Глава 8

Вернувшись домой, я навел справки, и оказалось, что, по всей видимости, никто еще не пробегал Сахару от края до края. Это подхлестнуло мое воображение: в мире приключенческих гонок очень трудно оказаться первым в чем-то. Я часами рассматривал карту, водя пальцем по извивающейся по диагонали линии от Сенегала через Мавританию, Мали, Нигер, Ливию до Египта и Красного моря. Чем больше я изучал ее, тем сильнее убеждался в том, что это возможно и что мы с Рэем как раз те психи, которым это по силам. Потом я позвонил ему, и между нами состоялся судьбоносный разговор:

– Привет, Рэй.

– Привет, Чарли.

– Так ты хочешь пробежать через пустыню Сахару со мной?

– Я мечтаю об этом.

Так родилась экспедиция «Бегом по Сахаре» 2006 года. Мы с Рэем хотели пригласить третьего бегуна и по общему согласию выбрали Кевина. Когда я позвонил Кевину в Тайвань, он сразу же ответил согласием. (Его английский улучшился с момента нашей первой встречи, но я все равно сомневался, понял ли он, на что подписывается.) Я рассчитал дистанцию, которую мы должны будем преодолеть, – примерно 6437 километров (хотя ошибся и сильно занизил ее). Если мы надеемся пробежать менее чем за три месяца – по моим оценкам, это был самый долгий срок, какой могут выдержать бегуны или их помощники, – то нам нужно преодолевать примерно 80 километров ежедневно на протяжении восьмидесяти дней. При хороших обстоятельствах можно даже будет позволить себе пару выходных.

О своем намерении пробежать через пустыню Сахару я постарался рассказать всем, кому только мог. Лиза была в восторге от моей решительности, хотя и понимала, что три месяца отсутствия вряд ли пойдут на пользу нашим отношениям. Мы поговаривали о женитьбе. Дети наши прекрасно ладили между собой, и даже Пэм иногда заезжала в гости. Но я не был готов к новому браку – и, по всей видимости, Лиза тоже. Нам обоим необходимо было время. И все же мы хотели оставаться вместе и строили планы на то, как она приедет повидаться со мной на Рождество, когда я буду где-то в Нигере.

Некоторые коллеги говорили, что из этого забега выйдет замечательный фильм. Один из моих знакомых знал Джеймса Молла – режиссера, получившего премию Американской киноакадемии за совместный со Стивеном Спилбергом документальный фильм о выживших в венгерском Холокосте. Знакомый предложил мне поговорить с Джеймсом и помог устроить эту встречу.

По дороге в студию «Уорнер Бразерс» я репетировал свою речь. Я надеялся достаточно заинтересовать Джеймса, чтобы он посоветовал заняться мной какому-нибудь режиссеру-студенту, мечтавшему снять документальный фильм. Заплутав на огромной съемочной площадке, я едва не попал под экскурсионный трамвай; туристы выглядели разочарованными от того, что я никакая не знаменитость. На встречу я опоздал и сразу же начал извиняться.

Джеймс, дружелюбный спортивный мужчина примерно моего возраста, предложил мне сесть. И я приступил к заготовленной речи. Сахара. 6437 километров. Трое друзей совершают невозможное. Дюны. Кочевники-туареги. Противопехотные мины. Два марафона в день. Верблюды. Жара. Миражи. Песок. Оазисы. Пирамиды. Красное море. Никогда такого не было. Потому что это рекорд! Наш собственный Северный полюс! Наш Эверест! Я перевел дыхание. С моего виска стекала струйка пота. Джеймс вежливо улыбался и вертел в руках ручку. Потом он встал, и я подумал, что встреча окончена, поэтому тоже встал.

Он протянул руку:

– Ну ладно, я берусь за это.

– Вы… вы сами будете снимать?

– Ну да. Если вы устроите забег, я приеду с камерами. Только нужно будет кое-кому позвонить и договориться с продюсерами. Я вам перезвоню.

Я возвращался к машине сам не свой. Режиссер, получивший «Оскар», снимет, как мы с Кевином и Рэем бежим по пустыне Сахара.

Я позвонил матери и рассказал о том, как прошла встреча.

– Это же замечательно, Чарли. Исполняй свои мечты.

– Спасибо, мам.

