Напряжение все нарастало.

Многие главы государств потребовали раз и навсегда покончить с «Последней Надеждой», раз уж нельзя было упечь за решетку опасного маньяка-подстрекателя. Однако право частной собственности не позволяло принудить миллиардера отказаться от своего проекта.

И он продолжал делать свое дело наперекор лазутчикам и охочим до сенсаций репортерам, которые, облепив все возвышенности в округе, фотографировали то, что творилось за оградой Центра.

А между тем на строительной площадке Центра вскоре уже можно было разглядеть контуры огромных конических реактивных двигателей. Каждый возвышался над землей метров на двадцать, что позволяло представить себе и размеры будущей «Звездной Бабочки-V».

Тогда-то там, в главном ангаре, и взорвалась зажигательная бомба.

За какую-то минуту погибло все, что было сделано за последние недели.

Все стали коситься друг на друга. Иву Крамеру пришлось заменить кое-кого из инженеров, попавших под подозрение. Даже службу безопасности признали ненадежной. Никто никому не доверял.

После первоначального воодушевления в центре «Последняя Надежда» царило большое напряжение.

Вторая «зажигалка» рванула в Городе-Бабочке и разрушила кафетерий, который ночью, к счастью, пустовал. Сигнал был ясный: враги нацелились нанести урон технике, а если этого будет мало, их целью станут люди.

Но беда не приходит одна – и вот один из 144 тысяч избранных обратился к своим товарищам, призывая их бросить работу.

– Мы не можем бороться со всем миром, – возглашал он. – Мы не в силах отстоять проект одного человека, который восстал против всех мировых государств.

Так, ему удалось склонить на свою сторону две сотни человек, и они ушли. Их надо было заменить.

Ив Крамер был удручен, ему казалось, будто что-то, возможно, первоначальное воодушевление, угасло.

Зато Габриель Макнамара не терял бодрости духа. Он пригласил Ива Крамера в заново отстраивающийся ресторан на пиццу и бокал вина.

Расположившись за столиком, совсем не похожим на тот, за которым они сидели во время первой их встречи, он сказал:

– Давайте относиться к выпавшим на нас испытаниям как к своевременным случайностям. Или вы надеялись, что у нас все будет гладко? В этом противостоянии мы сможем отсеять еще некоторое количество кандидатов на полет. Представляете себе, какая была бы катастрофа, возьми мы этих молодчиков с собой? Последние события дают нам возможность перепроверить качество мотивации у каждого из оставшихся. Поверьте, все, что с нами случилось и что, казалось бы, нам мешает, на самом деле только на пользу «Последней Надежде».

Когда они отобедали, Макнамара подвел инженера к окну.

– Верю. У нас все получится.

Ив выглядел задумчивым.

– Надо ввести понятие «парадокса». Нам, к примеру, кажется, что днем мы видим лучше, чем ночью. Ничего подобного, днем мы видим то, что происходит на расстоянии нескольких километров, не больше, а в небе наше поле зрения ограничивают облака и атмосферный слой. Между тем ночью… ночью мы наблюдаем звезды в миллионах километров от нас. Ночью мы видим дальше, мы пронзаем взором пространство и время.

Подобное наблюдение позабавило миллиардера, и он раскурил сигару.

– И в то самое время, когда люди могут увидеть больше, они, как назло, спят и ничего не видят.

Габриель чуть было не рассмеялся своим громоподобным смехом, но вовремя удержался, как удерживают лошадь, закусившую удила.

– У меня есть один секретный способ, который, возможно, и не объясняет, как я смог достичь материального благополучия, зато он, во всяком случае, помогает мне сохранять умственное равно- весие.

– Слушаю.

– В некотором смысле я такой же, как вы, и тоже лучше «вижу» ночью. Перед сном я размышляю над каким-нибудь вопросом. И точно знаю, что утром, когда проснусь, у меня уже будет готов ответ.

Инженер смотрел на миллиардера уже совсем по-другому.

– Недурно. Вы что, обращаетесь к своему ангелу-хранителю?

– Скорее, к домовому, а может, к своему подсознанию, или к Господу Богу, или ко Вселенной. Во всяком случае, я четко выражаю, чего хочу. Во сне я избавляюсь от тревог, желаний и чувств. И на какой-то миг становлюсь свободным. Даже страх не властен надо мной.

Габриель Макнамара выпустил клуб дыма в сторону звезд.

– И о чем же вы спросите сегодня, отправляясь на боковую? – полюбопытствовал Ив Крамер.

– Пока не знаю. Перед тем как что-то спросить, я проделываю определенную работу. Подробно вспоминаю прожитый день. Пытаюсь понять, где ошибся, и мысленно стараюсь исправить допущенные ошибки. Так у меня и возникает вопрос.

– Исправить ошибки? Но вечером уже поздно, ведь ошибки уже сделаны – днем.

Габриель загадочно улыбнулся.

– Нет, ничего не поздно. Подчистить все можно и «после». Таким образом можно избавиться от полученных и нанесенных обид. Ошибки можно стирать на выбор. Как это делает головка магнитофона, которая заменяет один звук другим.

– Значит, мысль сильнее времени и пространства?

– Думаю, да.

– Выходит, если можно вернуться в прошлое, чтобы кое-что подчистить, точно так же можно заглянуть и в будущее, чтобы о чем-то спросить… что ж, ваша теория хоть и сложновата, но вполне логична, – увлеченно признал Ив.

Между тем букашки в небе закружились в бойком хороводе. Ночная бабочка, подлетев к лампе, врезалась в плафон.

– Это мой отец, Жюль Крамер. Иногда он прилетает проведать меня и говорит, что мне делать.

– И отвечает на ваши вопросы?

– Больше того: он напоминает мне о вопросах, которые я забыл себе задать.

Они оба воззрились на мотылька.

Серокрылая бабочка вспорхнула с лампы и переметнулась на краешек тарелки, словно собираясь обнюхать остатки трапезы, а потом перелетела на край цветочного горшка. Там она выпустила хоботок и принялась пить нектар из сердцевины цветка.

– И что, по-вашему, это означает? Надо бы прихватить с собой на корабль и цветочки? – пошутил миллиардер.

– Спрошу перед сном моего ангела-хранителя, – отвечал Ив, показывая, что уловил главную суть идеи.