Когда они потом шли по усыпанной гравием тропинке на задний двор, солнце уже успело опуститься, окрасив вечернее небо в багровый цвет. Ветерок приносил летнюю духоту и запах дождя, хотя небо оставалось безоблачным. У заднего угла дома перед тем, как свернуть во двор, Майк внезапно остановился и оглянулся, желая удостовериться, что Тилия не увязалась за ними. Да она и не стала бы – в этот час Тилия усаживалась перед телевизором посмотреть любимый сериал, – но Майк должен был убедиться.

– Проходи, малыш, – сказал он. Голос его отчего-то звучал глухо. – То, что я тебе сейчас покажу, должно остаться между нами. Тилия мне голову оторвет, если узнает. А если она еще и растреплет об этом в нашей автомобильной фирме, я останусь без работы… Поэтому ты должен мне пообещать, что будешь строго хранить этот секрет. Даешь слово?

– Конечно, ты же знаешь.

– Ты все-таки должен мне пообещать.

Симон кивнул и скрестил пальцы на груди, как сегодня днем перед Каро.

– Честное слово индейца!

Майк улыбнулся:

– Еще не забыл наши игры?

– Их не забыть – это ведь ты меня научил. Когда ты чуть было не устроил пожар, бросив окурок в мусорный бак.

Майк покачал головой:

– Ты и это помнишь!

– Слушай, такое разве забудешь. Если бы об этом узнали, нам знаешь как досталось бы.

– Никто и не узнал, потому что ни ты, ни я не проговорились, – с отрешенным видом подтвердил Майк.

Симону показалось, что брат вспоминает о том дне. Майку тогда было четырнадцать, а Симону – всего восемь. Они спрятались за мусорными контейнерами у дома, и там Майк выкурил первую – и, возможно, единственную – в жизни сигарету. Майку хотелось выглядеть крутым, таким, как Джеймс Дин на огромной афише над входом в кинотеатр. Но он закашлялся так, что едва не задохнулся. Их заметила соседка, и Майк с перепугу бросил окурок в мусорный бак, не думая о последствиях. Через полчаса в их район вызвали пожарную команду. Прибыла на место и полиция. Но на след братьев никто не вышел. «Теперь мы связаны крепко-накрепко», – сказал Майк тогда.

И сейчас, спустя восемь лет, Симон повторил эти слова.

– С тех пор ничего не изменилось, – добавил он.

– Это правда. В каком-то смысле ты такой же, как тогда.

– Да, как тогда. Я скучаю по тому времени, Майк.

– Я тоже, малыш. Я тоже.

Он коротко пожал Симону руку. На какой-то миг весь мир вокруг замер. Они очутились где-то между пластами времени, между «тогда» и «сейчас». Потом Майк отпустил его руку.

– Но жизнь не стоит на месте, а двигается. Только вперед. И поэтому я сейчас здесь – ради тебя. Пойдем.

Майк прошел на задний двор. Симон последовал за ним. Наконец он увидел, что старший брат приготовил для него. И остановился как вкопанный.

– Это та же самая модель, – сказал Майк, указав на синий «Форд-Комби», припаркованный у входа в его квартиру, там, где прошлой ночью стоял мотороллер Мелины. – Тот же год выпуска и то же исполнение. Его пригнал один клиент, чтобы я сменил тормозные колодки. И я сразу же подумал о тебе.

Симон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог произнести ни звука. Его голову будто чисто вымели изнутри. Все, что он мог, – это стоять и молча таращиться на машину. Именно так выглядел автомобиль отца! Такой же начищенный и ухоженный, – до того, как превратился в искореженную и почерневшую от огня груду металла. Лишь кронштейн щитка номерного знака с рекламой фирмы «Вольф» отличал эту машину от отцовской.

Майк подошел к Симону и обнял его за плечи:

– Тилия говорила, что ты после аварии боишься садиться в машину. Что на тебя сразу накатывает панический страх. Все на самом деле так плохо?

Симон молча кивнул. Он все еще не мог говорить. Казалось, что-то сдавило ему глотку. Майк, пытаясь успокоить мальчика, сжал ему плечо:

– Нечего стыдиться. Я вот до сих пор так и не смог заставить себя съездить на место катастрофы. А ты съездил. Знаешь, окажись я на твоем месте, я бы наверняка чувствовал себя точно так же.

