15

Двумя днями позже у меня выдался свободный денек, и я направилась на Полпенни-роу. К груди я прижимала сверток с хлебом и сыром. Я бы взяла и вино, но дворецкий считал бутылки, а мне не хотелось, чтобы кто-то из прислуги получил из-за меня нагоняй. Щит покрывал тонкий слой желтой грязи. На сей раз, когда я разрезала его, было чуть сложнее, чем порвать паутину. Пейлхук плохо справлялся со своей работой.

– Прошу прощения, мисс, – сказал молодой человек с хриплым голосом, врезавшийся в меня.

– Все в порядке, – ответила я, после чего он пошел своей дорогой.

Я продолжила путь к Харгроуву, чуть не наступив на черного ворона, который клевал зерно на земле. Птица взлетела на крышу, и ее размах крыльев поразил меня. Ворон присоединился в небольшой группке других воронов. К тому времени как я свернула с улицы, я насчитала их с десяток, каркающих у нас над головами.

– Я же просил принести выпивку! – проворчал Харгроув, пока я раздавала детям еду.

Не могла отдать сверток ему, так как колдун был занят чем-то жутким. Он разрезал длинный кроваво-розовый кишечник, лежащий на столе. Запах был просто отвратительным. Кто-то из детей распахнул окно, чтобы комната хоть немного проветрилась.

– Что ты делаешь? – Я скривила нос.

– Это внутренности белой свиньи. Я купил их у одного приятеля в Шордиче. Обокрал меня на два пенса! Он сказал, что скормил ей пенни с профилем королевы с обеих сторон. Нумизматомантия – это предсказание с помощью денег. Эта монетка мне даст поразительные факты!

– Например, зачем тратить два пенса, чтобы купить пенни?

– Очень смешно. – Колдун увеличил разрез, хмуро разглядывая окровавленный кишечник. – Это твое магическое наследие, моя маленькая ласка. Прояви уважение.

Почувствовав, что меня сейчас стошнит, я сняла капюшон. Брови Харгроува взметнулись вверх.

– Выглядишь ужасно. Когда ты в последний раз спала?

– Не настолько ужасно.

Колдун подозвал одного из ребятишек:

– Принеси фамильное зеркало.

Прежде чем я успела возразить, мальчуган вручил мне треснувшее зеркальце. Даже если бы мое отражение не искажалось, урон был очевиден. Мои глаза были темными и впалыми, кожа – болезненного оттенка. Я сильно похудела.

Сны о Р’елеме снова не давали мне спать. Три ночи подряд! Я боялась, что его визиты станут регулярными.

– Я не сплю по ночам.

– Почему?

Мое терпение было на исходе. Я скривилась:

– Угадай.

– Я знаю, что ты не хотела возвращаться. – Колдун пнул стул в мою сторону, предлагая присесть. – Гордое маленькое создание, а?

Я сомневалась, что язвительный ответ придаст ему желания мне помочь.

– Научи меня быть колдуньей, – попросила я.

– Но я думал, что ты – чародейка! При нашей последней встрече ты орала об этом на всю улицу. – Харгроув погрозил мне окровавленным пальцем.

– Я не могу творить их чары. Ты обещал мне помочь.

Мои нервы и так были натянуты до предела. Голова начала пульсировать.

– И зачем мне это делать?

– Ради моего отца.

– Да, но у меня было время пораскинуть мозгами, и я понял, что это потрясающе верный способ умереть. А мне нравится жить, – шмыгнул носом колдун.

Я ударила Кашкой по столу, стараясь не задеть валявшиеся там внутренности.

– Если меня одобрят, я могу попытаться снять запрет на обучение молодых колдунов, – сообщила я.

Колдун призадумался.

– Полагаю, это будет нелегко, – наконец пробурчал он вполголоса.

– Тем не менее я это сделаю, если ты мне поможешь.

– Да, но что насчет компенсации? Мне нужны деньги. Если конкретней, двенадцать фунтов. Я задумал один проект, на который потребуется определенная сумма.

Двенадцать чертовых фунтов?! И где мне достать такие деньги?

– Зачем они тебе?

– Правило первое: как моя ученица ты не должна совать нос в мои дела.

