3. Под неофициальным прикрытием
Осенью 1992 года Валери Плейм вернулась из Греции в Вашингтон, получила пропуск в штаб-квартиру Управления и за кабинетной работой в Европейском отделе Оперативного директората принялась обдумывать рискованное предложение: отказаться от дипломатического паспорта и перейти на абсолютно иное положение засекреченного сотрудника ЦРУ — «агента под неофициальным прикрытием», или, сокращенно, НОП. Переход на положение агента-нелегала потребует от Плейм обрезать все явные связи с правительственными структурами и с помощью Службы централизованного прикрытия выбрать и освоить правдоподобную профессию в частном секторе, которая позволила бы ей развернуть сеть потенциальных источников разведывательной информации, не обнаруживая себя как агента на службе американского государства. Это означало также отказ от дипломатического иммунитета в случае раскрытия ее секретной деятельности. «НОП не связан открыто с правительством США, — свидетельствует Плейм. — Если он подвергнется разоблачению, США станут отрицать всякую связь с ним».
Чтобы наглядно дистанцироваться от правительства США, а также от своей прежней, «официальной службы» в Греции в качестве младшего сотрудника Госдепартамента и приобрести знания и опыт, необходимые для освоения новой профессии (и прикрытия) в частном секторе, Плейм получила два диплома: специалиста по международным делам (в Лондонской школе экономики, 1993–1994) и, после годичного курса французского языка, специалиста по европеистике (в Колледже Европы, Брюгге, Бельгия, 1995–1996).
В 1996 году Плейм поселилась в Брюсселе и начала карьеру администратора в области энергетических ресурсов (согласно ее брюссельской визитке она являлась «вице-президентом по международным связям» небольшой компании, связанной с нефтяным бизнесом), а также секретную деятельность в качестве НОП. Бизнес-прикрытие позволяло ей совершать многочисленные поездки, посещать конференции, встречаться и взаимодействовать с куда более широким кругом лиц, информация от которых представляла ценность для Управления, чем тот, который способны охватить оперативные агенты, работающие под прикрытием посольств и собирающие разведданные на дипломатических приемах. Такой доступ к более глубоким и разнообразным потенциальным ресурсам информации, включая крупные зарубежные компании, не ограниченный формальностями и трудностями, обусловленными видимой принадлежностью к государственной службе США, становился все более полезным для задач Управления, по мере того как множились транснациональные связи, а вместе с ними и проблемы в мире после окончания холодной войны. Сюда входили такие задачи, как отслеживание и противодействие распространению вооружений, включая оружие массового уничтожения; борьба с распространением наркотиков; сбор экономических разведывательных данных; отслеживание развития высоких технологий, а также борьба с терроризмом.
История и подоплека программы НОП
С самого начала ЦРУ взаимодействует — и полагается на взаимодействие — с корпоративной Америкой. Несколько директоров и высших руководителей ЦРУ вышли из юридических фирм, финансового сектора (Уолл-стрит) и корпоративного бизнеса. «Дикий Билл» Донован, директор предшественника ЦРУ, Управления стратегических служб, был юристом в Нью-Йорке, а при Рейгане директором Центральной разведывательной службы был Уильям Кейси, бывший специалист по корпоративному праву и председатель Комиссии по безопасности и обмену информацией во время президентства Никсона.
В свою очередь, Кейси привлек в ЦРУ члена «кухонного кабинета» Рейгана, Питера Дейли, бизнесмена из Калифорнии, председателя Совета по международному бизнесу, чтобы, согласно данным бывшего сотрудника разведки, имевшего отношение к разработке программы, упрочить связи между Управлением и ста крупнейшими компаниями Америки. Программа поддержки корпоративной Америки отчасти мотивировалась желанием директора ЦРУ не опростоволоситься, если, например, какой-нибудь видный руководитель компании вздумает позвонить президенту и сообщит, что представитель компании в Мексике слышал то-то и то-то, что, в свою очередь, побудит президента потребовать разъяснений от директора ЦРУ. Действительно, по словам ветеранов ЦРУ, в Управлении имелся специальный отдел по сбору внутренней информации, который позднее преобразовался в Отдел национальных ресурсов, именно для связи с представителями бизнеса, которые время от времени сотрудничали с ЦРУ.