Симон взглянул на брата. Со времени эпизода с курением за мусорными баками он подрос, но так и не догнал Майка.

– Это происходит каждый раз, – сдавленным голосом произнес он. – И я не представляю, когда избавлюсь от этого. Стоит оказаться в машине, как перед глазами возникают одни и те же страшные картины. А что касается этой машины, достаточно только взглянуть на нее.

– Я тебя понимаю. Я рассказывал, как я в детстве дико боялся воды?

Симон изумленно покачал головой. Он не мог себе представить, что его старший брат вообще чего-то мог бояться.

– Вот видишь, – негромко хмыкнул Майк. – Скорее всего, это было еще до твоего рождения. Мне было лет шесть, может, семь. Если кому-то и подходит слово «водобоязнь», так это мне в том возрасте. Я просто с ума сходил, если нужно было мыться в ванне. Мама и так никогда не наполняла ванну до краев – из-за высоких счетов за воду, заботы об окружающей среде и все такое. А купание всякий раз становилось для меня кошмаром! Думаю, из-за того, что я однажды услышал: можно утонуть даже в луже. С тех пор я за километр обходил лужи, даже лужицы. – Майк пожал плечами. – Разумеется, это не идет ни в какое сравнение с твоими ужасами, но в какой-то мере соприкосновение с водой травмировало меня.

Симон все еще не мог поверить в то, что Майк только что рассказал ему.

– Но мы же летом купались в море. И ты еще в школе заработал значок за победу в соревнованиях по плаванию.

– О, это было намного позже! После того, как папа избавил меня от водобоязни.

– Он тебя… Что-что?

Майк засмеялся:

– Хочешь верь, хочешь нет, но он однажды взял и столкнул меня в бассейн. Правда, сразу же прыгнул вслед за мной. А когда я отбрыкивался и отплевывался, папа мне показал, как надо плавать. Разумеется, это было чистое безумие – со мной что угодно могло случиться. Но с того момента все мои страхи как рукой сняло. Напротив, я стал получать от плавания огромное удовольствие, меня было не вытащить из бассейна. – Он снова усмехнулся. – Видишь, каким сумасбродом мог быть наш с тобой папочка.

Симон не верил своим ушам.

– Просто взял и швырнул тебя в бассейн? Кошмар!

– Ну и что? К слову сказать, там было не слишком глубоко. Ничего со мной не случилось. Один легкий толчок, и все. Ну, не самый приятный способ, но от страха я избавился. Я понимаю, узнай об этом Мелина, она точно возразила бы: мол, с педагогической точки зрения папа действовал неправильно. И бог весть как корила бы его за это. Мелина собирается изучать психологию и убеждена, что если долго-долго говорить о своих проблемах, они разрешатся. Но я смотрю на это по-другому. Не верю, что все на свете можно решить одними лишь словами. К проблемам надо поворачиваться лицом. И часто приходишь к выводу, что твой страх не имеет под собой почвы. У меня никогда не было полного взаимопонимания с отцом, но вот этому я у него научился.

Симон снова взглянул на машину. Несмотря на рассказанную Майком историю, этот автомобиль по-прежнему казался ему угрожающим. Симон не мог этого объяснить, но ему хотелось осторожно обойти машину, как Майк когда-то обходил лужи.

– Хочешь попробовать? – спросил брат. Казалось, он читает его мысли. – Я только предлагаю, ты можешь и отказаться. Но вдруг тебе это поможет?

Симон смотрел на машину. Несмотря на теплый вечер, его бил озноб. Будто от этой колымаги исходил холод. «Сядь в машину, и умрешь! – нашептывал голос из его снов. – Помни: ты тоже должен был умереть!» Затем он услышал голос Каро, мягкий и тихий: «Единственный путь, который ведет к свету, это путь вперед. Я понимаю, это требует мужества, и немалого, но оно у тебя есть». Каро верила в него, верил в него и Майк, и теперь пора было и ему поверить в себя.

– Ну хорошо. – Откашлявшись, Симон избавился от противного комка в горле. – Давай попробуем!

– Отлично, вот теперь я вижу: это мой брат!

Майк с гордостью смотрел на Симона. Потом похлопал его по плечу и достал из кармана ключи от машины.