Поначалу я принял ее за обычную женщину. Неизвестные чары перекраивали реальность, играли с цветами и оттенками, они вполне могла придать коже незнакомки белизну только-только выпавшего снега. Впрочем, нет, конечно же нет. В гостиницу пожаловал призрак.

Белая дева оказалась высокой и статной; разорванный лиф открывал крупную, отнюдь не девичью грудь. Голова была опущена, и лицо пряталось за белыми волосами, ниспадавшими вниз спутанными и нечесаными лохмами. Подол платья терялся в клубившемся над полом тумане, фигура парила в воздухе и заливала все кругом жутковатым сиянием.

Ночная гостья не выглядела плоской картинкой и вместе с тем казалась изображением, нарисованным поверх чуждой ей реальности небрежными и одновременно гениальными мазками белого. Белым представлялось решительно все: платье, кожа, волосы и даже соски. Но совсем уж незапятнанной дева не была: из раны под левой грудью вытекала черная кровь. Посмертное проявление ран – обычно дело для душ, расставшихся с телами раньше отмеренного Вседержителем срока…

Под сорочку забрался ледяной холодок, враз стало не по себе. Да жутко стало, чего уж там! Впрочем, подавить приступ паники получилось без особого труда. Пусть я и не большой специалист по части экзорцизма, встречаться с вырвавшимися из чистилища духами доводилось не раз и не два. Мне были прекрасно известны их слабые места.

Призраки слепы, зрение им заменяет сверхъестественное чутье, их влечет ужас простецов. Знающему человеку ничего не стоит защитить свой разум от слабосильных выходцев из запределья, а изгнать подобное создание способен даже простой священник. Что уж говорить о дипломированном колдуне!

Я спешно укрыл сознание ментальными щитами, и Белая дева словно уловила мои приготовления. До того она неподвижно висела в дальнем конце коридора, а тут легко вскинула голову; из-под спутанных волос на меня уставились кровавые дыры пустых глазниц.

Уставились. На меня.

Призрак видел!

Кто-то открыл ему глаза! Святые небеса!

Миг – и Белая дева ринулась по коридору, с невероятной скоростью преодолела разделявшее нас расстояние и… разлетелась облачком мертвенного сияния, погасла. Простейшая формула изгнания вышибла призрак из нашей реальности; я опустил руку и с облегчением выдохнул. Едва ли дух мог всерьез повредить мое эфирное поле, и все же соприкасаться с ним… не хотелось.

И вот что еще интересно – платье призрака оказалось современного покроя, ни о какой древней хранительнице здешних мест, а тем более о сверхъестественном воплощении горы не могло идти и речи. Что это вообще было, хотелось бы мне знать?

За спиной вдруг вспыхнуло призрачное сияние; я крутанулся на месте и оказался лицом к лицу с соткавшейся из небытия Белой девой. Скрюченные пальцы метнулись к шее; от их ледяной хватки спас рефлекторный взмах волшебной палочкой. Мигнула лазурная вспышка, и руки призрака откинуло в сторону, выбитый жезл полетел на пол.

Обезоруженный, я отшатнулся и попятился, но сразу переборол испуг и остановился. Белая дева оскалилась и зашипела.

Клянусь, до меня донеслось вырвавшееся из бесцветных губ шипение!

– Сдо-о-охни…

Но я умирать не собирался. Более того, ощутил внезапную вспышку ярости, шагнул вперед и ухватил призрак за шею. Пальцы не прошли через нематериальное создание, стиснули его, дали возможность встряхнуть, подтянуть к себе и прокричать прямо в искаженное гримасой гнева лицо:

– Изыди, тварь!

И вновь Белая дева рассыпалась ворохом серебристого мерцания. Только на этот раз она исчезла, прихватив частичку моего эфирного тела.

– Стерва! – в сердцах выругался я. – Тварь!

Левая рука занемела и едва шевелилась. Опрометчивое прикосновение позволило духу вытянуть из меня часть жизненных сил; не спасли даже четки святого Мартина.

Я несколько раз сжал и разжал кулак, нагнулся и поднял с пола магический жезл. Вырезанные на том формулы и символы превращали обычную ветвь в колдовской инструмент, способный не только работать напрямую с незримой стихией, но и воздействовать на бестелесных созданий. Это меня сейчас и спасло.