Тесные связи между американским бизнесом и Управлением включали и обеспечение «прикрытия». Как писал журналист Джим Хоган в своей книге «Шпионы-невидимки» (1978), «помимо обмена „информацией“ с нефтяными компаниями — часть „миссии“ Управления, — ЦРУ обнаружило, что ему приходится уговаривать крупные компании, во-первых, создавать „должности прикрытия“, а во-вторых, предоставлять на постоянной основе в распоряжение ЦРУ людей из руководства для помощи в вопросах, связанных с нефтью».
В 1995 году в аналитическом журнале «Матушка Джонс» появилась разоблачительная статья Роберта Дрейфуса о том, что сотрудничество между американским бизнесом и ЦРУ на деле является гораздо более активным, чем до сих пор считалось. И в центре этого сотрудничества — программа так называемого неофициального прикрытия.
…Программа Центрального разведывательного управления, возобновленная в 1980-х годах покойным ныне директором [Уильямом Кейси], обеспечивает союз Управления с корпоративной Америкой для сбора данных в области экономики, торговли и технологии… И вот десятки корпораций США — от 500 крупнейших компаний (по версии журнала «Форчун») до небольших фирм в области высоких технологий — тайно помогают ЦРУ, позволяя Управлению размещать своих оперативных агентов в зарубежные офисы компаний.
Работая под так называемым неофициальным прикрытием (НОП), агенты ЦРУ выступают в качестве американских бизнесменов в дружественных странах Азии, Центральной Америки и Западной Европы. Там они вербуют информаторов среди иностранных чиновников и руководителей бизнеса, крадут секретные данные и даже занимаются специальными операциями и участвуют в военизированных акциях…
Согласно некоторым источникам в самом ЦРУ, за последние годы агенты НОП усиливают внимание к экономике. Используя бизнес-прикрытие, они стремятся вербовать информаторов среди правительственных чиновников в министерствах экономики и собирают разведывательные данные о фирмах, работающих в области высоких технологий — в информатике, электронике и авиастроении. Кроме того, они отслеживают развитие важнейших технологических направлений в военной и гражданской промышленности.
Как показывают материалы Дрейфуса, программа НОП то расширяется, то сужается в зависимости от политической конъюнктуры; она особенно активно действовала в условиях привольной, авантюрной политики Рейгана, когда Управление возглавлял Кейси, и потом в середине 1990-х, после окончания холодной войны, когда интересы Управления приобрели отчетливый транснациональный характер, в силу чего официальное прикрытие Госдепартамента стало менее удобным.
Агенты НОП являются оперативными сотрудниками ЦРУ, подобно Валери Плейм в Афинах, но без дипломатического прикрытия. Они отчитываются перед специальным подразделением Оперативного директората, известным как Служба международного развития. Разведывательная деятельность агента НОП состоит в выявлении и оценке возможных зарубежных информаторов, которых ЦРУ могло бы завербовать, и в работе с зарубежной агентурой. Однако, поскольку агенты НОП лишены дипломатического иммунитета, они выявляют потенциальных информаторов и наблюдают за ними только до момента заключения контракта — ведь это потребовало бы «раскрытия», то есть обнаружения своей принадлежности к ЦРУ. Поэтому, когда агент НОП считает «объект» подготовленным к вербовке, он связывается по соответствующим каналам со своим руководством в ЦРУ, и Управление посылает «прикрытого» сотрудника для проведения заключительного акта вербовки. Причина очевидна: если вербовка пройдет неудачно и объект вербовки поднимет шум, обвиняя ЦРУ в попытке склонить его к предательству страны или передаче секретных данных компании, агент под прикрытием может воспользоваться дипломатическим иммунитетом, тогда как агент НОП лишен такой возможности.
Как объяснил один из отставных ветеранов руководящего состава разведки, знакомый с данной программой, доводы сторонников статуса НОП, включая Кейси, сводились к тому, что он обеспечивал более разнообразные формы прикрытия и доступа к данным, чем позволяло официальное прикрытие. В числе таких преимуществ можно назвать «статусное прикрытие», благодаря которому американец может жить, например, в Дамаске (Сирия) в качестве аккредитованного представителя американских телекоммуникаций; прикрытие для «оперативной деятельности» — например, для встречи с иностранным агентом в полночь в деловой части города, а также «прикрытие для доступа к данным». Но, по словам упомянутого ветерана разведки, сама идея о том, что неофициальное прикрытие может обеспечить такой обширный доступ к информации, который оправдывал бы риск, является отчасти преувеличением.
