1868-й был годом выборов. 20 мая, когда процесс импичмента еще продолжался, Республиканская партия собралась в Чикаго, чтобы выдвинуть своего следующего кандидата. Для лидеров партии казалось логичным выбрать нового президента, который был бы подвластен конгрессу, и такой человек нашелся — Улисс Симпсон Грант.

Грант был героем войны, победившим Конфедерацию, и это означало, что от него исходит аромат силы и героизма. Но он не был политиком, им могли управлять успешные люди в политике или бизнесе, и для радикального лагеря он был безопасен. Его кандидатуру одобрили.

Кандидатом в вице-президенты республиканцы выбрали Шайлера Колфакса из Индианы (род. в Нью-Йорке 23 марта 1823 года) после пятого тура голосования. Он был популярным спикером Палаты представителей и умеренным радикалом.

4 июля демократы провели свой съезд в Нью-Йорке. Демократический губернатор Нью-Йорка Гораций Сеймур (род. в Помпей-Хилл, Нью-Йорк, 31 мая 1810 года) был председателем — его-то и выдвинули. Как обычно, демократическая система, которая требовала для выдвижения две трети голосов, означала долгие споры, и потребовалось 22 голосования. На пост вице-президента был номинирован Фрэнсис Престон Блэр-мл. из Миссури (род. в Лексингтоне, Кентукки, 19 февраля 1821 года). Он с 1861-го по 1863-й являлся конгрессменом, а после стал высокопоставленным генералом в армии Союза.

Республиканская партия вела почти такую же кампанию, как в 1866-м.

Они усиленно напирали на патриотизм, разжигая страсти против Конфедерации, которые все еще дремали среди населения. Называлось это «помахать окровавленной рубашкой».

Они также попытались выставить Сеймура в качестве «медноголового». Он твердо поддерживал Союз и в качестве губернатора Нью-Йорка подавил опасные и кровавые бунты в связи с призывом в июле 1863 года (см. «Наш Федеральный Союз»). Тем не менее в своих последующих публичных заявлениях он выразил определенную симпатию к бунтовщикам.

3 ноября 1868 года состоялись выборы, и Грант выиграл с внушительным большинством 214 к 80, победив в 26 из 34 штатов. 4 марта 1869 года после инаугурации он стал восемнадцатым президентом Соединенных Штатов. Сорок первый конгресс также отличало существенное республиканское большинство: 56 к 11 в Сенате и 144 к 63 в Палате представителей.

Что до уходящего сорокового конгресса, то одним из его последних актов была еще одна конституционная поправка — та, что гарантировала право голоса для чернокожих. Она наконец получила поддержку необходимых трех четвертей штатов и стала частью конституции как Пятнадцатая поправка 30 марта 1870 года. Но толчок к либерализации бывших Конфедеративных Штатов и к обретению чернокожими гражданских прав уже ослабевал. Неудача в отстранении президента Джонсона проколола воздушный шарик радикалов, и всего лишь через десять недель после этой неудачи, 11 августа 1868 года, скончался Тадеуш Стивенс, а с ним ушел дух радикализма.

Кроме того, сами выборы показали, что грядет перемена. Победа была внушительной, но не опирающейся на заметное большинство. За Гранта проголосовало 3 000 000 человек, а за Сеймура — 2 700 000; разница всего в 300 000, несмотря на энергию, с которой размахивали окровавленной рубашкой. Более того, это большинство было достигнуто только благодаря тому, что семь южных штатов голосовали под строгим контролем карпетбеггеров. В этих штатах на избирательные участки согнали много чернокожих, чтобы те проголосовали за республиканцев. Радикальные республиканцы должны были знать, что по результатам голосования белых большинство было у Сеймура. Нация в целом устала от бесконечной Гражданской войны в залах конгресса, и идея дать чернокожим их свободу мало кого очаровывала. Радикализму неизбежно предстояло умереть.

Президент Джонсон был в курсе изменений в атмосфере. Он оставался президентом еще в течение пяти месяцев после выборов и в свое последнее Рождество на занимаемом посту принес безоговорочные извинения многим экс-конфедератам. В список был включен и Джефферсон Дэвис (см. «Наш Федеральный Союз»), который был президентом Конфедеративных Штатов.

Дэвис находился в бегах с конца войны, но 10 мая 1865 года он был арестован в Джорджии и помещен в тюрьму. 3 декабря 1868-го открылся процесс в связи с его изменой, однако рождественская амнистия Джонсона положила ему конец. Дэвис прожил еще двадцать лет, отказываясь признать, что он сделал что-то не так, отказываясь принять американское гражданство или снова войти в американское правительство, хотя при желании он мог занять кресло сенатора. В конце концов, 6 декабря 1889-го, в возрасте восьмидесяти одного года он скончался в Новом Орлеане, хоронили его как героя.

