19
– Ты нарушила приказ, – Уайтчёрч пришел для разговора в дом Блэквуда, а самого Блэквуда выгнал из кабинета.
Я умылась душистым мылом и переоделась в платье розового цвета с кружевами на рукавах – Лилли помогла мне с выбором.
– Чем больше ты будешь похожа на леди, тем сложнее Императору будет наказать тебя, – глубокомысленно произнесла она. Возможно, для меня это послужило аргументом.
Уайтчёрч сидел в кресле у камина и вертел трость. Я стояла перед ним на ковре.
– Я посчитала, что нельзя забывать об оружии, пока мы не проверим его в бою… – Я надеялась, что это прозвучит не только дерзко, но и уважительно. – Сэр, – добавила я.
Уголки губ Императора сжались, хотя я не могла сказать, сдерживал ли он улыбку.
– Как тебе удалось раскрыть секрет?
– Мы внимательно читали книгу Стрэнджвейса и во время тренировок держали ее под рукой, уточняя детали.
Я не врала. Я просто не упомянула о помощи Микельмаса. Но я могла поклясться, что Уайтчёрч догадался.
– Помню, когда ты была ученицей, твои успехи чудесным образом улучшились за один день. – Уайтчёрч медленно встал. – Тебе в этом помогли.
Я застыла под его испытующим взглядом.
– Но Ди, Магнус и Блэквуд – все они, независимо друг от друга, подтвердили, что вы тренировались вместе и без посторонней помощи. Блэквуд, когда говорил это, был тверд, – сказал Уайтчёрч.
Я чуть было не ахнула. Из всех мальчиков Блэквуд ценил Императора больше остальных.
– Если бы не их свидетельства, я бы заподозрил, что ты вступила в союз с колдунами. – Тон Уайтчёрча заставил меня задуматься. – Но сегодня Пожиратель Детей убежал. Корозот был уничтожен за одну ночь. За почти двенадцать лет войны мы не смогли добиться того, что тебе удалось за шесть месяцев.
Он казался… довольным.
– Тогда можем ли мы и впредь использовать оружие? – спросила я.
– Я был бы идиотом, если бы запретил. – Лакей открыл дверь, и мы вышли в коридор. – Но ты должна заплатить за непослушание. Я перевожу тебя из эскадрона Валенса. Весь следующий месяц ты будешь нести утренний патруль.
Что? Я буду каждый день вставать с постели в четыре утра? От одной этой мысли мне захотелось застонать. Но я тут же утешила себя. Выбраться на месяц из-под контроля Валенса не такое уж суровое наказание.
– Спасибо, сэр, – сказала я, смиренно делая реверанс.
Уайтчёрч помедлил, его черные глаза рассматривали меня, взгляд был острым.
– Корнелиус гордился бы тобой, – сказал он и пошел к своей карете.
У меня в горле застрял ком, как и каждый раз при упоминании Агриппы.
По направлению к дому пружинистой походкой двигался Магнус. На нем был сюртук небесно-голубого цвета, и он выглядел настоящим щеголем на серой лондонской улице. Он быстро поклонился Императору. Но и это еще не все. Я заметила Ди и Вольфа, которые несли бутылки. Шампанское. Где, черт побери, они его раздобыли?
Когда мы вошли в дом, Магнус подхватил меня за талию и закружил.
– Музыку! – выкрикнул он, а затем, отпустив меня, помчался по коридору.
У Вольфа был поднят воротник, кончики ушей покраснели от холода, но глаза сияли. Ди неуклюже жонглировал бутылками.
– Нам уйти? – спросил меня Ди, чуть не уронив одну из бутылок, я поймала ее как раз вовремя.
– Так уж и быть, оставайтесь, – засмеялась я.
На лестнице появился Блэквуд.
– Император ушел? – Вид нашей компании его озадачил. – Что это вы делаете?
