внедрены в головной мозг человека.

Запечатлев нормативные требования ситуации, мозг предоставляет нам нужные для адаптации к ней психологические инструменты. В случае строгих норм мы испытываем сильное чувство ответственности – чувствуем, что наши поступки могут быть оценены и даже наказаны, если они отклоняются от нормы. Когда включается этот сигнал тревоги, власть захватывает жесткий настрой. Его основная идея – избежать ошибок при помощи бдительности, осторожности и внимательности. Профессор Колумбийского университета Тони Хиггинс называет это «ориентацией на предотвращение». Но в ситуациях с меньшим количеством нормативных требований мы меньше боимся сделать что-нибудь неправильно. Нами движет не желание избежать ошибок – наоборот, мы можем ставить перед собой дерзкие и рискованные цели. Такая «ориентация на продвижение» позволяет поступать по собственному усмотрению, даже если это значит допустить кое-какие ошибки. В этом психологическом состоянии пониженной ответственности можно быть менее внимательным и больше рисковать. Различия в этих установках можно увидеть повсюду в мире. Данные проведенных мной опросов показывают, что люди из стран жесткой культуры, которым приходится подчиняться строгим социальным нормам, воспитываются в духе осторожности. Они больше склонны соглашаться с высказываниями вроде «Я очень тщательно стараюсь избегать ошибок» или «Я тщательно подбираю слова», а также сообщают, что думают, прежде чем что-то сделать, – то есть принимают более взвешенные решения. В более свободных культурах с гораздо меньшим количеством нормативных ограничений люди сообщали, что они более спонтанны и могут сначала сделать, а потом подумать.

Это усвоенные различия, но, возможно, в какой-то степени они обоснованы генетически. В результате одного из наших исследований было установлено, что люди из жестких культур с большей вероятностью являются носителями конкретного гена (S-аллеля полиморфизма длины 5-HTTLPR), который связывают с бдительностью, вниманием к негативной информации и уклонением от вреда. Это выглядит вполне оправданным. С эволюционной точки зрения представители жесткой культуры лучше приспосабливались к выживанию в опасных условиях. Со временем этот ген мог «селекционироваться» в опасных средах и в конечном счете способствовать закреплению жестких культур.

Различия в уровне осторожности затрагивают бесчисленное множество повседневных решений. Представьте, что вы участвуете в некоем опыте, где получили элементарную задачу: соединить точки линиями. Требуется соединить между собой как можно больше точек на четырех картинках. На каждую картинку дается по тридцать секунд.

Обычно в таких опытах люди решают, что лучше – делать правильно, но медленно, или быстро, но не совсем правильно. Если вы придерживаетесь либерального настроя и ориентированы на продвижение, то закончите больше картинок, но пропустите несколько точек. Если у вас жесткий настрой и вы опасаетесь ошибиться, то, скорее всего, не уложитесь в выделенное время, но зато будете точнее в соединении точек.

Подобные альтернативы хорошо заметны в среде людей, принимающих финансовые решения. В одном опыте психологи делили людей на группы ориентированных на предотвращение и ориентированных на продвижение и предлагали каждой группе сделать коллективный выбор: решить, в какой из предложенных инвестиционных фондов они гипотетически вложили бы общие средства. Предложенные фонды были либо рискованными и высокоприбыльными, либо надежными и низкоприбыльными. Результат: ориентированные на предотвращение группы обычно выбирали для инвестирования самый надежный фонд. Более того, обсуждения в этих группах касались в основном способов избежать денежных потерь, тогда как группы ориентированных на продвижение были более склонны обсуждать способы максимизации прибыли. Эта альтернатива между надежностью и риском наглядно показывает, как работают жесткая и либеральная ментальность.

Помимо бдительности еще и чувство ответственности заставляет напрячься мускул самоконтроля с целью подавления порывов, способных привести к большим проблемам, – вроде воплей в библиотеке, неуместных аплодисментов или отрыжки на собеседовании.

Как и Маппеты Порядка, люди с высоким самоконтролем обладают мощной самодисциплиной. Они умеют сдерживаться, когда злятся, не съедать последний пончик на столе и подавлять приступы транжирства, если надо экономить. А вот тем, кто подобен Маппетам Хаоса, намного труднее подавлять желания и порывы. Ответственность они ощущают в меньшей степени, а раскрепощенность – в большей.

