11

«Не стоило сюда приходить», – подумала я на следующий день, направляясь к дому Дженкинса Харгроува. Я хотела развернуться и проигнорировать визит колдуна. Но он уже дважды прокрадывался в мой сон, дважды общался со мной. И тот фокус с яблоком… как он это проделал?

Колдун сказал, что у него есть для меня какая-то ценная информация. Ладно! Я выслушаю его, а затем попрошу больше никогда со мной не связываться.

Мне позволили отдохнуть этим утром, и пришлось сильно потрудиться, чтобы добиться разрешения прогуляться по округе и подышать свежим воздухом. Скоро меня хватятся, так что нужно спешить.

Завернув за угол, я поискала взглядом нечистого. Принесла ему монету и кусок хлеба, но у стены его уже не было. Наверное, он ушел. Или же с ним что-то произошло… какая ужасная мысль! Я надеялась, что кто-нибудь решил его приютить.

Собрав волю в кулак, я поднялась по деревянной лестнице и постучала в дверь колдуна. Хор из детских голосов пригласил меня войти. Как и в прошлый раз, Харгроув, сгорбившись, вышел из-за занавесок – он играл роль несчастного старика.

– Проходите, милая леди, и узнайте свое будущее. Мы люди простые… О, это ты! – Колдун хрустнул суставами. – В следующий раз предупреждай о своем визите. Мне требуется целая минута, чтобы искривить себе позвоночник для такого эффектного выхода. – И он сел за стол, взмахнув полами плаща.

Я заметила младших брата и сестру Чарли. Лица малышей опухли от слез.

– Я бы хотела поговорить с тобой наедине, – сказала я колдуну.

– Ага, и куда прикажешь их отправить, в гостиную или библиотеку? – протянул Харгроув, оглядывая тесную комнатку. Увидев, что шутку я не оценила, он хлопнул в ладоши: – Собирайте готовые тотемы и идите на улицу, и не возвращайтесь без денег!

Дети собрали вещи и вышли из дома.

Как только они исчезли из виду, Харгроув подозвал меня к себе:

– Чем могу служить? Погадать на картах? Предсказать будущее? Исправить слишком крупные передние зубы?

Колдун не упоминал о яблоке. У меня в голове крутилось три разных варианта, как начать разговор. Ни один из них так и не слетел с языка.

– Ну? – поторопил Харгроув, явно заскучав.

– Я… я здесь, чтобы узнать, могу ли я как-то помочь детям, – запинаясь, выдавила я.

Причиной моей лжи была отчасти трусость, отчасти надежда. Вдруг тому огрызку есть логическое объяснение? Вдруг наша встреча действительно была всего лишь сном, как мой сон о Руке? Просто кошмаром, вызванным стрессом.

Колдун откинулся на спинку кресла:

– Снова пожертвования?

– Да. – Я завозилась со шнуром ридикюля.

– Ты ведь долгожданная избранница чародеев, не так ли? Думаю, победа над Древними здорово поможет моим детям.

Я вздрогнула.

– Как ты узнал?

– Вот только не надо недооценивать мои умственные способности, – фыркнул колдун. – Я осведомлен об абсурдных выходках чародеев. С чего бы им вдруг получать знак свыше в виде хорошенького жирного пророчества? Мне не понять. Чародеи – это просто слабые, робкие дети, у которых не хватает смелости выйти за границы возможного.

Харгроув положил руку на стол, а когда убрал, то под ней оказалась карта с женщиной, держащей в руках палочку. Ее волосы разметались от сильного ветра. На карте было написано: «Королева волшебных палочек».

– Хочешь помочь моим детям? – усмехнулся колдун. – Позволь предсказать тебе будущее. Всего два пенса.

– Ладно. – Я грузно опустилась в кресло от облегчения: Харгроув не собирался обсуждать мой сон.

Он щелкнул пальцами и достал из воздуха еще две карты. На первой был изображен счастливый мальчик с собачкой, свесивший ногу с обрыва.

– «Глупец», моя дорогая, символизирует начало приключения или какого-то путешествия. Глупец – это ты. – Колдун улыбнулся на свое завуалированное оскорбление. – Дальше идет «Королева палочек». Ты, наверное, думаешь, что это очевидно, поскольку ты чародейка и все такое. Но на самом деле королева означает достижение нового этапа в жизни, возможность понять свое прошлое и заглянуть в будущее.

– Миленько, – сухо прокомментировала я.