– Собираемся праздновать! – Вольф вытащил пробку и, салютуя, поднял пенящуюся бутылку. Ди стащил Блэквуда вниз, и мы все последовали за Магнусом.
В итоге мы оказались в музыкальном салоне. Обычно здесь полукругом стояли стулья, чтобы гости могли насладиться приватным концертом. Но сейчас комната была расчищена для дебютного бала Элизы, до которого оставалось несколько дней. Отполированный паркетный пол слепил глаза.
– Хоуэл, ты не хочешь сыграть? – спросил Магнус, показывая на пианино. Я нажала на две клавиши. Инструмент был в отличном состоянии, но музицировать я не любила.
– Нет, извини.
– Ди, а у тебя хорошо получается играть на флейте, – улыбнулся Магнус.
– Никогда раньше не играл, – признался Ди.
Магнус пожал плечами, хлопнул Ди по спине и по-братски обнял Вольфа. Не хватало только Ламба, но он до сих пор был на севере, в Домбрийском приорате.
В коридоре послышались шаги, и в комнату, запыхавшись, вбежала Мария.
– Вы прогнали его! – изумленно воскликнула она.
Магнус жестом указал на инструмент:
– А ты не умеешь играть?
Мария озорно улыбнулась:
– Нет, но если кто-то любит танцевать…
Махнув рукой, Магнус попытался сам наиграть простенькую мелодию, но не очень в этом преуспел, а я забрала у одного из слуг бокалы. Ди и Вольф разлили шампанское, Вольф ухарски отпил из бутылки, облившись.
Блэквуд выглядел так, будто понятия не имел, как он сюда попал, но я и не ожидала от него другого. От шампанского он не отказался.
В комнату стремительно вошла Элиза. У нее горели щечки, глаза метали молнии. Судя по ее виду, сейчас должна была разразиться ссора.
– Джордж, – девушка непонимающе уставилась на брата. – Ты устроил вечеринку?
– Просто так получилось, – ответил Блэквуд; вид у него был такой, будто его обвинили в попытке кого-то убить.
– Сыграй! – Магнус поцеловал Элизе руку. – Мы все знаем, какая ты одаренная.
Элиза мило покраснела.
– Ну, если этого хотят все…
Магнус подвел ее к фортепьяно, и она заиграла бойкую мелодию. Ди церемонно пригласил Марию, и они начали танцевать. Мария закружилась, приподняв юбки. Вольф хлопал в ладоши в такт музыке. Магнус и Блэквуд стояли у стены. Было так непривычно видеть, что они не пытаются друг друга придушить: воистину это был день, полный чудес.
– Похоже на старые добрые времена, – сказала я.
Я вспомнила, как Ди учил меня танцевать в доме Агриппы. Магнус потешался над нами, а Блэквуд, посматривая на нас поверх какого-нибудь документа, качал головой и говорил, что мы неисправимы.
Но я не позволила воспоминаниям испортить мне настроение. Предполагалось, что мы празднуем.
– Агриппа был бы счастлив увидеть нас такими, – тихо сказал Магнус. Он поднял бокал в честь нашего учителя и отпил. – А Элиза прекрасно играет.
– Да. – Блэквуд с гордостью посмотрел на сестру. – Наверное, ей нужен человек в помощь, чтобы переворачивать страницы.
– В самом деле. – Магнус осушил бокал и подошел к инструменту. Элиза просияла, глядя на него, а Блэквуд подошел поближе ко мне; с мгновение мы молча стояли рядом. Я тайком изучала его. Он и вправду был красавцем: четкая линия челюсти и полные губы делали Блэквуда одновременно и воином, и мягким, чувственным человеком. Он весь был в этом – сплошное противоречие.
– Эта ночь как нельзя подходит для танцев. Хочешь потанцевать? – спросил он.
– Возможно. – Я наклонила голову. – Ты меня приглашаешь?
– А это идея. – Он протянул руку, в его глазах был вызов. – Ты принимаешь предложение?
Я вложила руку в его ладонь.
