Естественный вопрос: что вы все про Америку и Англию, а что же наши правоохранительные органы? Или нет у нас преступников, чтобы ловить их с помощью ДНК-анализа? Преступники есть везде, и ловить их, конечно же, надо, так что давайте поговорим о наших.

Извините, если кого-то расстрою напоминанием. Истории про секс, наркотики и убийства в Лос-Анджелесе 1980-х – это для большинства из нас далеко и нестрашно, как полицейский сериал под пиво и чипсы. А вот теракт в московском аэропорту Домодедово 2011 г. – эпизод из нашей собственной жизни, и даже те, кого он не коснулся, слушая новости, думали, когда последний раз были в Домодедове и когда собирались быть снова.

“Молитесь, у нас на работе, в #domodedovo, взорвали бомбу” – знаменитое сообщение в “Твиттере” появилось 24 января 2011 г. в 16:38, через шесть минут после взрыва. Рассказывали, что президент Дмитрий Медведев узнал о теракте именно из этого твита, опередившего все официальные каналы информации. Бомба взорвалась в терминале аэропорта, прямо в толпе встречающих. Всего погибли 37 человек, кто-то мгновенно, кто-то ближе к вечеру, кто-то неделями позже, в больнице; более сотни человек ранило. Аэропорт был задымлен, людей эвакуировали – даже разобрали кирпичную стену в отделении выдачи багажа для быстрейшей эвакуации, ведь никто не знал, не будет ли второго взрыва. Дальше мы помним: ужас, гнев и отчаяние – да когда же все это кончится?! – тревога за родных и близких, московская милиция в режиме усиленного несения службы, слухи о таксистах, которые требуют 20 000–30 000 тогдашних рублей с желающих уехать из Домодедова…

Естественно, сразу же началось расследование. Для начала надо было выяснить, кем был террорист-смертник. Кто-то из свидетелей вспомнил, что перед взрывом мужчина кричал: “Я вас всех убью!” В первые часы после теракта прошла информация, что это был уроженец Кавказа, что “действуют силы, желающие создать некий всемирный халифат”. Потом появились заявления, что Чечня ни при чем и что смертник имел европейскую внешность.

Тогда почти никто не знал, что из фрагментов тела террориста выделили ДНК. Мы уже упоминали Институт общей генетики РАН – там занимались далеко не только Y-хромосомой Чингисхана. Много исследований из числа тех, о которых говорилось в разделе о Рюриковичах и чингизидах, – изучение разнообразия народов, истории их миграций – выполнялось именно в этом институте. К тому времени была проделана огромная работа по генотипированию ДНК представителей коренных народов со всех концов России и бывшего СССР, в том числе и кавказских. Популяционные генетики, как правило, работают в глубинке, а не в больших городах, – там, где люди реже переезжают с места на место, живут, где жили предки, сохраняют культурные традиции, предпочитают заключать браки среди своих. Поэтому именно там можно изучить генофонд коренного народа, а потом уже переходить к смешанным популяциям.

И вот здесь следственной группе, если можно так выразиться, повезло. Елена Владимировна Балановская, заведующая лабораторией в Медико-генетическом научном центре, и работавший там же Олег Павлович Балановский (сейчас он зав. лабораторией в ИОГене) сравнили профиль террориста с образцами в популяционных базах данных. Анализ показал на небольшой район в Ингушетии, – у смертника была редкая гаплогруппа Y-хромосомы, которая с наибольшей частотой встречалась именно в этом районе. Следователи отправились туда и за считаные дни установили его личность. На пятый день после теракта, 29 января, об этом объявил официальный представитель Следственного комитета.

Террористом-смертником оказался 20-летний житель села Али-Юрт Магомед Евлоев. Говорили, что он страдал нервным расстройством после травмы головы, земляки рассказали, что недавно расстался с женой, еще более юной, чем он сам, что жаловался на одержимость злым духом. Реже вспоминали о том, как из этого села виделась “контртеррористическая операция”, как во время “зачистки” силовики, мстящие за своих убитых, сначала били, потом разбирались. К боевикам Магомед ушел, по-видимому, примерно за полгода до теракта, обрабатывал его лично Аслан Бютукаев, сподвижник Доку Умарова. Бютукаев был вскоре убит в ходе спецоперации, а брат террориста Ахмед Евлоев, Башир Хамхоев, провожавший смертника в Москву, братья Илез и Ислам Яндиевы, которые встретили его и привезли в аэропорт (на машине представительского класса, чтобы реже останавливали!), арестованы и осуждены: Евлоев получил 10 лет, остальные – пожизненное. С организаторами на более высоких уровнях было сложнее, но это уже отдельная история.

