У нас есть определенные представления о том, что могут делать новорожденные дети и как они в конце концов превращаются в активных и полноценных членов человеческого общества. Эти представления лучше всего характеризуют известные дебаты о роли «природы и воспитания».

С точки зрения «природы» малыши развиваются по предопределенному пути, а конечный продукт уже зафиксирован в его генетическом коде. Сюда входит развитие мозга и поведения, которое этот мозг обеспечивает. Встроенная программа будет неумолимо реализовываться и определять, каким взрослым станет младенец и с какими особенностями он будет жить. «Природная» сторона иногда похожа на «модель трамвайной линии». Место назначения зафиксировано в начальной точке, путь проложен. Существует, конечно, некий диапазон гибкости, учитывающий изменяющиеся потребности, но никаких серьезных изменений не предусмотрено. Конечный итог должен оказаться таким, как и было написано на роду. Биология – это участь.

Естественно, что генетический код включает и пол младенца. Согласно тому, что Дафна Джоэл описывает как модель «трех Г»¹, Гены, определяющие характерные различия Гениталий и Гонад новорожденных, также отвечают и за различия в мозге. Такие «жестко настроенные» различия мозга определят способности и склонности новорожденных, направят их по разным жизненным дорогам, и дети прибудут в свои конечные точки, отмеченные профессиональными достижениями взрослых версий себя. Любое, даже самое незначительное различие между маленькими девочками и мальчиками будет шумно приветствоваться как доказательство версии врожденности, или «изначальной заложенности». Эти различия, конечно же, будут аккуратно раскладываться в коробочки соответствующей окраски под этикетками «это девочка» или «это мальчик», с перечислением «уникальных особенностей и особой природы» новорожденных существ.

С другой стороны – то, что называется «воспитанием». Это идея о том, что человеческий детеныш приходит в мир «чистым листом», на котором ставит свои пометки последующий опыт. Суть в том, что все, что делает ребенок, формируется под влиянием окружения, в котором он растет, учится и перенимает социальные правила. Идею о том, что все зависит от опыта, можно назвать «обусловленностью социализацией»: малыш учится быть взрослым, имитируя взрослый мир, в который он пришел. Различия в поведении девочек и мальчиков, а также их будущие успехи определяются не биологической программой, а тем, как на них смотрит мир, чего он ждет, и различиями в жизненном опыте, который они получат (или который им будет позволено получить).

В наше время принято объединять эти два практически противоположных фактора: да, биологические характеристики существуют, но они не имеют полной власти над человеком, как имели в предыдущей версии «биология – это участь». В этом случае вы и ваш мозг находитесь в стандартной отправной точке, но траектория развития может меняться под влиянием небольших сдвигов в том, что Энн Фаусто-Стерлинг назвала «рельефным ландшафтом»². В путешествии можно выбирать разные дороги, и разные события меняют маршрут. Разные события – это то, как мать разговаривает с ребенком, сколько проводит с ним времени и как часто уходит.

Фаусто-Стерлинг сопоставила эти взаимодействия в раннем возрасте со способностями, которые проявляются у ребенка позже. Оказалось, что разное обращение с мальчиками и девочками в раннем возрасте влияет на навыки, которые в прошлом считались врожденными (например, как рано ребенок научится ходить)³. Известно, что мальчики больше двигаются и раньше начинают ходить, но и «двигательных стимулов» они получают больше, чем девочки. Это утверждение справедливо, даже если «мальчик» – на самом деле девочка, переодетая в комбинезон. (Вот вам еще один стереотип, который имеет своих приверженцев!)⁴

Как мы узнали из предыдущей главы, мозжечок, который управляет движениями, вырастает в два раза в течение первых трех месяцев жизни. Сейчас известно, что в среднем у мальчиков он растет быстрее, чем у девочек⁵. Но интересно, эти изменения побуждают мальчиков развивать двигательные способности или, наоборот, отражают тот двигательный опыт, который характерен для мальчиков?

Главная мысль в том, что любой путь развития мозга не фиксируется навсегда, а может меняться под влиянием ожиданий и отношений, даже незначительных. Вы можете отправиться в путешествие по одной дороге, но на перекрестке свернуть на другую. Если это «гендер-специфичный» перекресток, то путь, на который вы попадете, может привести вас в мир розовых принцесс, а не в королевство Лего, куда вы бы попали по другой дороге. Эта модель развития гораздо сложнее классического противопоставления «природы и воспитания». Развитие мозга определяется мешаниной многих факторов, куда входят характеристики самого мозга, а также повороты и запретные зоны, которые могут встретиться на пути.

Открытие пластичности мозга на протяжении всей жизни и «прогностической» природы этого органа, которые мы обсуждали в Главе 5, внесли коррективы в спор о природе и воспитании. Прежнее представление о «природе» превратилось в идею о жестко настроенной и управляемой гормонами системе, где совокупность нервных клеток уже существует с рождения, но внешний мир также играет важную роль. Подобно тому, как в смартфон заранее загружаются различные приложения, развитие мозга зависит от загруженных данных, и это определяет его возможности. Однако система все равно будет ограничена «правильными», предназначенными для конкретных заданий приложениями. Если у вас нет «Гугл-карт», то вам будет сложно ориентироваться на местности. Это ближе к модели «ограничений, установленных биологией», чем к безоговорочному убеждению в том, что «биология – это участь».

С другой стороны, в новой редакции спора о «природе», если считать мозг «копирайтером предсказаний», мозг ребенка – это первая стадия системы «с глубоким обучением». Системы такого рода эффективно извлекают правила из полученной информации, а наиболее продвинутые из них постепенно перестают нуждаться в явном руководстве. Они используют обратный ответ в случае успеха или неудачи предыдущих попыток, чтобы усовершенствовать дальнейшее взаимодействие со своим окружением. Хотя эти системы находятся в мозге и обусловлены биологией, они гибкие, и у них уже есть достаточно «программных элементов», чтобы собирать данные и создавать соответствующие шаблоны, которые переключат внимание на новую задачу.

Каждая из этих моделей помогает нам разобраться в половых различиях. Если у вас нет приложения, то нет и необходимых средств для решения проблемы, участия в игре или чтения всех этих замысловатых эмоциональных сигналов. Или приложение у вас есть, но мир не предоставляет вам нужную информацию. Или вы получаете данные, которые меняются в зависимости от вашего смартфона: розовая с цветочками версия получает один набор сообщений, а синяя и бронированная – другой.

Но остается самый важный вопрос: когда все начинается? Как мы узнали из предыдущей главы, теперь у нас есть лучшие методы исследования детского мозга и тех изменений, которые происходят в нем в первые годы жизни. Но что малыши делают со своим мозгом? Всего лишь деловито приобретают когнитивные навыки зрения, слуха, передвижения, а окружающий мир находит способы ввода правильных данных? Что еще они могут сделать? Перенимать социальные правила так же быстро, как и основополагающие «когнитивные компетенции»? Работа психологов и когнитивных биологов состоит как раз в том, чтобы больше узнавать о мире наших малышей и разбираться, что дети могут и в какой степени их можно сравнивать с «заранее загруженными» смартфонами или новоиспеченными пользователями программы глубокого обучения.