– Что ж, давай.
Мария с Ди прекратили танцевать, и все пространство было наше. Блэквуд вывел меня в центр комнаты.
– Как насчет вальса? – Он кивнул сестре.
Пальцы Элизы запорхали над клавишами, и музыка приняла меня в свои объятия. Блэквуд обвил рукой мою талию, я деликатно коснулась его плеча. Мы двигались как единое целое, кружились, кружились, и мне не хотелось останавливаться.
– Спасибо, что соврал Уайтчёрчу, – прошептала я. Мы были близко друг от друга, и никто не мог этого услышать. – Боюсь, я всегда втягиваю тебя в неприятности.
– Ты не должна меня благодарить, в особенности сейчас. – Он сжал мою руку. – До сегодняшнего вечера я не знал, что такое триумф. – Он произнес это слово, будто смакуя его, хотя, возможно, на него действовало шампанское.
Блэквуд танцевал все быстрее, но я, задорно улыбаясь, поспевала за ним. Я удивилась тому, какое сильное и грациозное у него тело. Он нежно обнимал меня за талию, лица вокруг нас слились в мелькающие пятна. И раз, два, три… И раз, два, три…
– А ты неплохо вальсируешь, – рассмеялась я. – Вот уж не думала.
Он посмотрел мне в глаза, и у меня пропал дар речи. Его взгляд странно бодрил и немного пугал. И… мне трудно было отвести глаза. Пожалуй, он может заглянуть в самые потаенные уголки моей души. Эта мысль меня взволновала.
Я слишком много выпила, вот в чем дело. Я представила, как воздвигаю между нами стену. Это сработало. Танец снова стал просто танцем. Глупо думать, что это было чем-то еще.
Музыка смолкла, мы остановились. Мария с мальчиками с энтузиазмом зааплодировали, но не Магнус. Он наблюдал за нами с застывшим выражением лица.
Я приготовилась сделать реверанс, но Блэквуд отпустил меня не сразу. Его рука все еще лежала у меня на спине – тепло сквозь шелк платья, – и я все еще не убрала руку с его плеча. Наконец мы отошли друг от друга.
– Спасибо, – пробормотал он и поклонился.
Крышка пианино внезапно резко захлопнулась, заставив всех вздрогнуть. Элиза вихрем пронеслась к двери. Ее лицо побелело от гнева.
– Думаю, мне лучше подняться наверх. Здесь все ведут себя слишком свободно, – сказала она.
Никто из нас не знал, что ей ответить.
– Элиза, я могу поговорить с тобой в кабинете? – спросил Блэквуд.
– Как тебе угодно, братец. Ты всегда поступаешь так, как тебе угодно.
Элиза бросилась вон, стук ее каблучков разносился гулким эхом. Блэквуд последовал за ней, и я… я тоже спустя некоторое время. Нет-нет, я не собиралась совать нос в их дела, но у меня было чувство, что я знала, о чем пойдет речь, и хотела поддержать Элизу.
Кабинет Блэквуда был на втором этаже, ранее он принадлежал его отцу, и Блэквуд говорил мне, что ему не нравится там бывать. Странно, что он решил им воспользоваться.
Дверь была приоткрыта, и я прислушалась Впрочем, прислушиваться не было необходимости. Элиза и Блэквуд были близки к тому, чтобы начать орать друг на друга.
– Ты не имел права посылать письмо Фоксглаву! – голос Элизы. – Я говорила тебе, что не хочу иметь ничего общего с этим ужасным стариканом! – Кажется, я не ошиблась относительно темы разговора.
– Ты носишь фамилию Блэквуд, – ее брат говорил чуть спокойнее. – Ты выйдешь замуж за того, кого я выберу, потому что ты должна вынашивать детей-чародеев. Такова твоя функция, Элиза.
Функция? Ее функция заключалась в том, чтобы стать племенной кобылой для любого мужчины с подходящей родословной? Ничего себе! Мне пришлось сдержаться, чтобы не зайти в комнату и не врезать ему.
