ГЛАВА 18
— А корзина зачем? — Я стояла, кутаясь в шелковую накидку, развевавшуюся на ветру.
Моран тем временем приторачивал к седлу плетенку, из которой выглядывало узкое горлышко бутылки.
Утро выдалось прохладным. А значит, можно было надеяться, что и день порадует долгожданной свежестью. Не очень-то приятно тренироваться под палящим солнцем, тем более если твоя стихия — огонь.
— Мы уезжаем на целый день. Занятия магией очень выматывают. Не хочу, чтобы ты потеряла сознание от слабости, — отвечал маркиз короткими рублеными фразами.
Сразу видно — не выспался. Оттого и хмурый такой. И на лбу виднеется складочка, а глаза оттенены болезненной синевой. Последнее время его светлость ночами охранял монарший покой, чтобы иметь возможность днем заниматься со мной.
— Все пытаетесь исправиться в моих глазах, сударь? — поинтересовалась шутливо.
Помогая мне устроиться в седле, страж улыбнулся:
— По-моему, у меня это неплохо получается.
В ответ я неопределенно хмыкнула. Пришпорив свою караковую красавицу Искру, доставленную в королевские конюшни прямо из Валь-де-Манна, помчалась к воротам, ажурным узором выделявшимся на фоне подступающего к замку леса. Моран нагнал меня и устремился вперед — будить швейцаров, чтобы отворили ворота.
Нам повезло покинуть Оржентель незамеченными. Не знаю, пронюхала ли Серен о том, что муж решил вплотную заняться моим образованием, но лишний раз попадаться ведьме на глаза не хотелось. Не сейчас, когда я только начала постигать азы магии и все еще чувствую себя недавно вылупившимся, неоперившимся птенцом. А вот когда превращусь в хищную птицу — тогда уже Серен придется прятаться от меня.
Кузина должна поплатиться за каждое невинное дитя, принесенное по ее прихоти в жертву! Сейчас — рука сама потянулась к стягивавшему пока еще тонкую талию корсажу — желание ей отомстить ощущалось особенно остро.
Какое-то время ехали молча. Я наслаждалась утренней прохладой. Прикрыв глаза, впитывала в себя ароматы леса: пахло грибами и мхом, облепившим широкие стволы деревьев. Могучие корни вылезали из влажной рыхлой земли, тянулись друг к другу, сплетаясь прямо посреди дороги.
Над кронами низко нависало небо, обложенное кучевыми облаками, за которыми пугливо пряталось бледное утреннее солнце.
«Идеальный день, чтобы поупражняться в магии», — подумала и украдкой взглянула на стража. Невольно залюбовалась точеным профилем маркиза, как всегда излучавшего уверенность и силу. Несколько дней назад я поймала себя на мысли, что пытаюсь снова начать ему доверять. А желание возводить вокруг себя стену из злости и обиды, наоборот, пропало.
И дело вовсе не в недавнем открытии, при мысли о котором сердце переполнялось нежностью. Не в признании в любви, которого подсознательно ждала я эти долгие месяцы.
Кто бы мог подумать, что сделать шаг навстречу мужу мне поможет Серен. Ужасающее откровение о кузине заставило меня по-другому посмотреть на Морана. Будь я на его месте, окажись под воздействием темных, губительных чар, неизвестно, что бы натворила. За какие грехи потом должна была бы расплачиваться.
Чем дальше удалялись от замка, тем гуще становились лес. И тем сильнее ощущалась прохлада, отчетливее слышался гомон обитателей Чармейского леса.
— Не замерзла? — обернувшись, заботливо поинтересовался маг.
Я покачала головой.
Мы оставили лошадей в перелеске, наполненном ароматами диких цветов. У старого кряжистого дерева расстелили скатерть, на нее поставили корзину, которую я с трудом смогла приподнять. Даже не представляю, насколько нужно проголодаться, чтобы хотя бы половину плетенки опустошить.
От мыслей о всякой ерунде отвлекло провокационное предложение:
— Давай помогу снять платье.
Мгновение — и вот он рядом; стоит у меня за спиной и ловко ослабляет шнуровку корсажа. Мадлен обзавидовалась бы, если бы застала своего господина за этим занятием. Она так быстро раздевать меня не умела.
Легкие, почти невесомые прикосновения, от которых сбивается дыхание.
— А-а-а… зачем мне его снимать?
— Чтобы ничто не стесняло тебя во время тренировки. Да и жаль испортить такой красивый наряд.
Ну уж на наряд стражу точно было плевать. Вон их сколько полегло в сражениях за обладание моим телом, которые его светлость успешно выигрывал.
— Будет холодно, — решила не сдаваться.
— Наоборот, жарко.
Как-то двусмысленно прозвучала фраза. И вообще, мне уже сейчас жарко. От осознания, что он снова до меня дотрагивается. Что мы одни и я в его руках.
В его власти.
А потом еще упрекает, что эмоции не умею сдерживать. А попробуй тут сдержаться! Унять сердце, которое того и гляди протаранит грудную клетку.