В действительности, по мнению бывшего разведчика, НОП далеко не во всех случаях обеспечивает существенные преимущества. В частности, во многих странах, например в Сирии, за американскими бизнесменами следят не менее пристально, чем за представителями Госдепа США. К тому же бизнесмены лишены дипломатического иммунитета на тот случай, если иностранное правительство проявит подозрительность или финансовые органы страны примутся придирчиво изучать их финансовую деятельность.
Для того чтобы придать правдоподобие собственному прикрытию, необходимо выполнять определенную работу в соответствующей области бизнеса. Бывший агент НОП вспоминает:
Как я уже говорил, к концу моей командировки мои обязанности на работе-прикрытии практически свелись к нулю, и у меня оказалось слишком много свободного времени. Наверное, здесь стоит пояснить кое-что. Поневоле задаешься вопросом: если парню нечем заняться в представительстве корпорации Хефнера, почему бы ему не заняться расширением агентуры? Ответ довольно прост: для встречи с потенциальным агентом на месте его работы тебе нужны веские основания, а они могут появиться только в связи с твоей профессиональной деятельностью в качестве прикрытия. Нельзя же просто вломиться к человеку в офис и приняться за вербовку. Служба в посольстве предоставляет гораздо больше возможностей для того, чтобы на законных основаниях встречаться с интересующим вас объектом. Но какой-нибудь торговец пивом не может вот так запросто выйти на крупного чина из полиции, работника министерства иностранных дел или офицера иностранной армии.
Тем не менее программа была запущена и нашла поддержку у ряда руководителей и конгрессменов. «С годами такие идеи обкатываются, — говорит ветеран разведки. — С годами методика превращается в философию».
Согласно публикациям в прессе, к середине девяностых, когда Плейм получала статус агента ЦРУ под неофициальным прикрытием, программа НОП уже располагала несколькими сотнями агентов по всему миру, и их число неуклонно возрастало по мере развития тесного сотрудничества с американскими компаниями. По сообщению журнала «Тайм», «агенты высокого ранга из Национального центра сбора данных ЦРУ негласно выходили на американские компании, работающие за рубежом, с просьбой предоставить прикрытие для оперативных агентов ЦРУ. В зону интересов Управления попали энергетические компании, импортно-экспортные фирмы, транснациональные концерны, банки с зарубежными филиалами, а также корпорации высоких технологий. Как правило, о договоре был осведомлен только президент компании и, возможно, кто-нибудь из высшего руководства, например главный юрисконсульт. „Руководители компаний идут на это из чувства патриотизма“, — уверяет бывший заместитель директора ЦРУ Бобби Инман».
Как писал Роберт Дрейфус, «Служба международного развития обеспечивает помощь в поиске и вербовке американских корпораций для участия в программе НОП… Прежде чем завязывать непосредственное знакомство с интересующей их компанией, ЦРУ собирает подробное досье на компанию и ее руководство. Затем ЦРУ негласно прощупывает руководителей компании, выясняя степень их готовности разрешить использование своих зарубежных представительств для внедрения агента НОП. Наконец, когда ЦРУ убеждается, что компания пойдет на сотрудничество, осуществляется прямой запрос». Судя по материалам прессы, компании, предоставляющие прикрытие для агентов НОП, практически приобретают бесплатных служащих. Агенты получают весьма скромное жалованье от государства, а весь свой доход от компании, иногда весьма значительный, обязаны отдавать ЦРУ, которое, в свою очередь, возвращает его компании. ЦРУ даже уплачивает налоги с заработков агентов, чтобы избежать осложнений, связанных с их двойной занятостью.
Хотя программа НОП считается безусловно полезной для сбора разведданных в условиях все возрастающих угроз в период после окончания холодной войны, она тем не менее вызвала ожесточенные споры как внутри Управления, так и вне его. Прежде всего она оказалась значительно более рискованной и для компаний, репутация которых могла серьезно пострадать, если бы их сотрудники были уличены в шпионаже, и для самих агентов, работающих под неофициальным прикрытием и не имеющих дипломатического иммунитета.