То, как мозг реагирует на речь и звуки, похожие на нее, наиболее важно для новоприбывших человеческих существ, потому что они вырастают членами социального сообщества и общаются при помощи этой речи. Не до конца сформированный мозг малыша удивительно хорошо экипирован для погружения в языковую среду, хотя кажется, что он способен только издавать булькающие звуки и пронзительные вопли. Новорожденный младенец понимает разницу между звуками, проигранными в правильном направлении и задом наперед. Возможно, это не самый полезный навык, но он свидетельствует о готовности мозга реагировать на звуки, организованные в характерном для речи порядке, а не просто на отдельные звучания⁶. Кроме того, ребенок чувствует различия между его собственным и иностранным языком⁷. По интенсивности сосания пустышки можно сказать, что пятидневный младенец понимает разницу между английским, нидерландским, испанским и итальянским языками⁸. Есть ли какие-то признаки половых различий в этих якобы достоверно гендерных навыках? До сих пор никто не получил ответа на этот вопрос.

Как мы сможем понять, когда появятся различия, являются ли вербальные способности врожденными или нет? У нас есть согласованные данные, что девочки начинают говорить раньше и демонстрируют лучшие способности к изучению языка и наращиванию словарного запаса⁹. Как и в случае со многими другими различиями, величина эффекта здесь исключительно мала, и данные о мальчиках и девочках во многом совпадают. Однако расхождение существует в разных языковых средах, на основании чего можно предположить врожденные факторы. Ученые исследовали общение матерей с младенцами и пришли к выводу, что матери больше разговаривали с девочками с рождения и до одиннадцати месяцев, поэтому здесь присутствует некоторый фактор окружающей среды¹⁰. Это хороший пример ситуации, в которой биологический фактор действует в различных условиях. У малышей слуховая кора сильно меняется в первые месяцы после рождения, а рост нервных клеток и соединений между ними зависит от жизненного опыта. Причем типы звуков, которые слышит младенец, в конце концов определяют, какой язык (или языки) он будет узнавать¹¹. Если мать больше разговаривает с девочкой, то она предоставляет ей другой «звуковой опыт». Как предположила Энн Фаусто-Стерлинг, вероятно, ранние языковые навыки, которые обнаруживаются у девочек, являются следствием опыта «вопроса и ответа» (психологи называют это взаимодействие «подача – возврат подачи»)¹². На самом деле, у девочек изначально могут существовать отличия в системе речи, которые возникают под влиянием другой реакции их родителей. Но принцип остается тем же: ни природа, ни воспитание по отдельности не определяют результат, только взаимодействие этих факторов.

Как мы увидим позже, стереотип о вербальном превосходстве женщин не выдерживает пристального изучения. В этих исследованиях наблюдается колоссальное пересечение данных, и многие различия между мужчинами и женщинами исчезают, особенно если применять разные тесты. Таким образом, в некоторых аспектах владения языком проявляются слабые проблески половых различий, но эти различия исчезают у взрослых людей.

Если вы захотите рассортировать достижения человеческой расы, скорее всего, в первых рядах вашего списка окажутся математика и понимание законов физики. Это справедливо. Не исключено даже, что вы сочтете эти подвиги достижимыми только после многих лет обучения, и то не для всех, несмотря на предоставленные возможности. Поэтому вам будет небезынтересно узнать, что совсем маленькие дети легко схватывают основные принципы серьезных наук.

Уже через два дня после появления на свет дети понимают разницу между большими и маленькими числами, связывая короткие звуковые сигналы с картинками, изображающими небольшое количество улыбающихся людей, а длинные – с фотографиями с большим количеством лиц¹³. Два или три месяца спустя ребенок удивится, если увидит, как шарик закатился в трубку, но не выкатился обратно¹⁴. Еще через пять месяцев – возмутится, что жидкость в стакане вдруг стала твердой, поскольку полосатая трубочка, через которую он собирался пить, уперлась в твердую поверхность, которая только кажется водой¹⁵. То есть через пять месяцев дети демонстрируют понимание основ математики (или арифметики) и наглядной физики: они знают, как должны вести себя предметы и какими характеристиками обладают субстанции. Обладание этими «базовыми знаниями» является еще одним проявлением того, что младенцы далеко не такие беспомощные и пассивные приемники сигналов окружающего мира. Малыши способны на удивительно сложные наблюдения и взаимодействия с миром.

Здесь разберемся с сообразительностью и тем, существуют ли в этом вопросе половые различия, закрепленные с рождения. В точных науках женщин меньше, чем мужчин, но именно здесь способности к физике и математике, продемонстрированные маленькими учеными, имеют важное значение. Пусть это прозвучит неполиткорректно, но можно ли найти доказательство какого-то врожденного гендерного неравенства? Существуют ли половые различия в «систематизации», интересах к физике, и могут ли они отражать раннее формирование навыков «наивной физики», которые ребенок демонстрирует с самого рождения?

Никто из ученых, исследовавших «маленьких физиков», описанных выше, не обнаружил половых различий. Это не стоит забывать, когда мы позднее подойдем к изучению проблемы гендерного неравенства в науке. Но, возможно, на раннем этапе могут быть более общие различия. Что, если мальчики просто предпочитают информацию не социального характера?

Как оказалось, все эти заявления о навыках, продемонстрированных малышами, спорны. Дженнифер Коннелан из лаборатории Саймона Барон-Коэна провела исследование, которое впоследствии часто приводилось в качестве примера врожденной склонности мальчиков к механическим объектам, а не к лицам¹⁶. В этом исследовании новорожденным показывали либо экспериментатора, либо мобиль, на который крепили фотографию лица экспериментатора. Чтобы понять, чему ребенок отдает предпочтение, считалось количество времени, в течение которого ребенок смотрел на объект. Здесь важно внимательно рассмотреть полученные данные, чтобы разобраться, почему был сделан столь удивительный вывод. В исследовании участвовало пятьдесят восемь младенцев-девочек, и почти половина из них (двадцать семь) не выказала никаких предпочтений между мобилем и лицом человека. Еще двадцать одна девочка дольше смотрела на лицо, а оставшиеся десять – на мобиль. Из сорока четырех мальчиков четырнадцати было все равно, на что смотреть, одиннадцать предпочли лицо, а девятнадцать – мобиль. Таким образом, хотя сорок процентов малышей вообще не проявили никаких предпочтений, данные были интерпретированы в том смысле, что существует разница между долей мальчиков и девочек, которые предпочитали мобиль – двадцать пять и семнадцать процентов соответственно. И это исследование приводилось в качестве доказательства предпочтения мужчинами механических объектов, «физико-механических движений», в противовес живым лицам или «естественным, биологическим движениям». Исследователи заявили, что это различие – биологическое по своей природе, поскольку младенцы только появились на свет. И это заявление восприняли как важный вывод в поддержку мнимых половых различий в социальных навыках с самого рождения.