– Где ты, тварь?! – крикнул я, но слова растворились в заполонившей коридор тишине. – Возвращайся!

Да! Я нисколько не сомневался, что зловредный дух уподобился кружащей у поверхности воды акуле и таился за кромкой реальности, а потому бдительности не терял и пребывал начеку. И даже так едва успел среагировать, когда пол озарило призрачное свечение. Белая дева вынырнула с нижнего этажа, намереваясь вцепиться мне в ноги; я резво скакнул в сторону и врезал жезлом. Призрак уклонился от замаха, провалился сквозь доски и скрылся из виду, а уже миг спустя выступил из стены и ринулся на спину!

В развороте я отмахнулся волшебной палочкой и вновь отшвырнул духа прочь. Как и прежде, полыхнула лазурная вспышка, но на этот раз мне удалось удержать жезл в руке и нанести еще один удар. Белая дева вознеслась к потолку и прошла сквозь него, скрылась на улице. Но исчезла ли?

Я не верил, что эта настырная погань решила угомониться, и потому перекинул волшебную палочку из правой руки в левую и принялся плести ей сложную формулу из арсенала экзорцистов. С потолка посыпалась пыль, доски заскрипели, казалось, застонал сам дом. Призрак спикировал подобно хищной птице, я вовремя присел, и скрюченные пальцы промелькнули над головой, лишь обдало могильным холодом затылок.

Белая дева развернулась и снова метнулась в атаку, навстречу ей устремилась сотканная из эфира формула, но формула не изгнания, а заточения! Грохнуло! Выведенное из равновесия магическим ударом пространство качнулось, гостиница содрогнулась от подвала и до чердака, несколько дверей распахнулись, закачались на перекошенных петлях. Формула пронзила Белую деву, эфирные лучи оплели ее и охватили непреодолимой клеткой. Обездвиженный дух забился и задергался, но сдвинуться с места оказался не в состоянии.

Тогда Белая дева уставилась на меня окровавленными глазницами, а потом закричала, да так, что беззвучный вопль едва не отбросил на пару шагов назад. И все же я не упустил контроля над заклинанием, обретшая эфирное воплощение формула не выпустила Белую деву из своих обволакивающих объятий.

Но дух и не думал сдаваться! Он бился в силках все яростнее и яростнее. Эфирные нити начали понемногу поддаваться и растягиваться; пришлось пуще прежнего заработать жезлом, накладывая стежок за стежком, затягивая узлы и восстанавливая магическую клетку.

Зловредный призрак оставил беспорядочные метания и начал целенаправленно продавливать дальний барьер, а вместе с ним смещать всю фигуру, растягивать ее и ломать структуру. Все мои труды могли пойти насмарку, и я прямо на полу несколькими спешными движениями кинжала набросал фигуру эфирного якоря.

Царапины закурились дымком, и клетка тотчас обрела былую стабильность. Я с облегчением успокоил дыхание и уже без всякой спешки принялся накладывать на духа чары изгнания, способные перебросить его в самые глубины запределья. Прямиком к ненасытным обитателям хтонических глубин, жаждущим растерзать и пожрать любого чужака!

Дело это было небыстрое и требовало высочайшей сосредоточенности. Каждое движение жезла словно вымарывало призрака из нашей реальности, закрашивая его противоестественную белизну расчетливыми мазками эфира. О подобных техниках мне прежде доводилось лишь читать; работа предстояла в высшей степени кропотливая, но иных способов избавиться от зловредного создания в голову попросту не пришло.

И я уже почти в своем начинании преуспел, когда схема эфирного якоря вдруг полыхнула синим пламенем, доски затрещали и выгнулись, а затем пол взорвался тучей щепок прямо мне в лицо!

Ловушка распалась, а перетряхнувшая эфирное поле судорога шибанула и опрокинула на спину, помешав завершить ритуал экзорцизма и пустив прахом все приготовления. Ангелы небесные! Ну что за невезение!

В ярости я стеганул Белую деву эфирной плетью, желая вновь обездвижить ее, дабы повторить попытку изгнания, но изворотливая гадина непостижимым образом увернулась от удара. Заклинание шибануло по стене и прочертило по ней обугленную борозду.