Программа очень дорого обходится и сопровождается большими материально-техническими сложностями. «Руководство разведки утверждает, что размещение за рубежом агентов НОП обходится в четыре раза дороже, чем их использование в качестве сотрудников посольств, — пишет „Тайм“. — Для того чтобы внедрить разведчика, например, в менеджмент филиала компании в Токио, Управлению придется выложить не менее трех миллионов долларов. Для каждого агента НОП необходимо разработать сложную систему секретной связи, чтобы он мог передавать информацию соответствующим связным, которые чаще всего располагаются в другой стране».
Программа НОП создавала немалые сложности для самого Оперативного директората ЦРУ и зачастую вызывала недовольство резидентов на местах — ведь им приходилось проводить опасные операции с оглядкой на совершенно не склонных к риску вашингтонских чиновников и политиков. Как пишет в своих мемуарах «Отрицание и ложь» бывший сотрудник ЦРУ Мелисса Бойл-Маль, «агенты НОП больше нуждаются в поддержке, чем тайные агенты, и с ними много хлопот. Из-за высокой степени риска их возможности ограничены. Когда перед Оперативным директоратом встает дилемма, выбрать для задания обычного оперативника или сверхсекретного агента НОП с ограниченными возможностями, руководство предпочитает более легкий путь. В результате многие агенты НОП оказываются не у дел и испытывают разочарование».
Нежелание рисковать имело под собой основания. В 1995 году в Париже потерпела неудачу операция по получению секретных экономических сведений. Как писал Тим Уайнер в «Нью-Йорк таймс», «резидентура ЦРУ в Париже насчитывала по меньшей мере пять человек: четырех агентов в ранге дипломатов и женщину в ранге представителя частного американского фонда, — работавших по одному заданию, имевшему двоякую цель. Они должны были выяснить позицию Франции на международных переговорах по торговле и раскрыть французский экономический шпионаж против американских компаний. Женщина — агент под прикрытием представителя фонда — допустила серьезные профессиональные ошибки: слишком явно общалась с американскими разведчиками и слишком тайно — со своим осведомителем, французским чиновником. [Дик] Холм, резидент ЦРУ в Париже, обнаружил, что она состоит в любовной связи с этим чиновником. Стало ясно, что их роман может скомпрометировать всю операцию. Холм и его непосредственный начальник [Джо] Де Трани, руководитель резидентуры по Европе, мучились сомнениями, не решаясь прекратить операцию. Холм склонялся к тому, чтобы выполнить задание, и сумел убедить своего начальника… Однако очень скоро французская контрразведка выяснила, что против них работает целая группа агентов ЦРУ… Операция была сорвана». Генеральный инспектор ЦРУ возбудил служебное расследование, и шефу парижской резидентуры пришлось уйти в отставку.
Прикрытие Плейм
Большинство агентов, внедренных по системе НОП в девяностые годы, вербовались извне, в том числе из бизнес-школ, и получали оперативную подготовку не на «Ферме», а где-нибудь в другом месте, чтобы исключить отслеживание их связи с государственной службой США. С Валери Плейм дело обстояло иначе. Она уже работала в Греции в качестве оперативного сотрудника ЦРУ под прикрытием посольства США, но последовавшие затем годы учебы стали водоразделом между ее прошлым и будущим.
В самом начале действия программы НОП оперативные сотрудники ЦРУ нередко определялись на должности в зарубежных филиалах компаний практически без специальной подготовки в профессии прикрытия. «Тогда так было заведено, — вспоминает отставной разведчик, — Тебе говорят: теперь ты представитель судоходной компании. Проходишь оперативную подготовку — и вперед. Но то, что так было заведено, отнюдь не означает, что это правильно».
В случае с Плейм профессиональное образование осуществлялось основательно. В октябре 1993 года Плейм отправилась в Лондон, где прошла годичную программу в Лондонской школе экономики и получила степень магистра по международной политике, финансам и кредитно-денежной политике. Она снимала там двухкомнатную меблированную квартиру в районе Челси. «Квартирка была скромная, но очаровательная, — вспоминает Джанет Ангстадт, подруга детства Плейм, посетившая ее в Лондоне. — Район очень приятный, неподалеку цветочный рынок. У нее был список того, на что стоило посмотреть в городе, и всякие забавные, нестандартные идеи — например, поездить по фермерским рынкам под открытым небом, увидеть что-нибудь необычное, в стороне от избитых туристских маршрутов».
