Симон вертелся в кровати без сна. В тесной гостевой комнате было слишком жарко и душно. Он вспотел, хотя на нем были всего лишь легкие шорты. Несмотря на то что было уже за полночь и окно было открыто, воздух в комнате почти не охладился. Снаружи было не намного прохладнее, но там хотя бы не воняло средством от моли. Там все дышало влажностью ночи и лесной хвоей.

Во дворе было темно, и Симон с трудом различил красный мотороллер у входа в квартиру Майка. Подняв голову, Симон увидел над собой усеянное крупными звездами небо. Иногда, когда он проводил летние каникулы у бабушки с дедушкой, папа показывал ему звезды. «Здесь, в деревне, они видны куда лучше, чем в городе, – объяснил он Симону. – Здесь гораздо меньше источников света. Понимаешь, о чем я?» – «Об уличном освещении и автомобильных фарах», – прошептал мальчик в темноту ночи и улыбнулся. Сейчас было все как тогда. Только отца рядом больше не было.

Он окинул взглядом небосвод, пытаясь вспомнить форму и название созвездий, которые показывал ему отец. На востоке он различил Лебедя. Самая яркая его звезда называется Денеб, вспомнил Симон. Этот рисунок обозначают еще как Северный крест. Справа виднелась Лира. Она имела форму параллелограмма, ярче всех в котором светила Вега. Под ней располагалось созвездие Орла. Здесь тоже находится одна из самых ярких звезд – Альтаир. «А теперь проведи мысленно линию между Альтаиром, Денебом и Вегой, – услышал он в памяти голос отца. – Что ты видишь?» – «Треугольник».

Симон грустно опустил глаза. Почему эти воспоминания так болезненны? Совсем как свет звезд: ты его видишь спустя тысячелетия, хотя звезда, может, уже давно погасла. Он был так погружен в свои мысли, что не сразу заметил старый «Мерседес», пересекший двор. Лишь когда Симона ослепили фары, он отступил от окна на шаг. Мотор смолк, и Симон услышал, как обе дверцы тихо открылись, а потом захлопнулись. Симон осторожно выглянул во двор. Ему было любопытно, как выглядит «женщина мечты» его брата.

В темноте он мало что смог различить, но Мелина показалось Симону красавицей. Во всяком случае, она была высокой стройной блондинкой – такие девушки всегда нравились Майку. Ее каблучки процокали по плитам двора, когда она побежала к мотороллеру.

– Ты его уже починил? – спросила она вполголоса.

– Ясное дело! Проблема была в подаче бензина. – Майк подошел к девушке и обнял ее.

– Ты просто сокровище!

Она поцеловала Майка в губы. Симон отступил от окна. Он почувствовал себя шпионом; ему бы самому не понравилось, если бы кто-нибудь за ним так следил. Он зевнул и хотел было снова лечь спать, но тут услышал, как Мелина спросила:

– Твой младший брат уже здесь?

– Да, сегодня приехал.

Теперь Симон стоял у окна и слушал. Когда речь шла о нем, не грех было и подслушать.

– Ну и как он? – спросила Мелина.

– Симон в порядке. Я позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось.

– Но ведь он лечился в психиатрической клинике…

– Тилия говорит, что его врач очень им доволен. Конечно, малышу тяжело, потому что сейчас вокруг столько нового, а со всякого рода переменами он никогда не дружил. В детстве он сердился, когда родители переставляли мебель. И за столом все должны были сидеть в определенном порядке. Все непривычное ввергало его в панику. Ничего удивительного, что сейчас ему нелегко и приходится бороться с собой. Случившееся – большой удар для всех нас, а для него в особенности. Симон всегда цеплялся за родителей. Но ничего, он со всем справится.

«Я не цеплялся за них! – раздраженно подумал Симон. – Я их любил. Больше, чем ты, Майк. А что касается мебели, старый порядок был практичнее, и в нем было больше симметрии. Но вас такое ведь никогда не интересовало».

– Ты ему уже сообщил? – настороженно спросила Мелина.

– Нет. Сегодня он первый день здесь. Это было бы для него слишком. А ты? Ты ему наконец-то сказала?

Майк произнес это таким тоном, что слово «ему» прозвучало как ругательство.

– Да, я с ним поговорила. – Мелина вздохнула. – Он, разумеется, дико разозлился. Надеюсь, он скоро смирится, что я живу своей собственной жизнью и что я с тобой.

– Но ведь он против или что?

Мелина снова вздохнула.

– Ему придется смириться.

Повисла пауза. Симон не отваживался пошевелиться и даже дышать старался беззвучно. Ни в коем случае эти двое не должны заметить, что сверху их разговор подслушивают. Наконец Майк сказал:

– Пойдем в дом.

Шаги по плитам, хлопок входной двери. Симон упал на кровать. Уставившись в потолок, он размышлял над тем, что сейчас услышал. Он знал, что его брату всегда было тяжело принять его непохожесть на других. Однако Майк был одним из немногих, с кем Симон мог говорить откровенно. И сейчас его очень беспокоило, что подразумевал старший брат. Что означала эта фраза: «Это было бы для него слишком»? Что недоговаривает Майк?