В округ Осейдж один за другим проникали члены команды. Экс-шериф явился под видом пожилого тихого скотовода из Техаса. Затем, также выдавая себя за владельца ранчо, приехал разговорчивый бывший рейнджер. Вскоре в центре Фэрфакса открыл контору бывший страховой агент и принялся торговать настоящими полисами. Наконец, якобы в поисках родственников, одетый индейским знахарем, прибыл агент Рен.

Уайт советовал своим людям держаться как можно более простой легенды, чтобы не выдать себя. Двое, представлявшихся скотоводами, быстро сошлись с Уильямом Хэйлом, который принял их за сотоварищей-ковбоев из Техаса и познакомил со многими видными горожанами. Страховой агент обходил дома самых разных подозреваемых, стараясь всучить им полисы. Джон Рен регулярно посещал сходы племени и собирал информацию среди осейджей, которые вряд ли стали бы разговаривать с белым стражем порядка.

— Рен жил среди индейцев … и отлично справлялся, — сообщал Уайт Гуверу, добавляя, что его агентам под прикрытием, похоже, «все эти тяготы нипочем».

Однако трудно было понять, с чего начинать расследование. Бумаги коронерского дознания по делу Анны Браун таинственно исчезли. Как утверждал мировой судья в Фэрфаксе: «Мой стол был взломан, и бумаги пропали».

Не осталось и почти никаких вещественных доказательств с мест преступлений, однако гробовщик припрятал кое-что — череп Анны. Размером с дыню, но полый внутри, он казался до жути легким, словно отбеленная солнцем раковина, в которой можно услышать шум моря. Уайт осмотрел череп и увидел отверстие в затылке, куда вошла пуля. Как и предыдущие следователи, он заключил, что она, скорее всего, была выпущена из малокалиберного оружия — 32-го или 38-го калибра. Отметил и странное отсутствие выходного отверстия. Если пуля осталась внутри, не найти ее во время вскрытия было невозможно. Значит, кто-то на месте преступления — сообщник или даже сам убийца — ее похитил.

Мировой судья признался, что у него возникли такие же подозрения.

— Мог ее взять один из докторов, братьев Шоун? — последовал логичный вопрос.

— Не знаю, — ответил судья.

Дэвид Шоун признавал, что выходного отверстия не было, однако настаивал, что они с братом «добросовестно искали» пулю. Джеймс Шоун утверждал то же самое. Уайт был убежден, что кто-то совершил подлог улик. Однако учитывая, как много людей присутствовало при вскрытии, включая местных стражей закона, гробовщика и владельца «Биг Хилл Трейдинг Компани» Мэтиса, определить виновного не представлялось возможным.

Чтобы отделить факты от слухов, содержавшихся в досье бюро, Уайт избрал простой, но элегантный подход: он постарался методично подтвердить алиби каждого подозреваемого. Как говорил Шерлок Холмс:

«Отбросьте все, что не могло иметь места,

и останется один-единственный факт,

который и есть истина».

Проводником сквозь мрак предыдущего расследования Уайт выбрал агента Бергера. Тот работал над делом полтора года и на протяжении этого времени тянул за те же ниточки, которые распутывали частные детективы, нанятые Хэйлом, Мэтисом и семьей Молли. Опираясь на результаты Бергера, Уайт смог быстро исключить множество подозреваемых, в том числе бывшего мужа Анны Оду Брауна. Его алиби — то, что он был с другой женщиной — проверили, и стало ясно, что давший против него показания арестант сфабриковал эту историю в надежде выторговать себе лучшие условия содержания. Дальнейшие расследования исключили других подозреваемых, вроде буйных рабочих-нефтяников, о которых говорил уволенный шериф Фрис.

Затем Уайт проверил слух о Роуз Осейдж, якобы убившей Анну за то, что та пыталась соблазнить ее приятеля Джо Аллена (они с тех пор успели пожениться). Уайт узнал о полученных частным детективом № 28 от индианки кау показаниях, что она якобы слышала признание в убийстве от самой подозреваемой. Агент Бюро писал в отчете: «Общеизвестно, что Роуз … жестока и ревнива». Городской маршал Фэрфакса также поделился с агентами подозрительной подробностью: примерно в одно время с убийством Анны он обнаружил на заднем сиденье машины Роуз темное пятно. Он сказал, что оно напоминало кровь.

Агент Бергер сообщил, что как-то раз привез Роуз Осейдж и Джо в офис шерифа для допроса. Обоих подозреваемых усадили в отдельные комнаты и оставили потомиться. Когда Бергер наконец взялся за Роуз, она настаивала, что никак не связана с убийством.

— У меня никогда не было ссоры или драки с Анной, — заявила она.

Бергер перешел к Джо, который, по словам агента, был «очень замкнут, угрюм и зол». Его уже ранее допросил другой следователь. На вопрос: «Вы были близки с Анной?» Джо ответил: «Нет, никогда».

Он также заявил о том же алиби, что и Роуз: в ночь на 21 мая 1921 года они вместе были в Пауни, в семнадцати милях к юго-западу от Грей-Хорс, и остановились в меблированных комнатах. Владелец гостиницы, одного из тех злачных мест, от которых так и разит сексом и самогоном, подтвердил это. Тем не менее следователи обратили внимание, что рассказы Роуз и Джо совпадали почти дословно, будто заученные наизусть.