Нельзя с уверенностью сказать, рассматривала ли Плейм своих однокурсников по бизнес-школе как потенциальных поставщиков разведданных или просто получала образование, необходимое для будущей профессии-прикрытия, создавая таким образом необходимый буфер между своей агентурной деятельностью под прикрытием посольства и будущим статусом. Отставные разведчики утверждают, что ЦРУ не засылает секретных агентов в американские университеты для сбора информации об американских гражданах (хотя очевидно, что у ЦРУ имеются помощники в университетах, отслеживающие потенциальные кадры), но дают понять, что с зарубежными университетами дело обстоит иначе. Один из отставных сотрудников ЦРУ заявил, что, будь это в его ведении, Плейм как агент получила бы оперативное задание еще во время обучения в бизнес-школе, но он не может утверждать, было ли у нее такое задание. Мать Валери, Дайана Плейм, говорит, что ей не известно, выполняла ли Валери обязанности агента НОП уже в бизнес-школе.
В 1994 году Плейм получила степень магистра, вернулась домой в пригород Филадельфии и приступила к изучению французского языка, чтобы подготовиться к поступлению на следующий год в бельгийский франкоязычный Колледж Европы в Брюгге. Подруге Плейм, Джанет Ангстадт, казалось, что год, который Валери провела в доме родителей, был ознаменован карьерным кризисом. Ангстадт беспокоилась, что карьера Валери зашла в тупик. Она считала, что Плейм по-прежнему состоит на службе в Госдепартаменте, но пребывает в длительном отпуске. «Она постоянно твердила: „Все так изменилось“. Она часто вела переговоры с Госдепартаментом, выясняла, нет ли у них для нее еще какого-нибудь назначения. Она говорила, что ждет, когда откроется хорошая вакансия, и что все образуется», — вспоминает Ангстадт.
«Я как-то не обращала тогда внимания на то, что слова „Госдепартамент“ она избегала. Она всеми силами старалась совместить две действительности, свою внешнюю жизнь и жизнь секретную, но всегда оставался некий зазор, где концы с концами не сходились». Натыкаясь на такие несоответствия, Ангстадт иногда пыталась что-то выяснить у Валери, но та ловко уходила от ответа. «Я переживала за нее».
1995/96 учебный год Плейм провела в Бельгии, где изучала европейские проблемы в Колледже Европы и жила, согласно требованиям, в студенческом общежитии. В 1996 году она переехала в Брюссель, где поселилась на втором этаже «респектабельного дома на красивой улице», по выражению ее матери. Родители приехали к ней, чтобы помочь обустроиться. Отец помог ей развесить коллекцию разнообразных произведений искусства: акварели, старинные карты, архитектурные наброски исторических достопримечательностей. В Брюсселе Плейм и начала свою полномасштабную деятельность в качестве агента НОП.
Начало оказалось несколько комичным. Описывая свою новую работу подруге Ангстадт, Плейм сказала, что получила должность в брюссельском представительстве небольшой компании, зарегистрированной в Северной Каролине и специализировавшейся на продаже акций нефтяных предприятий в США. Ангстадт, в прошлом юрисконсульт в Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям, решила, что ее подруга собирается заняться чем-то не вполне законным. «Я сказала ей, что, по-моему, ей следует сдать квалификационный экзамен „Серии 7“, дающий право на операции с ценными бумагами в США, поскольку то, о чем она говорит, по-видимому, сводится к торговле акциями, — рассказывала Ангстадт, описывая разговор с Плейм. — Как ни странно, она ушла от ответа. Ясно было одно: она намерена заниматься чем-то другим. У меня всегда было такое чувство, что она приучала нас не задавать вопросов. Она неохотно обсуждала свои дела».
«В качестве консультанта по энергоресурсам она должна была участвовать в конференциях по энергетике, поддерживать контакты с людьми, выявляя, кто из них склонен к передаче сведений секретного порядка, — полагает бывший коллега Плейм по ЦРУ. — Это подразумевает умение распознавать, оценивать и отбирать нужных людей с последующей передачей их какому-нибудь агенту с дипломатическим иммунитетом, который выходил с окончательным предложением. Имея солидное прикрытие в бизнесе, она обретала свободу действий без вечного надзора государственных структур. Если кто утверждает, что от такого прикрытия мало пользы, они, скорее всего, не понимают, чем она занималась».