Наука говорит о том, что различия в самоконтроле начинают развиваться с самого раннего детства. В начале 1960-х годов американский психолог Уолтер Мишел с коллегами испытывали уровень самоконтроля дошкольников, соблазняя их зефиром. Ребенку предлагали выбор: съесть зефиринку немедленно или подождать некоторое время в одиночестве (с зефиром перед глазами), пока вернется научный сотрудник и принесет вторую зефиринку. Проведенное много лет спустя последующее исследование выявило невероятную закономерность: дети, которые были способны дождаться возвращения ученого со второй зефиринкой, показывали лучшие результаты на школьных экзаменах, признавались более сознательными своими родителями и лучше справлялись со стрессом в неприятных ситуациях. Другой опыт, в котором на протяжении четырех лет обследовалось более тысячи подростков, показал, что дети, испытывавшие трудности с самоконтролем (например, склонные к нетерпеливости или необдуманным поступкам), с большей вероятностью употребляли алкоголь, легкие наркотики или табак. Умение обуздывать свои порывы проявляется рано и явно имеет большое значение для будущего.

Как и в других аспектах дилеммы жесткой и либеральной ментальности, люди и культуры различаются способностями к самоконтролю. Неудивительно, что свободомыслящим по своей природе американцам он может даваться с трудом. На стене столовой одной из лучших начальных школ Массачусетса красуется выведенный огромными разноцветными буквами лаконичный призыв «Сдерживайся!». Школьное начальство понимает, что импульсивность американских школьников может доставлять учителям массу неприятностей, а ученые выяснили, что у этого явления есть глубокие культурные корни.

Американские дети, которые обычно воспитываются в условиях меньшего числа нормативных требований, управляют своим поведением хуже, чем дети из стран с более жесткой культурой. В одном опыте психологи давали японским и американским дошкольникам несколько вымышленных историй о межличностных проблемах – например, как подрались двое детей или как ребенок упал и получил травму. Затем детишкам предлагали додумать, что было дальше, и изобразить это с помощью наглядного материала и миниатюрных фигурок. По сравнению с японскими дошкольниками дети, росшие в значительно более либеральной культуре США, реагировали со значительно более сильной вербальной и поведенческой агрессией, что свидетельствует о низком уровне контроля над эмоциями. В другом опыте китайские дошкольники превзошли американских в серии упражнений на управление своим поведением, где надо было делать прямо обратное тому, что говорил инструктор (например, прикоснуться к пальцам ног, когда просят коснуться головы).

Побудьте какое-то время в любой начальной школе, и вы сразу поймете, почему этот мускул самоконтроля развит настолько сильнее. Одна моя аспирантка вспоминала, какой арсенал правил применялся в школе ее детства в китайском городском округе Тайюань, провинция Шаньси. Ученики были обязаны всегда сидеть за партами руки за спину и имели право поднять правую руку только для того, чтобы задать вопрос. В школьных коридорах предписывалась полная тишина. Для нарушителей предусматривался богатый ассортимент наказаний: стояние по стойке смирно перед классом в течение всего урока, недопуск к развлекательным мероприятиям школы или даже битье линейкой. Во многих китайских школах существуют мощные системы видеонаблюдения, в том числе постоянно включенные камеры в классах, благодаря которым родители и школьное начальство могут следить за поведением учеников. Примерно то же происходит и в школах других жестких стран, в частности Японии, Саудовской Аравии и бывших странах коммунистического блока. Профессор Университета Хоккайдо Масаки Юки вспоминал, что в его школьные годы детям запрещалось излишне творчески отвечать на уроках. Чересчур отклонишься от ожидаемого ответа – получишь неуд или наказание (с его нестандартным мышлением он часто испытывал все это на себе!). Прошли годы, и, хотя в школе, где учится его девятилетний сын, наказывают не так строго, Юки замечает негативные отзывы о детях, выходящих за рамки общепринятого.

Вместе с тем в американских школах меньше обязательных правил и часто поощряется самовыражение. Другая моя ученица, Нава Калуори, вспоминает День чумового носка и День безумной шляпы – необычные мероприятия, которые устраивали в ее начальной школе в Нью-Джерси. Ученики, приходившие в эти дни в школу в самых прикольных нарядах, получали призы за свой нонконформизм. Индивидуальные шкафчики учеников в раздевалке не отличались особым порядком, но этого никто и не требовал. В группе продленного дня детям разрешалось возиться со своими поделками, играть и шуметь сколько угодно. Угомониться просили редко, а домашние задания можно было делать по собственному усмотрению.