– Ты говорил, у меня есть выбор!
– Я не обязан объяснять тебе мои решения! – рявкнул Блэквуд, и я вздрогнула. – Фоксглав может обеспечить тебе безопасность, какую не обеспечили бы мы, Сорроу-Фелл. Ты слишком молода, чтобы увидеть положительные стороны этого решения.
Слишком молода? Элиза была всего лишь на год младше Блэквуда.
– Попытайся понять. Я беспокоюсь только о тебе, – его голос стал мягче.
– Ты не хочешь, чтобы я была счастлива, потому что сам не можешь быть счастлив, – презрительно усмехнулась Элиза. – Ты хоть на секунду мог поверить, что Уайтчёрч это позволит?
Что позволит?
На минуту воцарилось гробовое молчание.
– Ты исполнишь свой долг, – сказал Блэквуд ледяным голосом. – Или вечеринок больше не будет.
Было похоже, что она плачет.
– Ты считаешь, что я какая-то безмозглая кукла.
Она выбежала из комнаты и столкнулась со мной; стало очевидно, что я подслушивала. Ее лицо пошло пятнами, глаза блестели.
– Пожалуйста, поговори с ним, – плача как ребенок, попросила она.
Я попыталась ее успокоить, но Элиза уже мчалась вниз по лестнице, путаясь в юбках.
Блэквуд кивнул мне, чтобы я зашла. Он закрыл дверь и встал у письменного стола отца. Точнее, у своего стола.
Чарльз Блэквуд, кроме всего прочего, был ученым. Книжные полки вдоль стен прогибались под весом книг. Стены были оклеены желтеющими картами, под стеклянным колпаком лежала золотая астролябия. Несколько толстых томов, снятые с полок, лежали на столе, рядом с ними стоял графин красного вина.
Мой взгляд привлек пульсирующий свет. Optiaethis Стрэнджвейса стоял рядом с томом Ньютона. У меня пробежал холодок по спине от этого зрелища. По правде говоря, то, что Блэквуд решил занять кабинет своего отца, пугало само по себе.
Блэквуд налил бокал вина, жадно выпил, затем налил еще один. Разговор с Элизой дался ему тяжело, хотя он пытался не подать виду.
– Нет, – сказал он, будто кому-то отвечал. – Я не позволю испортить эту ночь. – Он налил себе еще бокал, другой наполнил для меня, затем с силой опустил графин на стол. – Нам надо как следует отпраздновать.
Он протянул мне бокал, и я неохотно приняла его.
– У нас еще будет время отпраздновать, – сказала я. – Нам надо поговорить об Элизе.
– Прекрати, Генриетта. – Я знала, что он говорит всерьез, когда называет меня по имени. – Не сейчас.
У меня кровь прилила к лицу:
– Эта битва не последняя, мы будем побеждать!
– Это наша первая победа, Генриетта, и все благодаря тебе. – Он чокнулся со мной. Затем зафиксировал взгляд на моем лице. – Ты нашла дом Стрэнджвейса, ты ослушалась Императора, ты отыскала Микельмаса, и вот что вышло в итоге. – Его губы были красными от вина, а казалось, что от крови. – Ты хоть имеешь представление о том, что ты дала мне?
То, как он это произнес, прозвучало… очень странно.
– Сегодня я наблюдал за тем, как монстр истекает кровью. И это дала мне ты. – У него во взгляде был миллион непроизнесенных слов. – Мой отец был человеком, который чуть не уничтожил эту страну, – тихо проговорил он. – Благодаря тебе я стану тем Блэквудом, который спасет ее.
– Благодаря всем нам, – поправила я.
Его взгляд меня пугал. Казалось, в моем ответе было что-то такое, что ему не понравилось. Он поставил бокал на стол и стремительно вышел из кабинета. Блэквуды все воспринимали чересчур драматично по сравнению с другими, а я повидала много людей.