Из последних сил я крутанул жезлом, готовясь сотворить новые чары, и Белая дева неуверенно замерла на месте, а затем и вовсе устремилась прочь. Работа волшебной палочкой была для меня не самой привычной, это и подвело. Просто не успел сплести усиленный парой узлов якорь и метнуть его в беглянку. Точнее, успел, но за миг до того призрак скрылся из виду, беспрепятственно пройдя сквозь стену. Брошенное вдогонку плетение расползлось по доскам завораживающе алым узором и вмиг выжгло их, превратив дерево в осыпавшуюся на пол труху.

Опоздал! Ангелы небесные, опять опоздал!

Присутствие потустороннего схлынуло; я выронил волшебную палочку и скрючился, прижимая левую руку к груди. Пропитавшая дерево выжимка корня мандрагоры приятно заморозила кожу и прогнала боль, но даже так пальцы все сводило, сводило и сводило воистину бесконечной судорогой. Зараза!

Послышались встревоженные голоса постояльцев, на лестнице замелькали отсветы ночника, и я поспешил убраться в свою каморку. Кинул магический жезл на кровать, сунул левую руку в горшок с холодной водой и остатками льда, но лучше не стало. Лучше станет, когда выпотрошу эту тварь!

Я вытянул перед собой левую руку и воспользовался истинным зрением, дабы оценить, сколь сильные повреждения эфирному телу нанесло прикосновение к призраку, но все оказалось не так уж и скверно. Ситуацию вполне могли выправить две или три медитации, только прежде требовалось разобраться с Белой девой. С Белой девой и тем, кто эту тварь на меня натравил!

Я уже облачился в кольчугу, подпоясался оружейным ремнем и рассовывал за него пистоли, когда на разгромленный чердак решился подняться хозяин, одетый лишь в рубаху до пят да ночной колпак.

– Магистр! – испуганно охнул он, подняв повыше масляный фонарь. – Что вы устроили здесь, магистр?!

Я выглянул из комнатушки, оглядел вздыбленный пол и разломанные стены, зло усмехнулся.

– А на что это, по-твоему, похоже, любезный?

– Магистр!

Владелец заведения даже взвизгнул от возмущения, и я успокаивающе похлопал его по щеке.

– Все в порядке. Я прогнал ее.

– Кого?!

– Белую деву.

Хозяин приложил руку к сердцу и уставился на меня округлившимися от животного ужаса глазами.

– Не шутите так! Умоляю, не шутите…

– Да какие могут быть шутки, любезный? Заказывай табличку в честь сего знаменательного события.

– Невозможно! Это просто невозможно!

Я взял плащ и без всякого сочувствия спросил:

– А на что ты рассчитывал, когда сунул палку в осиное гнездо?

Владельца заведения едва удар не хватил, он навалился на дверной косяк и какое-то время наблюдал за моими сборами, молча открывая и закрывая рот.

– И что теперь, магистр? – В голосе собеседника прорезался откровенный страх. – Куда вы? Куда вы собрались посреди ночи? Вы уходите?! Бросаете нас?!

Со стороны все действительно выглядело так, будто я намереваюсь задать стрекача, но в этом не было ровным счетом никакого смысла. Что призраку почтовая миля или даже пять? Меня эта бестелесная тварь найдет даже на другом конце света. Если, конечно, она не привязана к чему-то в Рауфмельхайтене, в чем я вовсе уверен не был.

Как бы то ни было, играть на нервах хозяина я не стал, вытолкнул его в коридор, запер дверь и усмехнулся.

– Куда я собрался? Решать вашу проблему, куда же еще!

Вашу? Да нет, уже нашу. Или даже мою…

Небо затянули низкие облака. Казалось, с крыш до них можно дотянуться рукой, а с колокольни так даже не требовалось и тянуться. На город сыпался мелкий противный дождь. Впрочем, сейчас противным было решительно все. Улицы, дома, выраставшие стеной горы, плеск воды под ногами, ночная прохладца и даже мое собственное бессилие. И лишь азарт не давал опустить руки и гнал вперед. Да! Я ощущал азарт!