– Ты же собираешься повидать весь мир, правда? Мне нравится твоя страсть к путешествиям, даже если иногда ты ведешь себя как сумасшедший.

– Ну, я унаследовал это от тебя, – рассмеялся я.

– От меня? Нет, – возразила она тихо. – Я просто…

Последовало долгое молчание.

– Мама?

Снова молчание.

– С тобой все в порядке?

– Не знаю, – сказала она. – Сегодня я…

– Что с тобой произошло сегодня?

– Сегодня я заблудилась, возвращаясь из магазина.

– Правда?

– Да.

– У тебя всегда было плохо с ориентированием.

– Нет. Это не тот случай. Я просто не понимала, где нахожусь. Все вокруг казалось незнакомым. А ведь по этой дороге я ходила несколько лет.

Во рту у меня пересохло. Моя бабушка – мама матери – несколько лет до смерти страдала болезнью Альцгеймера.

– Ну, это еще ничего не значит, мама.

– Так куда, ты сказал, хочешь поехать?

– В Сахару. Я хочу пробежать через пустыню.

– Желаю тебе удачи, Чарли. Исполняй свои мечты.

Через неделю после нашей встречи Джеймс позвонил мне и сказал, что продюсерская компания «Лайв Плэнет» заинтересована в партнерстве с ним по поводу моего проекта. Ее представителям понравилось, что речь идет об экстремальном испытании физических и психологических качеств и что заодно можно будет рассказать о трудных условиях жизни обитателей североафриканской пустыни.

– Этой компанией владеют Мэтт Деймон и Бен Аффлек, – добавил он.

– Ага.

– Мэтт хочет быть продюсером и диктором. Вы не против?

– Мэтт Деймон, диктором… – Я едва не поперхнулся. – Ну вообще-то я думал нанять кого-нибудь познаменитее…

Джеймс рассмеялся.

Эти новости меня вдохновили, и я решил позвонить отцу. До тех пор я ни разу не говорил ему о Сахаре.

– Что? – спросил он. – А как же твоя работа?

– Это невероятная удача, папа.

– На что ты собираешься жить?

– Что-нибудь придумаю. Так я смогу добиться большего.

– Чарли, когда ты, наконец, угомонишься со своими дурацкими идеями?

– Надеюсь, что никогда, – отрезал я.

Мне и вправду пришлось оставить работу в «Экстремальном ремонте: Домашней версии», поскольку подготовка к экспедиции требовала полной отдачи. В свое время я вложил часть доходов от ремонта автомобилей в недвижимость, и теперь у меня кое-что было на банковских счетах. В середине 1990-х я купил в Сансет-бич в Калифорнии два пустых участка и небольшой дом, который перестроил. Когда цены поползли вверх, я их продал. Кредитной истории и денег оказалось достаточно для покупки следующей недвижимости. Когда мама переехала в Кейп-Чарльз, небольшой городок на Восточном побережье в Вирджинии с внушающим надежды на дальнейшее развитие гольф-курортом, я приобрел два участка там. При случае я мог бы продать один или оба.

Мне позвонил Марк Джуберт, один из продюсеров «Лайв Плэнет», и пригласил меня в Нью-Йорк. Оказалось, Мэтт Деймон хочет немного пробежаться со мной. Я встретился с ними на перекрестке в Нижнем Манхэттене.

Мэтт выглядел обычным парнем в бейсболке и спортивной одежде, пока не пожал мне руку и не сверкнул голливудской улыбкой.

– Только полегче со мной, ладно?

Я улыбнулся в ответ:

– Не волнуйся. Обещаю сильно не мучить.

Я и не собирался загонять Мэтта до седьмого пота. Мы двигались не спеша, почти прогулочным шагом, по улицам Сохо. Было занятно наблюдать за реакцией прохожих. Лица некоторых вспыхивали от удивления, и они толкали друг друга локтями. Другие кричали: «Привет, Мэтт!» или «Джейсон Борн!». Мы пробежали немногим более 16 километров, а после, пока отдыхали, поговорили. Мэтт сказал, что никогда не был в Африке, но надеется скоро там побывать. Он спросил, какие в ближайшее время намечаются забеги. Я сказал, что буду участвовать в очередном Бэдуотере в июле.

– Бэдуотере?

– Двести пятнадцать километров по Долине Смерти. Обычно при температуре 54,4 градуса. Одна из моих любимых гонок.

