В этот день Рихард Хеннинг пребывал в прекрасном настроении. Он вел себя совсем не так, как в последнюю встречу с Симоном, и сейчас демонстрировал свою улыбку с рекламы зубной пасты – столь же безукоризненную, как его футболка, шорты и полотняные туфли. В таком виде учитель мог бы отправиться на партию в гольф, подумал Симон.

Они вместе вытащили лодку из сарая. Она оказалась легче, чем Симон предполагал. Краем глаза он следил за тем, как Хеннинг ставит машину на сигнализацию и кладет ключи в карман шорт. Каким-то образом ему надо эти ключи добыть. Но как?

После этого они стащили лодку на берег и оставили на траве. Симон исподтишка бросил взгляд на группу кустов, за которыми пряталась Каро. Ему показалось, что среди веток он заметил ее темную головку, и он быстро отвел взгляд. Хеннинг вроде бы ничего не заметил.

– Теперь нам нужны весла! – сказал учитель, доставая из кармана другую связку ключей.

Каждая связка была помечена цветными пластиковыми кольцами; ключи на красной связке подходили к лодочному домику. Двери отворились с ржавым скрипом.

– О боже, эта лачуга давно нуждается в ремонте! – сказал Хеннинг. – Третий год я напоминаю об этом, но директор Грасс взял курс на жесткую экономию. На лодочную станцию Кессингена у него денег нет! Два года назад мы получили новую лодку для школьного клуба, и этого хватит, по его мнению. Когда-нибудь нам придется отказаться от лодочной станции.

– Ученики сюда приходят? – поинтересовался Симон.

– Реже, чем раньше, – ответил Хеннинг. – Здесь я тренируюсь только с новичками. Фале – спокойная, равнинная река. Остальные занимаются греблей на Дунае, где течение гораздо сильнее.

Симон подумал, как вывести Хеннинга из равновесия. Ему не хотелось, чтобы они углубились в отвлекающую болтовню, и он решился задать прямой вопрос:

– Вам никогда не хотелось перейти в другую школу, переехать отсюда?

Вопрос произвел желаемое действие. Хеннинг посмотрел на него с изумлением:

– Нет, почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что вы сейчас сказали о мерах экономии. Вероятно, в другом месте вы встретили бы большую поддержку.

– Ах, знаешь, в другом месте трава всегда кажется зеленее! – ответил Хеннинг. – А при ближайшем рассмотрении оказывается, что везде одно и то же… Везде свои преимущества и недостатки.

– Вы уже были где-то в других местах?

– Конечно. И ничто не подвигло меня бросить якорь в другом месте. Мне нравится работать в этой школе, и места эти я люблю. Я ведь здесь вырос. – Он потер ладони и улыбнулся Симону сияющей улыбкой. – А теперь давай займемся делом! Мы же пришли сюда ради гребли. При такой роскошной погоде это будет настоящее удовольствие!

Они вошли в домик; старые половицы ворчливо скрипели под их шагами. Внутри стоял спертый запах прогорклого льняного масла, водорослей и разогретого солнцем дерева. С потолка свешивались четыре лодки, по две с каждой стороны, а в середине стояла на подставке большая старая гребная лодка. У нее отсутствовали многие планки, и она была покрыта толстым слоем пыли. Вероятно, она ждала здесь ремонта уже несколько лет. Правая стена домика была украшена многочисленными фотографиями. Симон подошел поближе.

Обычные любительские снимки, на которых были запечатлены учителя и ученики в костюмах для плавания. Напоминания о сплавах по Фале за последние несколько лет. Некоторые фотографии показались Симону давними. На большинстве снимков можно было увидеть Рихарда Хеннинга. Симон удостоверился, что заместитель директора мало изменился. Хотя с годами Хеннинг приобрел несколько морщин и стал носить более короткую стрижку, в целом он выглядел так же, как раньше. Все тот же мистер Очарование, оказывающий гипнотическое действие на учениц и их мамочек.

