18

Колокола отбили полночь. Мы с Магнусом медленно брели, обследуя темные улицы за защитой.

– Значит, ты не веришь, что Древние – исчадия ада? – спросил он.

– Нет. Средневековые мистики описывали пятый элемент – эфир, который, по их убеждениям, скрывался от наших глаз лишь тонким вещественным слоем. Многие придерживались этого поверья, пока его не объявили ересью. Та к что, насколько нам известно, Говард Микельмас и Мэри Уиллоубай открыли портал в этот пятый элемент.

– Никогда бы не подумал, что такая практичная леди согласится с такой мистической теорией.

Естественно, я не могла сказать Магнусу, что обсуждала эту теорию с Харгроувом.

– Тогда откуда, по-твоему, взялись эти огромные плотоядные чудища? Из Португалии? – усмехнулась я.

– Полагаю, твоя версия лучше, чем вера архиепископа в то, что наши Древние – семь смертных грехов, обретшие плоть. – Магнуса передернуло. – Неужели этот огромный шар Молокорон – воплощение похоти? Если честно, ничто не возбуждает меня больше, чем вид заплесневелого желе.

Я рассмеялась:

– Вообще-то я читала статью отца Блэквуда о теории семи грехов. Он назвал подобные убеждения чушью. Ты знал, что он был первым, кто назвал этих монстров Древними?

– Да, отец Блэквуда был великим человеком. Жаль, что его сын не идет с ним ни в какое сравнение.

Магнус провел рукой по защите, оставляя после себя линию, состоящую из искр. Я нахмурилась и прижала ладонь к поверхности. Та поддалась, почти как резина. Какое-то время она была твердой, но теперь быстро вырождалась. Юноша отмахнулся, когда я упомянула об этом, но меня так легко было не успокоить.

– Не будь к лорду так жесток, – попросила я. – Мне кажется, он просто пытается разобраться со всем, что творится у него в голове.

С того разговора в библиотеке наши с Блэквудом отношения улучшились. А все злые, полные ненависти мысли, которые раньше изводили меня, теперь вызывали стыд.

– На рассвете у него урок по размышлению, сразу за которым следует инструктаж по отчаянию за чаем. – Магнус отошел назад и посмотрел мне в глаза. – Я даже не представлял, что ты такая мазохистка. Защищаешь того, кто посчитал тебя недостойной из-за низкого происхождения?

– Не произноси этого вслух! – раздраженно произнесла я.

Серьезно, в последнее время я слишком многим делилась с Магнусом. Он демонстративно осмотрелся по сторонам:

– Здесь никого нет. Хотя, возможно, нам стоит вернуться на место встречи. Смена почти подошла к концу.

Мы вернулись туда, откуда пришли. В качестве тренировки все адепты поочередно патрулировали щит. С момента моего триумфа прошло три недели, и мне дали разрешение участвовать во всем как адепту. Раньше для меня было бы немыслимо гулять ночью с Магнусом без сопровождения. Но сейчас никто не возражал – а значит, люди начали воспринимать мои способности всерьез. Быть может, я наконец-то вышла из тени Гвендолин Агриппы.

– Конечно, я тебя не виню за то, что ты смягчила свое отношение к лорду. Все-таки Блэквуд – граф Сорроу-Фелла. Многие девушки готовы отдать последнее, чтобы прибрать к рукам такой приз.

Я зарычала – единственный подходящий ответ на такую глупость.

– Не будь дураком. Я здесь, чтобы получить одобрение, а не найти мужа.

– Но было бы приятно вычеркнуть сразу два пункта из своего списка, не так ли?

– Во-первых, я бы не вышла за лорда Блэквуда, даже если бы он был принцем. Я больше не питаю к нему неприязни, но едва ли это любовь, предсказанная звездами.

– Очень хорошо. А во-вторых?

– Я никогда не выйду замуж. Как ты себе это представляешь? Ни один мужчина не захочет, чтобы я дралась, а мне не нужен человек, который помешает мне исполнять долг.