Это исследование критиковали не меньше, чем цитировали. Например, потому, что экспериментатор знал пол младенцев, которых тестировал, а объекты показывали детям по отдельности, а не вместе, как это принято в стандартной практике¹⁷. Учитывая эти и другие проблемы, неудивительно, что никто позднее не воспроизводил этот эксперимент. Другие ученые пытались найти ответ на тот же вопрос (лица или объекты?), но они приглашали детей старшего возраста («старичков», которым стукнуло пять месяцев и больше) и использовали игрушки в качестве объектов, что, естественно, вносит дополнительные искажающие факторы¹⁸. Даже если считать методику эксперимента правильной, это действительно показательное исследование – в том плане, что однозначные выводы могут скрывать не столь однозначную подоплеку.

Но нельзя совершенно отрицать ранние признаки половых различий в навыках, связанных с наукой. Как известно, довольно много внимания получила задача на мысленное вращение объектов. Это проверка пространственных навыков, которые считаются основными для понимания концепций естественных наук и математики¹⁹. Способность к мысленному вращению часто называют одним из самых надежных показателей половых различий, причем мужчины (в среднем) превосходят женщин, хотя метаанализ таких исследований показал небольшую или среднюю величину эффекта²⁰.

Проявляется ли этот навык еще в раннем возрасте? Как это узнать, учитывая, что вы столкнетесь с определенными трудностями, когда будете просить месячного младенца «представить манипулирование двумерным представлением трехмерного объекта»? В исследованиях с участием младенцев обычно используют приемы новизны: ребенку несколько раз показывают пары идентичных изображений (скажем, цифру 1 под разными углами), а потом демонстрируют пару изучаемых объектов, причем один из предметов – зеркальное отображение. Когда ребенок замечает что-то новое, если он вообще замечает изменение, он дольше смотрит на эту несовместимую пару.

В одном исследовании ученые применили эту методику к малышам в возрасте от трех до четырех месяцев²¹. В результате мальчики смотрели на новую пару 62,6 % времени (различия чуть выше уровня случайности), а девочки – только 50,2 % времени. Если пригласить для выполнения этого задания детей старшего возраста (от шести до тринадцати месяцев), то дети обоих полов будут смотреть на пару объектов с зеркальным отображением достаточно долго, чтобы не посчитать это случайностью. Правда, существует небольшая разница. Мальчики смотрят на зеркальное отображение на 3,4 % времени дольше, но вообще данные сильно пересекаются. Однако, по общепринятому мнению, младенцы-мальчики дольше разглядывают изображения, где новый объект получается в результате вращения старого. Это не значит, что девочки не видят зеркального отображения, просто они не уделяют этому столько же внимания. Вероятно также, что исследования, в которых не было обнаружено половых различий, включали более «интересные» объекты, например видеозаписи или настоящие трехмерные предметы, и не исключено, что девочкам просто неинтересно смотреть на плоские черно-белые изображения чисел или деталей лего. Однако все-таки существует (пока) крошечное половое различие.

Учитывая когнитивные навыки детей вроде речи и составления собственных научных умозаключений, они довольно мудрые для своего возраста существа. Элеанор Маккоби и Кэрол Жаклин еще в 1970-х годах определили беглость речи, восприятие пространства и математические способности как три основные компетенции, в которых половые различия проявляются ярче всего. Но доказательства отсутствуют, хотя их и пытались искать. В 2005 году Элизабет Спелке, руководитель лаборатории по изучению развития при Гарвардском Университете, опубликовала критический обзор на тему врожденных способностей к математике и естественным наукам. Спелке твердо заявила об отсутствии каких-либо доказательств половых различий на этом этапе жизни: «На протяжении тридцати лет проводились тысячи исследований, и не обнаружено никакого доказательства превосходства особей мужского пола в восприятии объектов, их изучении или обсуждении, во вращении объектов или понимании их механических взаимодействий»²².

Теперь нам стоит обратить внимание на социальные навыки. Существуют ли различия в том, как девочки и мальчики занимают свое место в социуме, и может ли это определять различия в том, каким будет это место?

Раннее проявление способности к распознаванию лиц считается таким же важным умением для будущей социализации, как и способность к раннему восприятию речи. Чтобы стать социальным существом, ребенку нужно развивать это умение. Неважно как: рождается ли малыш с соответствующим приложением «для распознавания лиц», или у него есть зачаточные структуры нервной системы, которые постепенно развиваются, или он быстро учится и понимает, что лицо – это лицо, и некоторые лица приносят больше пользы, чем другие. А выражение этих лиц – полезный ключ к поведению их владельцев.

Во-первых, что такое лицо и как ребенок может его распознать? Вы можете подумать, что проще всего показать ребенку изображение лица и какого-то другого предмета и разобраться, на что он предпочитает смотреть. Однако любой нейробиолог скажет, «что это намного сложнее, чем кажется». Являются ли лица чем-то «особенным», нужна ли для их распознавания особая нейронная сеть, которая превращает рассмотрение мимики в социальное занятие? Тогда люди, преуспевшие в этом, обладают «хорошей социализацией»? Или лицо – это просто набор форм особой конфигурации, что-то вроде треугольника с двумя кружками наверху и еще прямой линией внизу? (Когда вам хотят польстить, говорят об «асимметричной конфигурации по высоте».) Возможно, распознавание лиц – это просто более совершенная форма обработки визуальной информации, и тогда за их восприятие может отвечать та же система²³.

Хорошая способность к распознаванию лиц необязательно принесет вам высшие баллы по шкале социализации. Вот ваш новорожденный узнает вас (и все, что вы можете для него значить), поэтому у него учащается сердцебиение, он открывает рот или начинает интенсивнее сосать пустышку. В результате ваше собственное сердце начинает стучать сильнее, и это гарантирует младенцу, что вы будете и дальше усердно работать, чтобы он вас узнавал. Или малыш вовсе не узнает вас, а просто реагирует на определенный набор форм, организованных в виде направленного вниз треугольника, и это не добавляет прочности связи «мать-ребенок».

