Ясон

У странствия корабля Ясона «Арго» в поисках Золотого руна есть предыстория, предыстория и еще предыстория. Но это славная, сочная предыстория, поэтому, надеюсь, вы увлечетесь. Сейчас в вас полетит туча имен – как иголки с дикобраза, но вы не волнуйтесь, все важные имена запомнятся.

Начнем с БИСАЛТА, героя-прародителя фракийского народа бисалтов. Матерью ему была первородная богиня земли Гея, а отцом – солнечный титан Гелиос. Красавица дочка Бисалта ТЕОФАНА приглянулась морскому богу Посейдону, он выкрал ее и забрал на остров Кринисса, где сам превратился в барана, а Теофану сделал овцой. Через некоторое время она родила чудесного золотого барашка.

Пункт первый: теперь в мире существовал прелестный золотой баран с родословной сплошь из бессмертных.

Иксион, царь лапифов, однажды, было дело, попытался соблазнить Геру, Царицу неба, на пиру у олимпийцев. Чтобы поймать Иксиона на его низости, Зевс устроил ему ловушку: подослал живое облако в точном облике Геры. Мужлан Иксион накинулся на облако, полагая, что это сама богиня. В наказание за подобное святотатственное намерение Иксиона привязали к вращающемуся огненному колесу и отправили катиться по небу, а дальше – в загробный мир, там-то и остался Иксион навеки. Облако получило имя НЕФЕЛА, и Нефела стала женой царя АФАМАНТА Беотийского, от которого родила близнецов – мальчика ФРИКСА и девочку ГЕЛЛУ.

Пункт второй: близнецы Фрикс и Гелла родились у Афаманта в Беотии.

Со временем Нефела вернулась к себе на небо облаком и стала второстепенным божеством ксении – высоко почитаемого правила гостеприимства. Афамант собрался жениться вторично и выбрал ИНО, одну из дочерей КАДМА, царя-основателя Фив. Ино обустроилась во дворце Афаманта и, как это бывает со вторыми женами, постановила устранить любые воспоминания о предшественнице. Ино обладала репутацией внимательнейшей и заботливейшей из всех женщин: это она выкормила дитя своей сестры Семелы, которое та родила от Зевса, – младенца Диониса. Другие их сестры, АГАВА и АВТОНОЯ, отвергли Семелу и заплатили за это страшную цену, когда Дионис явился в Фивы и наслал на них безумие – с чудовищными последствиями. Но Ино выжила, сохранив и жизнь, и доброе имя, и мир за это относился к ней с теплом.

Однако в глубине души Ино была тщеславной, безжалостной и жестокой. Она с первого же взгляда невзлюбила приемных детей Фрикса и Геллу и решила убрать их со своего пути. От Афаманта она родила сыновей ЛЕАРХА и МЕЛИКЕРТА и вознамерилась сделать так, чтобы, когда Афаманта не станет, Беотией правили они, а не Фрикс с Геллой. Архетипическая злая мачеха, какая проникнет в мифы, легенды и сказки на многие грядущие века, Ино взялась воплощать устрашающе коварный и сложный замысел уничтожения близнецов.

Первым делом она подговорила женщин Беотии испортить посевное зерно в амбарах и сараях – обжечь его, чтобы, когда их мужья засеют поля, ничего не взошло. Как она и надеялась, на будущий год урожая не случилось, и царству грозил голод.

– Давай пошлем гонца в Дельфы, дорогой супруг, – сказала Ино Афаманту, – и выясним, почему эта беда постигла нас и что нам поделать, чтобы все исправить.

– До чего же мудра ты, дорогая супруга, – отозвался влюбленный в нее по уши Афамант.

Но гонцы, засланные в Дельфы, были подкупленными ставленниками Ино, а слова, которые они принесли якобы от оракула, были царицыны и ничьи больше.

– Владыка царь, – провозгласил старший гонец, развертывая свиток пергамента, – услышь слова Аполлона Дельфийского. «Дабы умилостивить богов за грехи города и за тщеславие граждан его, следует пожертвовать сына твоего Фрикса».

Услыхав это, Афамант взвыл от отчаяния. Слишком уж расстроился он, чтобы его внимание привлекли нехарактерная прямота и однозначность пророчества оракула, знаменитого речами темными и двусмысленными.

Тут выступил юный царевич Фрикс.

– Если моя жизнь спасет жизни других, отец, – произнес он ясным, спокойным голосом, – я счастливо взойду на жертвенный алтарь.

Мать его Нефела услышала это с вышины своего облачного дворца и приготовилась встрять.

Фрикс, высоко держа голову, дал отвести себя к громадному жертвенному камню, что простоял посреди города не одно поколение. Жертвоприношения людей, особенно юных, ныне считались варварством, неприятным наследием былых времен, когда боги и люди были жестокосерднее. Но богам и людям не растерять жестокости, а потому камень остался – на всякий случай.