Неудивительно, что отклонение от норм поведения значительно больше распространено в школах стран более свободной культуры. Исследование, проведенное в 2012 году в рамках Международной программы оценки учащихся (PISA), показало, что 30 % американских учеников опаздывали в школу как минимум раз за две недели, предшествовавшие дате опроса, тогда как в Шанхае таких было лишь 17 %. 70 % американских учеников говорили, что шум и беспорядок в их классах случаются «очень редко» или «никогда», что может показаться очень неплохим показателем, если не сравнивать его с 87 % в Шанхае и 90 % в Японии. Данные проведенных мной опросов говорят также о том, что в странах жесткой культуры люди испытывают меньше трудностей с самоконтролем – в них чаще соглашались с утверждениями вроде «Я контролирую свои чувства» или «Мне легко удержаться от соблазна».

На самом деле в глубинах головного мозга обнаруживаются нейроспецифические маркеры различий в уровне самоконтроля. В одном из наших опытов мы с моей коллегой Ян Му подключали участников из Китая и Америки к ЭЭГ, помещали их в слабо освещенное тихое помещение и просили закрыть глаза и расслабиться на пять минут. У китайских участников даже в состоянии покоя отмечалась большая активность по альфа-полосе в теменной области мозга, которая отвечает за самоконтроль. И это отличие значило очень многое: большая активность теменной доли китайских участников указывала на более высокие уровни самоконтроля в пищевых привычках и способности удерживаться от таких соблазнов, как употребление алкоголя, прокрастинация и видеоигры. Другими словами, различия в уровне самоконтроля глубоко укоренены в нейронных сетях человеческого мозга и создаются за долгие годы адаптации к социальным нормам.

Не обязательно сканировать головной мозг, чтобы убедиться, насколько отличаются культуры по уровню самоконтроля. Достаточно повнимательнее присмотреться к широко распространенной информации. Возможно, самую хорошую возможность для проверки умения подавлять эмоции предоставляют Олимпийские игры. Психолог Дэвид Мацумото провел оригинальный опыт: во время Олимпийских игр 2004 года он снимал на скоростную кинокамеру выражения лиц спортсменов непосредственно после их победы или поражения. «Счастье победы» или «отчаяние проигрыша», как определяет их Мацумото, так или иначе появляются на лицах спортсменов сразу же по окончании поединка, матча или забега. Но он обратил внимание на нечто интересное: в течение нескольких секунд после этого выражения лиц спортсменов могли изменяться в зависимости от принадлежности к конкретной культуре. Часть спортсменов, особенно из стран Запада, продолжали выражать безудержную радость, тогда как лица других, в основном из стран Восточной Азии, моментально принимали стоическое выражение или на них сохранялась неестественная улыбка. Похоже, что воздействию культурных ожиданий подвержены даже общие для всех людей реакции на победу или поражение.

Кто вы: человек привычки или новатор? Так же, как и Маппетов Порядка Кермита и Власа, некоторых людей огорчают отсутствие порядка и неопределенность. Они предпочитают организованность и аккуратность, чтобы все было на своих местах. Системные и методичные, они устанавливают себе режим и следуют ему, а еще им нравятся предсказуемые ситуации. Другому типу людей беспорядок и сюрпризы отнюдь не досаждают. Их жизнь идет скорее неорганизованно и хаотично, а необходимость разбираться с малопонятными ситуациями вполне устраивает таких людей. Они успешно используют непредсказуемость и принимают условия неопределенности.

Степень толерантности к неопределенности – еще одно проявление жесткой или либеральной ментальности. В условиях культуры с жесткими нормами, плотным контролем и строгими наказаниями за нарушения неопределенность представляется опасной. Для такого рода среды неопределенность не только нетипична (а следовательно, некомфортна психологически), она вызывает опасения: «А вдруг я ненароком нарушу какое-то правило? Меня накажут? А как накажут?» Мы знаем, что в жестких культурах страх наказания за допущенную ошибку заставляет человека выработать мощный нормативный радар и быть осмотрительным и осторожным. Поэтому неудивительно, что такие люди предпочитают устоявшуюся среду, в которой эти тщательно отработанные качества не будут подвергаться стрессовым нагрузкам.

Когда я опрашивала людей из разных стран мира на предмет отношения к неопределенности, различия буквально бросались в глаза. Люди из жестких культур предпочитали устоявшийся и предсказуемый образ жизни с упорядоченным режимом. В более свободных культурах люди намного более комфортно чувствовали себя в условиях неопределенности. Уточню: ни одно, ни другое отношение не являются свидетельствами слабости характера. Скорее, это адаптивные признаки. Жизнь в менее упорядоченных условиях приводит к пониманию пользы от толерантного отношения к неопределенности. А если приходится противостоять опасностям, то особую ценность приобретает предсказуемость.

