Путь пешком до автобусной остановки Кессингена был коротким, однако Симон вспотел, пока до нее добрался. Столбик термометра поднялся явно выше 30 градусов. Водитель автобуса включил кондиционер на полную мощность, и, когда автоматическая дверь с шипением закрылась, Симону показалось, будто он попал в передвижной холодильник. Дрожа, он крепко уцепился за одну из верхних ручек для пассажиров и стал смотреть на проплывающий мимо пейзаж. При свете дня велосипедная дорожка на Фаленберг выглядела вполне дружелюбно. Но следы ночного урагана еще не стерлись.

Рядом с зелеными насаждениями вдоль шоссе стояло много оранжевых машин дорожной службы и полицейских фургончиков. Мужчины в защитных шлемах и куртках яркой окраски трудились над ликвидацией последствий стихийного бедствия. На платформах тележек громоздились ветки, сорванные ураганом с деревьев. Только теперь до Симона дошла вся степень глупости, совершенной им минувшей ночью. Ему несказанно повезло – в ту «королевскую ночь» он действительно мог запросто сломать себе шею!

Спустя некоторое время автобус остановился перед торговым центром Фаленберга. Супермаркет находился на окраине города. Огромное здание венчали гигантские буквы EKZ на крыше. Едва дверь автобуса открылась, летняя жара ударила Симону в лицо. Воздух застыл в неподвижности, будто сверху установили незримый стеклянный колпак.

Для обычного рабочего дня здесь царило слишком большое оживление, несмотря на давящую летнюю духоту. Парковка была почти до отказа запружена автомобилями, между которыми сновали люди. Из закусочной, расположенной неподалеку от входа, доносился запах чего-то жареного и печеного. Неподалеку находилась лавка сладостей, ее аромат привлек целый рой жадных ос. Казалось, худой продавец исполняет какой-то экзотический танец, отгоняя назойливых жужжащих насекомых. Рядом стояла стайка хихикающих детей.

Симон направился прямо к вывеске, гласившей: «Все необыкновенно дешево!» Он надеялся, что так и есть. Ему еще предстояло найти в магазине нужную запчасть, так что жара его совершенно не радовала.

– Эй!

Неожиданно кто-то потянул его сзади за рукав. Симон обернулся, и от радости сердце его подпрыгнуло. Это была Каро.

– Эй, – ответил он в тон, сияя удивленной улыбкой. – Что это ты здесь делаешь?

– Спасаю свою жизнь. – Она указала на закусочную за ее плечом. – Делаю выбор, пропадать ли с колбасой, капустой и вареной картошкой или вложить свои последние сбережения в шашлык с картофелем во фритюре. Это я сейчас и сделаю! Плюс кола – тогда смерть от голода мне не грозит.

– Колбаса с капустой, – покачал головой Симон. – При одной мысли об этом у меня желудок сводит.

– Погоди-погоди, ты еще вкусишь все наши гастрономические прелести, когда тебя засадят в интернат… И чечевичный супчик, и капустный салат…

Симон поморщился. Она перечисляла как раз те блюда, которые он терпеть не мог.

– А я-то думал, хуже, чем в клинике, нигде кормить не могут, – сказал он рассеянно.

– О, еще как могут, поверь мне! Прежде всего, у нас каждая порция выглядит так, будто ее уже съели. Гуляш не отличается от собачьего корма. – Она сморщила нос. – Может, это и правда собачий корм.

Симон воздел руки к небу. Это жест он перенял у Майка.

– Ой, прекрати! Сейчас меня стошнит!

Ушибленное плечо резко заболело, и он вздрогнул. Он надеялся, что Каро не заметит. Но она, разумеется, заметила.

– Слушай, ты что-то не очень хорошо выглядишь, – сказала она. – Не заболел, случаем?

– Нет, но у меня была ужасная ночь.

Она взглянула на него испытующе:

– Снова кошмары?

– Да.

– Что на этот раз?

– Ой, не стоит об этом говорить. – Он надеялся, что его слова прозвучали убедительно. – Это ведь всего лишь сны.

Но Каро это не убедило.

– Если честно, твой сегодняшний вид говорит о том, что твои кошмары не такие уж несерьезные. Расскажи, что тебе снилось?

Он смущенно разглядывал людей, проходивших мимо. Какой бы болезненной ни была тема, он знал, что Каро не примет отговорок. Все же они друзья – или, может, даже чуть больше.

– Да, мне снова снилась автокатастрофа, – вполголоса ответил Симон. – Я видел свою умершую маму. И еще волка, набросившегося на меня. Это был не просто волк, а чудовище. Но каким-то образом оно походило на волка.

– Любопытно. – Девочка задумчиво наморщила лоб.

– Ты находишь?

– Да, мой отец часто употребляет одну пословицу, – пояснила она. – Ночь принадлежит волкам. Он сказал, волки – символ темной, звериной стороны жизни. Поэтому час волка так опасен.

– Час волка?

– Неужели ты никогда об этом не слышал? – Каро смотрела на него со скрытым упреком, голос ее снизился почти до шепота. – Он следует за часом привидений, и его нужно особенно опасаться. Привидения могут напугать, но если тебя схватят волки, считай, ты пропал навсегда.

Хотя Симон оставался потным под футболкой, он почувствовал, как по телу забегали мурашки.

– Фу ты! Звучит жутковато!

– Увы, так оно и есть, – сказала Каро, и фирменная улыбка вернулась на ее лицо. – Потому будильник – мой лучший друг. Хотя его звонок дико нервирует, он спасает меня от всех злых кошмаров. Вероятно, тебе тоже стоит завести будильник. Без кнопки выключения и с противным пронзительным звоном.

Симон не смог удержаться от смеха.

– Это идея! Но сейчас мне предстоит инвестировать средства в новый обод для колеса.

– Почему? У тебя сломался велосипед?

Симон покраснел. Вот он и проговорился.

– Я напоролся на идиотское препятствие. И погнул спицы.

Совесть его была нечиста. Ему было неприятно лгать Каро, и в то же время он не хотел рассказывать о своей ночной вылазке. Это было бы еще хуже, чем описывать свои сновидения у входа в людный торговый центр.

– Может, зайдешь со мной?

Каро покачала головой и добавила:

– Мне срочно надо что-нибудь проглотить, иначе упаду в обморок. Но мы можем потом встретиться у входа. Договорились?

– Договорились.

Она снова улыбнулась:

– Знаешь, я давно об этом мечтала. О свидании перед торговым центром.

«Для меня это вообще первое в жизни свидание», – подумал Симон, глядя вслед Каро, спешившей к закусочной. Его мама укоризненно покачала бы головой при виде названия этого быстропита – WILLY’S WURSTBRATEREI, – мама подрабатывала, редактируя тексты. Иногда ее замечания казались придирками. «Они могут сколько угодно реформировать систему правописания, но эти апострофы постоянно лезут в глаза», – не раз повторяла она.

В этот раз он подумал о маме так, как раньше, – она была, возможно, слишком уж непримиримой к этой жизни, однако надежной – на нее всегда можно было положиться. Мама ничем не походила на жутких тварей – персонажей ночных кошмаров Симона.

Пара толстяков, навьюченных покупками, обогнала Симона, при этом мужчина сильно толкнул его, даже не соизволив извиниться.

– Поторапливайся, – буркнул толстяк своей спутнице, – я голоден как волк.

Оба исчезли за стеклянной дверью магазина. Слова мужчины остались звучать эхом в голове Симона.

Как волк.