Царский стражник влез на высокую крышу и принялся бить в барабан. Если уж юнцу предстоит умереть, пусть будет славное зрелище. Женщины Беотии прижали клоки льна к глазам и впечатляюще изобразили плач. Дети, ни разу еще не удостоенные чести наблюдать подобное ритуальное убийство, перли вперед, чтобы лучше видеть.

Афамант выл и бил себя в грудь, но голод претил горожанам. Слова оракула были ясны, требовалась жертва.

Верховный жрец, облаченный во все белое, выступил вперед, в руке – обрядовый нож из сверкающего серебра.

– Кто приносит это дитя в жертву Владыке Зевсу?

– Никто, никто! – рыдал Афамант.

– Я отдаюсь сам! – твердо произнес Фрикс.

Голос подала юная Гелла, не выпускавшая руку брата с того самого мига, как отважный Фрикс вызвался принести себя в жертву:

– Я умру вместе с братом!

Ино едва не обняла себя саму. «Вот правда, это даже лучше, чем я смела надеяться!» – подумала она.

– Нет! – вскричал Афамант.

Сильные руки взяли обоих детей и уложили на жертвенный камень.

Жрец занес нож и приготовился ударить, но тут с небес раздался голос:

– На спину к нему, Фрикс! Скорее, Гелла! Держитесь крепче!

С облаков слетел Золотой баран. Он приземлился на камень перед Фриксом и Геллой, те, повинуясь приказу матери, вцепились в густую шерсть и прижались к спине зверя. Они взмыли в воздух прежде, чем жрец, стражники, Ино или кто угодно еще успел вмешаться.

Фрикс и Гелла держались за золотую шерсть, а баран мчал на восток над узким проливом, что отделяет Европу от Азии. Тут из-за порыва ветра и внезапного резкого поворота в полете Гелла соскользнула с бараньей спины. Тщетно Фрикс кричал, пытаясь прервать ее падение. Он с ужасом смотрел вниз и видел, как его сестра камнем падает в воды пролива, который греки в ее честь назвали Геллеспонтом, или морем Геллы. Безутешный Фрикс лил горючие слезы в шерсть Золотого барана, а тот все летел на восток, к Пропонтиде, или Мраморному морю, и дальше, над Босфором, пока не увидели они сверкавшие воды громадного внутреннего моря, которое мы ныне зовем Черным, но для греков оно обозначало внешние пределы всего цивилизованного и греческого. Вдали от берегов этого моря жили чужаки, варвары и безумные обитатели восточного края света, а потому Черное море называлось Неприветливым морем, Зловредным морем, морем Вражды. Пролетая мимо Кавказских гор, Фрикс разглядел фигуру нагого, опаленного солнцем Прометея, простертым прикованного к скале. Над скалой пронеслась тень орла. Фрикс знал, что орел направляется пировать Прометеевой печенью, – эту муку титан претерпевал ежедневно.

На восточных берегах Черного моря располагалось некое довольно богатое и немаленькое царство. Это царство, которые ныне мы бы назвали областью на территории Республики Грузия, было известно в ту пору как Колхида. Правил ею царь ЭЭТ, сын титана-Солнца Гелиоса и океаниды ПЕРСЕИДЫ. Он правил Колхидой из столицы царства, города Эя.

Может, Ээта и поразило, что перед его дворцом опустился с небес Золотой баран, а с его спины сошел юноша, но царь был слишком осторожен и прозорлив, чтобы это показывать. Памятуя о законах гостеприимства, он пригласил Фрикса отобедать. Фрикс, благодарный за такую честь, пожертвовал барана Зевсу и преподнес Ээту баранью золотую шкуру. Может показаться, что жестоко это по отношению к милому и услужливому животному, однако вместе со смертью удостоился этот баран и высочайшей милости: Зевс, ублаженный жертвой, вознес благородного зверя к звездам – так возникло созвездие Овна, барана.

ЗОЛОТОЕ РУНО оказалось подарком ценнейшим. Ээт повесил его на ветвях дуба, что стоял в роще, священной для Ареса, бога войны. Имелся у Ээта во дворце громадный змей, ужасный с виду и наделенный особым даром никогда не смыкать очей. Его-то и отправили стеречь дуб и его драгоценное бремя. Долго ли, коротко ли, Фрикс женился на ХАЛКИОПЕ, одной из дочерей Ээта, и все в Колхиде пошло своим чередом.

Тем временем в Беотии мы оставили Афаманта и Ино таращиться в небо, пока Золотой баран с Фриксом и Геллой на спине не исчез в облаках.