Меня все-таки раздели, оставив без внимания слабые протесты. Не прошло и минуты, как я стояла перед благоверным в одних панталонах, чулках и корсете, под которым белела тонкая нижняя сорочка, не способная скрыть грудь от жадного, вмиг потяжелевшего взгляда. Соски предательски напряглись, что тоже не ускользнуло от пристального внимания мага.
— Ну что, готова? — Отвернувшись, Моран небрежно бросил на землю темный камзол и расстегнул (вот кто его просил!) верхние пуговицы своей батистовой рубашки.
Жарко ему, видите ли.
Но мне однозначно жарче.
— К тренировке? — уточнила зачем-то.
Наверное, вид у меня был глупый, потому что его светлость чуть заметно улыбнулся.
— Пойдем. — Взял меня за руку, по-хозяйски сжал дрогнувшую ладонь. — На поляне согреешься.
И действительно, очень скоро солнце показалось из-за облаков и стало рассыпать лучи по окруженной деревьями лужайке.
Туфельки я тоже скинула. Да и чулки сняла. Хотелось чувствовать, как травинки колют босые ступни. Наслаждаться красотой дикой девственной природы, у которой маги черпали силу.
— Думай о своем даре как о чем-то материальном. Как будто в груди у тебя действительно полыхает пламя. Концентрируйся на нем, — наставлял де Шалон, оплетая нас невидимым защитным пологом.
Чтобы огонь, мишенью которого стал выраставший из земли валун, не дай Единая, не перекинулся на лес.
Сосредоточиться, когда он рядом (страж, конечно, а не камень), было непросто. Немало времени прошло, прежде чем на ладони затрепетал крохотный огонек. То, что легко удавалось, когда я впадала в гнев или испытывала страх, оказалось почти непосильным, когда приходилось сдерживать эмоции. Отсекать их, оставляя рассудок холодным. Только в таком случае маг управлял стихией, а не стихия им.
Пламя, брызнувшее с кончиков пальцев, искрами осыпалось в траву. Даже не лизнуло камень, который я от досады чуть не пнула ногой.
— Не останавливайся. Продолжай. — Страж не сводил с меня внимательного взгляда.
Благо упрямства мне было не занимать. Да и присутствие человека, в глазах которого хотелось быть сильной, а не никчемной пустышкой, неплохо мотивировало. Подхлестывало, подталкивало к покорению неприступных вершин.
Секунды превращались в минуты, а те складывались в часы. Постепенно мою голову покинули все мысли. Остались только я и непокорная стихия, которую во что бы то ни стало нужно было подчинить. Не ради Морана, не ради мести. Просто потому, что я желала этого, желала усмирить пламя, диким цветком распускавшееся внутри меня.
— Укротить огонь непросто. Это одна из самых непредсказуемых стихий. А в сочетании с силой морров — и самая опасная.
С усилием разомкнула веки, блуждающий взгляд уперся в почерневший валун и выжженную вокруг него землю. Не сразу осознала, что де Шалон стоит у меня за спиной. Не сразу почувствовала прикосновение его руки к моей.
Не сразу моих ушей достиг шепот:
— Чувствуешь ее? Тьму, что живет в тебе?
Моран повел меня за собой. Подальше от пепелища, в спасительную тень деревьев. Опустился на колени, я устроилась с ним рядом. Сильные ладони, лаская, скользнули вдоль тела, нежными и в то же время властными прикосновениями очерчивая его контур. Пальцы мужа замерли на моей кисти, и кожу едва уловимо закололо.
— Призови ее. Дай ей волю, — услышала вкрадчивый голос.
— А если не сумею с ней совладать?
— Я рядом, — прошептал, успокаивая, страж.
Подушечки пальцев обожгло болью, легкой, немного щекочущей. Сердце зашлось от волнения. Которое растекалось по телу, смешиваясь со всенарастающим восторгом. Предвкушение неизведанного кружило голову. Скорее почувствовала, нежели увидела, как мою руку змеей обвивает тьма. Струясь из ладони стража, по-прежнему крепко меня державшего, она переплеталась с моей силой, соединяя нас воедино.
Ощущение могущества пьянило. Древняя магия поднималась из глубин моего естества, стремясь вырваться на волю из плена хрупкого тела.
И я поддалась этому темному искушению.
Сложно представить, как маги в такие минуты могут оставаться бесстрастными. Все чувства обострились. Я ощущала себя оголенным нервом. Глаза слепило от невозможно ярких красок обступившего нас леса, так контрастировавших с расплескавшейся вокруг чернотой. Подобно волнам во время шторма, она исступленно билась о грани магического купола.
И в унисон с ней у меня в груди колотилось сердце, с каждой секундой ускоряя свой ритм. Дыхание мужа обжигало. Даже от малейшей ласки его пальцев внутри меня взрывались тысячи фейерверков.
Я замерла в его руках, не способная пошевелиться. Забыв, как дышать. Казалось, некая сила сплавила нас, сделав единым организмом. Каждое прикосновение чуть шероховатых пальцев, жар твердой груди, к которой он то ли меня прижимал, то ли я сама к нему льнула, рождало дрожь. Пробегая по телу, она оседала внизу живота сладостным томлением.
