К удивлению Гали, ей снились радужные сны. Снилась мама, живая и здоровая, снилась бабушка, научившая ее печь вкусные эклеры с заварным кремом, снилась их дача возле моря с маленьким кукольным домиком в цветнике. В детстве Галя думала: наверное, именно в таком цветнике жила добрая колдунья, которая хотела оставить у себя Герду. Красные и желтые розы, тюльпаны, нарциссы, гиацинты, огромные маки — все они были высажены руками бабушки. Возле калитки радовали глаз прохожих вечнозеленые агавы и декоративная полынь. Когда до нее дотрагивались, на руках надолго оставался терпкий запах, напоминавший персидские духи. Галина семья любила проводить вечера в беседке, густо оплетенной виноградом, там было не жарко, с моря дул легкий бриз, из цветника доносился сладкий аромат. Бабушка ставила перед девочкой тарелку с клубникой, политой молоком с сахаром.

— Ты все должна съесть.

Сначала Галя терпеть не могла это блюдо, кипяченое молоко вызывало тошноту, но постепенно она привыкла и уже не представляла свою жизнь без летнего лакомства. Слава удивлялся, почему его жена ест клубнику, только разминая ягоды в молоке. Он так и не оценил вкус ее любимого кушанья. Впрочем, он не оценил очень многое…

Вспомнив бывшего мужа во сне, Галя пробудилась с мыслями о нем. Господи, скоро он должен позвонить! Она опрометчиво пообещала поехать с ним на побережье, чтобы увидеть старый заброшенный дом — свою давнюю мечту, но сейчас ей этого не хотелось. Все так перемешалось, так перепуталось! Разумеется, теперь ей не до Славы. Нужно решить проблему с перстнем. А потом… А потом будет видно, как жить дальше. Галя села на кровать, сунула ноги в мягкие тапочки и закуталась в халат. Почему-то ей показалось, что в ее жизни появился человек, способный, как эта теплая, уютная одежда, окружить ее заботой, подставить плечо… И этот человек — Герман.

— Стоп, — сказала она себе. — Хорошее отношение еще ничего не значит. Может быть, у него ко мне чисто врачебный интерес. А может…

Додумать до конца мысль, пришедшую в голову, помешал стук в дверь.

— Галя, ты проснулась? — деликатно поинтересовался хозяин. — Мы с Ральфом уже приступаем к завтраку. Присоединяйся.

Девушка хотела отказаться, но из кухни шел аромат любимых оладий на дрожжах, и она сдалась:

— Сейчас иду. Только приведу себя в порядок.

Она быстро приняла душ, расчесала свое главное украшение — волосы — и вскоре с удовольствием пила кофе с оладьями, политыми растопленным сливочным маслом. Ральф сидел в сторонке, видимо, уже проглотив свою порцию корма. Герман, облаченный в костюм, допивал чай.

— В общем, я решил, что сегодня ты на работу не пойдешь, — констатировал он. — Насчет больничного можешь не беспокоиться. Звони в фирму и предупреждай.

— Но почему? — изумилась девушка.

— Да потому, что твоя история меня все же поразила, — признался Боростовский. — Всю ночь не спал и думал о тебе и о перстне. Мне кажется, все эти странности с кольцом происходят неспроста. Я сам хочу во всем разобраться, однако для этого нужно время. И я должен быть уверен в твоей безопасности, — он взял ее руки в свои, и она почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Тепло от его присутствия, от его заботы. Прикосновения больших натруженных ладоней словно сняли разом все ее проблемы, и ей стало легче дышать.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты должна пообещать, — продолжал мужчина, не обращая внимания на слова благодарности, — что без меня не двинешься с места и что ни одна живая душа не узнает, где ты.

Галя кивнула:

— Хорошо. Я обещаю.

— А теперь я отправляюсь на работу, а в промежутках займусь твоими делами, — Герман вышел в прихожую. С Ральфом тоже не гуляй, как бы он ни просился. Пес привык делать дела на балконе, там у него специальные приспособления. Вечером я сам выведу его. Договорились?

— Договорились, — ее глаза блестели. Галя верила этому человеку, как никому на свете. Возможно, благодаря его помощи скоро все кончится.

— Вот и умница, — он подмигнул на прощание. — До встречи. Хорошенько запрись.

— Да, — девушка помахала своему спасителю. Ральф тоже бросился к двери и заскулил.

— Ничего, моя псинка, — рассмеялась Лопатина, — мы с тобой немного поскучаем, пока не вернется Герман, а потом все вместе прогуляемся по парку. Обещай вести себя прилично.

Ральф гавкнул, словно говоря: «Да».

— Прекрасно, — заметила Галя. — А теперь, дорогой, мне нужно пообщаться с моими коллегами. Твой хозяин не велел сегодня ходить на работу.

Она достала мобильный и набрала телефон Ларисы.

— Слушаю, — отозвалась та, как всегда, деловым тоном.

Галя закашлялась.

— Ларочка, я приболела, — с придыханием сказала она, стараясь изображать простуду. — Температура зашкаливает. Так что сегодня не приду. Возможно, одного дня мне хватит, чтобы отлежаться.

— Ты не пойдешь на похороны шефа? — удивилась Лариса. — Но будет весь наш офис.

— Передай мои соболезнования Ирине, — прохрипела Галина. — А когда хоронят Таню?

— Думали, тоже сегодня, — ответила секретарша, — так, во всяком случае, настаивала Ирина. Однако что-то там не выгорело. Нашего финансового директора, по последним сведениям, предадут земле завтра или послезавтра. Ужасно, правда? — Она всхлипнула. — Сразу две смерти в такой благополучной конторе. Как бы то ни было, мне жалко эту стерву Таньку. А ты лежи и лечись. Сегодня шефиня в офисе не появится, — Лара хмыкнула. — Для поминок она заказала «Бриз».

«Бриз» считался самым дорогим рестораном не только в их городке, но и во всей области. Хозяин выписал поваров из Франции и Италии, и посетители могли вкусно поесть за приличную сумму. Галя подумала, что поминки шефа влетят Ирине в копеечку.

— Расскажешь завтра, как все прошло, — попросила девушка.

— Обязательно, — пообещала Лара. — Выздоравливай.

В трубке раздались гудки. Галина положила телефон на тумбочку и взглянула на Ральфа, смотревшего на нее печальными карими глазами.

— Не рви мне душу, — жалобно попросила она. — Ну не могу я погулять с тобой без разрешения хозяина.

Пес лениво гавкнул, показав розовую пасть с острыми белыми клыками и, зевнув, улегся на подстилку.

— Поспи, — предложила ему Галя. — Так-то лучше. А я посмотрю, что у вас в холодильнике. Нужно как-то отрабатывать свое проживание.