Эндрю Джонсон также одержал своего рода победу. После его ухода с должности президента штат Теннесси в 1874 году избрал его сенатором. Когда он впервые вошел в зал Сената, он удостоился стоячей овации от того же корпуса сенаторов, которые пытались сокрушить его всего несколько лет назад. Однако 31 июля 1875-го он умер, проработав всего несколько месяцев.

Поворот в умонастроениях, который так повлиял на последние годы Дэвиса и Джонсона, еще больше повлиял на бывшие Конфедеративные Штаты. В каждом из них кариетбеггеры были постепенно, один за другим, вытеснены, чернокожих силой вынудили отступить, и вновь утвердилось традиционное лидерство белых.

К 1876 году все бывшие штаты Конфедерации находились под управлением консерваторов, и Реконструкция завершилась. Во многих смыслах было так, будто никакой Гражданской войны не случилось. Чернокожие формально не считались рабами в бывших Конфедеративных Штатах, но могли ими и быть. Четырнадцатая и Пятнадцатая поправки в этих штатах были просто бумажками, поскольку у чернокожих в действительности не имелось гражданских прав, и потому, прибегая к одной отговорке или другой, им не разрешали голосовать.

Бывшие штаты Конфедерации не забыли о той роли, которую сыграла Республиканская партия в проведении Реконструкции, и в течение последующих десятилетий они оставались однопартийной частью страны, твердо голосуя за демократов во всех случаях. Регион стали называть «твердый Юг», и таким он был почти сто лет после Гражданской войны.

Вот так вследствие убийства Линкольна и слабости его наследника, непримиримости белых в бывших штатах Конфедерации и мстительности радикальных республиканцев, несмотря на Гражданскую войну и конституционные поправки, перед Соединенными Штатами встала расовая проблема. Проблема эта преследует нас даже сегодня, в результате чего чернокожие, которые заслуживают этого меньше прочих, страдают больше прочих.

Внимание американцев переключилось с Реконструкции на процесс поствоенной индустриализации, которая необычайно изменила сельскую страну времен Джефферсона и Джексона.

В 1865 году первый спальный вагон появился на железных дорогах страны благодаря Джорджу Мортимеру Пуллману (род. в Броктоне, Нью-Йорк, 3 марта 1831 года), а в 1868-м Джордж Вестингауз (род. в Централ-Бридж, Нью-Йорк, 6 октября 1846 года) изобрел для поездов пневматический тормоз. Это существенно повысило комфортность и эффективность железных дорог, что было особенно важно в стране вроде Соединенных Штатов, где длительные железнодорожные путешествия становились все более обычными.

Железные дороги проникли в города в 1867 году, когда первая дорога на опорах была открыта вдоль 9-й Авеню в городе Нью-Йорк, который к тому времени насчитывал три четверти миллиона населения и превратился в один из крупнейших мегаполисов мира. (Нынешний второй по величине город страны, Чикаго, тогда был относительно невелик, а 8 октября 1871 года — на время уничтожен большим «чикагским пожаром», который выжигал деревянные строения ряд за рядом.)

То был период, когда на железных дорогах можно было делать деньги любым способом, но только не создавая их. Предприниматели должны были формировать союзы с правительством, манипулировать фондовым рынком, подделывать акции, отчеты и в целом организовывать грандиозное воровство. Благодаря всему этому несколько умных шарлатанов смогли разбогатеть, в то время как многие потеряли свои деньги. Этот период необузданной и извращенной спекуляции непосредственно после Гражданской войны был назван «позолоченным веком» с легкой руки писателя Марка Твена (псевдоним Сэмюэля Лангхорна Клеменса, род. во Флориде, Миссури, 13 ноября 1835 года), который в 1873-м опубликовал под таким названием роман, написанный с Чарльзом Дадли Уорнером (род. в Плэйнфилде, Массачусетс, в 1829 году).

Среди «баронов-грабителей», которые были наиболее известны вследствие своих мошеннических финансовых манипуляций, были Дэниель Дрю (род. в Нью-Йорке 29 июля 1797 года), Джейсон «Джей» Гулд (род. в Роксбери, Нью-Йорк, 27 мая 1836 года), Джеймс Фиск (род. в Беннингтоне, Вермонт, 1 апреля 1834 года) и Корнелиус Вандербильт (род. в Степлтоне, Нью-Йорк, в 1794 году).

Им не всегда везло в их начинаниях. Дрю (очень религиозный человек по воскресеньям) сражался с Вандербильтом за контроль над железной дорогой в Эри между 1866-м и 1868-м и проиграл. Дрю был разорен и объявлен банкротом в 1876-м, а Вандербильт скопил ко времени своей смерти в 1877 году состояние более чем в 100 000 000 долларов.