Невольно поймала себя на том, что сама ищу губами его губы. Жажду снова ощутить ни с чем не сравнимый вкус его поцелуя. Пусть даже это будет означать мое поражение и победу стража.
Которого я безумно желала.
Поцелуй мага ошеломил, захватил, заставил забыться. Моран целовал меня так, будто это был наш первый и последний раз. Будто я была его воздухом, смыслом его жизни. А он — моим.
Моим счастьем и моей болью. Наказанием.
Моей любовью.
Наши пальцы переплелись. Откинувшись назад, на широкое плечо мага, я наслаждалась прикосновениями горячих губ к изгибу шеи. Впитывала в себя страстный шепот — неразборчивые слова, слышались только «ты моя» и «не отпущу никогда».
Из чего можно было сделать вывод, что его светлость даже не помышлял о разводе.
Впрочем, я уже, кажется, тоже.
Иначе бы не отвечала ему томными вздохами. Не всхлипывала от укусов-поцелуев, обжигавших то подбородок, то невероятно чувствительную мочку уха. Не стонала бы, когда пальцы мужа, приспустив сорочку, задевали тугие горошины сосков, с жадным нетерпением мяли мне грудь, распаляя еще больше, заставляя дрожать от страсти и накатывающего удовольствия.
Стоит сказать, не одна я сейчас умирала от желания. Сквозь тонкую ткань белья ощутила твердость намерений мага, недвусмысленно упирающуюся мне в бедро. Не сдержавшись, дразня, потерлась о напряженную плоть. Наградой мне стало хриплое дыхание, опалившее висок, и что-то, очень похожее на хищный звериный рык.
Вокруг нас по-прежнему расстилалась тьма, но на нее уже никто не обращал внимания. Как-то стало не до упражнений в магии.
Моран слегка надавил мне на спину, побуждая податься вперед. Лихорадочно прошелся по шнуровке корсета пальцами, ослабляя ее. В быстрой, нетерпеливой ласке огладил бедра. А потом резко развернул к себе и смял мои губы в очередном сокрушительном поцелуе. Я вбирала в себя каждое мгновение нашей страсти. Скольжение горячего языка по припухшим губам и нежные покусывания.
Прикосновение кожи к коже.
Не желая терять времени даром, мне велели поднять над головой руки, и сорочка отправилась куда-то за магическую преграду, следом за корсетом. Куда — не видела. Ничего не замечала, кроме него.
Туда же в неизвестность полетели и панталоны. Обнаженная, приникла к мужу, вздрогнула от легкого ветерка, пробежавшегося по коже. Запуталась пальцами в мягких волосах мага, отвечая на сладостный поцелуй. Этот был пронизан нежностью, нежность читалась и в глазах стража. В них отражалась я. Растрепанная, с шальным взглядом.
Переполненная счастьем.
— Я уже говорил, что люблю тебя? — прошептал мне в губы. Отстранился, чтобы стащить с себя рубашку, и снова прижал меня к своей груди, затемненной магической вязью.
— У меня память девичья, поэтому советую почаще об этом напоминать, — улыбнулась, прикусывая и без того искусанную в порыве страсти губу.
— Договорились, — чуть слышный ответ, и меня бережно поднимают на руки, чтобы унести под сень дерева, возле которого была постлана светлая в цветочек скатерть.
Якобы для пикника.
Вот ведь какой предусмотрительный.
— А как же?.. — оглянулась на расползающиеся по земле сгустки смертоносной магии.
Всего каких-то несколько часов назад это была такая красивая лужайка. А теперь на ней сплошные прогалины.
— Полог удержит.
Меня уложили на… скатерть. Видать, вместо бараньего окорока или салата маркиз собирался полакомиться своей женой. Уж больно у него был вид плотоядный. Не теряя времени, Моран склонился надо мной. Удерживая меня за руки, нежно массируя запястья подушечками больших пальцев, накрыл губами левое полукружие груди, сейчас так жаждущее его внимания и ласки. Подразнил кончиком языка вмиг затвердевший сосок. Улыбнулся самодовольно, когда я, всхлипнув, выгнулась дугой, и продолжил сводить с ума.
С каждым мгновением голова кружилась все сильнее и все труднее становилось сдерживать стоны удовольствия.
— Я хочу слышать твои крики, Александрин. — Не просьба — приказ, произнесенный низким, охрипшим голосом, и я, покорная ему, содрогаюсь от сумасшедшего, жаром прокатившегося по телу наслаждения. — Хочу, чтобы ты кричала для меня как раньше.
И я кричала в его руках.
Доведя почти до изнеможения, страж накрыл меня своим телом. Я послушно обхватила его ногами, наслаждаясь тем, как он осторожно, томительно медленно заполняет меня собой. И мои стоны сливаются с его тяжелым дыханием.
Ни с чем не сравнимое удовольствие — вглядываться в его искаженные страстью черты лица. Видеть, как привычная сдержанность ему изменяет. Знать, что для него существую только я одна.
Только меня он будет желать и только со мной, как сейчас, достигнув долгожданного пика, будет срываться в бездну блаженства.