Ну и что, спросите вы, о чем тут спорить? Но это много значит для нашего представления о «социальности» ребенка. Марк Джонсон из колледжа Биркбек предложил теорию, которая является хорошим примером того, как зачаточная система новорожденного может быстро настраиваться и улучшаться под воздействием сигналов из внешнего мира и превращаться в сложный навык, относящийся к необходимому набору для социализации²⁴. Ученые предположили, что новорожденные от природы ориентируются на стимулы, похожие на лица, и вам даже не нужно показывать ребенку настоящее лицо – достаточно трех ярких раскрашенных пятен (глаза и рот) в овале. Джонсон назвал эту систему распознавания лиц в головном мозге «конспец» (поскольку в этом случае система помогает распознавать представителей конспецифичного вида). На первой стадии система отклоняет входной сигнал, поступающий в развивающуюся зрительную систему, а на второй стадии (названной «конобуч», то есть «совместное обучение») «наставляет» часть системы, которая постепенно становится более избирательной. Здесь просматриваются тени предварительных прогнозов, которые постоянно делает наш мозг. В итоге обучения система распознавания лиц будет реагировать только на лица определенного типа и сможет отличать знакомые лица от незнакомых, мужские от женских, собственное лицо от лиц других людей. Кроме того, система сможет ориентироваться на более точные характеристики, например на выражение лица. И все это в течение примерно трех месяцев!²⁵

С самого рождения малыши лучше реагируют на три пятна, если эти пятна образуют подобие лица, а не разбросаны в произвольном порядке²⁶. И как только вы задумаетесь о необходимости минимального возрастного порога участия в подобных экспериментах, появляются очередные результаты самых последних исследований. Даже плоду в утробе можно так направить свет через стенку матки, что получатся три пятна наподобие того же лица, ориентированного, как обычно, сверху вниз, и наоборот²⁷. При помощи 4D-ультразвукового исследования ученые видят, как плод в третьем триместре беременности поворачивает голову (сильнее реагирует), если ему «показать» это «лицо». Еще до появления на свет человеческое существо предпочитает обращать внимание на один из самых значимых социальных стимулов среди всех существующих. Несмотря на то что в этом исследовании была небольшая выборка (что неудивительно) и его стоит повторить, кажется, мы начинаем понимать, есть ли у малышей некий готовый «опыт» еще до рождения.

Считается, что (в среднем) взрослые женщины лучше мужчин распознают и запоминают лица²⁸. Но будет ли это утверждение верным в отношении детей, особенно младенцев? Является ли этот механизм, который обязательно возникает у развивающегося ребенка, врожденным, не зависящим от опыта, или это всего лишь основа формирующихся навыков? Или распознаванию лиц можно научить, причем девочки учатся лучше мальчиков, потому что женщина лучше подходит для роли утешителя и советчика?

Во многих исследованиях подтвердилось, что женщины распознают лица лучше мужчин. Хотя есть данные и о том, что женщины лучше распознают именно женские лица (это явление называют «предвзятостью к собственному полу»)²⁹. Психологи Агнета Херлиц и Йоханна Ловен из Каролинского института в Швеции изучили результаты почти 150 исследований. Их метаанализ подтвердил, что в среднем женщины лучше распознают и вспоминают лица и что это относится не только к женским лицам, но и к лицам детей и подростков (в возрасте от трех до восемнадцати лет)³⁰. Хотя мы знаем, что дети прекрасно разбираются в лицах с самого раннего возраста, у них не было обнаружено подобных различий. Кроме того, метаанализ показал, что женщины, даже очень молодые, намного лучше запоминали лица других женщин, чем мужчины запоминали мужские. Интересно отметить, что оба явления соответствовали процессам в мозге. При помощи метода фМРТ у девочек и женщин была обнаружена более выраженная активность нейронной сети, связанной с распознаванием лиц, причем активность была выше при работе с лицами представительниц своего пола, чем мужчин³¹.

Откуда же появляется этот особый навык, и почему женщины (в среднем, разумеется) превосходят в этом мужчин? Почему лица своего пола запоминаются лучше? Одно из объяснений основано на свойствах взгляда и роли зрительного контакта в общении людей друг с другом. Чем дольше вы смотрите на лицо человека, тем больше информации о нем вы получаете. Как мы знаем, хотя эти данные не являются очень хорошим доказательством половых различий в видении новорожденных, к четырем месяцам девочки смотрят вам в глаза дольше и чаще. Возможно, именно это является основой формирующегося навыка обработки лиц³². Так что не исключено, что мы видим в действии предварительно загруженное «приложение». Женщины имеют преимущество в важном социальном навыке, который у них формируется раньше и закладывает основу для более поздней способности лучше воспринимать поступающую информацию.

Еще одна грань превосходства женщин в умении распознавать лица связана с расшифровкой мимики. И не только простых эмоций вроде «мне страшно» или «я в восторге», но и отличия «я немного расстроен» от «это довольно приятно»³³. Результаты экспериментов показывают, что женщины намного лучше умеют «читать мысли по глазам». Это тест, который разработали в лаборатории Саймона Барон-Коэна для оценки способности распознавать эмоции, что является показателем эмпатии³⁴. Но надо отметить, что это исследование не повторялось. В 2000 году психолог Эрин МакКлюр провела обширный анализ исследований половых различий в распознавании выражения лиц у младенцев, детей и подростков. МакКлюр хотела найти ответы на все те же вопросы об источнике этого умения³⁵. Обладают ли женщины этим даром с рождения, обучаются, или его формирует окружающий мир?

Проведенный анализ помог обнаружить некоторые признаки превосходства в распознавании выражения лиц у женщин всех возрастов. Хотя МакКлюр и не отметила, что младенцев в исследованиях было мало. Тем не менее величина эффекта в исследованиях оказалась относительно постоянной: и с младенцами, и с подростками. Так в чем же дело, в биологии, социализации или во взаимодействии между этими факторами?

В исследовании есть ряд доказательств ранних половых различий в структурах мозга, которые участвуют в распознавании выражения лиц. Особенно это касается миндалины и частей височной коры. Возможно, это как-то связано с влиянием гормонов, потому что в миндалине очень много рецепторов половых гормонов³⁶.

Также МакКлюр обнаружила четкую разницу между «эмоциональной поддержкой», связанной с обучением, и умением понимать выражение лица. Те, кто занимается с маленькими детьми, часто подчеркивают то или иное выражение лица (широкой улыбкой, широко открытыми глазами в момент удивления, преувеличенно печальным выражением лица)³⁷. Ученые обнаружили, что использование подобной мимики зависит от пола ребенка, и матери чаще применяют подобные приемы с девочками³⁸. Особое обучение в раннем возрасте может объяснять более выраженную реактивность девочек к эмоциональным сигналам, поступающим от матерей. Это также прекрасный пример того, как различие в раннем возрасте не может считаться достоверным доказательством различий во врожденном навыке. Похоже, что это результат взаимодействия системы и данных, которые поставляет окружающий мир.