Гулд и Фиск заняли сторону Дрю в ходе битвы, но от поражения сильно не пострадали. У них была небольшая побочная афера, в ходе которой они напечатали и продали поддельные акции железной дороги Эри. Когда история вскрылась, они в спешке покинули штат Нью-Йорк с чистой прибылью 6 000 000 долларов.

Но больше всего они известны в связи со своей попыткой скупить золотой рынок. Сразу после Гражданской войны в ходу было очень много «зеленых баксов» — бумажных денег, выпущенных в военные годы. Рассматривался вопрос, не стоит ли отозвать бумажные деньги и заменить их золотом, и цена золота поднималась и опускалась в соответствии с имевшимися перспективами.

Гулду и Фиску пришло в голову извлечь прибыль из очень необычной нестабильности цен на золото. Если они смогут по-тихому скупить золото, даже, возможно, все 15 000 000 долларов, находившихся тогда на рынке, они долгое время будут поднимать цену. А затем, на пике, внезапно продадут его максимальному количеству людей. Естественно, цена моментально обрушится, и те, кто купил, разорятся, но эти двое мошенников невероятно разбогатеют.

Чтобы все это провернуть, им надо было быть уверенным, что администрация Гранта не станет вмешиваться и продавать правительственные запасы золота, что привело бы к новому понижению цены еще до того, как Гулд и Фиск будут готовы. Желая застраховать себя от этого, Фиск пригласил президента Гранта к себе на яхту. Фиск знал, что Грант, неудачливый бизнесмен по жизни, уважал богатство и был совершенно невежествен в области финансов, и он постарался изо всех сил убедить его не вмешиваться. К тому же Фиск и Гулд договорились с родственником Гранта и побуждали его давить на президента с тем, чтобы тот держал правительственное золото вне рынка.

Затем два хитреца распространили слух, что правительство свои запасы продавать не будет. Фиск и Гулд все покупали и покупали, и к «Черной пятнице» 24 сентября 1869 года цена на золото достигла головокружительных высот, а затем, прямо перед тем, как дельце было бы успешно провернуто, Грант объявил, что продаст правительственное золото на 4 000 000 долларов. Цена немедленно упала со 162 до 135, разорив многих спекулянтов и нанеся значительную потерю Фиску.

В то же время Гулд получил секретную информацию от родственника Гранта о грядущих действиях правительства и по-тихому продал собственные запасы еще до «Черной пятницы», даже не потрудившись сообщить о том своему партнеру. Гулд отмыл 11 миллионов долларов (два с небольшим года спустя Фиск был застрелен своим контрагентом, а вот Гулд по-прежнему процветал).

Грант ничего неверного не сделал в связи с «Черной пятницей», но из-за того, что он позволил спекуляции продолжаться так долго, он показал собственное невежество в финансовых вопросах и внес свой вклад в победу зла.

Если лично Грант был честен, то многие другие политики — ни в коей мере. У политиков была возможность закрыть глаза на закон в пользу коррумпированных бизнесменов или принять решения, легальные сами по себе, которые принесли бы доход той или иной группе. За это они сами получали прибыли, и никто не проигрывал, кроме общества. (Однажды в 1882 году, когда Уильяма Генри Вандербильта, сына и наследника Корнелиуса, газетный репортер спросил о мнении публики в связи с тем, что он делает, Вандербильт проворчал: «Да будет проклята публика!»)

Многие из правительств бывших штатов Союза были пронизаны политическим воровством и коррупцией, как самые худшие правительства карпетбеггеров в бывших штатах Конфедерации. Это была общая болезнь того времени в Соединенных Штатах. И в точности так же, как карпетбеггеры оставались у власти и зарабатывали, манипулируя голосами неопытных чернокожих, коррумпированные политики в северных городах делали то же самое, манипулируя голосами неопытных иммигрантов.

Самым известным таким политиком стал тогда Уильям Марси «Босс» Твид (род. в Нью-Йорке 3 апреля 1823 года). Он возглавлял Таммани-холл, организацию, которая контролировала городских политиков. Он занимал должности заместителя уполномоченного по улицам и заместителя уполномоченного по общественным работам и благодаря этому в течение 1850—1860-х мог заказывать ненужные ремонтные работы, изготавливать фальшивые счета и расписки и многими другими путями перекачивать часть общественных налогов в собственные карманы и в карманы своих друзей-политиков, которые ему помогали. В общей сложности он обошелся городу Нью-Йорк где-то в сотни две миллионов долларов.