Подобно другим аспектам дилеммы «жесткость – свобода», степень толерантности к неопределенности оказывает огромное влияние на процесс принятия решений. Например, люди, старающиеся избегать неопределенности, намного более негативно реагируют на изменения в их повседневной жизни. В одном из своих исследований психолог Арье Круглянски и его коллеги воспользовались предстоящими изменениями в графике работы большинства городских учреждений Рима. Они установили, что сотрудники, не любившие неопределенность, более негативно относились к будущим переменам и выражали неуверенность, недоверие и пессимизм. У людей с жесткой ментальностью неприятие неопределенности может вызывать возмущение действиями, нарушающими сложившийся порядок: например, решениями, идущими вразрез с групповым консенсусом.

Людям с низкой толерантностью к неопределенности труднее иметь дело с незнакомыми или отличными от них людьми. В одном исследовании конца 1990-х годов ученые оценивали уровень толерантности участников к неопределенности и просили указать, какие чувства они испытывают к различным этническим группам, включая их собственную. Люди с низкой толерантностью к неопределенности говорили о более позитивном отношении к представителям собственной этнической группы и более негативном – к представителям других.

Интересно, что, судя по всему, эти различия передаются от родителей к детям в очень раннем возрасте. Проведенное в Бельгии исследование примерно двухсот пар «родитель – ребенок» выявило высокий уровень межпоколенческого сходства родителей и детей в негативном отношении к неопределенности, а также в запретительных настроениях и одобрении послушания. Похоже, что неприятие неопределенности передается от поколения к поколению.

Поняв различия между жесткой и либеральной ментальностью, можно увидеть в них причину конфликтов в самых разных областях жизни. Например, одна моя коллега постоянно спорит с мужем по поводу воспитания детей. Ее супруг получил либеральное воспитание, поэтому он хочет предоставить детям максимум возможностей учиться на собственных ошибках, а нотации он приберегает для самых серьезных случаев. Его жена, наоборот, воспитывалась в строгости и, как сторонница «твердой руки», старается жестко контролировать детей и делает им строгие внушения за любые отклонения от ее ожиданий. (Можете считать это противостоянием идей свободного воспитания и легендарной «матери-тигрицы».) Взяв за основу концепцию «жесткость – свобода» и используя ее терминологию, такие родители могут определить корни конфликта и, самое главное, приступить к выработке решений. Так, моя коллега и ее муж могли бы договориться, в каких областях детей нужно ставить в строгие рамки (например, в пользовании соцсетями), а в каких можно делать послабления (например, в соблюдении безупречного внешнего вида).

Даже если у вас нет детей, вы наверняка встречались с похожими конфликтами между жесткостью и относительной свободой. Скажем, не приходилось ли вам оказаться в туристической группе, где все, от обедов и ужинов до экскурсий, заранее расписано до мелочей, хотя от поездки вы ждали большей непринужденности и возможностей для спонтанных решений (или наоборот)? А в быту – не злитесь ли вы на вашего партнера или соседа по квартире из-за немытой посуды в раковине или невыброшенного мусора? Или это как раз вы придерживаетесь подхода «не парься по мелочам»? Разница во взглядах на ведение домашнего хозяйства может корениться в глубинных различиях исторической культуры или опыта. На работе вы, возможно, обращали внимание на трудолюбивого и дотошного коллегу, который становится безапелляционен и авторитарен, когда надо убедиться в отсутствии ошибок. Теперь вы можете уверенно отнести его поведение на счет жесткой ментальности. А может быть, ваш коллега – законченный прокрастинатор и допускает массу ляпов, но при этом мыслит гибко и новаторски; теперь вы узнаете в нем носителя либеральной ментальности. Обнаружив, что подобные предрасположенности вас раздражают, подумайте над тем, чем их можно объяснить. Возможно, таким объяснением послужат особенности воспитания или культуры родной страны, или болезненный опыт, или некая ситуация, ставшая переломным моментом в жизни человека. В зависимости от своей ментальности люди могут оценивать одну и ту же ситуацию совершенно по-разному, и это вполне оправданно. Найти компромисс, в том числе и между жесткостью и свободой, оказывается полезным в большинстве случаев.