– Не будь такой поспешной в выводах. Многим джентльменам нравятся дерзкие девушки. Один из них может оказаться ближе, чем ты думаешь, если только ты присмотришься к тому, что лежит у тебя под носом.

Магнус наклонился. На секунду я забыла, как дышать. С того случая в библиотеке Магнус вернулся к своему безобидному флирту. Я надеялась, что так все и останется.

Юноша тихо вздохнул:

– Разве ты не видишь, как Пейлхук смотрит на тебя? – И захохотал.

Я с облегчением присоединилась к нему:

– Так за кого же мне выйти замуж?

– За кого-то уверенного, очаровательного, безумно красивого, гениального, кто хорошо танцует и может заказать подходящее вино к любому блюду. Непременно убедись, что у него есть лошадь! Брак теряет смысл, если у тебя нет лошади. На чем тогда отправляться в путешествие в медовый месяц, на тележке с репой? Но хватит об этом. Мой разум требует подпитки. Как насчет того, чтобы пройтись мимо кофейных лавочек в Ковент-Гарден? Я плачу, естественно.

Прежде чем я успела ответить, во тьме раздался пронзительный крик.

Мы прижались к невидимой стене, чтобы выглянуть на улицу. Через минуту крик повторился. Похоже, кричала девочка.

Магнус без промедлений разрезал барьер. Я схватила его за плечо:

– Нам нужно предупредить остальных!

– Может стать слишком поздно.

Магнус побежал на звук. Болван! Ну, без меня он никуда не пойдет. Я выстрелила тремя огненными шарами в небо и подождала, пока не услышала звон колоколов.

Кто-то уже спешил на помощь. Поняв это, я последовала за Магнусом.

Он пропал. Мои громкие шаги были единственным звуком на пустынных улицах. Я уже подумала, что побежать за Магнусом было плохой идеей, как тут ребенок снова закричал. Свернув налево в проулок, я наткнулась на маленькую девочку, бледную, тощую, оборванную. Присела рядом с ней:

– Ты в порядке? Где твоя мама?

Малышка покачала головой. Я заметила, что ее правый кулачок сжат. Разжав пальцы девчушки, я нашла яркую новенькую гинею. Откуда у нее столько денег?!

– Вы уж простите, – прошептала девочка, после чего развернулась и убежала.

Что-то ударило меня по затылку. На секунду я ослепла, и Кашка выкатилась из руки. Я упала, поцарапав ладони о землю. Кто-то взял меня за волосы и поднял. Впереди маячили какие-то темные силуэты. Затем мне врезали по животу. Из меня вышел весь воздух. Боль была такой острой, что я свернулась клубком. Пытаясь сделать хоть вдох, я услышала, как нападающие перешептываются.

– Давай быстрее!

– Еще рано. Сначала надо ее слегка избить.

Голоса звучали очень знакомо.

Когда я попыталась сесть, меня ударили ботинком по виску. В глазах заплясали искры. Во рту появился привкус желчи. Я яростно замахала руками, пытаясь вслепую отбиться от своих обидчиков.

– Где нож?

– Что? Мы же не собираемся ее убивать? – раздался еще один перепуганный голос.

Я его знала. Ко мне потянулись руки.

Мое тело вспыхнуло пламенем. Парень закричал. Я поползла на животе, продолжая гореть и бросая вызов любому, кто посмеет ко мне еще раз притронуться. Послышалась какофония шагов, удаляющихся в направлении от меня. Я была абсолютно сбита с толку, и мне показалось, что ноги топали по стенам. Где-то прокричал Магнус:

– Ах ты грязный ублюдок!

Теперь до меня донеслись звуки борьбы вцепившихся друг другу в горло мужчин. Зрение постепенно возвращалось, но под очень странными углами. Магнус отбросил кого-то на землю. Присев, я обнаружила распластавшегося рядом Ловетта, лежавшего без сознания. На его лбу значился свежий порез. Подлый мальчишка напал на меня!