Духи слабы, однажды низвергнутые в запределье, они не способны явиться обратно, если только чужая воля вновь не откроет им дорогу в реальный мир. Я изгнал Белую деву. Уничтожил ее сущность. Стер из мира живых. И проделал это не единожды. А мерзкая пакость раз за разом возвращалась и стремилась пожрать мою душу! Словно нечто крепко-накрепко привязывало ее к нашей реальности. И если я сумею это нечто отыскать…

У меня даже мурашки по всему телу побежали от грандиозности перспектив. Обычные неприкаянные духи совершенно бесполезны для адептов тайных искусств. Они не обладают ни силой, ни знаниями и годятся разве что для наведения порчи, а потому призывают их лишь злокозненные северные шаманы и безграмотные деревенские ведьмы, да еще всяческие шарлатаны-прорицатели и недоучки-школяры вроде Акселя Хольма. Настоящий мастер никогда не опустится до подобного, но…

Этот призрак совсем не так прост. Он может стать превосходным инструментом для познания запределья. Моим инструментом.

Из «Белого филина» я отправился прямиком в книжную лавку, где снимал комнату, прежде чем перебраться в гостиницу. Точнее – прежде чем меня погнали оттуда взашей. Я не злопамятен, но не могу сказать, что не испытывал мрачного удовлетворения, когда принялся колотить кулаком в запертую дверь.

– Вселенская комиссия по этике! – гаркнул я во всю глотку, стоило спуститься на первый этаж разбуженному грохотом хозяину.

Вселенская комиссия, о да! Ночной визит моих коллег вполне мог вызвать медвежью болезнь даже у закаленных профессоров, что уж говорить о книготорговце! У этой братии у всех до единого рыльца в пушку. Алчность вкупе с тягой к познаниям разъедают мораль почище кислоты.

Хозяин лавки, как видно, не отличался ни чистой совестью, ни крепкими нервами. Дрожащими руками он отпер дверь и отступил, освобождая проход. В свете ночника его лицо показалось мертвенно-бледным; в нем не осталось ни кровинки.

– Так это вы?! – охнул книготорговец, но я не дал ему собраться с мыслями, сразу ухватил за ухо и потянул в торговый зал.

– Книги о духах! Все, что есть! Быстро!

Хозяин бросился к полкам, но сразу опомнился и развернулся. Я поднял руку и продемонстрировал служебный перстень.

– Живо, кому сказано!

Этого хватило. Пока я разжигал свечи, книготорговец отыскал несколько сочинений на интересующую меня тематику и выложил их на стол, а сам замер рядом по стойке смирно. С учетом ночной рубахи до пят смотрелось это предельно комично, но мне было не до смеха.

– Это все? – спросил я, раскладывая перед собой книги.

– Все!

– Свободен!

Экзорцизм никогда не входил в круг моих интересов. Чернокнижники и демонические отродья были противниками несравнимо более серьезными, нежели бестелесные порождения запределья, слабосильные и ограниченные. Для противодействия им обычно хватало ментальных блоков и трав, дым которых изменял эфир и делал незримую стихию непригодной для пребывания заблудших душ. Прежде на меня никогда не натравливали призраков, раньше мне и в голову не приходило взять под контроль одного из них. Я имел лишь отдаленное представление о нужных ритуалах и поступил так, как поступил бы на моем месте всякий образованный человек: зарылся в книги.

Вполне допускаю, что хозяин схитрил и утаил наиболее ценные труды, но я не стал устраивать обыска. Не из-за отсутствия полномочий – вовсе нет! – просто и с этими тремя сочинениями провозился до самого рассвета. Разбираться в новой для себя теме всегда непросто, а учебника по экзорцизму в лавке не отыскалось.

Впрочем, о бессонной ночи жалеть не приходилось. В любом случае безмятежный сон был для меня сейчас недостижимой роскошью – кто знает, когда вновь нагрянет Белая дева?! – да и кое-какие полезные сведения почерпнуть все же удалось.

Лучшим средством обуздать призрак и удержать его на месте считалась лунная нить – подобное средство упоминалось в двух сочинениях из трех. В одном даже приводился порядок создания этого не самого простого заклинания. Всего-то и требовалось, что сплести с небесным эфиром лучик лунного света. Подготовленные должным образом чары сохраняли свою силу вплоть до рассвета, и с их помощью экзорцист мог не только обездвижить неприкаянного духа, но и вырвать сущность, угнездившуюся в человеческом теле. И все бы ничего, да только у меня не было ни малейшей уверенности, что к вечеру распогодится и облака перестанут закрывать луну!

Еще одна магическая формула создавала сложную защиту, которая не позволяла духам приближаться к ритуалисту и отбрасывала их прочь, а дюжина зачарованных должным образом горошин могла защитить меня во сне. И хоть уверенности в действенности этого метода не было, я все же записал порядок наложения чар.