Среди множества лиц, улыбающихся с фотографий, он обнаружил и Леони. Было три группы фотографий. Судя по одежде и прическе Леони, это были снимки из трех разных экспедиций. Фотографии объединяло одно: на каждой из них взгляд Леони был устремлен на Хеннинга, в то время как другие девочки смотрели прямо в камеру. Симон продолжал рассматривать фотографии и вскоре наткнулся на снимок с Мелиной. Фотография висела довольно далеко от других, и Симон чуть ее не пропустил. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться: слухи, о которых ему сообщила Каро, правдивы.

Это была редкая фотография, где Хеннинг стоял с одной-единственной ученицей. Он сиял своей фирменной улыбкой, приобняв одной рукой Мелину за плечи. Мелина тоже улыбалась, и ее голова лежала на плече учителя. Они выглядели счастливой парочкой.

– Если хочешь, мы тоже можем потом сделать фото на память, – предложил Хеннинг. – Здесь, на этой стене, все, кто катался на лодках, обретают свою вечную славу. Наш маленький собственный Зал славы, если хочешь.

Заместитель директора подошел ближе. Симон почувствовал, как напряглось его тело. Затем Хеннинг оглядел его с головы до ног:

– А где твоя одежда для плавания?

– У меня нет специальной одежды. Я поеду в том, что есть.

– Это неразумно, – возразил Хеннинг. – Как раз в начале занятий нередко случается, что лодка переворачивается. Пока хлопчатобумажная одежда просохнет, пройдет вечность. Но это не беда, у меня найдется кое-что для тебя.

Он подошел к металлическому ящику, стоявшему около двери. Ящик был выкрашен в цвет хаки и размером напоминал гроб. Замок был с цифровым кодом. Хеннинг поднял крышку и достал две куртки для плавания.

– Не волнуйтесь за меня, – сказал Симон. – При теплой погоде со мной ничего не случится, если одежда промокнет. И я буду следить, чтобы мы не перевернулись.

– Вот это подойдет, – сказал Хеннинг, не приближаясь к нему.

Он достал из ящика синие шорты для плавания и передал Симону.

– Вот. Они немного великоваты для тебя, но у них шнурок на поясе, ты сможешь их утянуть.

Симон смотрел на шорты, но не брал их.

– Не беспокойся, – сказал Хеннинг, передавая шорты ему в руки. – Они только что постираны. Мы всегда держим здесь пару запасных плавательных костюмов на всякий случай. И раз у тебя нет своего, надень этот.

Симон покачал головой и выжал из себя улыбку. Ни в коем случае он не хотел переодеваться при Хеннинге. Кроме того, ему нужно было где-то оставить свои вещи, если вдруг потом придется бежать. Ни к чему все так усложнять.

– Спасибо, – сказал он, – но это вовсе не обязательно. Мне сойдет и так.

– Стесняешься меня, что ли? – Хеннинг улыбнулся. – Мы ведь оба мужчины, и нас только двое. К сожалению, здесь нет кабинки для переодевания, но я выйду наружу, пока ты будешь переодеваться.

Затем Хеннинг вернулся к сундуку и опустошил свои карманы. Бумажник и ключи он положил в маленький боковой отсек. Затем указал на ящик Симону.

– Ценные вещи можешь оставить здесь. Я запру замок на время, пока нас не будет. Сюда редко кто-то заходит, но так будет надежнее. Жду тебя снаружи.

Хеннинг взял свою спортивную сумку и вышел. Вероятно, он собирался переодеться где-нибудь в кустах поблизости. Это был тот самый шанс, которого Симон ждал. Чтобы не вызвать подозрения, он переоделся, натянул купальные шорты. Они действительно оказались ему велики, и он основательно затянул шнурок. Будто на нем надета юбка цвета морской волны. Это показалось ему глупым и смешным, но Симон напомнил себе, что цель оправдывает средства.