В одном из экспериментов годовалые малыши сидели на полу вместе с мамами, а ученые показывали им незнакомые игрушки, например «робота-сову», глаза которого загораются и гаснут, а клюв ритмично постукивает по подставке³⁹. Матерей просили продемонстрировать радостную реакцию (улыбка, ободряющие восклицания) или испуг (встревоженное лицо, нерешительные возгласы). Ученые измеряли показатель, названный ими «социальной референцией», – то, сколько раз малыш посмотрит на мать прежде, чем потянется к игрушке (или не потянется), интенсивность сообщения, которое мать передавала ребенку, а также расстояние, на которое ребенок приближался к игрушке. Если опустить высокомерные замечания относительно неспособности матерей продемонстрировать страх (это же был не тест на профпригодность, и вообще матери не хотели вызвать у малышей страх перед совами), то в целом матери направляли более активные сигналы о страхе сыновьям. Однако именно дочери сильнее реагировали на сигналы матерей. Таким образом, и в годовалом возрасте мальчики не слушали, а девочки улавливали социальные сигналы, даже если те были слабыми.

Этот анализ и другие исследования привели МакКлюр к выводу, что превосходство девочек в распознавании выражения лиц идет от биологической восприимчивости к ним. А эта изначальная восприимчивость впоследствии поддерживается распознаванием, основанным на сигналах из внешнего мира. Это несколько странный вывод, учитывая, что в исследованиях с участием новорожденных не было никаких доказательств. Но та существенная разница, которая проявляется в течение трех месяцев, показывает, что девочки обладают лучшими биологическими основами и поэтому превосходят мальчиков в этом социальном навыке. Или же воздействие окружающего мира гарантирует им прекрасные возможности для обучения.

Чтобы стать членом общества, нужно больше, чем просто реагировать на зрительные и слуховые сигналы. Вам потребуются и другие социальные навыки: умение взаимодействовать с людьми, отличать одни лица и голоса от других, звуки речи от звуков дверного звонка или собачьего лая, печальные лица от счастливых. Младенцы в этом плане обладают солидным «стартовым капиталом», который облегчает им превращение в социальное существо.

Имитация, копирование действий или выражения лица другого человека считается мощным инструментом «системы социализации». Это относится как к малышам, так и ко взрослым. Помимо того, что это самая искренняя форма лести, подобные действия показывают, что вы осознаете существование «других»: в мире вокруг вас есть другие люди, и они делают что-то, что и вы могли бы делать. Вы должны понимать, как согласовать свои действия с действиями других людей и научиться тому, что умеют они. Чему именно – не имеет значения: это может быть игра в крикет или усвоение социальных правил.

Утверждается, что новорожденные способны имитировать взрослых. Ученые в поиске доказательств склоняются над кроваткой и показывают младенцу язык, пальцы, открывают и закрывают рот, словно золотые рыбки, и мигают обоими глазами⁴⁰. Существует много отчетов, согласно которым младенцы уже через час после рождения могут подражать действиям взрослых людей⁴¹. Способность к имитации считается доказательством врожденной системы, помогающей занять свое место в обществе. Эта система биологически обусловлена и запрограммированна. В качестве наследуемой структуры мозга, которая управляет этим навыком, выступает система зеркальных нейронов в самой простой версии⁴². Дефицит социальных навыков («чтение мыслей», или эмпатия), который проявляется позже, можно объяснить с точки зрения дисфункции системы зеркальных нейронов. Ученые, которые в это верят, называют себя «Homo imitans», или «преформационистами». Они считают, что новорожденные приходят в этот мир, уже вооруженные знанием о необходимых методах приобретения когнитивных или социальных навыков⁴³.

Есть и другие ученые, которые утверждают, что имитация – это всего лишь случайное совпадение между беспорядочными движениями новорожденного и активной демонстрацией языка учеными. Или же младенец просто высовывает язык, когда в его новом мире происходит что-то интересное, например кто-то высовывает язык или, скажем, насвистывает первые такты из увертюры к опере «Севильский цирюльник» (на самом деле нет)⁴⁴. Ученые рассмотрели тридцать семь исследований, авторы которых пытались доказать способность новорожденных к имитации восемнадцати различных жестов. Оказалось, что на самом деле только высовывание языка повторялось довольно регулярно⁴⁵. Приверженцы этого направления научной мысли утверждают, что настоящая способность к имитации не проявляется должным образом до второго года жизни. Они считают, что если вы посмотрите на общение матери и ребенка, то обнаружите немало примеров копирования поведения, но матери в пять раз чаще имитируют детей, чем наоборот⁴⁶.

Поэтому то, что происходит, можно рассматривать скорее как интерактивный процесс обучения: действия младенцев – это такие тренировки, которые формируют соответствующие когнитивные или социальные навыки. Мать, отец или опекун – первое «зеркало» малыша, именно так это выглядит, когда вы пытаетесь высовывать язык, показывать пальцы и широко открывать рот. Может оказаться полезным, но не слишком. Ученые, которые разделяют такие взгляды, относятся к виду «Homo provocans», или «перформационистов». Они убеждены: вы начинаете свою жизнь с огромным потенциалом для социального и когнитивного развития, но его действительный путь будет зависеть от того, что вам предложит жизнь⁴⁷.

Ну а что можно сказать о вопросах пола? Эмис Нэги, психолог из Университета Данди, обнаружила, что новорожденные девочки быстрее и точнее имитируют движение пальца. Она предположила, что этот социальный навык можно тренировать, и это закладывает основу взаимодействия с важными нам людьми, даже если принимает форму радостного копирования⁴⁸.

Обсуждение «игр в подражание» – это еще одна версия спора, какими рождаются дети: с готовым «опытом», приложением, которое зависит от получаемого опыта, или они появляются на свет запрограммированными на соответствие «группе своих».

Дети наблюдают, слушают и учатся, но им нужно впитывать информацию из окружающего мира. Сначала информацию дают те, кто о них заботится, потом – окружающий мир в целом. Как мы увидим, то, что предлагает окружающий мир в виде входного сигнала, может зависеть от возможностей и ожиданий, которые вообще существуют в этом мире, равно как и от особенностей культуры, определяющих поведение для формирующейся личности.

Есть мнение, что младенцы – это специалисты по упреждающей социализации: у них есть врожденный набор способностей, благодаря которым они знают, как обращать на себя внимание окружающих людей. (Мы говорим не только о хорошо известных воплях в два часа ночи младенца, требующего внимания в виде еды и развлечений.) Ученый-психолог Эдинбургского университета Колвин Тревартен давно предположил, что малыши умеют вызывать социальную реакцию: вступать в контакт, подбирая улыбку к улыбке и «бу» к «гу»⁴⁹. Каждый, кто когда-либо имел дело с младенцами, знает, какой наградой становится ответная улыбка, которая стоит нескольких минут безумного «воркования». Важнее всего то, что это повышает вероятность повторения такого взаимного общения. Однако, как бы это ни доставалось младенцу, он быстро и без видимых усилий приобретет целый набор социальных навыков, которые прочно связаны с культурой и обществом, к которым он принадлежит.

