15

Какое-то мгновение было слышно только тиканье часов и порыкивание фарфорового тигра. Ди и Магнус, казалось, оцепенели. Только Ди был ужасе, а Магнус… Магнус скорее в предвкушении. Наконец молчание прервал Блэквуд:

– Ты привела его в мой дом?

Я не ожидала, что он придет в ярость. Очевидно, это было глупо – то, что я задумала.

– Я постараюсь не оскорбиться, ваша светлость, – Микельмас похлопал Ди по руке, и тот подпрыгнул. – Рад видеть, что вы, ребята, все еще вместе.

– О, большое спасибо, – опасливо сказал Ди.

– Хоуэл, ты сумасшедшая. – От Магнуса это звучало как лучший комплимент в мире. Он подошел к колдуну. – Рад снова вас увидеть, сэр! Я боялся, что с вами покончено.

Они пожали друг другу руки.

– Я тебя помню. Дурак и храбрец, – сказал Микельмас.

– «Дурак и храбрец» – это семейный девиз Магнусов. – Магнус задумался на минуту. – А как это будет по-латыни? Ferox et stultus?

– Ты и правда помнишь уроки! Мастер Агриппа был бы доволен, – сказал Ди.

– Можно поговорить с тобой с глазу на глаз? – Блэквуд повернулся ко мне.

Он проводил меня в соседнюю комнату, «геральдическую», в которой находились все гербовые щиты, какие когда-либо были у графов Сорроу-Фелл. Его собственный висел над дверью: две руки, обвитые плющом, – стандартный гербовой щит Блэквудов, а в центре – личная эмблема Джорджа: звезда, символизирующая свет, который ведет за собой всю семью.

Прямо сейчас лучше было оказаться рядом с извергающимся вулканом.

– Нам нужна была помощь, – сказала я.

– Как? Где? Зачем? – При выкрикивании каждого слова у него на шее пульсировала венка. Он подошел к антикварным часам, как будто хотел расколотить их.

– Он знает про оружие Стрэнджвейса.

– Оружие? – На лице у него появилась холодная ярость. – Ты снова хочешь соврать Императору. Только на сей раз ты имеешь наглость втягивать в это еще и нас!

У меня запылали щеки – это была правда. Я не хотела этого говорить, но выбора не было:

– А твой отец имел наглость пожертвовать колдунами и ведьмами, чтобы спрятать свои собственные грехи, ведь так? – Чарльз Блэквуд был точно так же виновен, как Мэри Уиллоубай и Микельмас, когда он впустил Древних в наш мир, но ему удалось скрыть то, что он был замешан в этом, и избежать наказания. Более десяти лет ведьм казнили, а колдунов подавляли, но чародеи, и семья Блэквуда в частности, процветали.

Температура в комнате упала, и я задрожала, когда Блэквуд подошел ближе. Я была высокой, но он был выше. И все равно я не была напугана.

– Ты считаешь, это честно? – прошипел он, наклоняясь ко мне ближе.

У меня зачастил пульс, но я смело взглянула в его глаза.

– Надо всех наказывать за то, что сделал твой отец?

С минуту он боролся с собой.

– Нет.

– Если мы поразим Ре́лема оружием колдунов, для чего надо потренироваться, то сможем доказать Ордену, как сильно они ошибались. Ты говорил, ты хочешь все исправить.

Блэквуд подошел еще ближе, и я инстинктивно попятилась. Он загнал меня в угол, прижав к стене. Его взгляд сцепился с моим.

– Ты уверена, что речь идет не о тебе? – тихо проговорил он.

– Что заставляет тебя так думать? – с трудом спросила я.

Может быть, дело было в тусклом освещении, но я могла бы поклясться, что его черты моментально смягчила жалость.