Наконец он был разоблачен благодаря расследованиям «Харпере уикли». Твид не обеспокоился публикациями журнала, потому что был уверен, что большинство из тех, кто за него голосует, не умеют читать. Однако они могли смотреть на картинки, а у «Харпере» был в штате карикатурист по имени Томас Наст (род. в Ландау, Бавария, 27 сентября 1840 года). Считающийся отцом современной политической карикатуры, он использовал свой талант для поддержания боевого духа в ходе Гражданской войны (Линкольн называл его «наш лучший сержант-вербовщик»). Между 1869-м и 1871-м он рисовал одну карикатуру за другой, направленные против Твида и Таммани. В итоге Наст сокрушил Твида, и пройдет еще целое столетие, прежде чем этот подвиг журналистики в разоблачении коррупции в верхних эшелонах будет превзойден.

Твид угодил под суд, был обвинен и, наконец, умер в тюрьме 12 апреля 1878 года, но это не значило, что по стране нашлось бы много других аналогичных случаев, пусть и не столь одиозных.

Коррупция пробралась и в федеральное правительство. Одна из железных дорог, которую строили через западные территории, называлась «Юнион Пасифик». Для финансирования ее постройки в 1867-м была основана компания «Кредит Мобилье», и ее отчетами манипулировали таким образом, что примерно 20 миллионов долларов инвестиционных денег пошли не на стройку, а в карманы владельцев компании.

Чтобы получить гарантию того, что правительство ничего с этим воровством делать не будет, владельцы поделились частью денег с ключевыми фигурами в конгрессе и даже с вице-президентом Колфаксом. Любое разоблачение мошенников означало бы также разоблачение политиков, поэтому важные правительственные чиновники могли полагаться лишь на свою упорную борьбу против любой попытки расследовать деятельность компании.

Железную дорогу «выдоили» почти полностью, но в начале 1872-го нью-йоркская газета «Сан» смогла разоблачить всю аферу и назвать имена. Хотя это был наиболее заметный образчик коррупции в федеральном правительстве в те годы, его нельзя считать единственным.

И все-таки все мошенничество мира не могло удержать Соединенные Штаты от материального прогресса. Железные дороги, которые привлекали к себе столь много внимания жуликов, тем не менее появлялись с большой скоростью. 10 мая 1869 года железная дорога «Юнион Пасифик», которую строили к западу от Омахи, Небраска, и железная дорога «Централ Пасифик», которую строили к востоку от Сакраменто, Калифорния, встретились в Промонтори, Юта, примерно в 65 милях к северо-востоку от Солт-Лейк-Сити. Золотой костыль был забит на месте соединения, и две части страны, атлантическая и тихоокеанская, оказались связаны рельсами на всем протяжении. По этому поводу состоялось общенациональное празднование, и вполне заслуженно, потому что публика внесла больше, чем ей было о том известно. Хитрость частных предпринимателей привела к тому, что правительство предоставило им 23 миллиона акров земли и 64 миллиона долларов.

В 1870 году население страны составляло 38 558 371 человек, более чем на 22 процента выше, чем в 1860-м, несмотря на кровопролитие Гражданской войны. Это во многом было результатом иммиграции, которая наводняла Соединенные Штаты практически без ограничения. Между 1860 и 1870 годами в страну прибыли три миллиона иммигрантов, и больше миллиона из них — из Великобритании и Ирландии.

Соединенные Штаты с их обширными просторами и дешевой землей, с их отсутствием унаследованных традиций (благодаря чему люди, которые в Европе были вынуждены «знать свое место», могли переезжать в Америку), с их репутацией земли свободы — мощно притягивали европейцев. А сами Соединенные Штаты приветствовали иммигрантов, потому что нуждались в большом источнике дешевой рабочей силы, чтобы осуществить многочисленные строительные проекты, призванные приручить природу.

Американская притягательность того времени отразилась в стихотворении «Новый Колосс», написанном Эммой Лазарус (род. в Нью-Йорке 22 июля 1849 года). Оно создано в 1883-м в честь колоссальной статуи «Свобода, озаряющая мир» (более известна как «Статуя Свободы»), которая была размещена при входе в нью-йоркскую гавань, куда прибывало большинство иммигрантов из Европы.

Наиболее известная часть стихотворения гласит:

В течение половины столетия Соединенные Штаты должны были держать свою Золотую Дверь открытой для обездоленных масс из Европы.

Результатом иммиграции и естественного прироста было то, что в 1870 году у Соединенных Штатов оказалось больше населения, чем в Великобритании или во Франции, и почти столько же, сколько у заново сформированной германской нации. По части производства угля и железа — основы индустриализации — Соединенные Штаты в 1870-м все еще были на уровне трети от британского (от уровня мирового лидера), но уже впереди остальных европейских народов. И производство это быстро росло.

