Едва медсестра закрыла за собой дверь маленькой палаты, как Майк уселся у кровати Мелины. Он слышал равномерное шипение аппарата искусственного дыхания и попискивание кардиомонитора. Зигзаг на экране говорил о том, что сердце Мелины бьется ритмично.

Мелина с закрытыми глазами лежала навзничь. Если бы не многочисленные трубки, можно было бы подумать, что она спит. В каком-то смысле так оно и было. Доктор Мейра объяснил Майку, что искусственная кома не что иное, как продолжительный медикаментозный сон. Глубокий и расслабляющий сон.

Многочисленные приборы в палате напомнили Майку научно-фантастические фильмы, которые он так любил. В одном из них пассажирка космического корабля находилась в состоянии анабиоза в морозильной камере, пока космический корабль нес ее к другим мирам. Но Майк надеялся, что Мелина останется в этом мире. Скоро она очнется и вернется в него. Первые сорок восемь часов были критическими, сказал реаниматолог. Половина этого критического времени уже была позади, и состояние Мелины стабилизировалось.

Когда Майк рано утром, с чудовищного похмелья, пришел в себя после короткого сна, первым делом он проверил автоответчик. Он боялся проспать известие из больницы. Известие о том, что Мелина умерла. Этот кошмар ему снился. Но никто ему ночью не звонил. Когда Майк вошел в маленькую палату интенсивной терапии, он понял, что искорка надежды еще остается. Мелина справится! Половину критического времени она уже выстояла. Он смотрел на ее лицо, на котором читалось абсолютное умиротворение. В какой-то момент ему даже показалось, что ресницы Мелины дрогнули. Возможно, только показалось, потому что он этого очень сильно хотел.

Когда видишь сны, веки вздрагивают, вспомнил он. Видит ли Мелина сейчас сны? Насколько ему было известно, в коме это невозможно. Но кто с уверенностью мог сказать, что происходит сейчас в голове Мелины? Если она что-либо видит, он желал, чтобы это был приятный сон. Позади него бесшумно раздвинулась дверь. Когда Майк обернулся, вошедшая медсестра улыбнулась ему. Дружески и ободряюще. Вслед за медсестрой появился немолодой человек в застиранной футболке, с большим пивным животом. Он не улыбался. Йенс Па-ланд с каменным лицом посмотрел на Майка. И шагнул в палату. Подойдя к кровати, он покрасневшими глазами посмотрел на дочь.

– Моя бедная девочка, – пробормотал он.

Его слова прозвучали напыщенно-сентиментально. Майк ощутил запах перегара. И не удивился этому. С момента знакомства с Паландом он ни разу не видел отца Мелины трезвым. Йенс Паланд повернулся к Майку. В его покрасневших глазах плескалась ненависть.

– Ты! – хрипло сказал он, ткнув пальцем на Майка. – Ты! Проваливай отсюда!

– И не собираюсь, – спокойно ответил Майк.

– Моя бедная девочка! – повторил Паланд. – С ней случилась беда, потому что она связалась с таким отребьем, как ты.

Майк твердо выдержал его взгляд. Его злость на Паланда была ничуть не меньше, чем у того на Майка.

– Она ни с кем не связывалась, – ответил Майк. – Она только хотела уехать. Подальше от тебя. Потому что ей надоело терпеть твое пьянство.

Йенс Паланд уставился на Майка так, будто готов был убить его взглядом. Потом на его поросшем щетиной лице появилась отвратительная гримаса.

– Прибереги свои дурацкие заботы о моей дочери для другого идиота, – угрожающе прошипел он. – Меня не проведешь.

– Тебе лучше отсюда уйти, – сказал Майк. – Опять надрался до чертиков.

Паланд презрительно хмыкнул и указал на спящую Мелину.

– Это твоя работа, ублюдок! – рявкнул он. – Знаю, что твоя! И я сделаю все для того, чтобы ты горел за это в аду. Все!