Если колдун добьется моего одобрения, я готова пойти даже на грабеж.

– Если ты согласен брать частями. Я не смогу принести все деньги сразу.

Харгроув кивнул:

– Если принесешь в следующий раз часть денег и бутылку вина, то сделка заключена.

Я с облегчением протянула ему Кашку:

– Покажи, что мне делать.

– Я не могу его использовать, – сказал Харгроув, вытирая руки об тряпку. – Колдуны не могут управлять посохами, моя милая.

– Но ты же сказал, что я – колдунья!

Мои виски пульсировали от боли. Почему все было так чертовски сложно?

– Ну, у тебя могут быть изжившие себя способности. В конце концов, колдуны произошли от чародеев. Твой отец всегда настаивал на том, что мы должны снова объединить наши сообщества. Жаль, что он утонул.

– Каким он был?

Мое сердцебиение участилось. Никто прежде не рассказывал мне об отце. Тетя Агнес поведала только то, что он был хорошим солиситором и плохим моряком, и запретила задавать вопросы.

– Дружелюбным, остроумным, всегда с шуткой наготове. Это в нем играли уэльские гены. Разумным, конечно, хотя и немного чересчур темпераментным. Яблочко от яблони, полагаю. Ты действительно способна поджечь себя целиком?

– Да!

Мою кожу начало покалывать при упоминании об этом.

– У колдунов много уникальных талантов, моя девочка, и некоторые из них могут передаваться из поколения в поколение. Одни колдуны принимают обличья разных животных, другие позволяют душам мертвых вселяться в их тела и говорить через них. – Лицо Харгроува просветлело. – Хочешь увидеть мой дар? У тебя, случайно, не завалялся платочек?

Я вручила колдуну льняной платок, с отвращением глядя на его окровавленные пальцы. Харгроув окинул его изучающим взглядом, что-то пробормотал и поджал губы. Рассердившись, я начала думать, что он надо мной смеется. Покачала головой и собралась забрать свою вещицу.

– И что, черт возьми, ты сделал?

Подняв взгляд, я обнаружила, что колдун исчез. Проверила угол комнаты, под столом, даже вышла на улицу. Дети покатывались со смеху, наблюдая за моими поисками. Наконец один мальчонка пропищал:

– Он в вашем платке.

– Что?!

Невозможно. Я разгладила складочку на платке и наткнулась на большой черный глаз, который мне подмигнул. Вскрикнув, я уронила платочек, и Харгроув выкатился из него на пол.

– Как это возможно? – ахнула я.

– Колдуны нарушают естественный порядок вещей. Без сомнений, ты одна из нас. Твой отец мог вспыхнуть пламенем и ничуть не навредить себе. Неудивительно, что тебе тоже досталась эта способность.

Та к вот в чем секрет. Я была дочерью колдуна с необыкновенным талантом. Моя надежда на то, что все это ошибка, испарилась.

Я вжалась в кресло:

– Но ты сказал, что колдуны произошли от чародеев?

В пророчестве говорилось о девочке из чародейского рода.

Харгроув сразу понял суть моего вопроса:

– Чародеям нравится делать вид, что они никак с нами не связаны. Спикеры, может, и кучка одурманенных дураков, но они никогда бы не изъяснялись так расплывчато относительно важной детали. Если в пророчестве говорится о ком-то из чародейского рода, это подразумевает родителя-чародея…

Вот и умерла моя последняя надежда. Я закрыла глаза.

– В этом пророчестве много трепа. – Голос Харгроува смягчился. – Диктовать, кто может, а кто не может быть самым важным, пустая трата времени. Дайте любому сок эфирии, и он расскажет, что ежики выползают из щелей, а на горизонте висят облака из винограда. Итак, пробуди свой посох. – Я сделала, как колдун просил. – Чародеи хотят, чтобы ты добавила свою силу к их, как если бы ты вылила ведро воды в пруд. Отличия чародеев и колдунов, глава первая, абзац первый: у нас противоположные инстинкты. Что я под этим подразумеваю? Позволь ответить вопросом на вопрос: в чем разница между птицей и рыбой?

– Одна летает, а другая плавает?