В исследованиях, посвященных взглядам и распознаванию лиц, обнаружили, что почти с самого рождения младенцы получают информацию о важных для себя людях и строят шаблоны поведения для своего «списка контактов». Но взаимодействие с людьми состоит не только из получения информации: вам нужно знать предысторию отношений и учитывать другие сигналы. Почему человек так сказал, как мне на это реагировать? Почему они смотрят на меня, что это значит для меня лично? Вы должны понимать намерения, делать предсказания, выбирать ответ из своих шаблонов (или даже придумывать новые). Поскольку есть мнение, что девочки более восприимчивы к входящей социальной информации, возможно, они лучше находят общий язык с окружающими людьми.

С самого раннего возраста дети внимательно наблюдают за людьми. Сядьте перед девятимесячным малышом и внимательно посмотрите на то, что расположено слева от вас. Очень скоро ребенок обернется, чтобы тоже туда посмотреть⁵⁰. Что это значит? Представьте, что вы показываете пальцем на объект вдалеке. Это не похоже на сложный социальный сигнал, но это определенно сигнал. Вы демонстрируете, что имеется нечто, стоящее внимания, и вы хотите указать на это другому человеку. Если он направит свой взгляд вдоль невидимой линии, соединяющей ваш палец с объектом, то сможет разделить ваш интерес. Это довольно сложный вид социального общения, но малыш, которому едва исполнилось девять месяцев, быстро этому учится. И он не просто смотрит, как вы указываете на предмет, но и сам начинает пользоваться подобным приемом⁵¹. В вопросе половых различий снова ничего: эта ситуация подходит представителям обоих полов.

Хороший показатель формирующихся социальных навыков малыша – понимание мыслей другого человека, «теория сознания», о которой мы говорили в Главе 6. Как мы узнали, взгляд представляет собой ранний признак совместного внимания: ребенок уже понимает, что если человек на него не смотрит, то, вероятно, он смотрит на нечто более интересное. Имеет смысл посмотреть самому. Такое совместное использование информации считается доказательством понимания мыслей другого человека. Причем неспособность к совместному использованию информации является ранним признаком расстройства аутистического спектра. Это нарушение развития, которое характеризуется дисфункцией нервной системы, неспособной обеспечить социальное поведение⁵².

Чтобы стать искусным чтецом чужих мыслей, вы должны понимать, что поведением человека управляет то, что творится у него в голове, и иногда он может получать от вас противоречивые сигналы, потому что вы знаете что-то, что неизвестно ему. Каким образом вы можете проверить это у младенца, который еще не говорит или лопочет невнятные слова?

У хитрых специалистов в области психологии развития, как всегда, есть способы выяснить и это. Для этого они придумали задания из серии «как будто». Например, задание на проверку «ложного убеждения». Это некая история с двумя участниками, за которыми наблюдает испытуемый⁵³. В истории происходят некоторые ситуации, но полная картина известна только испытуемому. Объясню.

Например, история «Макси и шоколад». Сцена 1: Макси кладет свою шоколадку в шкаф и выходит на улицу. Сцена 2: Мама Макси (сам Макси все еще на улице) берет шоколадку из шкафа и перекладывает в холодильник. Сцена 3: Макси приходит с улицы и собирается съесть шоколадку. Где он будет ее искать?

Если вы понимаете чужие мысли, то скажете – в шкафу. Вы полагаете, Макси думает, что шоколадка лежит там (хотя вы знаете, что ее уже там нет). Вы понимаете, что у Макси есть «ложное убеждение» о шоколадке и что оно будет направлять его следующий шаг. Если вы не понимаете, что думает другой человек, то скажете – в холодильнике, потому что видели, как мама положила шоколадку туда. Вы предполагаете, что в голове другого человека все то же, что и у вас. Это кажется серьезным социальным навыком, но подобное задание выполняют почти все четырехлетки (и даже некоторые трехлетки)⁵⁴.

Таким образом, измерения взглядов и совместного внимания подтверждают, что даже совсем маленькие дети обладают простыми навыками чтения чужих мыслей. Они могут проследить, что интересует другого человека, и принять существование других точек зрения.

Как мы знаем, в раннем возрасте существуют половые различия в чувствительности детей к чужим эмоциям. Девочки демонстрируют более выраженную готовность воспринимать социальные сигналы. Похоже, что к четырем годам дети овладевают достаточным навыком понимания чужого сознания и понимают, что другие могут иметь свои собственные представления⁵⁵. Но опять же, в этом вопросе нет доказательств половых различий у здоровых детей. Поэтому, несмотря на то что маленькие девочки кажутся более чувствительными, лучше перенимают правила социального взаимодействия (например, имитацию и взгляд) и лучше распознают лица и эмоции, это не означает, что у них есть преимущество в понимании чужого сознания.

Однако если вы социальное существо, то должны понимать правила и нормы окружающего мира. Понимают ли наши юные математики законы человеческого общества?

Представьте такую картину: судья наблюдает за тремя актерами, разыгрывающими пьесу из жанра моралите. Актер в желтом свитере пытается снять крышку с ящика, скрывающего приз, но у него это не получается, и очевидно, что сам он не справится. У пьесы две версии. В одной актер в красном свитере помогает Желтому открыть крышку и достать приз. В другой – актер в синем свитере прыгает на ящик и не дает его открыть. После представления судью просят сказать, кто из актеров понравился ему больше: Красный Помощник или Синий Противник. Судья выбирает Красного! В другом сценарии Красный вытаскивает Желтого из ямы или возвращает улетевший мяч, а Синий все так же мешает. После того как пьеса разыгрывается в разных вариантах и с разными судьями (и актеры обязательно меняются свитерами), становится ясно, что судьи почти всегда встают на сторону хорошего парня. Но удивительно другое: судьями выступают трехмесячные младенцы, которые смотрят на игрушечных кроликов в ярких свитерах и демонстрируют свое одобрение помощникам⁵⁶.

Эти детские моралите придумали психологи Пол Блюм и Карен Винн из Университета Британской Колумбии вместе с Кили Хэмлин из Йеля и другими коллегами. Ученые тщательно изучали навыки моральной оценки у маленьких детей и их компетентность в понимании социальных правил вежливого обращения⁵⁷.

Помимо умения выбирать между «хорошими» и «плохими» парнями, ученые обнаружили формирующиеся способности понимать тонкости самого определения «хорошего» парня. Пяти- и восьмимесячным малышам сначала показывают версию пьесы с помощником, а потом с противником. После этого один персонаж забирает у ребенка его мяч, а другой – возвращает. Это происходит вне зависимости от ролей персонажа в предыдущей пьесе, то есть помощник может отобрать мяч. Пятимесячные малыши выбирают того, кто возвращает им мяч. Восьмимесячные более разборчивы: когда им возвращают мяч, они выбирают Помощника, но не выбирают Противника. Таким образом, еще не достигшие года малыши не просто реагируют на цепь событий, которая разворачивается перед ними, а принимают во внимание ранее проявленное «хорошее» или «плохое» поведение⁵⁸. Возможно, нам стоит выбирать малышей этого возраста в судейскую коллегию!