– Не понимаю, как это у тебя получается, – рассмеялся Мэтт. – Я не могу продержаться больше девятнадцати километров. После этого все тело начинает разваливаться.

– Нет. Можно запросто бежать и дальше. Только нужно изменить свое отношение к боли.

Я погрузился в дела, встречаясь с потенциальными спонсорами и инвесторами, собирая команду поддержки и углубляясь в усложняющиеся с каждым днем расчеты по организации мероприятия. Я также усердно готовился к Бэдуотеру, не желая повторять ошибки 2003 года. На этот раз я подобрал себе отличных помощников, внимательно рассчитал весь маршрут – и финишировал третьим, улучшив свой результат более чем на десять часов. Похоже, я уже начинал неплохо разбираться в таких делах.

В октябре мы отправились в Африку в ознакомительную поездку вместе с моим знакомым, Донованом Уэбстером, автором статей в National Geographic. Стриженный под ежик, в профессиональных очках в проволочной оправе и сафари-шортах, он походил на интеллектуального Индиану Джонса. В отличие от меня, Дон уже бывал в Сахаре и знал многих людей, которые могли нам помочь, включая Мохамеда Икса, предводителя туарегов и главу ведущей компании по организации активного отдыха в пустыне.

Встретившись с Мохамедом в Париже, мы полетели в Дакар в Сенегале, а затем совершили поездку в Сен-Луи, французский колониальный город, расположенный у устья реки Сенегал. В чем-то он походил на Новый Орлеан, особенно ночью: звуки джаза из маленьких клубов, запах рыбы и речного ила, густой воздух. Если перейти через многоуровневый арочный стальной мост, то попадаешь на «материковую Африку» и самую западную окраину Сахары. Едва увидев пески, я понял – наш забег должен начинаться здесь.

Потом мы отправились в Агадес, в Нигер, где нам пообещали поддержку со стороны ЮНИСЕФ, а оттуда полетели в Каир. Без приглашения мы явились в офис Захи Хавасса, известного археолога и главы Египетского совета по древностям. Когда секретарша сказала, что в приемной ожидает Дон Уэбстер, он сразу же пригласил нас в свой кабинет. Похоже, Дон действительно знал всех. Я осмелился попросить Хавасса о помощи и едва не растаял от счастья, когда он пообещал предоставить доступ съемочной группе в районы, обычно закрытые для широкой публики.

На протяжении всей поездки мы с Доном постоянно говорили о воде. Поддерживать водный баланс – одна из самых больших трудностей для бегунов. Благодаря «Лайв Плэнет» и спонсорам мы должны были получить доступ к необходимым ресурсам. Компания по производству спортивных напитков «Gatorade» захотела использовать Кевина, Рэя и меня в качестве подопытных. Мы смеялись, что приносим себя в жертву Сахаре ради науки, но при этом проблема водоснабжения для многих жителей пустыни действительно стояла очень остро. Каждый день им приходилось буквально сражаться за воду. Как я узнал, грязная вода и плохие санитарные условия являлись причиной 80 процентов заболеваний в Африке, а также гибели каждого пятого ребенка в возрасте до пяти лет.

Мне хотелось своим забегом по Сахаре собрать деньги на благотворительные проекты. Теперь я знал, куда направить вырученные средства. Когда я вернулся домой, мы с Мэттом Деймоном и «Лайв Плэнет» учредили фонд «H₂O Африка», благотворительное ответвление проекта «Бегом по Сахаре», задачей которого было обеспечить чистой водой некоторые поселения на нашем пути.

Как подготовиться к двум марафонам в день в течение трех месяцев, особенно если при этом нужно бежать по песку в одуряющей жаре? У нас не было никаких специальных справочников или книг вроде «Бегом по пустыне для чайников». Нам с Кевином и Рэем нужно было разработать свою программу тренировок. Я понимал, что придется ставить не на скорость, а на выносливость. Я пробегал 160 километров в неделю, поднимал вес и выполнял упражнения йоги для улучшения общей физической формы. Чаще всего я бегал на дистанции от 16 до 48 километров, но иногда и более коротких, чтобы привыкнуть к частым перерывам в беге. Отправляясь в магазин, я бегал полтора часа, прежде чем сесть в машину. Вернувшись и разгрузив покупки, я выходил из дома и пробегал 16 километров. Потом возвращался, делал звонки, загружал одежду в стиральную машину и снова выходил на пробежку длительностью около часа. Я заставлял себя бегать в любое время суток, особенно когда был не в настроении это делать.