Он нигде не видел учителя. Это означало и обратное: Хеннинг тоже его не видит. Он осторожно достал автомобильные ключи из бокового отдела сундука, приложив все усилия, чтобы ключи не звякнули. С бьющимся сердцем засунул их в боковой карман своих купальных шорт; ключи проскользнули еще ниже. Это было замечательно.

– Эй, ты готов? – крикнул ему Хеннинг снаружи.

– Да, вполне.

Хеннинг вернулся в домик. Он переоделся, на нем были такие же купальные шорты, как на Симоне. Вероятно, эти костюмы тоже принадлежали к «рабской униформе» школы, как назвала ее Каро. Различие состояло в том, что на Хеннинге костюм сидел как влитой. Симон с завистью подумал, что он тоже хотел бы иметь такое красивое, тренированное тело. Рядом с Хеннингом он выглядел как бледный скелет.

Хеннинг снова подошел к ящику и положил в него свою спортивную сумку. Какой-то момент он молчал, и у Симона чуть не остановилось сердце. Неужели он заметил пропажу связки автомобильных ключей? Ну вот и все. Сейчас он тебя застукает. Он вот-вот обернется. Побежит за тобой и проломит тебе череп! Но Хеннинг вновь нагнулся к сундуку и достал полотенце.

– Да, чуть не забыл, – сказал он, протягивая Симону полотенце. – На случай, если потребуется. Помочь тебе надеть спасательный жилет?

Симон подумал о том, что недавно рассказала ему Каро. Он не хотел, чтобы Хеннинг до него дотрагивался.

– Нет, я сам, – ответил он. И в доказательство своих слов взял жилет и тут же натянул его на себя.

Несколько мгновений Хеннинг смотрел на него скептически. Казалось, он заметил, что что-то не так. В его взгляде сквозило недоверие. Симону это не нравилось.

– Отец меня научил, – сказал мальчик быстро. – Когда мы с ним ездили на рыбалку, я должен был надевать спасательный жилет. Папа говорил, пока я такой щуплый, приходится следить, кто кого ловит – я рыб или рыбы меня.

Напряженная мина учителя расслабилась, он улыбнулся.

– Остроумный человек был твой отец. И, как я вижу, он научил тебя правильно. Куртка, к сожалению, тоже великовата, но другой у меня нет.

Когда они покинули лодочный домик и пошли к берегу, Симон на пару шагов отстал от Хеннинга. Как раз на столько, сколько требовалось. Он взглянул туда, где, как он предполагал, должна находиться Каро. Темная голова посреди кустов исчезла. Симон надеялся, что Каро его видит. Затем он показал подбородком за спину и осторожно положил ключи в траву позади себя. Тихое звяканье показалось ему оглушительным, он вздрогнул. Но Хеннинг ничего не заметил. Он столкнул лодку в воду, забрался в нее и помахал Симону.

– Эй, молодой человек! Пора в путь!

Неожиданно для себя Симон заключил, что плыть на каноэ здорово. Он понял, почему Хеннинг предпочитал именно этот вид спорта. Пока они плыли по мирно текущей Фале мимо зарослей тростника, Симон представлял себя индейцем в пироге. Уже считаные минуты спустя он привык к мерному покачиванию лодки. Поначалу он боялся, что его одолеет тошнота, но едва они с Хеннингом выбрали правильный ритм ударов веслами, как качка прекратилась.

Хеннинг устроил его на носу лодки, чтобы наблюдать за правильностью его движений и в случае необходимости оказать ученику поддержку. По-настоящему это нельзя было назвать сиденьем: Симон обнаружил, что в лодке приходится скорее стоять на коленях, стараясь держать корпус прямо.

– Представь, что твои руки и весла образуют прямой угол, – учил его Хеннинг.

Он пояснил, что этот вид открытой лодки называется «канадка». Педагог прочел небольшую лекцию о разных видах каноэ, каяков, байдарок, а также о веслах. Симон узнал, что у него канойное весло, а у учителя – двойное.