Те, кто принимают решения, готовы прислушиваться к аргументам, однако главный критерий истины – по-прежнему практика. Загадочная наука под названием “популяционная генетика”, конечно, и раньше внушала к себе уважение. Теоретически. Ученые горожане, в том числе очаровательные женщины, отправляются в далекие путешествия, туда, где транспорт не ходит по расписанию, да и вовсе нет никакого транспорта, и самолеты летают не каждый день. Ищут в тайге племена, знакомые большинству из нас по детским приключенческим книжкам, гостят у малых, но гордых кавказских народов, – и налаживают контакт, и привозят к себе в Москву образцы крови или слюны. Выделяют ДНК, изучают ее, как программист чужой код, ищут в ней особенные метки. И, наверное, эта смесь магии с высшей математикой чем-то важна, раз их статьи публикуют научные журналы первого ряда, но кто эти статьи читает, кроме других таких же выпускников Хогвартса? Разнообразие генома человека – это очень мило и увлекательно, кто бы спорил, но практической значимости тут быть не может… Оказывается, может. Абстрактная наука о разнообразии генома способна в три дня вычислить юношу из маленького села, которого организаторы теракта, вероятно, считали идеальным “чистым стволом”.

К тому времени следователи уже привыкли к помощи генетиков, но, как правило, от генетиков требовалось установление родства либо идентичности с известным образцом. А теперь выяснилось, что анализ ДНК может и такое – найти неизвестного человека или хотя бы указать направление поиска. Помимо домодедовского теракта, было и другое громкое дело: в Новосибирске насильник-педофил 10 лет нападал на девочек, найти его не могли даже по словесному портрету. В томском Институте медицинской генетики установили, что гаплогруппа этого человека характерна для определенного района Бурятии, но мать у него, скорее всего, русская (митохондриальная ДНК). Это резко сузило круг поиска, и маньяка наконец поймали.

В 2012 г. Следственный комитет направил в Российскую Академию наук запрос: кто может помочь в развитии методик ДНК-идентификации, чтобы делалось это системно, а не от случая к случаю? Институт общей генетики откликнулся на запрос, и результатом стала программа “Разработка инновационных геногеографических и геномных технологий идентификации личности и индивидуальных особенностей человека на основе изучения генофондов регионов Союзного государства” (коротко – “ДНК-идентификация”), которая стартовала в 2017 г., а завершиться должна в 2021-м.

Программа именно Союзного государства, а не только РФ – это логично: общее экономическое пространство, свободное перемещение граждан из одной страны в другую, наконец, общая популяционная история. С белорусской стороны в программе участвует минский Институт генетики и цитологии НАН, с российской – Институт общей генетики, а также томский Институт медицинской генетики, МГНЦ и другие исследовательские коллективы.

Базы геномных данных сегодня есть у правоохранительных органов всего мира: их пополняют образцы с мест преступлений и биоматериалы, взятые у преступников. Первой была Великобритания, родина ДНК-фингерпринта: такая база появилась там в 1995 г. В США, как уже говорилось, ДНК у арестованных берут с 2004 г.

Наш Федеральный закон № 242 “О государственной геномной регистрации в Российской Федерации” был принят 3 декабря 2008 г. Согласно этому закону, обязательной геномной регистрации подлежат только преступники, осужденные и неопознанные трупы, а также генетический материал, обнаруженный на месте преступления. С 2011 г. регистрируется ДНК осужденных, отбывающих наказание, и тюремные базы данных сразу же помогли раскрыть несколько преступлений – ДНК-профили заключенных, сидевших за другое, совпали с образцами из неоконченных дел. Но для определения этногеографического происхождения человека нужны базы данных популяционной генетики – такие, которые связывают гаплогруппу с регионом и (или) с этнической группой. Такие базы у участников проекта, к счастью, есть.

– Нашим преимуществом было наличие популяционных коллекций образцов. Если бы в рамках программы мы еще и собирали эти коллекции, было бы неясно, к какому году мы это выполним. Сбор – это достаточно трудоемкое дело, и результат не всегда предсказуем, он зависит в том числе от согласия людей сдать кровь для научных исследований. Но коллекции есть в ИОГене и не только – была собрана команда, несколько институтов, которые имеют все, что нужно, – говорит доктор биологических наук Светлана Боринская, зав. лабораторией анализа генома ИОГен.

В плавильных котлах современных городов, после всех бурных событий ХХ в. далеко не для каждого в принципе известно, откуда родом его бабушки и дедушки. Не каждый знает, не каждый интересуется, кое у кого эта информация утеряна или скрыта самими предками по тем или иным причинам, и толку тогда от гаплогрупп Y-хромосомы и мтДНК, если нет анкетных данных, с которыми их можно сопоставить? Хорошо бы получать из ДНК еще более индивидуальную информацию, и этим проект “ДНК-идентификация” тоже будет заниматься. И внешними приметами, и возрастом, и другими интересными вещами. Но прежде чем перейти к ним, закончим про сравнение с базами данных.