Их отпустили, и агент Бергер решил обратиться за помощью к информатору — бутлегеру и наркоторговцу Келси Моррисону, казавшемуся идеальным источником. Когда-то он был женат на индианке из осейджей и близок к Роуз и другим подозреваемым. Однако прежде чем завербовать Моррисона, его требовалось найти: он сбежал из округа Осейдж после нападения на местного чиновника по надзору за соблюдением сухого закона. Бергер и другие агенты провели расследование и выяснили: Моррисон под именем Ллойда Миллера скрывался в Техасе, в Далласе. Сыщики расставили ловушку. Они послали заказное письмо на абонентский ящик, арендованный «Миллером», и схватили того, когда он пришел на почту. «Мы допросили «Ллойда Миллера», который около часа отрицал, что он Келси Моррисон, однако в конце концов признался», — докладывал Бергер. Потенциального информатора он описал как «необычайно смекалистого, дерзкого и самоуверенного преступника», одетого словно жиголо из дансинга. Высокий, со шрамом от пули, маленькими глазками и чрезвычайно нервный, он, казалось, истаивал изнутри — отсюда и его прозвище, «Тощий». «Много говорит и курит, — отметил в отчете агент Бергер. — Шмыгает носом, рот и нос почти непрестанно дергаются, как у кролика, в особенности когда волнуется».

Федералы заключили с Моррисоном сделку: они аннулируют ордер на его арест за нападение, а он станет информатором по делам об убийстве осейджей. Агент Бергер писал в штаб-квартиру: «Эта договоренность совершенно секретна и не подлежит разглашению за пределами Бюро никому и ни при каких обстоятельствах».

Был риск, что Моррисон ускользнет, и прежде чем его отпустить, агент Бергер обеспечил проведение скрупулезной процедуры, известной как бертильонаж. Разработанная в 1879 году французским криминалистом Альфонсом Бертильоном, она стала первым научным методом опознания преступников-рецидивистов. Кронциркулем и другими специальными инструментами Бергер с помощью полицейских Далласа снял с Моррисона одиннадцать мерок — в том числе длину левой ступни, ширину и высоту головы, а также диаметр правого уха.

Разъяснив Моррисону смысл этих измерений, агент также приказал сделать совмещенное фото в анфас и профиль, еще одну инновацию Бертильона. В 1894 году прославившаяся сенсационными разоблачениями журналистка Ида Тарбелл писала, что любой заключенный, прошедший процедуру бертильонажа, «опознан» раз и навсегда: «Он может свести татуировки, покрасить волосы, удалить зубы, покрыть тело шрамами, замаскировать рост — все бесполезно» .

Однако на смену бертильонажу уже пришел новый научный метод, коренным образом изменивший мир криминалистической идентификации личности: дактилоскопия. Теперь подозреваемого в преступлении иногда удавалось установить даже при отсутствии свидетелей. Когда Гувера назначили исполняющим обязанности директора Бюро, он создал отдел опознания, централизованное хранилище отпечатков пальцев преступников, арестованных на территории всей страны. Такие научные методы, заявил Гувер, помогут «охранителям цивилизации перед лицом общей опасности».

Агент Бергер снял у Моррисона и отпечатки пальцев. «У нас есть его фотография, описание, измерения и отпечатки пальцев на случай, если нам потребуется его задержать», — доложил он в штаб-квартиру.

Затем он дал Моррисону немного денег на расходы. Тот пообещал навестить Роуз Осейдж и Джо Аллена, а также членов криминального мира, чтобы узнать, что им известно об убийствах. Моррисон предупредил — если кто-нибудь обнаружит, что он работает на федералов, это будет означать его смерть.

Вскоре он сообщил, что спросил Роуз: «Зачем ты это сделала?» Та ответила: «Тощий, черт возьми, ты же знаешь, что я не убивала Анну». В отчете агент Бергер отметил своего ценного осведомителя: «Если его устранят не слишком быстро, он может быть нам очень полезен».

Теперь Уайт мог пересмотреть всю информацию, собранную Моррисоном и агентами об этих двоих. В свете ответа Роуз на прямой вопрос и подтверждения их с Джо алиби хозяином меблированных комнат, заявление индианки кау вызывало вопросы. Удивляла, в частности, одна деталь. По словам осведомительницы, Роуз призналась, что застрелила Анну в машине, а потом бросила труп в Три-Майл-Крик вместе со своей забрызганной кровью одеждой. Это противоречило протоколам осмотра места преступления. Криминологи тогда уже знали, что после смерти кровь свертывается внизу тела и на коже появляются темные пятна. Если у найденного трупа они оказываются не в самой нижней части, значит, его перемещали. В случае с Анной врачи ничего подобного не обнаружили. Кроме того, ни в одном из описаний места преступления не упоминались следы крови, ведущие от машины до ручья.

Походило на то, что свидетельница лгала, а Роуз и Джо невиновны. Поэтому и диктограф, установленный нанятыми семьей Молли Беркхарт частными детективами, ни разу не зафиксировал ни одного уличающего в совершении преступления показания. Поэтому в ручье не нашли одежду Роуз. Агенты допросили индианку кау, и та запиралась недолго. Она призналась, что никто ей ничего не рассказывал. На самом деле к ней в дом пришел незнакомый белый, написал заявление и заставил ее подписать, хотя все это было неправдой. Уайт понял, что улики не просто уничтожались, но еще и фабриковались.