«Я вам так скажу, — резюмирует бывший сотрудник ЦРУ и Совета национальной безопасности Брюс Ридел. — Я посмотрел ту часть ее досье, что находится в открытом доступе. Управление приложило колоссальные усилия к созданию по-настоящему эффективного прикрытия для нее. Колоссальные. Те, кто утверждает, что она не была засекреченным сотрудником, просто не знают, о чем говорят. Она была всесторонне подготовлена как агент под неофициальным прикрытием и располагала самыми широкими полномочиями как оперативный сотрудник высокого класса. Разглашение ее статуса и всей схемы прикрытия нанесло Управлению серьезный урон».
После того как шесть лет спустя прикрытие Плейм было разглашено, в средствах массовой информации говорилось, что, проводя кампанию по сбору пожертвований, она называла в качестве своего нанимателя фирму «Брустер-Дженнингс энд ассошиэйтс» (Brewster-Jennings & Associates), очевидную «ширму». В качестве адреса фирмы указывалось высотное деловое здание в центре Бостона, но там нет ни малейших следов компании под таким названием. По информации газеты «Бостон глоуб», «пресс-секретарь компании „Дан энд Брэдстрит“ (Dun & Bradstreet Inc.), оператора по коммерческим базам данных из Нью-Джерси, сообщила, что фирма „Брустер-Дженнингс“ впервые зафиксирована в базе данных 22 мая 1994 года, но отказалась назвать источник». Согласно этим данным, компания была зарегистрирована по адресу: Арч-стрит, 101, как «контора по оказанию правовых услуг», то есть некая юридическая фирма, с годовым оборотом 60 тысяч долларов, единственным служащим и исполнительным директором которой значился «Виктор Брустер, партнер».
В действительности, согласно последующим данным, фирма «Брустер-Дженнингс» могла иметь собственную «ширму» по этому адресу. Как сообщает газета «Инди медиа», компания «Брустер-Дженнингс» одно время делила адрес и телефон с бухгалтерской фирмой Берка Деннехи, расположенной в том же здании, но впоследствии эта запись исчезла почти во всех базах данных.
Застройщик Брустер Дженнингс из Дуранго, штат Колорадо, внук президента компании-предшественницы корпорации «Эксон мобил», в интервью газете «Бостон глоуб» отрицал, что имеет какое-либо отношение к компании, которую ЦРУ использовало в качестве «ширмы». Как передает газета, «он слышал от многих друзей и родственников, что имя его фирмы было названо в качестве „ширмы“ ЦРУ, и „все над этим потешались“». Продолжая цитировать, можно привести высказывание бывшего главы Антитеррористического центра (АТЦ) ЦРУ Винса Каннистраро, который сказал корреспондентам «Бостон глоуб», что, «будучи секретным агентом за пределами США, Плейм выполняла реальную работу для гораздо более серьезной компании и что по бостонской фирме нельзя судить о том, чем она занималась за рубежом». Другими словами, хотя Плейм в США по документам числилась аналитиком в «Брустер-Дженнингс» и называла именно эту компанию в разговоре со своей подругой Ангстадт, в Европе она, скорее всего, работала в другой, совершенно легальной фирме.
Рассказывая о том, что она в 1997 году навещала Плейм в Брюсселе, Ангстадт вспоминает, как они сидели у Валери дома и разговаривали о будущем. «Я так отчетливо помню… мы говорили о том, кого хотели бы встретить и как устроить свою жизнь. Никогда раньше я не слышала, чтобы она так откровенно описала того, кого ищет. Она сказала: „Я хочу, чтобы он был старше меня, уже добился бы в жизни успеха и чтобы это был светский человек, поживший в Европе“. Я сказала: „О’кей, — смеется Ангстадт. — Ты вполне можешь встретить такого“. Мы потом постоянно шутили на эту тему. „Посмотри, как тебе вон тот?“».
Судя по всему, Плейм нравилось жить в Брюсселе, но она все больше разочаровывалась в действиях Управления.
