Охранник Кеша, лениво что-то жевавший, сначала заартачился:

— Без разрешения Ирины Александровны не имею права.

Вид у него был довольно неприступный, и Галя расстроилась. Если этот недалекий парень сообщит Ирине, не видать им никаких записей. На ее удивление, Герман не растерялся, ловко, будто фокусник, сунув в руку Кеши несколько тысяч.

— Нам очень не хотелось бы беспокоить Ирину Александровну, — проникновенно сказал он. — Женщина только похоронила мужа.

— Но зачем вам эти записи? — резонно поинтересовался Кеша. — Следствие не велось, и вообще Аркадий Борисович предан земле.

Боростовский придвинул к нему еще две синенькие бумажки и ничего не ответил. Кеша пожал широкими борцовскими плечами:

— Черт с вами. Сейчас найду. Какого, говорите, числа это случилось? Запамятовал.

Лопатина напомнила, хотя знала, что охранник просто тянет время. Когда что-то делаешь почти вслепую, всегда страшно. Кеша без проблем отыскал нужный день и время — семь утра. Они увидели, как шеф тяжелой походкой шел по коридору, открыл дверь своего кабинета и больше не показывался. Вероятно, он сам сварил кофе, потому что Ларисы еще не было. В семь тридцать появилась Галя. Девушка сжала кулаки, пытаясь сдержать слезы, которые непрошеными каплями покатились из глаз.

— Дальше не нужно, — всхлипнула она. — Утром, кроме меня, к нему никто не заходил.

Она жалобно посмотрела на Германа, словно оправдываясь перед ним. Боростовский провел рукой по ее волосам:

— Разумеется, ты тут ни при чем, — он повернулся к охраннику: — Отмотай-ка назад. Мне интересно, кто последний заходил в кабинет шефа за день до его смерти.

Кеша послушно выполнил его просьбу, лениво бросив:

— Кажется, я и так знаю. Часов в восемь вечера Танька появилась. Сказала, мол, кое-что забыла в кабинете шефа. Я дал ей ключ. Все знали об их отношениях… Почему же она не могла забыть в его кабинете «кое-что»? Кстати, она спросила, на месте ли Аркадий Петрович, и недовольно фыркнула, будто он должен был ее ждать. И сама проторчала там минут пятнадцать, наверное, ждала его.

— Давайте-ка все же посмотрим, — все трое приникли к экрану и вскоре убедились, что охранник прав. Взяв на вахте ключ, Лазарева прошествовала в кабинет любовника с таким видом, словно ей было глубоко наплевать, что ее увидят, и через пятнадцать минут вышла. В руках она держала какую-то бумажку, скорее для отвода глаз.

Кеша моргнул и преданно взглянул на доктора:

— Еще что-нибудь желаете посмотреть?

— Нет, спасибо, — онколог взял Лопатину за руку и, попрощавшись с охранником, вышел из офиса.

— Ты понимаешь, что она там делала? — поинтересовался он, рубанув ладонью воздух. — Для такой операции ей вполне хватило бы и минуты.

— Но если он был аллергиком, значит, имел при себе лекарства, — заметила Галина. — Татьяна заходила вечером, а не утром, следовательно, никак не могла вытащить их из его пиджака.

Боростовский улыбнулся, и девушка впервые отметила, какая добрая и располагающая у него улыбка — как у взрослого ребенка.

— Почему ты решила, что лекарства находились в его пиджаке? — изумился он. — Что, если ваш босс хранил их в ящике стола, на полке, в конце концов? Наверняка Таня не раз занималась с ним любовью прямо на рабочем столе — такие, как он, это любят. Уверен, она знала и про аллергию, и про то, где любовник прячет лекарства.

Он распахнул дверь машины и помог Гале сесть на пассажирское сиденье, а сам примостился за рулем.

— Более загадочна смерть самой Татьяны, — процедил Боростовский, заводя машину. — В ней загадочно все, понимаешь? Почему она сбегала по лестнице одна с чемоданом? Почему никто не видел ее любовника? Куда он делся потом, почему бросил ее в аэропорту? Впрочем, — он вздохнул, — надо зайти в отделение полиции и побеседовать со следователем. Среди моих пациентов есть люди, которые могут устроить мне эту встречу. Может быть, после разговора с компетентными людьми многое станет ясным?

Галя кивнула:

— Ты прав. Я уже задавала себе подобные вопросы. А что с дядей Есей?

Герман вырулил на почти пустое шоссе и помчался к дому.

— У него имелись проблемы с сердцем. И когда преступник прикоснулся к его шее электрошокером, бедняга не выдержал.

— Электрошокером? Но зачем? — Лопатина вдруг поняла, как глупо звучал ее вопрос. — Бедный-бедный Еся! Зря мы над ним посмеивались!