– Нет, правильный ответ: во всем. Чародеи проводят энергию земли от одного места к другому. Мы, колдуны, творцы, понимаешь? – Харгроув многозначительно постучал пальцем по лбу. – Мы порождаем, а не манипулируем. Твой магистр Агриппа подчиняется силе стихий – для них он просто проводник. Тем временем твои чувства, мысли, мечты, амбиции – все они основа настоящей магии. Что ты сейчас чувствуешь?

Страх! Злость! Мое тело напряглось, а голова загудела. Вокруг меня загорелись и заплясали синие огоньки.

Харгроув и дети закричали:

– Ты нас всех сожжешь! Успокойся!

Гнев иссяк, и огонь начал затухать, пока не осталось лишь тонкой пламенной оболочки, цеплявшейся за мое тело. Я заставила ее исчезнуть силой мысли.

– Что это значит? – удивилась я.

– Это значит, радость моя, что твои мысли и чувства руководят твоими способностями, – усмехнулся колдун.

Я отнесла кресло в центр комнаты. Повернувшись к нему лицом, подняла посох двумя руками, используя магнитную силу земли. На сей раз я не пыталась очистить разум. Представила, как поднимаю кресло в воздух. Больше всего на свете мне хотелось его поднять. Я почувствовала, как во мне начало что-то зарождаться – некое давление. После нескольких моих неловких попыток кресло наконец поднялось на метр и замерло в воздухе. Я опустила его на пол и ощутила радостное облегчение.

– Могу ли я работать с чародеями? – спросила я, позволяя себе немного расслабиться.

– Да, если будешь сосредоточена на себе. Они могут подпитываться твоей силой, но ни за что не говори им, кто ты на самом деле. – Колдун снова занялся разрезанием кишечника, внимательно рассматривая его изнутри. – Ты – кукушка в гнезде. Если они узнают правду, то выкинут тебя и сломают шею.

– Магистр Агриппа ни за что так со мной не поступит.

– У каждого есть предел собственной доброты. Ага! – Харгроув достал монетку, покрытую кровью. Вытер ее и подкинул в воздух. – Двуликая, как приятель и обещал. Приятно знать, что на черном рынке еще остались порядочные люди.

– Чему еще ты можешь меня научить?

Харгроув покачал головой:

– Не думаю, что мне стоит учить тебя настоящим фокусам. Чем меньше ты знаешь, тем больше вероятность, что чародеи тебя не рассекретят.

– Мистер Харгроув! – крикнул один из мальчиков, стоя на цыпочках и выглядывая в окно. – Посмотрите на птиц!

– Да-да, милые пташки, – отмахнулся колдун.

– Как много колдунам известно о магии? – спросила я.

Харгроув выпятил грудь:

– Мы забыли больше, чем магистр Агриппа сможет выучить за всю свою жизнь!

– Мистер Харгроув, птицы! – снова воскликнул ребенок.

Я посмотрела туда, куда указывал мальчик. На улице сидели кругом десять воронов. Прохожие обходили их стороной.

– Почему чародеи боятся колдунов? – спросила я.

– Из-за нашего потенциала. Нам ничего не стоило стереть чародейский Орден с лица земли.

Харгроув собрал остатки внутренностей и выкинул их в открытое окно. Какой-то прохожий внизу издал вопль омерзения.

– Если мы такие могущественные, почему мы этого не сделали?

– Колдуны не любят порядок. Мы наслаждаемся свободой. – Харгроув проковылял к миске с водой и помыл руки. – Никто не застрахован от ошибок.

Только я собралась поинтересоваться, что же он имеет в виду, как снаружи послышались крики.

Десять воронов начали набухать и менять форму, как детский воздушный шарик в руках фокусника на карнавале. Они сбились в кучу в центре круга и объединились в огромный пернатый холм. Он разросся, и через секунду осталась лишь одна большая черная фигура. Она поднялась посреди улицы – высокая человекоподобная сущность в темном плаще с капюшоном, закрывавшим лицо. Ее длинные руки, слегка напоминающие крылья, покрывали черные как смоль перья.

Это был один из фамильяров Он-Тез, Стервятницы. Одним быстрым движением монстр махнул когтистой рукой и отрубил проходившему мимо мужчине голову.