Таш
Правонт, Питория
Таш заказала шестопёшку и суп для себя, и пирог и большое пиво для Грэвелла. Затем Грэвелл добавил к заказу ещё один пирог.
– Здесь самая лучшая еда в мире, – заявил Грэвелл. Таш много недель не видела его таким счастливым. – Мы вернём себе дым, а заодно ещё поохотимся на демонов, раз уж мы здесь.
– Ты сказал Флинту, что ты расплатишься с ним позже?
Они потратили последние деньги за день до этого и с тех пор ничего не ели.
Грэвелл вздохнул:
– Деньги, деньги, деньги. Ты только и говоришь, что о деньгах.
– Я говорю о деньгах только потому, что у нас их нет.
– И кто же в этом виноват?
Таш сомневалась, что вина в исчезновении демонического дыма полностью лежит на ней. Девушка предприняла всё, что в её силах, чтобы вернуть пропажу, и она не собиралась снова об этом спорить. В любом случае, это не решало их основную проблему отсутствия денег.
Флинт принёс еду и остался стоять возле стола, пока Таш разламывала свою лепёшку и крошила её в суп.
– Как делишки, Грэвелл?
– То вверх, то вниз, но как же хорошо быть здесь, Флинт, – ответил Грэвелл, – хорошо наконец отведать стоящей еды.
– Откуда ж вы такие явились?
– Из Дорнана. Город полон сраных воров.
– Да, это правда. Проблемы у вас, да?
– Кое-кто украл наши товары. Мы считаем, что он… они… могли направиться на север. Через Правонт, если быть точнее.
– Украли ваши товары? Вот ублюдки.
– Это самое подходящее слово, Флинт. Самое подходящее слово.
Таш вытащила плакат с Эдионом, снятый с одного из дорожных блокпостов. Она протянула его Флинту и пояснила:
– Это один из них.
Флинт покачал головой.
– Убил одного из красноголовых, да? Ну, здесь я его не видел.
– С ним были ещё двое мужчин. Один молодой, второй примерно твоего возраста. Оба иностранцы.
Флинт придвинул к столу стул, уселся и шёпотом произнес:
– Здесь был один молодой парнишка пару дней назад. Говорил по-питориански, но так плохо, что я едва мог его разобрать. У него был наистраннейший акцент. И странные глаза. Точно иностранец. Но он был один.
Флинт понизил голос ещё больше и продолжил:
– Затем вчера приехало ещё двое. Красноголовые. Они сказали, что из Дорнана, но я умею различать южан. Я слышал, они пересекли мост. Надеюсь, демоны их сцапают. – Флинт повернулся и сплюнул на пол. – Красноволосые ублюдки.
– Они следовали за парнишкой?
– Я так и подумал. – Флинт поднялся. – Они переночевали у меня и уехали с рассветом. Настояли, чтобы я подал им ранний завтрак. Это было сегодня утром. Вы легко их выследите. Топчутся кругом, как и все эти грёбаные южане.
– Спасибо, Флинт, – сказал Грэвелл. – За мной должок. И… за еду я тебе тоже буду должен.
Флинт положил ладонь на плечо Грэвеллу:
– Вообще не проблема, дружище. Могу подготовить для вас комнату, если хотите. Заплатишь мне в следующий раз. Я знаю, что ты человек слова.
Таш выглянула в окно. Скоро уже стемнеет. Флинт прав. Было уже слишком поздно, чтобы отправляться в путь сейчас, но девушка знала, что на рассвете Грэвелл тронется в путь на полной скорости.
Стоял ясный и погожий денёк, и идти по следу было довольно легко. После своего вчерашнего игривого настроения Грэвелл вдруг стал предельно серьёзен. Стало ясно, что люди шерифа идут по следу то ли двух, то ли трёх человек и пони. Таш нервничала. Одно дело охотиться на демонов, совсем другое – выслеживать Эдиона и Холивелла, но преследование людей шерифа на запретной территории казалось чем-то неверным.
– Что мы будем с ними делать, если догоним? – поинтересовалась она. – С людьми шерифа, я хочу сказать.
– Что значит, если?
– Когда догоним.
– Тогда мы незаметно обойдём их, что будет совсем не сложно, поскольку они южане и совершенно незнакомы с местностью, а затем мы догоним Эдиона и его друзей.
– А что, если люди шерифа нагонят Эдиона первыми? Я хочу сказать, я знаю, что они южане и идиоты, но при всём при этом у них хорошая фора.
– Эдион и его друзья уже прикончили одного помощника шерифа. Сомневаюсь, что они станут испытывать угрызения совести касательно ещё парочки. Если нам повезёт, красноголовые уберут хотя бы одного из них, так нам будет проще разобраться с оставшимися. Ну а если люди шерифа убьют их… что ж, я по крайней мере спляшу на могиле Эдиона.