Увы, этим мои успехи и ограничились. Я так и не сумел выяснить, как отыскать и уничтожить якорь, возвращавший Белую деву в нашу реальность всякий раз после того, как мои заклинания вышвыривали ее прочь. Хотелось бы, конечно, использовать в собственных целях этот неведомый артефакт, но чем больше я об этом читал, тем сильнее меня обуревали сомнения, что это такая уж хорошая идея. Для правильного обуздания – не заточения, а именно обуздания и подчинения! – неприкаянных духов требовалось проведение сложнейшего ритуала, схема которого содержала слишком много неизвестных мне на текущий момент переменных.

Да и плевать! Действовать буду по обстоятельствам. Ну в самом деле – мне ли смешить своими планами небеса?

Ближе к рассвету хозяин лавки собрался с решимостью и потребовал объяснений.

– Магистр! Могу я узнать, что вы ищете? – спросил книготорговец, нервно потирая руки. Пахло от него вином и сердечными каплями.

Я оторвался от с записей, зажмурился и помассировал веки. Затем осведомился:

– Лестер. Это имя что-нибудь тебе говорит?

Хозяин лавки захлопал глазами.

– Доктор Лестер? – уточнил он.

– Понятия не имею. Нужный мне Лестер на днях преставился.

– Доктор Лестер, – кивнул книготорговец. – Увидел Белую деву и умер от испуга. Разрыв сердца. Так говорят…

Он смутился и уставился себе под ноги, сожалея, что вообще затеял этот разговор.

Разрыв сердца? Да неужели?

– Похороны уже прошли? – справился я.

Хозяин лавки только руками развел.

– Не подскажу, магистр!

Я вызнал у него, как отыскать дом почившего в бозе доктора, и тогда книготорговец посмурнел окончательно. Румянец с его щек пропал без следа, лицо вновь посерело. Он даже вознамерился сбежать в другую комнату, но я не позволил.

– Последний вопрос! – остановил я книготорговца. – Юродивая Ирма, знаешь такую?

– Ее все знают!

– И как выглядит эта девица?

– Девица! – всплеснул руками хозяин лавки. – Да там такая девица! Не приведи небеса такую…

– Выглядит как?

– Грудастая и вульгарная, – сообщил книготорговец. – Говорят, безотказная во всех отношениях, вообще во всех, но сам не проверял. За что купил, за то продал.

– Работает на кого?

– Спросите на Воробьином холме. Там подскажут.

– А точнее?

Хозяин лишь сутулыми плечами пожал.

Я собрал свои вещи, взял наброшенный на спинку стула плащ и уточнил:

– Все еще желаешь узнать, что я тут искал?

Книготорговец оказался человеком благоразумным и замотал головой.

– Нет, магистр! Прошу, ничего не говорите! Я ничего не хочу знать! Ни-чего!

Я ткнул его пальцем в грудь, предупредил:

– Вот и помалкивай! – и отправился к выходу.

Колокольный звон застиг на полпути к жилищу покойного доктора. На улицу начали вываливать обыватели, и я с превеликим трудом подавил обреченный вздох.

Воссияние! Люди богобоязненные спешат на утреннюю службу, и только у меня другим голова занята; аки ищейка, скверну по дурным местам вынюхиваю…

В голову после бессонной ночи лезла всякая чушь, и никак не получалось настроить себя на рабочий лад. Помог траурный вид многочисленной родни доктора Лестера. Погребение тела было назначено на сегодняшний день, и по этому случаю в доме собралось множество его отпрысков.

Покойник, к слову, оказался не так уж и стар, да и на боли в груди, по словам вдовы, отродясь не жаловался.

– Белая дева его сгубила, – поведала тучная тетка в черном и промокнула платочком слезящиеся глаза.

Вчера предположение седоусого капрала о проказах бесстыжей девки Ирмы показалось мне куда убедительней слухов о явлении горожанам некоей сверхъестественной сущности, но это было вчера. А вот после визита ночной гостьи я не поставил бы и ломаного гроша против сотни гульденов на то, что доктора хватил удар из-за обнаженной женской груди, не важно, реальной или призрачной.

Именно поэтому я и склонился над открытым гробом и осенил покойника святым символом.