Девушка раскачивалась из стороны в сторону, словно китайский болванчик.

— Пока могу сказать одно: три смерти объединяет твой перстень, но магии тут нет, — Герман притормозил на «лежачем полицейском». — Кто-то всерьез гоняется за ним и устраняет всех, кто встает на пути к намеченной цели. Ему не откажешь в уме, потому что каждое убийство он обставляет как естественную смерть. Если бы не вскрытие и анализы, да еще — заметь! — уникальный патологоанатом, способный увидеть то, что порой скрывается от глаз других, никто не догадался бы, что Татьяна, дядя Еся и Аркадий убиты.

— Но у Аркадия и Татьяны, да и у Еси не было перстня, — покачала головой Лопатина. — Они собирались приобрести его, но не успели.

— Допустим, преступник об этом не знал, — предположил Боростовский. — Впрочем, ты права. Над всей историей предстоит хорошо подумать.

— Есть самый главный вопрос: почему же преступник не начал с меня? — поинтересовалась Галина. — Так разрешились бы многие проблемы, и остальные остались бы живы.

— Возможно, организовать подобным образом твое убийство оказалось делом трудным, — решил врач. — До сих пор ему удавалось оставаться в тени. Правда, одна попытка довести тебя до потери пульса предпринималась, — напомнил он девушке. — Преступник гнался за тобой в маскарадном костюме дьявола. Черт возьми, у него ведь могло получиться! Смерть от испуга! Темным вечером, на пустынной улице, с расшатанными нервами, ты могла не выдержать… И здоровые получают разрыв сердца.

— Да, ты спас мне жизнь, — Галя улыбнулась, но тут же подавила улыбку. — Постой, получается, теперь я осталась его единственной жертвой? Он будет охотиться только за мной?

— Вот поэтому ты взяла больничный и сидишь здесь, — заметил врач. — Я же пока займусь расследованием. Нам с тобой позарез нужно узнать, кто охотится за сокровищем. Облегчает задачу то, что это одно и то же лицо. У тебя нет кандидатуры на роль преступника?

Девушка покачала головой:

— Нет.

— А у меня всего лишь одна, — Герман вытер лоб рукой. — Несостоявшийся жених Татьяны. На него многое указывает. Мы уже задавали вопросы, на которые не находили ответов. Почему этот тип сбежал из аэропорта? Почему он не явился в морг требовать тело любимой? Почему она скрывала его от всех? Без его желания утаить отношения было бы невозможно. Согласись, странно выглядит.

— Но откуда он узнал, что у нее будет такой перстень? — удивилась Галя. — Я могла не дарить его Аркадию, если бы с мамой все было в порядке. Я и сама не узнала бы о его существовании.

— Возможно, его интересовали антикварные вещи, а у Татьяны их было много, — предположил Боростовский. — Мы ведь даже не знаем, что пропало из ее квартиры. То, что твой перстень представляет большую ценность, Татьяна узнала от тебя и рассказала жениху. Он решил во что бы то ни стало завладеть им, ведь за него дадут хорошую сумму.

— Зачем нужно было убивать Аркадия Петровича? — поинтересовалась Галя. — Мистер Икс мог дождаться, пока я принесу ему перстень на блюдечке. Но не дождался. Ничего не понимаю.

Герман подрулил к стоянке возле дома и аккуратно припарковал машину.

— Когда-нибудь мы все поймем, — он попытался ее успокоить. — Нужно только набраться терпения.

Галя сжимала и разжимала пальцы.

— Что же мне делать? — спросила она. — Я не смогу сидеть вечно в твоей квартире. У меня дом, работа наконец!

— Твой больничный не будет вечным, — пообещал Боростовский. — С сегодняшнего дня я буду разыскивать жениха Татьяны и начну с расспросов консьержки. Дай мне, пожалуйста, адрес дома и объясни, как поскорее отыскать эту женщину.

Девушка постаралась подробно все объяснить. Герман что-то нацарапал в блокноте и встал.

— Еще раз заклинаю тебя: не выходи даже в магазин, преступник может оказаться совсем рядом, — напутствовал он. — Я буду постоянно звонить и узнавать, как у тебя дела. Если же тебе позвонят с работы, скажем, ваша вездесущая секретарша, постарайся что-нибудь выведать о Татьяне. Договорились?

— Договорились, — ответила Галя, но в голосе не чувствовалось уверенности. Герман утверждал, что перстень здесь ни при чем, однако девушка по-прежнему считала его виновником своих несчастий. Разве не по его милости она вынуждена стать затворницей? Чувствуя, какие мысли бродят в ее голове, доктор приобнял бедняжку.

— Я сделаю все, чтобы этот кошмар скорее закончился, — пообещал он. — Поверь мне и потерпи. Обещаешь?

Она слабо кивнула и вздрогнула, когда за ним захлопнулась дверь.