ЦРУ в свободном плавании после холодной войны
Профессиональные сомнения начали одолевать Плейм по мере того, как углублялся кризис, охвативший Управление после холодной войны. ЦРУ предпринимало отчаянные попытки пересмотреть свои ориентиры в согласии с новой эпохой. Бывшая сотрудница ЦРУ Бойл-Маль так описывает состояние умов в своих мемуарах: «Времена холодной войны прошли — в чем теперь миссия ЦРУ?.. Изо дня в день сотрудники ЦРУ вставали и шли на работу все с тем же вопросом на миллион долларов: в чем миссия ЦРУ? Что мне делать сегодня, завтра, все время, пока я служу? Кому это вообще нужно?»
Когда Плейм в 1992 году вернулась из Греции, в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, у руля находился Роберт Гейтс. Несмотря на то что Гейтс был единственным аналитиком в истории ЦРУ, дослужившимся до поста директора, он не пользовался популярностью среди работников Управления, отчасти, как считают бывшие сотрудники ведомства, из-за сложившегося мнения, будто он охотно подгоняет анализ данных разведки (особенно в отношении советской угрозы) в угоду хозяину Белого дома. Свидетельство глубокого кризиса и разочарования, которое охватило Управление после окончания холодной войны, совпавшего с возвращением Плейм из Греции, содержится в мемуарах Гейтса «Из тени», и даже глава, посвященная эпической победе в конфронтации с Советским Союзом, названа «Безрадостная победа»: «Поскольку холодная война была окрашена в серые тона, ее завершение также оказалось весьма неопределенным и расплывчатым. Действительно ли мы победили — или Советы проиграли? Или и то и другое?.. Так что величайший триумф Америки… обернулся совершенно безрадостной победой. Холодную войну мы выиграли, но парада не будет».
Билл Клинтон, первый президент США из поколения «беби-бумеров», родившихся в первое послевоенное десятилетие, назначил директором ЦРУ «ястреба» Джеймса Вулси, который придерживался силового подхода в переговорах по сокращению стратегических вооружений. По всеобщему мнению, это обернулось полным провалом. По свидетельству самого Вулси, за все время службы в качестве директора Управления он встречался с президентом с глазу на глаз всего дважды до своей отставки в 1995 году. (В последующие несколько лет Вулси стал одним из самых ярых сторонников свержения Саддама Хусейна и поддержки Ахмада Чалаби, лидера иракской оппозиции в изгнании, который вместе с группой своих единомышленников выдвигал фантастические и, как выяснилось впоследствии, несостоятельные заявления о наличии в Ираке оружия массового уничтожения и о связях Хусейна с «Аль-Каидой».)
Преемник Вулси, бывший профессор Массачусетского технологического института Джон Дейч, пробыл у руля всего полтора года. Успев ввести оперативные группы и реформировать Управление, с тем чтобы оно меньше походило на полузакрытый мужской клуб, где трудно выдвинуться женщинам и представителям национальных меньшинств, Дейч был вынужден в 1996 году со скандалом уйти в отставку в связи с выдвинутыми против него обвинениями в том, что он нарушает режим работы с секретной информацией, храня ее в своем домашнем компьютере. Он якобы с того же компьютера выходил в Интернет, создавая потенциальную угрозу утечки конфиденциальной информации к иностранным спецслужбам. Клинтон объявил амнистию Дейчу и тем самым помог ему избежать возможного уголовного преследования.
В какой-то степени стабильность руководства восстановилась к 1997 году с утверждением на пост директора ЦРУ Джорджа Тенета, улыбчивого американца с греческими корнями, уроженца нью-йоркского Квинса. Бывший работник аппарата в Комитете по разведке Сената США оставался на посту директора до 2004 года и стал вторым по длительности срока службы директором ЦРУ после Аллена Даллеса.
Для сотрудников ранга Плейм, работающих как в штаб-квартире, так и на оперативных заданиях, стремительная смена директоров, пренебрежение со стороны Белого дома, а также глубокий кризис и брожение внутри самого ведомства, вызванные отсутствием ясной цели, ощущались в урезании бюджета, сокращении кадров, частой смене руководства и угасании боевого духа. Как выразилась сама Плейм, «мы стучались в дверь, но на стук никто не откликался».