– С тех пор как Ре́лем прислал то сообщение, ты места себе не находишь. Настояла, чтобы мы поехали в Корнуолл, настояла на применении этого оружия, выискиваешь всех этих колдунов, от которых тебе надо держаться подальше! – Его гнев снова прорвался наружу. – Ты чувствуешь себя в ответе, и это заставляет тебя действовать. Но твои действия беспечны. Допустить, чтобы ты ждала чьих-то инструкций? О нет! Это всецело твоя вина, и это твоя проблема, которую ты должна решить. – Как будто он увидел меня голой – мой ум и душа были для него как открытая книга. – Но ты не одна, Хоуэл, теперь ты и нас сделала виновными!

Так как мне некуда было сдвинуться, я повернула голову и стала рассматривать стену, которая показалась вдруг очень интересной.

– Не будь трусихой, – его голос смягчился. – Это ведь правда?

Я неохотно развернулась к нему. Блэквуд отодвинулся на шаг. Вот оно, я смогла свободно дышать.

– Разве ты не чувствуешь вину за то, что сделал твой отец? Ты знаешь, что мы должны это сделать.

Блэквуд со стоном отошел к двери.

– Мы сделаем. – Он остановился, чтобы посмотреть на меня, выражение его лица было мрачным. – Я думал, у нас нет секретов друг от друга, Хоуэл.

Вот оно в чем дело, вот в чем была истинная причина его гнева. Годами он нес бремя грехов своего отца. Никто, даже его мать и Элиза, не знали темных секретов его семьи. Когда мы в конце концов доверились друг другу, я была колдуньей, а он – сыном предателя, и я стала его первым настоящим другом.

Я бездумно его ранила.

Мое лицо горело, но он вышел из комнаты до того, как я смогла ответить. Я потащилась за ним в кабинет.

Блэквуд уселся в углу и полностью ушел в себя. Зато Магнус наслаждался моментом. Он взял вазу – на вид династия Минг – и подначивал Микельмаса, чтобы тот спрятался в ней.

– Ставлю два фунта на то, что он сможет, – сказал Магнус, подмигивая Ди.

– Вы, мерзавцы, я не цирковой медведь, – рассмеялся Микельмас. Заприметив графин у окна, он попивал бренди.

– Это все равно что туго свернуться в шарик? – не отступал Магнус. – Или ты просто… сжимаешься?

За дверями послышались голоса. Один из них принадлежал Марии, другой – Элизе, которая спрашивала, с чего это Мария охраняет дверь.

– Скорее, – прошептал Магнус, кивая на вазу. Микельмас со стоном превратился в пупса и прыгнул внутрь.

– О, привет, – удивленно сказала Элиза, входя в комнату, и удивленно застыла на месте при виде Магнуса, радостно прижимающего к груди вазу.

– Мне, эм, нравится рисунок, – Магнус повертел вазу. – Можно я возьму ее себе?

– Что?

Я нервно огляделась по сторонам. Фарфоровый тигр свернулся калачиком рядом со стаканом Микельмаса и, кажется, спал. Какое счастье, ведь у меня не было ни малейшего понятия, как это объяснить.

– Нет, Магнус, ты не можешь оставить ее себе. Я думаю, эта ваза смотрелась бы лучше в другой комнате. – Я выхватила вазу и обратилась к Блэквуду: – Давай вынесем ее отсюда, как хотели.

– Да. В другом интерьере она будет смотреться лучше.

Мы вдвоем прошли мимо озадаченной Элизы.

В саду я выпустила Микельмаса из вазы в фиолетовые и оранжевые цветы. Он сорвал яблоко с яблони Блэквуда и вытер его о рукав.

– Мы почтем за честь принять вашу помощь, – пробормотал Блэквуд.

– В самом деле, ваш энтузиазм не знает границ, мои маленькие бельчата. – Взяв за руку, Микельмас провел меня к стене сада, его веселье слегка поубавилось. – Я так понимаю, ты осознаешь, о чем просишь? – Он бросил взгляд на Блэквуда: – Ты знаешь, что Ральф Стрэнджвейс сошел с ума? Совершенно спятил.

Вот до чего доводит людей охота на разных существ, выходящая за пределы здравого рассудка.

– Это оружие неестественного происхождения, – продолжал Микельмас. – Я слышал истории об этом, когда был маленьким мальчиком. Говорят, способности Стрэнджвейса повредили его разум. У тебя была головная боль, шла кровь носом? Видела ли ты то, чего на самом деле нет?