Я спустилась в надежде найти его, но Блэквуд исчез. Ди, Мария и Вольф собрались вокруг пианино, наигрывая шутливые мелодии. Элиза совещалась у окна с Магнусом, они говорили тихо. Он с сочувствием кивал, задумчиво наморщив лоб. Элиза промокала глаза носовым платком.
– Элиза, ты в порядке? – спросила я, подходя к ним. Магнус ничего не сказал, но Элиза кивнула.
– Я буду в порядке, – ответила она.
Позже этим же вечером, когда я готовилась ко сну, ко мне в окно кто-то постучал. Микельмас весело помахал мне с наружного подоконника, его пестрый сюртук развевался на ветру. Я впустила его внутрь.
– Я так понимаю, день прошел отлично. – Он говорил тихо, так как в этот час в коридоре могли оказаться слуги. Что-то плескалось в бутылке у него в руках.
– Больше никакого спиртного, – я сделала страдальческое лицо.
– Не будь такой серьезной, а то останешься старой девой. – Он протянул бутылку к свету, и она сверкнула красным. – Прекрасное бордо. Пойдем. Надо отпраздновать.
И сколько же я могу выпить за один день?
Он набросил сюртук мне на плечи, и вот мы уже стоим на крыше и смотрим на улицу внизу. Я поплотнее завернулась в сюртук, дрожа от ветра.
– На, держи, это тебя согреет. – Микельмас всучил мне в руки бутылку.
Ой, какого черта. Я, поморщившись, отпила.
– Вот, со всей ответственностью мы пьем на крыше после трудного дня, как в старые добрые времена, – сказал он.
– Забавно, – улыбнулась я. – Блэквуд только что поблагодарил меня, но на самом деле мы обязаны победой тебе.
– Однажды Император согласится… – Он подергал себя за бороду. – Однажды он с благодарностью поприветствует твою армию.
Мою армию. Вино воспламенило у меня в желудке пожар, сделав достаточно храброй, чтобы задать вопрос.
– Как ты думаешь, отец гордился бы мной? – На самом деле было глупо с моей стороны всей душой желать одобрения от мужчины, который никогда не хотел со мной увидеться. Я нахмурилась, разглядывая кончики своих туфель. – А он… Он знал обо мне?
– Знал, – кивнул Микельмас. Он помедлил. Потом сказал: – Он хотел стать отцом.
Почему-то от этих слов стало еще хуже.
– Почему же тогда он ушел?
– Сложно сказать. Эй, не выжирай всю бутылку. – Он вырвал ее у меня из рук. – Я не знаю, что бы твой отец думал о том, чего ты добилась, но он бы гордился тем, какая ты, – сказал Микельмас. Очень странное высказывание, я ничего не поняла.
– Спасибо тебе за то, что отлично его заменяешь, – мягко проговорила я.
Он покачал головой.
– Я не очень-то хороший учитель. Но ты – хорошая ученица, – пробормотал он. А затем выпил.
Когда я забралась в постель и задула свечку, голова у меня кружилась. Воздух в комнате был прохладным, и я зарылась в одеяло. Вокруг стала плескаться тьма. Возможно, я сегодня слишком много выпила.
Уже засыпая, я почувствовала, что о чем-то забыла, но тут же соскользнула в сон.
Густой серый туман закружился у моих ног, но я не почувствовала прохладу. Я старалась держать себя в руках. Где я? На астральной плоскости? Но как…
Саше Фенсвика из трав. Предполагалось, что я положу его к себе под подушку, чтобы не попасть в астрал.
Проклиная свою глупость, я ущипнула себя за щеки, стараясь проснуться. У меня в жилах запульсировала паника. Мне нужно проснуться. Я должна, потому что, если я не проснусь, он сможет найти меня.
А затем я услышала, как кто-то прошептал мне на ухо: «Мисс Хоуэл. Какая приятная неожиданность».
На меня смотрел Ре́лем.