Вскоре Афамант понял, что вся история с неурожаем / голодом / оракулом / человеческим жертвоприношением – ловушка, устроенная злокозненной супругой. Царь впал в ярость и убил их с Ино сына Леарха. Ино сбежала с их вторым сыном Меликертом. Но Афамант настиг их, и Ино в отчаянии бросилась с Меликертом со скалы в море. Дионис, вечно помня доброту своей кормилицы, не дал ей утонуть – он превратил ее в бессмертную ЛЕВКОФЕЮ, «белую богиню» моря. Меликерт же стал ПАЛЕМОНОМ, божеством верхом на дельфине, хранителем кораблей.

Жизнь Афаманта счастливой не была, но нам известно, как она косвенно, через вмешательство Нефелы и спасение близнецов, привела к тому, что Золотое руно оказалось на дубе в роще Ареса в Колхиде, на дальних берегах Черного – Неприветливого – моря, также именуемого Эвксинским.

Должен отметить, что все вышесказанное – на самом деле предыстория основной предыстории, повествовательные линии которой я сейчас попробую расплести.

Даже без учета женитьб Афаманта семейка у него была знаменитая. У него имелось три вздорных и зловредных брата. Первый – Сизиф, вскоре обреченный толкать валун на горку до конца времен в наказание за его многочисленные преступления и святотатства. Другой брат, Салмоней, попытался изображать из себя бога грома и бурь, и за такую наглость Зевс распылил его до атомов. Еще больше все запутала дочка Салмонея ТИРО: она побывала замужем за всеми своими дядьями и родила детей от них всех – от Афаманта, от Сизифа и от КРЕФЕЯ, четвертого брата. Старший сын Тиро от Крефея – ЭСОН, но еще двое у нее были от Посейдона – Пелий и Нелей. Пожалуй, я остановлюсь и напомню вам, что отдаю себе отчет, до чего сложны и легко забываются все эти блуждания по фамильным древам, но тут они значимы для основного сюжета нашей истории. Нет необходимости запоминать все эти имена и взаимосвязи. Достаточно просто понимать, к чему это все.

Крефей правил ИОЛКОМ, городом в Эолии, это северо-восточный край материковой Греции, в него входили города Ларисса и Феры. Следовательно, Эсон, сын Крефея и его племянницы Тиро, был полноправным наследником и получил бы власть после смерти Крефея. Но единокровные братья Эсона, Пелий и Нелей, считали, что это они, сыновья Тиро и великого олимпийского бога Посейдона, имеют право не только на Иолк, но и на всю Эолию. Поэтому стоило Крефею скончаться, как они взялись осаждать Иолк. Эсон и его жена АЛКИМЕДА, опасаясь, что город падет, смогли вынести из Иолка своего первенца – ЯСОНА.

Алкимеда дружила с кентавром ХИРОНОМ – он-то как раз и принял мальчика к себе, и вырастил его.

Вскоре после Пелий ворвался в город и перебил в нем всех мужчин, женщин и детей, связанных с царской семьей по крови, – всех, кроме Эсона и Алкимеды, этих он упрятал в темницу. В плену у пары появился на свет еще один сын, ПРОМÁХ.

Стоит отметить и то, что СИДЕРО, вторая жена Крефея, с Тиро, матерью Пелия и Нелея, обходилась нехорошо. Пелий с Нелеем загнали Сидеро в храм, на территории которого убили ее. Как позднее оказалось, они тем самым совершили чудовищную ошибку, поскольку храм был посвящен Гере. Царица неба, взбешенная подобным осквернением, поклялась враждовать с этими двумя отпрысками Посейдона. Из всех богов Гера была врагом самым опасным и неумолимым.

Итак, вот что мы имеем. Золотое руно далеко на востоке. Иолк и Эолия в лапах тирана и убийцы Пелия, поводья власти он держит свирепо и решительно, и никакому повстанцу не стоит и надеяться эту хватку ослабить. Более того, как мы в наше время уже знаем, восстания извне почти всегда безуспешны; семейные ссоры, династическая вражда, разобщенность, дворцовые перевороты и удары в спину – вот что способно менять режимы правления и свергать тиранов.

Пелий это понимает, и его одолевают подозрительность и деспотическая паранойя – они-то и подталкивают его посоветоваться с оракулом насчет безопасности трона.

«Кто-то из твоих единокровных пресечет жизнь Пелия. Бойся человека, что придет к тебе из глуши, обутый в одну сандалию».

Это два разных человека или один? Если единокровный ему человек убьет его, кем может быть этот селянин в одной сандалии? Они знают друг друга? Они оба Пелию кровные родственники? Это один и тот же человек? И почему оракул никогда не говорит ничего впрямую? Сплошная морока.

Тем временем на горе Пелион, громоздившейся над Иолком, мудрый и хитрый кентавр Хирон воспитывал полноправного наследника престола города – Ясона.