Кровь носом. Головная боль. Я слегка похолодела.

– Оружие может нам навредить?

– Ты еще много чего не знаешь об этом оружии, а надо бы, – Микельмас нахмурился. – Ты уверена, что стоит продолжать?

– Да. – Я заставила себя поверить в это. В конце концов, оружие нам нужно ненадолго. Мы не охотились, мы боролись. В этом и была разница… Разве нет?

– Очень хорошо. Так мы можем начать наши уроки? – Микельмас повернулся к Блэквуду, настроение которого окончательно испортилось.

– Не здесь, – сказал он.

– Я тоже так думаю. Я нахожу, что здесь немного мрачно, – усмехнулся Микельмас.

– У меня есть доступ к дому магистра Агриппы, – сказал Блэквуд. – Пока не выберут наследника Агриппы, Император предоставил его дом мне. Мы можем тренироваться там.

– Великолепно. Я всегда хотел устроиться рядом с Гайд-парком. Шикарно.

– Ты же не собираешься там жить? – Блэквуд был в ужасе.

– Я должен быть поблизости, когда у вас будет свободная минутка. Кроме того, я не могу допустить, чтобы вы ездили в город и выискивали меня.

– Ладно. Только не попадайся никому на глаза. Если тебя поймают, я знать ничего об этом не знаю, – огрызнулся Блэквуд.

Микельмас подошел ко мне и поцеловал руку.

– Прощай, моя прелестная незнайка, – сказал он, подмигнув большим черным глазом. Его сюртук быстро промелькнул мимо меня, и он исчез. Мы с Блэквудом остались в саду одни.

– Спасибо, – сказала я.

– Не говори мне ничего, Хоуэл. Не сейчас. – С этими словами он прошествовал обратно в дом.

Черт. Что ж, у него было право злиться. Если Орден узнает о нашем сотрудничестве с Микельмасом, они могут швырнуть нас всех в Тауэр. Они могли лишить Блэквуда его титула и поместья. Так что да, он имел полное право быть недовольным. Более того, он имел право выселить меня из своего дома. От того, что я знала, что он этого не сделает, мне стало только хуже. Но через некоторое время он поймет, что я поступила правильно. Однажды мы над этим посмеемся. Я надеюсь.

Я вернулась в кабинет. Ди стоял у окна и смотрел на улицу. Он сделал мне знак рукой.

– Как все прошло? – он не мог говорить громко, так как Элиза сидела у камина и увлеченно разговаривала с Магнусом.

– У нас появился новый учитель.

Ди надул щеки:

– Я чувствую себя вне закона. Никогда бы не подумал, что буду так себя ощущать. – Затем он кивнул на диван и прошептал, округлив глаза: – Тигр просыпается. – И в самом деле, маленькая фарфоровая кошка зевала и потягивалась. Вытащив Кашку, я на скорую руку произнесла заклинание. Сгодилось предназначенное для замораживания воды. Раз – и тигр превратился в маленькую ледяную скульптурку.

– Что вы там делаете? – спросила Элиза.

– Ничего, – ответили мы с Ди в унисон. Он уселся на стул, в то время как я подошла к Магнусу с Элизой. Подойдя ближе, я не могла не услышать их разговор.

– В первой половине «Зимней сказки» повторяются основополагающие детали сюжета из «Отелло», а затем она превращается в какую-то абсурдную комедию. – Элиза застонала от отчаяния. – Медведь просто нападает, чтобы съесть второстепенного персонажа, а затем уходит. Что за чудовищная манера писать! Шекспир делал это только ради денег.

– Он все свои пьесы писал ради денег. – Магнус ел грецкие орехи и бросал скорлупу в камин.

– Ему не надо было делать это так явно, ты не считаешь?

– У поэзии всегда были две основные цели: добавлять денег в карман и добиваться руки женщины. – Магнус рассмеялся, когда Элиза скорчила рожицу.