– Сволочь! – ахнула я хриплым голосом.

Я начала царапать Ловетта, потрясла его, но юноша не просыпался. Магнус продолжал бороться с кем-то еще. Повернув голову, я ожидала увидеть Хемфилла.

Однако в руках у Магнуса был Челлини, и из его носа текла кровь. Что-то выпало из ладони итальянца и стукнуло по брусчатке. Я знала, что это нож. Этот мерзавец планировал им воспользоваться.

Живот у меня скрутило. Я часто задышала. Голова гудела. Это не мог быть Челлини! Он не мог на меня напасть. Он же мой друг. Он был одним из нас!

– Почему? – простонала я.

Итальянец тяжело дышал, пока пораженный Магнус держал его за воротник.

– Я не понимаю, – тихо произнес он.

Челлини заплакал:

– Это было необходимо! Разве ты не видишь?

– Придумай хоть какое-то оправдание! – взмолился Магнус. – Ты не хотел причинять ей вред? Тебя заставили?

Красивое лицо итальянца сморщилось от злости.

– Ты выбрал ее, а не нас. Бросил собственный народ! Разве ты не видишь, какая она странная? Или ты всегда такой невнимательный, когда укладываешь девчонок на спину?

Слова итальянца стали для меня очередным ударом.

Магнус врезал ему. Раздался булькающий звук, и Челлини сплюнул кровь. В луже на земле заблестел белый зуб. Невзирая на это, Магнус продолжил свирепо бить итальянца, все следы веселья исчезли с его лица. Никогда бы не подумала, что он способен на такой гнев. Лицо Челлини стало напоминать шмат окровавленного мяса.

Я подполза на коленях и взяла Магнуса за руку.

– Перестань. – Я закашлялась. – Пусть с ним разбирается Орден.

– Где еще один? – зарычал Магнус. – Вас было трое. Это был Хемфилл, не так ли?

Челлини не мог ответить – он потерял сознание. Когда Магнус отпустил его, парень свалился на землю.

– Ты хоть понимаешь, что он собирался сделать? – прошипел Магнус. Затем поднял нож – лезвие блеснуло в свете луны – и с отвращением откинул его в сторону. – Ты цела?

Юноша помог мне подняться и крепко обнял.

– Цела.

Я прижалась к Магнусу и почувствовала, что он дрожит.

Мы ждали у входа в библиотеку, слушая приглушенные голоса, доносящиеся изнутри. Пару раз кто-то вскрикнул, а затем возобновилось бормотание. Магнус испепелял взглядом дверь, словно мог проделать в ней дыру одной лишь силой мысли.

– Спасибо, – сказала я. – Сомневаюсь, что смогла бы отбиться от них в одиночку.

– Если бы решение было за мной, их бы всех повесили. – Магнус так и не сменил свой рваный костюм. Волосы его торчали в разные стороны, и мне захотелось их пригладить. – Не могу поверить, что они отпустили Хемфилла.

– Я не уверена, что он там был. Что теперь будет?

– Отлучение. Посох Ловетта свяжут, и он потеряет должность наследника имения своего отца. Челлини отправят обратно в Рим, чтобы там вынесли ему приговор.

– Свяжут посох?

Я знала, что отлученные становились изгнанниками, но без подробностей.

– Его окунут в расплавленный свинец, чтобы связать его силу и разорвать связь. Иногда чародеи от этого умирают. – Магнус побледнел. – Некоторые считают казнь более гуманным наказанием.

Мое сердце сжалось от этой мысли, и я коснулась Кашки.

– Даже если Челлини ненавидел меня, зачем так рисковать?

– Не знаю. – Магнус покачал головой.

Я опустила взгляд на свои руки:

– Я знаю, что он был твоим хорошим другом. Наверняка это сложно.

– Проще, чем ты думаешь, Хоуэл. Я никому не позволю обижать тебя.