Существовало достаточно много причин быть недовольным президентством Гранта. От всей страны разило коррупцией, и хотя Грант лично казался безусловно честным человеком, у него явно отсутствовали способности и опыт что-то сделать с нечестными. Он даже не мог четко осознать, что они существуют. Он слишком был готов всем верить и принимал все за чистую монету; богатство буквально ослепляло его.

Это, конечно, устраивало большинство республиканских политиков и большинство промышленников, которые поддерживали республиканцев финансово. Все они делали деньги, худшая часть коррупции оставалась тайной, и не существовало наказаний за плохую, незаконную политику. Во время выборов 1870 года в сорок седьмой конгресс демократы завоевали контроль над Палатой представителей, 134 к 104, но республиканцы сохранили соотношение три к одному в Сенате, 52 к 17.

И потому не было вопроса, что Гранта выдвинут снова. 5 июня 1872 года национальный съезд республиканцев в Филадельфии так и сделал.

Тем не менее Кол факс представлялся чересчур уж прямолинейным для политика. Его роль в скандале с «Кредит Мобилье» была еще не полностью раскрыта, но инсайдеры могли предвидеть, что так и случится; к тому же имелась еще парочка делишек с его участием, которые выглядели почти так же некрасиво. Он был вынужден уйти из политики.

На его место республиканцы выбрали Генри Уилсона (род. в Фармингтоне, Нью-Гэмпшир, 16 февраля 1812 года), пылкого противника рабства перед Гражданской войной, а теперь сенатора от Массачусетса.

Но не всех республиканцев устраивал Грант. Несколько лидеров, которые — по той или иной причине — оппонировали политике Гранта, решили сформировать «Либеральную республиканскую партию» и собрались на съезд в Цинциннати 1 мая 1872 года, за месяц до неизбежного выдвижения Гранта.

Это была не слишком сплоченная группа; разных участников объединяла только неприязнь к Гранту. И все-таки с шестой попытки они выбрали Хораса Грили (род. в Амхерсте, Нью-Гэмпшир, 3 февраля 1811 года). Эксцентричный Грили был редактором «Нью-Йорк трибюн» с 1841 года. В течение десятилетий до Гражданской войны он громко выступал против рабства и стал одним из основателей Республиканской партии. Входил он и в число радикалов, которые боролись против переизбрания Линкольна в 1864-м, а его удивительное чувство единства заставило его внести залог после войны за Джефферсона Дэвиса — поступок, стоивший ему популярности среди ура-патриотов. Сегодня он наиболее известен по фразе, сказанной им кому-то, нуждавшемуся в совете; совет был такой: «Поезжайте на Запад, молодой человек, и растите вместе со страной».

Грили всегда стремился к какой-нибудь политической должности, но никак не мог добиться от политиков, которых он поддерживал в своей газете, чтобы те поддержали его в ответ. И теперь, возмущенный коррупцией в Вашингтоне и увидевший шанс побороться за власть, он был лидером в создании новой партии и принял свое выдвижение с радостью.

Бенджамин Гратц Браун (род. в Лексингтоне, Кентукки, 28 мая 1826 года), страстный борец с рабством до войны, бригадный генерал во время нее и губернатор Миссури впоследствии, был номинирован на пост вице-президента.

Демократы, собравшиеся в Балтиморе 9 июля, не осмелились биться с Грантом и с первой же попытки поддержали либеральных республиканцев Грили и Брауна.

Небольшая группка демократов, отказавшаяся признать свое поражение, 3 сентября 1872-го в Луисвилле, Кентукки, выдвинула в президенты Чарльза О'Коннора (род. в Нью-Йорке 22 января 1804 года), юриста, который обвинял и посадил Твида. О'Коннор, который в годы войны скорее симпатизировал Югу и вместе с Грили вносил залог за Джефферсона Дэвиса, отказался выдвигаться, но его имя все равно внесли в бюллетень. На должность вице-президента выбрали внука и тезку Джона Квинси Адамса, шестого президента Соединенных Штатов.

В ходе малоинтересной предвыборной кампании республиканцы вновь размахивали окровавленной рубашкой, напирая в основном на военные заслуги Гранта, а не на президентские. Они грубо нападали на Грили. Грили, самый неумелый кандидат, говорил, что не может утверждать, баллотируется ли он в президенты или в заключенные.

Во второй раз у Гранта получилось лучше, чем в первый, — ему досталось почти 56 процентов голосов: 3 600 000 против 2 850 000 у Грили. У О'Коннора было едва 30 000. Это означало 286 голосов выборщиков против 63, причем Арканзас, Джорджия и Луизиана еще не голосовали.