– А по некоторым его сонетам даже и не подумаешь. Помнишь? «Ее глаза на звезды не похожи…» Очень оригинальный способ ухаживать.

Меня удивили познания Элизы и свет, разгоравшийся в ее глазах по мере того, как она наслаждалась спором. Она немного погрустнела, когда я к ним подошла.

– Я не хотела вам мешать, – вставая, сказала девушка. – Спокойной ночи.

Она сделала Магнусу реверанс, а я проводила ее до двери.

– Я и не знала, что ты любишь Шекспира. – Я думала сделать ей комплимент, но Элиза помрачнела. Когда она была возмущена, она и правда походила на своего брата.

– Понятное дело. Я гожусь только для вечеринок и выбора платьев. – Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты.

Магнус ждал меня у камина с озадаченным выражением лица.

– Что это было? – спросил он.

– Ничего особенного. – У меня появилось чувство, что Элиза все еще злится, что мы с Марией ушли без нее. Я не хотела так бесцеремонно оскорбить ее своим пренебрежением.

– Итак? Что говорит этот малый? – спросил Магнус.

– Мы будем встречаться в доме Агриппы.

– Я не могу поверить, что ты снова его нашла. – В голосе Магнуса не было и следа от гнева Блэквуда. Наоборот, он казался обрадованным. – Ты самая смелая девчонка, каких я встречал, Хоуэл.

– Осмелюсь сказать, что ты успел повидать достаточно, – слова слетели с моих губ прежде, чем я успела подумать.

– Возможно. – Он поиграл с деревянным амулетом у себя на ремне. – Признаюсь, меня немного удивило, что ты бросилась обратно к Микельмасу после того, как побывала в Тауэре.

– Ferox et stultus, – ухмыляясь, сказала я. – Возможно, это подходит также и Хоуэл.

– Нет, ты бы сказала: у меня есть отличный план. И Блэквуд застонал бы от ужаса. – Магнус отпустил амулет. – Блэквуду не нравится рисковать. Когда ты на самой вершине, путь оттуда только один.

Я об этом не подумала.

– Что тебя тревожит? – Магнус скрестил руки на груди. – У тебя появляется эта складочка на лбу, когда ты находишься в душевных метаниях.

– Не говори глупостей, – я смущенно поежилась под честным взглядом Магнуса. – Просто… этот ублюдок Ре́лем собирается и дальше крушить все на своем пути. Я не пойду к нему, но тем выше шансы, что нас всех убьют. Поэтому мне пришлось найти Микельмаса.

И поэтому я втянула во все это Магнуса, Ди и Блэквуда.

– Это не твоя вина. – Магнус протянул руку, но не прикоснулся ко мне. Когда-то, когда он учил меня отражать удары клинка в библиотеке Агриппы, он мог без проблем скорректировать положение моей руки или тела. А сейчас ощущение было такое, будто нас разделяют доспехи.

Конечно, это было подобающе. В противном случае все оказалось бы слишком опасным.

– Но это и есть моя вина, – сказала я.

Его черты заострились:

– Ты не единственная, кто ощущает вину, Хоуэл. Ты не можешь все заграбастать себе.

Он старался быть забавным, но я слышала в его голосе боль.

– Магнус, что случилось?

Он помедлил, бездумно уставившись на огонь, затем произнес:

– Я не хочу обременять тебя этой ношей.

– Я думаю, тебе следует это сделать.

Он так долго молчал, что я подумала – он решил мне не рассказывать. Затем последовало:

– До «Королевы Шарлотты» я плавал еще на одном корабле. Я наврал тебе, что никогда не встречался с Немнерис. Около месяца назад мы почти выиграли в атаке на нее – засадили гарпун ей в бок. Но она нырнула глубоко под воду, снова всплыла и попыталась нас раздавить. Она не потянула нас вниз – для этого она была слишком слаба, получив рану, – но корабль не мог плыть.

– Покинуть корабль – не преступление, – сказала я.

Магнус закрыл глаза.