Мои ладони защипало от энергии. Больше времени на обсуждение не осталось. Пейлхук открыл дверь и вывел плачущего Ловетта:

– Мисс Хоуэл, я прослежу, чтобы справедливость восторжествовала. Даю вам слово.

Я заметила, что, говоря это, Пейлхук не осмеливался смотреть мне в глаза. Закончив, мужчина тут же увел своего адепта. Следующим вышел бледный Агриппа и взял меня за подбородок:

– Ты в порядке, моя бедная, храбрая девочка? – Он долго изучал меня, наклоняя мою голову в разные стороны. – Есть пара синяков, но не более. Немедленно поднимайся наверх и позволь Фенсвику тебя осмотреть.

– Я хочу встретиться с ним. – Я покосилась на библиотечную дверь.

– Я не могу этого позволить.

– Магистр, если вы останетесь и я буду с вами, он не посмеет ничего сделать, – встрял в разговор Магнус. Судя по его виду, он был бы счастлив, если бы ему дали еще один повод поколотить Челлини.

– Прошу вас. Я не успокоюсь, пока не увижу его. – Я была непреклонна.

Мне не нужен был очередной предлог для кошмаров.

Дверь отворилась, и Челлини выполз в коридор. Его лицо опухло от синяков и рыданий.

– Почему ты так поступил? – Я сразу накинулась на него.

– Я не думал, что они планируют убийство. Мы просто хотели, чтобы ты ушла.

Когда итальянец заговорил, я увидела дыру в том месте, где раньше находился его передний зуб. Челлини заплакал. Ни одно зрелище не вызывало у меня такого омерзения, как это.

– Ты должен был помочь мне. Поскольку я избранная…

– О, хватит об этом глупом гобелене! – Слезы итальянца мгновенно высохли, а ярость, с которой он говорил, изумила меня. – Я молчал, потому что обычаи англичан не такие, как у нас. Если вы верили, что можете найти спасение в чародейке, кто я такой, чтобы спорить? – Челлини шмыгнул носом. – Поначалу вы мне нравились, мисс Хоуэл, но теперь вы просто ужасны.

Магнус дернулся в сторону Челлини, но я придержала его за руку.

Итальянец, заметив это, разгневался пуще прежнего:

– Только посмотрите на это! Помыкает мужчинами, как стадом баранов! Проблема английских чародеев в том, что они не изучает Библию. Первое послание Павла к Тимофею: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии». В Риме женщинам запрещено даже приближаться к обсидиановой комнате! – Итальянец посмотрел на Агриппу и Магнуса. – Она не одна из нас. За ней придут и другие, чтобы закончить начатое. Она всех уничтожит, если вы позволите, и мне повезло, что меня здесь уже не будет, чтобы это увидеть!

Магнус, схватив Челлини за воротник, оторвал его от земли. Агриппа тут же вмешался и растолкал их.

«Она не одна из нас». Мне всегда казалось, что мы с Челлини легко находили общий язык. Мы играли в шарады в одной команде, смеялись за завтраком над какой-то забавной статьей в газете. Как я могла не заметить его гнев? Неужели я действительно сделала что-то такое, чтобы заслужить его ярость? Или гордыня затуманила мне взор? Я вспомнила, как итальянец разозлился, когда я наслала на него огонек, рассмеявшись ему в лицо. Вероятно, он терпеть не мог женскую заносчивость. Я попыталась найти сожаление в глазах юноши, но обнаружила лишь ненависть.

– Дай мне свой посох, – приказал Агриппа.

Челлини снял с бедра чехол и отдал его с таким видом, словно его пытали. В каком-то смысле мне было его жаль. Но я не дрогнула.

– Меня одобрят, – сказала я с дрожью в голосе, несмотря на все усилия держать себя в руках. – И ты ничего с этим не сделаешь.

– Не я, так кто-то другой, – буркнул итальянец.