Но бедняга Грили так и не получил свои 63 голоса. Изможденный кампанией и почти обезумевший от разочарования, он скончался 29 ноября, менее чем через месяц после выборов.

Инаугурация Гранта и Уилсона состоялась 4 марта 1873 года. Однако здоровье Уилсона ухудшилось, и свои обязанности он выполнял лишь спорадически. 22 ноября 1875 года с ним случился удар прямо в кабинете, и он умер — четвертый вице-президент, которого ждала такая участь.

Одной из причин переизбрания Гранта была та, что Соединенные Штаты ослепляло фальшивое процветание. Все наживались на железных дорогах, и казалось, сияние обещанных прибылей лежит на всем. Но поскольку не все обещания могли быть реализованы (особенно потому, что многие из них базировались на умышленных фальсификациях и преувеличениях), у «процветания» существовали пределы.

В конечном счете кто-то не мог оплатить свои долги, поскольку сам нес убытки от ожидания спекулятивной прибыли, которая так и не появилась. Неоплаченные долги означали, что кто-то другой, рассчитывавший при их помощи оплатить собственные долги, теперь не заплатит. Так и распространялась волна.

Рано или поздно что-то должно было затормозить процветание, какая-либо крупная фирма, перегруженная неразумными инвестициями, пала бы, и это вызвало бы внезапную панику, когда все постарались бы немедленно вернуть свои долги. Что привело бы к новым банкротствам и еще худшей панике.

Торможение процветания началось в 1872-м, когда Соединенные Штаты поразила крупная вирусная эпидемия, от которой страдали лошади. Лекарства не было, и никто не понимал тогда, что заразу разносят москиты. В тот год погибло около четверти лошадей, и это оказались не только убытки сами по себе — в то время лошади были важным источником энергии. Многие аспекты американской жизни и индустрии пострадали.

Затем случилось дело Джея Кука (род. в Сандаски, Огайо, 10 августа 1821 года). Кук был клерком средних способностей, работавшим в филадельфийском банке с 1843-го. Повезло ему в годы Гражданской войны. Брат его близко знал Салмона Чейза, тогдашнего секретаря казначейства, и Кук получил возможность продавать военные долговые бумаги. Он показал в этом исключительную сноровку и стал известен как «финансист Гражданской войны». Его полезность для дела Союза была велика, но ему хорошо платили, и его комиссионные сделали его миллионером.

Он остался финансистом и после войны, занявшись частными вложениями в уголь, сталь и, конечно, железные дороги. Он основал особую сферу инвестиционного банкинга, то есть сбор и доставку средств, необходимых для больших проектов, которые со временем принесут внушительную прибыль, но только после использования крупных сумм, требующихся для строительства и организации.

Самым важным делом Кука было финансирование железной дороги «Норсерн Пасифик», которую строили от Дулута, Миннесота, до Портленда, Орегон, через территории, ныне входящие в Северную Дакоту, Монтану, Айдахо и Вашингтон. На стройке было много халтуры и неэффективности, а внезапная нехватка лошадей ухудшила дело. Наконец облигации Кука стали стоить заметно больше, чем он мог бы заплатить, и 18 сентября 1873 года его банковская фирма вынуждена была объявить о банкротстве.

И этого хватило, чтобы началась «паника 1873-го». Нью-йоркская фондовая биржа не работала десять дней, и компании стали сыпаться как костяшки домино. В течение ближайших лет их закрылось где-то восемнадцать тысяч, зарплаты снизились на 25 процентов, безработица выросла, а строительство железных дорог почти остановилось. Это была наихудшая экономическая депрессия, которую Соединенные Штаты пережили за век своего существования, и ничего ужаснее не случится еще полвека.

В результате второй срок Гранта свелся к увеличению экономической депрессии и постоянному, шаг за шагом, разоблачению коррупции в правительстве. Весьма неприятный способ отметить столетие американской независимости, которое случилось 4 июля 1876-го, на восьмой и последний год пребывания Гранта в должности.

Пока Соединенные Штаты пытались разобраться с внутренними кризисами, к счастью, перед страной не встало никаких серьезных международных проблем. Самым неприятным было наследие Гражданской войны. В течение той войны британское правительство, симпатизировавшее конфедератам, позволило строить у себя корабли, над которыми позднее поднимался флаг Конфедерации и которые охотились на флот Союза. Самым эффективным из построенных в Британии кораблей Конфедерации был «Алабама», а Соединенные Штаты, беспомощные на тот момент, могли только подсчитывать нанесенный ими ущерб.