При других обстоятельствах Симон чувствовал бы себя непринужденно и, вероятно, захотел бы вступить в школьную команду гребцов. Но его мысли работали в другом направлении. Он здесь не для удовольствия.

Ему нужно найти повод вывести Хеннинга из равновесия, чтобы тот утратил самообладание. А это непросто, если сидишь к кому-то спиной и не можешь наблюдать реакцию собеседника. Как он узнает, говорит ли Хеннинг правду? И как вообще подойти к нужной теме?

– Ты настоящий талант! – крикнул ему Хеннинг, когда они проплыли некоторое расстояние. – Можно подумать, это не первая твоя поездка. Тебе нравится?

– Да, очень. – Симон обернулся к нему.

– Смотри только вперед, – сделал ему замечание Хеннинг. – Не хочу, чтобы мы перевернулись.

Симон последовал совету.

– Как долго вы этим занимаетесь? Греблей, имею в виду, – спросил он.

– Со школы. Греблю на каноэ уже тогда начали практиковать. Когда растешь вблизи двух рек, стоит этим пользоваться.

– Ваш отец тоже катался на каноэ?

– Нет, он – нет. – Симон услышал, как учитель вздохнул. – У моего отца душа к спорту не лежала. Для него это было пустым времяпрепровождением. У него в голове была одна только работа.

Симон снова вспомнил, что говорил ему дедушка. Он называл Рихарда Хеннинга ничтожеством.

– Вы никогда не хотели взять на себя управление отелем?

– О, откуда ты об этом знаешь?

– Прочел вашу фамилию в одной газетной заметке, – ответил Симон, бросив быстрый взгляд через плечо.

Хеннинг стоял на коленях на корме, энергично греб и смотрел на реку.

– Гостиничное дело никогда меня не привлекало. Я хотел заниматься в своей жизни чем-то более осмысленным, чем выяснением отношений с вечно чем-то недовольными туристами. И сделал выбор в пользу министерства образования, а старый отель продал городской общине.

– Вы иногда там бываете? – спросил Симон, подумав о номере семнадцатом, который Каро иронично назвала «романтическим гнездышком».

– Пару раз я был там, наверху. Это же мой родительский дом. Жаль, что сейчас он в таком запущенном состоянии. Хорошо, если его снесут до того, как он полностью превратится в руины.

– А в последнее время вы бывали там?

Симон снова быстро взглянул через плечо, и в этот раз их взгляды встретились. Это длилось достаточно долго для того, чтобы Симон осознал: Хеннинг ему не доверяет.

– Почему ты спрашиваешь?

– Да просто так, – ответил Симон. – Я недавно проезжал мимо него на велосипеде.

– Но отель стоит достаточно далеко от дороги.

Теперь скепсис в голосе Хеннинга был отчетливо слышен. Знал ли он, что Симон с Каро побывали в отеле? В таком случае Хеннинг – тот, кто наблюдал за ними. Человек, спрятавшийся за стойкой портье. Но если это действительно был он, что он делал в отеле?

– Майк рассказал мне о гостинице, – солгал Симон. И решил еще подлить масла в огонь: – Он хотел там что-то увидеть, но не сказал что.

Тут Хеннинг прекратил грести, и лодка слегка повернулась в сторону берега. Симон обернулся к Хеннингу. Его сердце забилось быстрее.

– Что такое, Симон? – спросил Хеннинг. – Ты действительно хочешь кататься на лодке?

Симон крепче вцепился в весло. Хеннинг смотрел на него так мрачно, будто собирался на него наброситься. Совсем близко от них прокричала озерная птица. Она будто предупреждала Симона: «Смотри, вас здесь только двое, вокруг на реке пусто. Кругом ни одного человека, кто мог бы прийти тебе на помощь!» В ответ прокричала другая птица, и в ее крике Симону послышался смех.

– Мне кажется, нам лучше вернуться. – По голосу чувствовалось, что Хеннинг не шутит. – Пожалуй, ни к чему было приглашать тебя.