– Покойся с миром, – сказал, отступая, но шансов на достойное посмертие у доктора Лестера было, откровенно говоря, немного. Точнее, их не было вовсе.

После смерти небесный эфир оставлял бренную плоть не сразу, обычно на это уходило немало времени. Сейчас же передо мной лежал не относительно свежий покойник, а всего лишь совокупность мяса, костей и жил. Белая дева пожрала его душу, как пыталась пожрать и мою. Осознание этого отозвалось болезненной судорогой в левой руке.

– На кого ты оставил нас?.. – запричитала вдова. – И зачем только взялся поганца лечить, зачем навлек на себя гнев Белой девы?! Как же я теперь без тебя…

– Какого поганца? – не понял я.

Вместо заливавшийся слезами тетки ответил внук покойного:

– Дед арестантов пользовал. Он убийце церковного сторожа сломанный нос вправлял, ну и вот…

– Прогневил покровительницу нашу! – завыла вдова.

Я скомканно попрощался и покинул дом.

Ну что за суеверия? Какая еще покровительница? Придумают тоже! И тут же я замер, пораженный неожиданной догадкой. Полди Харт! Доктор Лестер осмотрел школяра и вскоре стал жертвой призрака. Я посетил камеру убийцы и тоже подвергся нападению Белой девы. Простое совпадение или зловредный дух убивает всех, кто соприкасался с Полди Хартом? Всех, в чьих эфирных телах может уловить следы его ауры?

На первый взгляд в эту теорию не вписывались сам школяр и солдаты гарнизона, которые его арестовали, но на деле никакого противоречия здесь не было. Крепость защищали мощные чары, призраку туда никак не проникнуть. Да и следы чужой ауры сходят на нет весьма и весьма быстро. Ну и в камеру к Полди никого больше не пускали.

Так что я вернулся в дом покойного доктора, отвел в сторону одного из его многочисленных родичей и спросил, как пройти к жилищу церковного сторожа. Не стал ничего объяснять, юлить и выдумывать, просто задал вопрос тем холодно-деловым тоном, что враз отбивает у простецов желание интересоваться твоими мотивами. Не пришлось объясняться мне и на этот раз. Что было совсем уж замечательно, проживал сторож неподалеку отсюда, буквально на соседней улице. Я этому обстоятельству откровенно обрадовался: натруженные за вчерашний день ноги ломило просто немилосердно; беспрестанные спуски, подъемы и крутые лестницы приводили меня в самое настоящее исступление. Ангелы небесные! Ненавижу горы!

Церковного сторожа уже погребли, но меня это обстоятельство ни в малейшей степени не смутило. Сам покойник не представлял для следствия никакого интереса, требовалось осмотреть одежду, в которой настигла его смерть. Увы и ах, именно в ней сторожа и похоронили! Другого приличного наряда у него попросту не было.

Пришлось идти к обмывавшей тело старухе, благо она жила в этом же квартале. Выслушав меня, костлявая бабка пошамкала беззубым ртом и решительно заявила:

– Чистое было тело, без ран. Не пришлось от крови отмывать. Я б денег больше взяла.

Я от щедрот своих одарил старуху пфеннигом и поспешил покинуть ее темную и мрачную конуру.

На теле церковного сторожа не имелось ран, а его одежда была чистой, так откуда взялась кровь на руках Полди Харта? Кого он покалечил или даже убил?

В голове некоторое время уже брезжила догадка, способная объяснить решительно все, и, дабы подтвердить ее или опровергнуть, я отправился на Воробьиный холм. Весь тот квартал был одним сплошным борделем, и пришлось изрядно побродить, прежде чем удалось отыскать заведение, в котором подвизалась юродивая Ирма.

И ладно бы просто побродить! Время было неурочное, на стук в двери подолгу никто не отвечал, иной раз не отпирали вовсе. Удивляться такому не приходилось: местные обитатели продирали глаза разве что к полудню, а сейчас не минуло еще и шести утра.

Но, как бы то ни было, нужное место я все же отыскал. Самой Ирмы в борделе, как и предполагал, не оказалось, и заправлявшая там мамка – сонная и одутловатая, ровно с большого перепоя, – предложила выбрать любую другую свободную девицу. Но нет, другие девицы меня не интересовали.

– Ирма где? – спросил я, поглаживая припухшие пальцы правой руки.

– Да кто эту дуреху знает? – фыркнула мамка. – У нее ветер в голове! Одно слово – юродивая!