Когда война закончилась, нашлось немало американцев, которые полагали, что Великобританию нужно заставить выплатить каждый цент за тот ущерб. И не только за прямой ущерб в виде затопленных кораблей и разрушенного либо изъятого груза, но и за косвенный ущерб в виде упущенных прибылей, и даже за стоимость продолжения войны. Назывались убытки в целых два миллиарда долларов, и, конечно, не было другого способа для Великобритании выплатить столь крупную сумму, кроме как уступить Соединенным Штатам Канаду — этого-то и хотели многие американцы.

Антибританские настроения того времени с энтузиазмом поддерживались ирландскими иммигрантами, которые наводняли Соединенные Штаты уже десятилетиями.

Восток Ирландии управлялся более крупным королевством еще с двенадцатого века, но лишь при Кромвеле, в 1650-х, господство стало абсолютным. С того момента ирландская земля понемногу превратилась в собственность британских протестантов, а ирландские католики скатились до уровня обедневших и безземельных крестьян.

От отчаяния ирландцы обратились к помощи французских революционеров против англичан, а Великобритания ответила искоренением последних остатков ирландского протестантского самоуправления. В 1801-м Ирландия была включена в состав Объединенного Королевства, и теперь покоренная земля управлялась из Лондона, хотя она и могла еще избрать несколько протестантов в парламент.

Поскольку условия в Ирландии все ухудшались, все больше ирландцев эмигрировали в Соединенные Штаты, где их приветствовали как дешевую рабочую силу, но относились к ним настороженно из-за их католицизма, и те нередко попадали в конфликты. На лучшие рабочие места, как тогда слишком часто говорили, «от ирландцев заявления не принимались».

После 1845 года, когда росший в Европе картофель стал чахнуть вследствие грибкового заболевания, прозванного «картофельной болезнью», иммиграция хлынула потоком. В Ирландии картофель гнил в земле, и ирландские крестьяне, которые теперь зависели почти лишь от него, должны были гнить вместе с ним.

Из населения в восемь миллионов один миллион погиб (на что британцы взирали более-менее безучастно), а полтора уехали в Соединенные Штаты. На тот момент численность жителей острова составляла едва ли больше половины той, что была в 1845-м.

За 1800-е, по общим оценкам, около четырех миллионов ирландцев прошли через Золотую Дверь и как неквалифицированные рабочие помогли построить немало больших объектов, включая каналы и железные дороги, и это ознаменовало вступление Соединенных Штатов в эпоху индустриализации.

Несмотря на свою бедность, на антикатолические и особенно антиирландские предубеждения, с которыми их встретили, у ирландских иммигрантов были преимущества по сравнению с иммигрантами из других стран Европы. С одной стороны, они говорили по-английски, а с другой — были знакомы с механизмом демократического управления. В больших городах, в тех же Нью-Йорке и Бостоне, они быстро обрели доминирующее влияние в Демократической партии. Взгляды их стали важны для законодателей, поскольку они контролировали немало голосов, и взгляды эти, что вполне понятно, включали в себя стойкую неприязнь к Великобритании.

Главным выразителем их мнения был сенатор Самнер из Массачусетса, так как в этом штате скопилось немало ирландских иммигрантов. Когда началась «Алабамская распря» (претензии к Великобритании о возмещении ущерба), Самнер высказывался за максимальные требования.

Сразу после Гражданской войны ирландцы настаивали на аннексии Канады и в 1866-м, а потом и в 1870 году попытались организовать вторжения в северную страну, которые, впрочем, всегда оставались на опереточном уровне. Но они немало постарались, чтобы расстроить отношения Соединенных Штатов, с одной стороны, и Великобритании и Канады — с другой.

Частично из-за угрозы от Соединенных Штатов и частично из-за экономических проблем канадских провинций в Британской Северной Америке началась реорганизация. Несколько провинций, включая Онтарио, Квебек, Нью-Брансуик и Новую Шотландию, объединились под властью федерального правительства, вполне самостоятельного в своих решениях. 1 июля 1867 года возник Доминион Канада. К 1871-му к Доминиону присоединились западные провинции Манитоба, Саскачеван, Альберта и Британская Колумбия, после чего он принял свои современные очертания и включил в себя все, что лежало к северу от Соединенных Штатов и к востоку от Аляски.

Коль скоро Канада стала самоуправляемой нацией, было трудно требовать ее аннексии в качестве уплаты британского долга. Движение за аннексию Канады выдохлось и фактически никогда уже не превращалось в предмет трений между Соединенными Штатами и их северным соседом. Таким образом, временами обострявшийся двухвековой конфликт между сначала англичанами и французами, а йотом англичанами и американцами подошел к концу.

Но если Великобритания не могла расплатиться Канадой, она могла заплатить деньгами, и Самнер требовал двух миллиардов долларов — непредставимую, но очень популярную сумму в конгрессе и в американском обществе.