И снова – ни в одной из опубликованных работ не упоминались половые различия. Исследователи говорят, что различий просто не было или выборка была слишком маленькой, чтобы сделать соответствующее сравнение. (Или ученые просто не хотели ворошить осиное гнездо!) Таким образом, в этом возрасте представители обоих полов одинаково хорошо разбираются в правилах социального поведения – по крайней мере, когда речь идет о «хорошем кролике» и «плохом кролике», и гарантируют, что «плохой кролик» понесет заслуженное наказание.

Большинство социальных навыков требует не просто осознанного понимания, но и умения разделять эмоции, чувства, намерения и мотивы других людей. И снова мы видим, что все малыши способны на подобные действия.

Чтобы играть свою роль в социальной группе, нужна эмпатия. Это, в частности, понимание эмоций других людей, но в целом – осведомленность об их мыслях и намерениях. Если человек действительно владеет эмпатией, он не только «считывает» расстройство другого, но и активно разделяет с ним эти чувства и, возможно, даже расстраивается сам. Поэтому эмпатия включает разные компоненты: когнитивный, эмоциональный и аффективный⁵⁹.

В предыдущих главах я говорила, что Саймон Барон-Коэн предположил, что эмпатия и симпатия – это две фундаментальные характеристики человеческого разума, которые представляют собой основные аспекты половых различий. Ученый убежден, что женщины превосходят мужчин в эмпатии, хотя, как я уже говорила, он сам же заявлял, что не нужно быть женщиной, чтобы обладать высоким уровнем отзывчивости. Значит, если и существует половое различие, да еще жестко настроенное, его можно найти с самого рождения или, по крайней мере, в очень раннем возрасте.

Если младенцу дать послушать запись плача другого младенца, то он тоже заплачет⁶⁰. Это явление описывается как «заразительный плач» и наводит на мысли о сочувствии к завывающему товарищу. С другой стороны, это явление может быть расстройством по причине «мне очень не нравится этот шум». Следовательно, здесь нет однозначного ответа на вопрос, проявляют ли эмпатию младенцы любого пола.

В большинстве таких исследований участвовали малыши постарше, от восьми до шестнадцати месяцев. В этом возрасте у них уже есть арсенал жестов и выражений лица, который можно посчитать проявлением эмпатии. В таких экспериментах дети участвуют вместе с матерями. Мать делает вид, что стукнула себя по пальцу игрушечным молотком или ушиблась о предмет мебели и теперь ей больно⁶¹. Что в таком случае делает малыш? Хмурит брови, хотя бы чуть-чуть? Это показатель «обеспокоенности». Он трет собственный палец? Встревоженно смотрит на других людей в комнате? Плачет или хнычет? Эти реакции принесли бы ему высокие баллы по шкале дистресса. В конце концов, обнимает ли малыш свою «травмированную» маму или предлагает «повторяющуюся социальную вербализацию» (детский вариант «тише, тише»)? За это он получил бы 4 балла по шкале «просоциального поведения».

Кажется, что половые различия «признаков сопереживания» (например, нахмуренные брови) начинают проявляться в возрасте двух лет. Кроме того, есть некоторые физические признаки (изменение частоты сердечных сокращений, расширение зрачка, рефлекторное изменение электрического сопротивления кожи), которые проявляются у человека от «негативного сценария» в отношении других, например когда кто-то прищемил себе палец дверью машины. Но все эти признаки проявляются не с рождения, а сама эмпатия проявляется у детей не раньше двух лет.

Это противоречит заявлениям Барон-Коэна и его коллег, но они основывали свое убеждение и на других показателях. Например, на предпочтении девочками человеческих лиц, а мальчиками – мобилей. Однако, как нам известно, это исследование «могло бы быть проведено лучше и определенно нуждается в повторении». В качестве раннего признака проявления эмпатии был предложен зрительный контакт, и в 1979 году ученые обнаружили, что новорожденные девочки дольше смотрят на своих воспитателей, чем мальчики, следовательно, более способны к сопереживанию. Однако попытка воспроизвести эти данные в 2004 году не удалась, хотя мы уже знаем, что более продолжительный зрительный контакт у девочек был обнаружен в старшем возрасте (от тринадцати до восемнадцати недель)⁶². Авторы исследования 2004 года пришли к выводу, что «социальное обучение (курсив мой) может быть первичным импульсом к развитию гендерных различий в обмене взаимными взглядами в первые месяцы жизни».

Обнаружение взгляда (определение, куда смотрит человек, на вас или в другую сторону) якобы также входит в «сопереживательный набор» или, по крайней мере, является показателем понимания того, что «лицо может отражать внутреннее состояние социального партнера»⁶³. У нас есть доказательства предпочтения новорожденными прямого взгляда, но о половых различиях при этом не сообщалось⁶⁴.

При этом мы знаем, что у детей старшего возраста половые различия в эмпатии есть. Группа Барон-Коэна сообщила о более высоких баллах за эмпатию у девочек от четырех до одиннадцати лет по адаптированным для детей шкалам измерения «коэффициента сопереживания» и «коэффициента систематизации». По последней шкале мальчики получали более высокие баллы⁶⁵. (Не стоит забывать, как мы уже говорили, что баллы по этим шкалам присуждают родители в зависимости от поведения своих детей, поэтому не исключено, что эти оценки представляют собой далеко не объективный показатель.)

Относительно недавно к портфолио измерений был добавлен метод фМРТ, который позволяет улавливать повышенную активность в областях мозга, связанных с «болевым матриксом»⁶⁶. Нейробиолог Калина Михальска из Калифорнийского университета вместе с коллегами провела сравнение показателей самоотчета, расширения зрачка и активности мозга на фМРТ. В исследовании участвовало шестьдесят пять детей в возрасте от четырех до семнадцати лет. Хотя у четырехлетних различие в количестве баллов за эмпатию было небольшим, у мальчиков с возрастом они снижались, тогда как (вы уже догадались) у девочек – увеличивались. Но ни один из косвенных показателей: ни расширение зрачка, ни активность головного мозга – не нес в себе половых различий, несмотря на то что девочки (по их собственным словам) после просмотра экспериментальных видео были расстроены больше, чем мальчики.

Итак, похоже, что ранние признаки эмпатии не имеют половых различий, а в более позднем возрасте они проявляются только в самоотчете и совпадают с общим представлением о большей чувствительности женщин. Как было написано в одной статье, авторы которой не обнаружили половых различий у маленьких детей, «гендерные различия в эмпатии могут стать более выраженными при переходе в среднюю школу, поскольку дети усваивают социальные ожидания в отношении гендерной роли и гендерной идентичности в процессе социального обучения и соответствующего поведения»⁶⁷. А иногда они еще и заполняют анкеты, чтобы показать свои способности к эмпатии.