– И давно не появлялась?

– Спроси чего полегче! Мне с остальными забот хватает!

В комнату заглянул бандитского вида вышибала, но пухлощекая тетка отослала его досадливым жестом, вновь развернулась ко мне и вымученно улыбнулась.

– Так показать девочек?

Взгляд припухших глазок содержательницы борделя беспрестанно перебегал с одного предмета на другой, смотрела она куда угодно только не на меня. Эта прожженная хищница из рук вон плохо скрывала охватившую ее нервозность. Мои расспросы невесть с чего нагнали на нее страх.

Но чего ей бояться? Я ведь совсем-совсем не страшный. А если и страшный, то давно навострился это скрывать. Выходит, дело не во мне?

– Девочки пусть после трудов праведных отсыпаются, – недобро улыбнулся я и выстрелил наугад. – Ты лучше другое скажи: знаешь, кто я?

И – о чудо! – тетка медленно кивнула.

Как видно, иной раз бывает польза и от досужих сплетен. Вчера из-за ненужной огласки меня едва не спровадили на тот свет, а сегодня все получилось ровно наоборот. Кого другого вышибала давно бы уже с крыльца спустить попытался, а меня терпят. Будь я сам по себе, правдивых ответов не дождался бы, теперь же оставалось лишь грамотно разыграть свою партию. Все выложат, никуда не денутся.

– Стал быть, знаешь и тех, кто меня об услуге попросил? – продолжил я напирать на содержательницу борделя.

И вновь ответом стал настороженный кивок.

– Где Ирма? – потребовал я ответа и рыкнул: – Не юли! В глаза смотри!

Тетка была тертой и видавшей виды, но со здравомыслящими людьми Рауфмельхайтена ссориться поостереглась.

– Сняли Ирму, – нехотя сообщила она. – Заплатили сразу за два дня. Давно должна была вернуться, но не появилась. Да говорю же: у нее ветер в голове, что два дня, что седмица – ей все едино, пока кормят и поят.

– Снял кто?

Содержательница борделя пожала плечами, поправила сбившуюся шаль и зябко поежилась.

– Приезжий снял, – сообщила она, не став вдаваться в детали.

– И ты так запросто свою девку невесть с кем отпустила?

– Монет отсыпали, вот и отпустила. Да и видно было, что человек серьезный. Такой… со стержнем, что ли. Породистый.

– Выглядел он как?

Тетка задумалась.

– Одно слово – солидный. Не старый еще, а волосы с проседью. И одет дорого. А заколка плаща, – припухшие глаза мечтательно заблестели, – в виде золотого жука. И камушки… Настоящие самоцветы, не стекляшки дешевые.

Седой? Не тот ли седой, что ухарей подговорил меня в оборот взять?

Очень интересно. Только вот я ожидал услышать совсем другой ответ и потому уточнил:

– Один он был?

– Да нет, – припомнила тетка. – Слуга при нем крутился. Мальчишка еще совсем, щенок чернявый с бородавкой на щеке. Взгляд его мне сразу не понравился. Еще подумала – у такого сеньора какой-то оборванец в прислуге ходит.

– Бородавка, значит? – задумчиво хмыкнул я.

Полди Харт был темноволосым, да и бородавка у него на лице тоже имелась.

– Патлатый такой, – скривилась тетка. – Он на Ирму хозяину и указал. Как увидел ее, так чуть слюной не истек, паскуда такая!

– Занятно.

В голове так и закрутились мысли. Полди Харт и некий солидный сеньор с золотой фибулой в виде жука. Пропавшая шлюха, которая, по словам капрала, как две капли воды походила на призрак Белой девы. А еще церковь Святой Берты, где ночными сторожами долгие годы служили родственники школяра…

Все запуталось окончательно или же, напротив, стало ясно как белый день?

В церковь Святой Берты я не пошел и для начала отправился расспросить соседей Полди Харта об этом беспокойном юнце. Откуда-то возникла уверенность, что вчера они были откровенны со мной не до конца.

Проходя мимо злополучного переулка, я замедлил шаг и огляделся, но тела на земле уже не валялись, а кровь смыло дождем. Будто и не случилось ничего, разве что отбитые пальцы до сих пор саднит.