Госсекретарем Гранта был Гамильтон Фиш (род. в Нью-Йорке 3 августа 1808 года). Он служил губернатором штата Нью-Йорк, а потом и сенатором от этого штата с 1850-х, но ничем особенным не выделялся. Тем не менее с его назначением Грант как-то счастливо ошибся, найдя в его лице честного и компетентного госсекретаря, тогда как на другие должности им назначались коррумпированные и неопытные люди.

Фиш прежде всего стремился к миру и не собирался вступать в войну с Великобританией из-за денег. Спокойно и осторожно он вновь начал переговоры, прерванные из-за нападок Самнера. К счастью, в связи с событиями в Европе время было удачным.

В 1870-м разгорелась война между Францией и Пруссией. Закончилась она быстрой и безоговорочной победой Пруссии и концом французского правления Наполеона III. Пруссия продолжила аннексировать иные германские государства, и у Европы появился новый хозяин.

От войны выиграла и Россия, усилив позиции собственного флота. Эта страна в те годы увеличивала свои владения в Центральной Азии, и Великобритания, опасаясь за безопасность Индии, не исключала новой войны с Россией. В этом случае полные желания отомстить Соединенные Штаты могли отплатить ей той же монетой и построить у себя боевые рейдеры для русских. Вследствие этого позиция Великобритании стала более гибкой.

В начале 1871-го десять человек, включая госсекретаря Фиша и еще четырех американцев, а также четырех британцев и одного канадца, приступили к серьезным переговорам, и 8 мая в Вашингтоне был подписан договор. Согласно его условиям, Великобритания извинялась за все свои действия во время Гражданской войны и соглашалась на строго нейтральный статус, чтобы предотвратить такие действия в будущем. Оставались и другие вопросы, и потому договор был передан в международный трибунал, чтобы эти вопросы отрегулировать.

Для установления точных цифр ущерба в связи с «Алабамской распрей» трибунал из пяти человек — американца, британца, итальянца, швейцарца и бразильца — собрался в Женеве, Швейцария, 15 декабря 1871 года. Трибунал высказался против больших сумм на погашение косвенных убытков, отвергнув предложение американцев, и 25 августа 1872-го большинством в четыре голоса (британский делегат не согласился) обязал Великобританию выплатить 15 500 000 долларов. Хотя под решением и не было британской подписи, британское правительство полностью расплатилось в будущем году.

Деньги не значили так уж много. Это был вопрос принципа. Имелись две первостатейные нации, которые находились в споре такого рода, когда обычно решение принималось в ходе войны, действительной или возможной. Впервые «честь нации» была отодвинута в сторону, и спор был вынесен на международный трибунал, с чьим решением мирно согласились обе стороны. Так появилась альтернатива военному конфликту, которая с тех пор еще сто лет применялась во многих случаях — хотя, к сожалению, не так часто.

Если американский экспансионизм остановился на канадском направлении, он все еще был устремлен на Карибы, где у Испании по-прежнему имелся плацдарм.

Хотя испанцы были вытеснены с континента полстолетия назад, Куба оставалась испанской. Более того, независимая Доминиканская Республика на острове к востоку от Кубы управлялась умеренным диктатором, который, боясь вторжения с Гаити на восточную треть острова, в годы американской Гражданской войны вернул свою нацию под испанское правление.

К концу войны Испания, не могущая упрочить свою оккупацию и опасающаяся гнева победоносного Союза, вывела оттуда войска. Правители Доминиканы, однако, все еще нуждались в иностранной защите и обратились к самим Соединенным Штатам.

По какой-то причине Грант счел за отличную идею аннексировать остров и заняться всеми бедами угнетенных крестьян, коррумпированных правителей и неспокойной границы с Гаити. Он надавил на Сенат, чтобы протолкнуть через него договор об аннексии, но тот под руководством Самнера отверг идею. В отместку Грант ослабил политические возможности Самнера, однако решения это не изменило. На тот момент Доминиканская Республика осталась независимой.

Тем временем в 1868 году Куба восстала против Испании — и это восстание продлилось десять лет. Многие американцы и самый высокопоставленный из них — Грант — горели желанием помочь кубинцам любыми способами, но между нацией и войной опять встал Фиш.

Он указывал, что американцы ставят себя в затруднительное положение. Соединенные Штаты обвиняют англичан в помощи повстанцам и требуют выплаты большой суммы компенсации. Так могут ли Штаты в то же самое время помогать другим повстанцам, не скомпрометировав все дело?

В конце концов Фиш умудрился сохранить мир, пока Испания не закончила войну обещанием реформ. Остров успокоился, но лишь на время. Он должен был вспыхнуть снова и погрузиться в еще больший кризис.