Посмотрите на взрослых – и вы поймете, какие навыки делают нас социальными и коллективными существами. Нам известно, что эти навыки необходимы, чтобы оставаться на связи с окружающим миром и присваивать событиям значимость. Мы должны уметь отмечать малейшие изменения лиц и эмоций, улавливать невербальные сигналы о том, на кого или что следует обратить внимание и почему. Мы видели, как совсем маленькие дети тоже обладают этими навыками, хотя бы на зачаточном уровне. Какие нейронные сети мозга обеспечивают эти навыки: такие же, как у взрослых, или другие? Как окружающая среда настраивает эти нейронные сети? Наблюдая за тем, как растет младенец и калибруется его мозг в процессе, мы понимаем, как рано появляются нервные сети, поддерживающие социальные навыки. И как они будут отражать влияние окружающего мира на развитие малыша.

Как мы знаем, младенцы действительно распознают лица с самого рождения. С первого дня жизни они предпочитают лица другим типам стимулов. Представление о встроенной системе предпочтения лиц, предложенное Марком Джонсоном, основано на том, что оно предшествует полному созреванию зрительной системы. (Другими словами, оно существует до того, как младенец начинает видеть должным образом.) Поэтому предпочтение лиц – это не просто реакция на обычный зрительный стимул. Но уже в скором времени малыш и его мозг демонстрируют довольно сложные реакции коры головного мозга, подобные тем, которые наблюдаются у взрослых. Уже в три месяца мозг ребенка реагирует на лица так же, как мозг взрослого. Реакции на лица обнаруживаются в тех же частях мозга, что и у взрослых⁶⁸.

Джонсон заметил, что на основании возрастных изменений мозга и способности ребенка к распознаванию лиц можно понять тонкую настройку этих социальных навыков. Малышам действительно нравятся лица, больше всего лицо матери, но вначале они радостно-неразборчивы по отношению ко всем другим людям. У новорожденных нет предпочтений к представителям своей собственной расы, но уже к трем месяцам они проявляют эту раннюю форму разграничения на «своих» и «чужих»⁶⁹. Ученые также обнаружили, что предпочтение собственной расы является надежным показателем влияния окружающей среды, поскольку его не выказывают младенцы, которые растут в окружении представителей другой расы⁷⁰. Поэтому предпочтение «таких же, как я» не является врожденным; это то, что проявляется в процессе обучения.

Подобно умению отличать людей другой расы, у детей в течение первого года жизни развивается способность к распознаванию знакомых и незнакомых лиц. Но существуют данные, что в возрасте от восьми до двенадцати лет они делают это иначе, чем взрослые, поскольку соответствующие области мозга активируются более широким диапазоном стимулов, примерно как в ситуации с лицами⁷¹. И опять мы видим, как важнейший аспект социального поведения, хоть и проявляется в очень раннем возрасте, не заканчивает развиваться через несколько лет после приобретения опыта в социальном мире.

Другой пример тонкой настройки – установление связи между взглядом и распознаванием лиц и дальнейшее ее разрушение. Известно, что взгляд «глаза в глаза» является важнейшей частью социального общения. Разговор прекращается, если собеседники перестают смотреть друг на друга. Похоже, новорожденные малыши это осознают, предпочитают, чтобы люди смотрели прямо на них, и расстраиваются, если человек отворачивается⁷². У взрослых система контроля взглядов отличается от нейронной сети распознавания лиц, она более тесно связана с сетью «теории сознания». Это позволяет предположить, что по мере взросления взгляды становятся вторичными по отношению к более общей роли «чтения мыслей» и интерпретации намерений⁷³. Но у четырехмесячных младенцев, когда на них смотрят, мозг активируется в области, отвечающей за распознавание лиц⁷⁴. Это пример того, как довольно узкий социальный навык у маленьких детей постепенно превращается в широкий диапазон социальных потребностей. Или, если посмотреть на это иначе, базовое социальное приложение обновляется с помощью опыта извне, чтобы соответствовать более сложной деятельности.

Обработка эмоций, которые выражают лица, следует из распознавания самих лиц. Насколько сложную работу проводит мозг младенца, когда дело доходит до формирующегося умения читать мысли? Ученые обнаружили, что младенцы в возрасте шести или семи месяцев сильнее реагируют на пугающие, чем радостные лица. При этом у них возрастает активность фронтальных областей мозга, в том числе нашей старой подруги, передней поясной коры⁷⁵. Значит ли это, что дети просто реагируют на отрицательные эмоции сильнее, чем на положительные, потому что это важнее для выживания? Но если продемонстрировать ребенку вначале гнев, другой тип отрицательных эмоций, а потом радость, то мозг будет сильнее реагировать на радостное лицо⁷⁶. Возможно, дети чаще видят радостные лица (все-таки люди больше улыбаются новым звездам общества)? Но очевидно, что еще не достигшие годовалого возраста малыши уже имеют нужные средства нервной системы для того, чтобы понять выражение лица другого человека: печальное, радостное или сердитое. И это полезный социальный навык, необходимый даже маленьким детям.

Другой важный признак социального взаимодействия – совместное использование опыта. Взрослый человек может толкнуть другого в бок или почесать себе подбородок, чтобы привлечь его внимание, – и это вызовет ответ: поднятые брови, усмешку или улыбку. Как привлечь к чему-то внимание очень маленького ребенка? Вот здесь снова приходит на помощь прямой взгляд. Можно даже отследить, как на это реагирует мозг младенца. Например, взрослый смотрит малышу в глаза, а потом на экране компьютера появляется новый объект. Это словно невысказанная команда «эй, посмотри сюда». В этой ситуации когнитивный нейробиолог из Лейпцига Триша Стриано обнаружила повышение активности фронтальных областей мозга⁷⁷. Из прошлой главы мы узнали, что префронтальные области мозга младенцев вовсе не бездействуют, как ранее считали ученые.

Нейробиологи из Великобритании Франческа Аппе и Ута Фрит проследили, как формируется навык социального познания по мере развития человека. Оказалось, что основа высокоразвитых социальных навыков в нервной системе появляется уже в раннем возрасте⁷⁸. Похоже, что способы понимания общества и других людей предшествуют формированию когнитивных навыков.

Как это часто бывает в психологии и в нейробиологии, мы многое узнаем о протекающих в мозге процессах, когда изучаем их изменение во времени или переход из одной стадии в другую. Доступность лучших методик для изучения мозга младенцев в сочетании с исключительной изобретательностью ученых, которые придумывают хитрые тесты для определения способностей младенцев, помогают понять, какие мощные процессы скрываются за нашим превращением в социальное существо.

Не следует ли нам остановиться и подумать о мире, в котором действует постоянно ищущий мозг? Младенцы – это маленькие социальные губки, жадные до жизненного опыта и готовые принять в себя все, что предлагает новый для них мир. Но что же он приберег для наших малышей?