Родных школяра я этот раз беспокоить не стал, сразу пошел по соседям и сегодня уже не интересовался их мнением о Полди, а задавал предельно конкретные вопросы. И очень быстро картинка в моей голове дополнилась новыми деталями. Рабочей гипотезе они нисколько не противоречили, скорее, даже наоборот – подтверждали ее целиком и полностью.

Как оказалось, Полди и в самом деле сбежал из города, но вовсе не от родительских затрещин, а от несравнимо более серьезных неприятностей. О его непотребной страсти к расчленению зверушек знали многие, и, когда неподалеку зарезали старика-бродягу, сразу пошли пересуды, будто известный всей округе живодер принялся за людей. И пусть прямых доказательств вины бедового юнца не имелось, никто и не собирался устраивать следствие на этот счет. Дыма без огня не бывает – какие еще нужны доказательства? Вот Полди и удрал.

Одна деталь заинтересовала особо – животным, попавшим ему в руки, школяр неизменно вырезал глаза. Ну и какой мог быть у подобного действа исследовательский интерес? Это, скорее, говорило о некоем душевном заболевании. Доводилось мне встречаться с вивисекторами, для которых значение имел лишь сам процесс, а никак не результат. Да еще вспомнилось изуродованное лицо призрака.

– Одно к одному, – проворчал я и отправился в церковь Святой Берты.

Разгадка крылась именно там.

За время своего пребывания в Рауфмельхайтене я посещал богослужения неоднократно, как-то раз заглядывал и в церковь Святой Берты. Надо сказать, тогда особого впечатления она на меня не произвела.

Нет, вырубленный в скале храм поражал необычными архитектурными решениями, да и акустика там была весьма и весьма хороша, но огоньки свечей даже не пытались разогнать густой полумрак, а эфирное поле оказалось далеко не столь ярким и насыщенным, как того стоило ожидать от древнего храма.

И теперь невольно возник вопрос: а не сказывалась ли подобным образом на незримой стихии близость заброшенного языческого капища?

Шла служба, церковь оказалась полна прихожан. В мои планы не входило тратить время на выслушивание проповеди, я намеревался уловить отголоски недавнего ритуала и без промедления прижать Полди к стенке, но невольно заинтересовался словами настоятеля и решил с медитацией немного повременить.

Невесть с чего проповедник отошел от привычных тем и обрушился с яростной критикой на язычников, не способных принять свет истинной веры. И ладно бы он избрал мишенью своего красноречия кровожадных обитателей северных лесов и болот, так нет – поминались во время службы исключительно солнцепоклонники Арбеса. А под конец так и вовсе священник выдал формулировку, поразившую меня до глубины души.

– Как говорил пророк, – торжественно повысил он голос, – должно утопить ересь обожествления светила в море!

«Как говорил пророк!» – да это же вступительная формула догмата о верховенстве Сияющих Чертогов!

Вот так дела! Неужто ортодоксы решили возвести в статус священного изречения свой собственный догмат? Но почему тогда избраны целью солнцепоклонники, обитавшие по ту сторону Соленой пустыни, а не привычные враги: узурпировавшие Сияющие Чертоги догматики или еретики-мессиане?

Воодушевленные проповедью обыватели начали перешептываться, обсуждая очистительный поход на Арбес и со знанием дела рассуждая о несметных сокровищах пиратов, а я прислонился к вырубленной в скале колонне и закрыл глаза. В святом месте погрузиться в транс оказалось на удивление легко, сознание просто растворилось в незримой стихии, словно медовая патока в кипятке, мир расцвел неведомыми красками, накатило умиротворение.

Вот только никаких результатов мое обследование эфирного поля не принесло. Если несколько дней назад здесь и творилась темная волшба, молитвы давно выжгли всякие ее следы. Так или иначе, но храм осквернен не был.

Да и потом – куда бы делось тело? А в том, что Ирма убита и это ее призрак является горожанам по ночам, я нисколько не сомневался. Но без тела… Без тела мне дело никак не сшить.

Решив не полагаться на одни лишь колдовские способности, я прошелся по церкви, как бы невзначай заглянул даже в служебные помещения. Храм оказался невелик, и пусть некоторые комнаты осмотреть не удалось, едва ли покойник мог пролежать незамеченным все это время в одной из них.

Ангелы небесные! Да после ареста школяра здесь точно все обыскали! И что же получается – тупик? Я покачал головой. Нет, не тупик. Просто пришло время для более решительных действий.