Часто жесткая и либеральная ментальность сталкиваются лбами, когда людям необходимо принять совместное финансовое решение. Одна моя знакомая выросла в относительно богатой семье, благосостояние которой резко упало после того, как ее отец навсегда потерял работу. При этом родители ее супруга принадлежали к низам среднего класса, но на глазах сына неуклонно улучшали свое финансовое положение. Сейчас жена, с ее травмирующим опытом рухнувшего уровня жизни семьи, постоянно беспокоится о деньгах. А ее муж, напротив, считает, что с каждым годом жить становится все лучше, и тратит соответственно. Напряженность в связи с деньгами, присутствующая в их браке, отражает их более строгое или расслабленное отношение к предмету, прямо вытекающее из контраста между культурами семей, в которых они росли.

Понимание различий между относительной жесткостью и свободой полезно также в отношениях с родственниками и друзьями. Одна из моих студенток – американка корейского происхождения. Хотя она родилась и выросла в либеральных Соединенных Штатах, в ее корейской семье придерживаются строгих порядков. Перед тем как ввести в семью своего бойфренда, американского ирландца, получившего либеральное воспитание, ей пришлось преподать ему краткий курс соответствия жесткой ментальности. Поклоны следовало адресовать только старшим, но ни в коем случае не младшим членам семьи. За ужином родители предложат ему единственную стопку и очень удивятся, если он нальет себе еще. Вдобавок сдержанных родителей может ошарашить его привычная громогласность. Но зато ее встречи с семьей бойфренда проходили без каких-либо формальностей. Родители с удовольствием угощали ее коктейлями и болтали с ней, будто старые друзья. В обществе его родных ей нужно было привыкать быть более непринужденной, разговорчивой и естественной, отказываясь от строгих норм этикета в общении, которым научили ее родители.

Эти поведенческие особенности наглядно показывают, что столкновение жесткого и свободного может стать источником напряженности и даже раздражения в отношениях. Но понимание своих культурных корней позволило этой паре лучше справляться с этим. Например, знание преобладающей ментальности каждой из семей помогало подготовиться к посещениям родных.

Нет ничего удивительного в том, что столкновения между жесткой и свободной культурами особенно распространены в заграничных путешествиях. Так, мою коллегу-голландку поразили некоторые поведенческие ограничения, с которыми она столкнулась, переехав жить в Германию. Сначала она не могла понять, почему соседи отчитали ее за то, что в воскресный день она меняла колеса на парковке (оказывается, по воскресеньям бытовыми делами не занимаются), или почему ей не разрешают переставить местами мебель в ее классе (потому что есть подробные правила противопожарной безопасности). В конце концов она осознала, что ее либеральная голландская ментальность лоб в лоб сталкивается с жесткой немецкой. С другой стороны, я вижу, насколько трудно приходится студентам-азиатам с их жесткой ментальностью в условиях довольно беспорядочно устроенных американских университетов. «А что положено по правилам?» – то и дело спрашивают они у меня. Разумеется, и наши исследования показывают, что чем больше «культурная дистанция» между домом и принимающей стороной, тем труднее идет процесс адаптации. Более плавному переходу помогает знание причин этих культурных различий.

То же относится и к людям двух культур – тем, кто регулярно перемещается из одной культуры в другую и обратно. Например, я знаю иммигрантов в первом поколении, которым приходится то и дело переориентироваться в разных культурных кодах. В домах их родителей принята жесткая ментальность, а для взаимодействия с друзьями и даже преподавателями в учебном заведении им настоятельно необходимо переходить на либеральную. Неудивительно, что такое постоянное переключение иногда дается тяжело. Одна из моих знакомых вспоминала, что каждое утро, сев в школьный автобус, она снимала хиджаб и красилась перед переходом в свободный мир школы, а по пути домой из школы выполняла обратный ритуал. Концепция «жесткость – свобода» помогает идентифицировать проблемы людей двух культур и помочь им примирить в себе различные миры.

К какой бы из культур (или даже к двум сразу) ни относился человек, он может использовать знание о жестком и более свободном для того, чтобы сделать лучше собственную жизнь. Замечаете ли вы роль, которую играют стереотипы жесткости и свободы вашей жизни? Вспомните, кто нервирует вас дома, на работе или на рождественских ужинах у родных. Может быть, один из важных факторов разлада – некое несоответствие между вами по принципу «жесткость – свобода»? Ситуацию можно в корне изменить, если спокойно поразмышлять о том, что сосед, коллега или родственник считает серьезной угрозой. Хотя абсолютно все виды поведения, которые вы считаете досаждающими, невозможно оправдать культурными особенностями, точка зрения «почему?» вместо «какого х..?» может оказаться более полезной. Теория «жесткость – свобода» совершенно не предназначена для дальнейшего укрепления стереотипов при помощи культурных ярлыков. Она помогает развитию большей чуткости по отношению к тем, кто с нами в чем-то не совпадает.