– Нет, не в этом дело. Это случилось после того, как мы на шлюпах подошли к берегу. Видишь ли, они ждали нас на берегу. – От того, как он произнес «они», у меня застыла в жилах кровь. – Фамильяры Немнерис. Мы сражались с ними, но постоянно появлялись новые, они спускались и спускались вниз на песок. – Магнус снова схватился за свой амулет и затеребил его. – Нас было пятьдесят человек, сошедших на берег. Выбрались девять. Позже, когда мы наконец-то отделались от них, я осознал, что весь в крови. С головы до ног. – Он закрыл глаза рукой. – Заставляет задуматься о том, как ты выжил. И… задуматься о том, что ты совершил что-то трусливое, чтобы улизнуть…

Его голос дрогнул, и этого было достаточно.

Я положила ладонь ему на руку.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы выжить.

Рука под моей ладонью была напряжена. Как это не похоже на мальчика, которого я знала всего несколько месяцев назад.

– Каждую ночь мне снятся эти твари, ползущие по песку. – Он снова посмотрел на меня. – Не мне одному снятся кошмары. – Это прозвучало так, будто он защищался. – Все остальные в казармах кричат по ночам, и…

Он снова взялся за амулет.

– Что это? – спросила я, кивнув на него.

Магнус слабо улыбнулся.

– Джим Коллинз. Он был закадычным другом плотника. Всего-то двенадцать лет. Способный парнишка. Я научил его мухлевать в карты. – Улыбка Магнуса исчезла. – Когда мы поняли, что надо бросить корабль… – Он снял амулет с ремня и протянул его мне, я взяла его. – Джим сказал, что этот амулет сделала его мать и он хотел бы, чтобы амулет вернулся к ней. Он чувствовал… Я взял его. Не знал, что еще могу сделать… Позже, когда битва закончилась, мы нашли тело Джима на песке. – Магнус содрогнулся. – Его прокусили насквозь. – Он потер лоб. – Джим был из Корнуолла. Но сколько Джимов Коллинзов живет в этом чертовом Корнуолле? Поэтому я ношу амулет с собой, чтобы отдать его матери, когда найду ее. – Лицо Магнуса окаменело, но в серых глазах светилась боль. – Я такой дурак, Хоуэл. Я думал, война кончится через месяц, как только я присоединюсь.

Он горько рассмеялся. Мне пришло в голову, что перед нами он всегда играл роль улыбчивого Магнуса.

Я схватила его за плечо:

– Магнус, умоляю тебя, не держи это в себе. Я рядом, если я нужна тебе.

С минуту мы смотрели друг на друга. Взгляд Магнуса просветлел.

– Ох, – сказал он. Это был удивленный выдох.

Мы стояли так близко, что я покраснела.

– Прости меня, – произнес он, когда я вернула ему амулет. – Жить с графом Сорроу-Филд и так уже тяжкая ноша.

– Сорроу-Фелл, – рассмеялась я.

Магнус пошел поговорить с Ди, который дремал на диване. Я внимательно за ним наблюдала. Он снова стал простым в обращении: его маска вернулась на свое место и держалась крепко.

Следующим вечером я сидела у окна в своей спальне, разглядывая пустые улицы и думая о предстоящем обучении. Горящие фонари отбрасывали танцующие тени, но на улице вплоть до рассвета никого не появится. Люди боялись высовываться по ночам, запирали двери и окна, съеживались в постелях и ждали, когда уйдет темнота. И каждый думал о том, что может наступить ночь, когда, разрывая небо, явятся монстры, плотное облако мощных лап, когтей и зубов.

Я уже собиралась лечь, когда мой взгляд привлекла темная фигура, выходящая из дома. Кто-то шел по дорожке. Человек развернулся, оглядываясь на окна, и у меня свело живот: я узнала Рука. Его волосы были убраны под шапку; ссутулив плечи и засунув руки в карманы пальто, он выскользнул за калитку.

Куда, черт побери, он направился в такой час?

Ругаясь, я схватила Кашку, накинула плащ и открыла окно. Мгновением позже я оказалась на земле. Куда бы Рук ни направился, он не пойдет туда один.