Когда его увели, я вытерла глаза и задумалась: последуют ли еще атаки? Даже несмотря на успехи, я знала. – Челлини прав. Гордость в женщине непростительна.

– Налей три капли в стакан воды, – промямлил Фенсвик, вручая мне флакончик с пузырящейся золотой жидкостью, которая сменила цвет на розовый, когда я его перевернула. Хобгоблин захлопал ушками, и я помогла ему спуститься с кровати. – Тебя больше ничего не беспокоит?

– Меня все еще мучают кошмары.

С тех пор как я возобладала над своей силой, сны с Р’елемом стали навещать меня реже, но тем не менее…

– Ну, продолжай жевать кору ивы, – посоветовал Фенсвик.

Он поплелся к двери, но тут вошла горничная с подносом. Она сморщила нос, глядя на Фенсвика, и прошлась прямо по нему, сбив хобгоблина с ног. Он поднялся и стряхнул с себя грязь, после чего рявкнул:

– Осторожней!

Девушка поставила поднос и помахала салфеткой:

– Мерзкая маленькая тварь! Фу! – И попыталась выгнать Фенсвика из комнаты.

Я присела и прикрикнула на нее:

– Не смейте так с ним обращаться!

Горничная насупилась. И почему сегодня у Лилли был выходной?

– При всем уважении, мисс, это никак ему не повредило, – дерзко заявила девушка. – Их чувства отличаются от наших.

– Он – личность, – возразила я.

– Нет, мисс, уж извините, – хмыкнула горничная. – Он чудовище.

Когда-то я бы с ней согласилась. Теперь, беря поднос у нее из рук, я слышала лишь слова Челлини: «Она не одна из нас».

На следующий день, закончив урок, я пошла в библиотеку, чтобы почитать о хобгоблинах. Книг о них было мало, но я нашла один отрывок из «Сборника фейри» Лоуренса Пухнера, 1798 года издания, в котором говорилось:

«Корень мандрагоры или заплесневелый лук действуют наиболее эффективно, чтобы поприветствовать подчиненного Неблагой королевы у себя дома».

На кухне Агриппы не было ни одного корня мандрагоры. Тем не менее я нашла старый лук с зелеными ростками. Должно подойти. Затем я пошла в тот угол дома, где жил Фенсвик. Он обустроился в комоде в пустой комнате для прислуги.

Хобгоблин отдыхал в нижнем ящике, поджав под себя ушки и пытаясь поспать.

– Что такое? Ты дашь мне хоть чуть-чуть отдохнуть? – Он потер глаза двумя из четырех коготков.

– Я просто хотела дать тебе это. – Я вручила Фенсвику лук. Он взял его с таким видом, будто в жизни ничего подобного не видел. – Подумала, что это поможет тебе почувствовать себя здесь как дома.

Несколько секунд выражение мордочки хобгоблина не менялось. Я уже пожалела о своей чудовищной выходке. Но тут его ушки встали. Глазки заблестели. Фенсвик прижал лук к груди, принюхался и сказал:

– Я пробыл в этом доме шесть месяцев, но никто еще… не поприветствовал меня.

Понятия не имела, как лук мог заставить кого-то почувствовать себя желанным гостем, но ведь я вообще многого не понимала.

– Рада, что я первая.

– Почему тебе не все равно? – дернул хобгоблин ушками.

– Полагаю, я знаю, каково это – быть не на своем месте.

– Но ты же чародейка!

– С отметинами, которые это подтверждают, – сказала я, коснувшись пальцем фиолетового синяка на щеке, после чего собралась уходить.

– Э-э… погоди. Кора ивы не прогоняет твои кошмары, не так ли? – Ушки Фенсвика скользнули за спину.

– Не особенно.

Вечером я обнаружила бархатный мешочек за своей дверью. От него пахло травами и розами. В записке, написанной неаккуратным детским почерком, было сказано: «От кошмаров. Положить под подушку».

С этой ночи Р’елем перестал меня навещать. По нему никто не скучал.