Мы с Рэем и Кевином очень много говорили о еде: чем, когда и как питаться. Я уже несколько лет был вегетарианцем и сомневался, что найду все необходимые мне продукты в пустыне. Как большинство бегунов, мы обычно ели за некоторое время до забега, но в пустыне у нас не будет такой возможности. Специалисты по питанию из «Gatorade» советовали нам принимать по десять тысяч килокалорий в день, причем большую часть – во время бега. Чтобы натренировать тело переваривать пищу на ходу, перед каждым забегом я набивал живот под завязку. Бежать на полный желудок было ужасно, но я знал, что привыкну.

Мы планировали начать экспедицию в марте 2006 года. Стоит немного запоздать, и начнется летняя жара. Я не сомневался, что мы с Рэем и Кевином справимся, но беспокоился о группе поддержки и съемочной команде. Потом пришли плохие новости о том, что финансирование фильма сокращается. Нам пришлось перенести старт на сентябрь, а потом и на ноябрь, так как продюсеры искали дополнительных инвесторов. Оказалось, что финансировать фильм – очень сложное дело, даже если продюсер Мэтт Деймон.

Моя собственная финансовая ситуация ухудшалась с каждым месяцем. Я потратил деньги на ознакомительную поездку, были и другие связанные с экспедицией транспортные расходы, и хотя продюсерская компания пообещала мне возместить их, баланс моих кредитных карт стремительно таял. Мне также приходилось выплачивать ипотеку и алименты Пэм на содержание детей. Кроме того, инвестиции в бизнес по ремонту домов, вопреки моим ожиданиям, не принесли много доходов.

Я съездил в Кейп-Чарльз повидаться с матерью, а заодно и поговорить с моим брокером, чтобы он выставил один из объектов недвижимости на рынок. Вернувшись со встречи с брокером, я увидел, что мама сидит за столом на кухне и смотрит куда-то вдаль. Перед ней лежали листок бумаги и ручка.

– Я забыла, как писать это, – сказала она до того, как я с ней поздоровался.

– В каком смысле?

– Я писала письмо и неправильно написала слово это. Я понимала, что оно написано неправильно, но не могла понять, как его исправить. Такое простое слово.

– Ты, наверное, просто устала. Не бери в голову.

Но я чувствовал, что она взволнована. Нас обоих это сильно беспокоило.

Вскоре после моего визита мама поехала в Университет Эмори на осмотр. Врач сказал, что у нее ранняя стадия болезни Альцгеймера. Ей было всего шестьдесят три года. Я предложил отменить экспедицию, чтобы больше времени проводить с ней, но она настояла на том, чтобы я поехал.

– Со мной все будет в порядке. Езжай и не волнуйся обо мне. У тебя большие планы и обязательства перед другими людьми.

Она была права. Я подписал контракт с «Лайв Плэнет». Мы привлекли инвесторов и спонсоров. Рэй и Кевин рассчитывали на меня. Я слишком плотно увяз во всем этом. Да и мама бы расстроилась, если бы узнала, что я отменяю поездку. Она учила меня осуществлять свои мечты, а я следовал ее советам, хотя у меня и сжималось сердце от желания остаться рядом с ней.

Перед отлетом в Сенегал мне позвонил брокер и сказал, что продал кондоминиум, но, примерно на сто тысяч долларов меньше, чем было потрачено на него. Я не понимал, как мог потерять столько денег. Возможно, оценка во время покупки была неверной. Что-то тут было не так, но у меня не было времени разбираться. Я выписал доверенность на имя своего бухгалтера Дэвида Джонстона, который пообещал поговорить с кредиторами и постараться переоформить сделку в мое отсутствие. А я тем временем решил прекратить выплаты по недвижимости – не потому, что у меня не было денег, а потому, что стоимость обоих объектов резко снижалась. Мне было не по себе: я никогда не пропускал платежи и не опаздывал с тех пор, как купил свой первый дом в Монтерее. Но я верил, что Дэвид придумает какой-нибудь план и все будет хорошо.