– Да-да, сплошные радуги и единороги. Но посмотри сюда. – Харгроув кинул на стол третью карту, на которой был тот же мрачный, дурачащийся скелет, танцующий по дороге с открытым от хохота ртом. – «Смерть». Не пойми превратно, – быстро добавил колдун, когда меня передернуло. – Эта карта означает приближение больших перемен. Твоя жизнь навсегда изменится. – Он потянул себя за седеющую бороду и подмигнул мне. – Ее величество одобрит тебя, и ты станешь самой почитаемой и прекрасной чародейкой на свете, которая исполнит все ее заветные желания, гип-гип ура, налейте всем по чарке.

Колдун достал еще одну карту из своего огромного фиолетового рукава и положил ее поверх трех остальных. На ней были нарисованы обнимающиеся мальчик с девочкой.

– Ах, «Любовники». Внутренняя борьба между двумя личностями. И последняя… – На карте был маленький мужчина в остроконечной шляпе, который заставлял танцевать игрушечных солдатиков. – «Колдун». Это может означать, что ты возьмешь свою жизнь под контроль.

Карты исчезли в складках рукавов Харгроува.

– Это все? – настороженно спросила я.

Колдун пожал плечами:

– Это карты, которые со мной заговорили. Ты хотела чего-нибудь еще?

Я не могла сделать то, что собиралась. Возможно, это было трусостью с моей стороны, но если Харгроув не собирался затрагивать тему моего сна, я не хотела испытывать судьбу. Спишу тот сон на странную случайность и забуду о нем.

– Спасибо за предсказание. – Я открыла ридикюль и положила два пенни на стол.

– У тебя дрожат руки, – заметил колдун.

– Прошлая ночь была для меня тяжелым испытанием, – буркнула я.

Харгроув подкинул монетки в воздух, и они исчезли.

– Да, Корозот – довольно разрушительный гость, – ухмыльнулся колдун. – Но, говорят, что ты отправила его восвояси своими уникальными огненными способностями. – Он снова потянул себя за бороду. – Какой талант! Интересно, откуда он тебе достался?

– До свидания, – попрощалась я, поворачиваясь к двери.

Я почти вышла, когда Харгроув сказал:

– Спасибо, что интересуешься жизнью бедняков, Генриетта Хоуэл.

Нужно уходить, но было уже слишком поздно. Я отпустила дверную ручку. Медленно обернулась.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– О, лорд Блэквуд упоминал его, когда вы были здесь в прошлый раз, разве нет? – спросил колдун с притворной невинностью.

– Нет. Ни разу! – В моем животе поселилось тошнотворное ощущение. Его было никак не избежать. – И я не называла его прошлой ночью. В тумане.

Харгроув хмыкнул:

– А я все гадал, дойдет ли у нас до этого разговор.

Комната закружилась у меня перед глазами.

– Как ты это делаешь? Как я могла поймать тот огрызок яблока, пока находилась во сне?

– Моя дорогая, тебе могут не понравиться ответы на эти вопросы.

– Я поняла, что ты узнал меня при первой встрече на улице. Ты пытался это скрыть, но я заметила.

Я подошла к колдуну с выпрыгивающим из груди сердцем.

– О, мой маленький цветочек, мы в начале такого скользкого пути… – Харгроув взял бутылку с вонючим джином и сделал глоток. – Мне не хотелось этого делать, – он вытер ладонью рот, – но я перед ним в долгу.

– О чем ты?

– Да, я узнал тебя, но не потому, что мы раньше встречались. Нет, дело в том, на кого ты похожа. – Колдун снова сделал глоток и скривился от горечи.

– И на кого же?

– На своего отца, естественно.

Я с тяжелым вздохом опустилась в кресло. Каким образом этот грязный лондонский колдун мог знать моего отца?!

– Ложь!

– Уильям Хоуэл. Уэльский солиситор, живущий в Девоншире со своей очаровательной молодой женой Еленой, урожденной Мюррей, и сестрой-вдовой. Постой, как же ее звали… надо подумать… Анна, Амелия, Агнес… Да, Агнес. Вы точь-в-точь похожи: смуглая кожа, темные глаза и волосы. Утонул! Что там была за история, несчастный случай на лодке? Почти семнадцать лет назад. Какая трагедия! – Колдун посмотрел на меня холодными, смеющимися глазами. – Ну что, я попал в точку?

Мои руки словно онемели.

– Откуда ты мог его знать?

– Твой отец был колдуном, Генриетта Хоуэл. Как и ты.

Я встала прежде, чем подумала. Схватившись для равновесия за край стола, сказала:

– Он не мог быть колдуном. Он был солиситором.

– Как видишь, за колдовское искусство много не платят, – усмехнулся Харгроув, указывая на свои убогие условия жизни, – но оно прекрасно подходит для талантливого любителя. Именно такими и были твой отец и тетя Агнес. Ты шокирована? Не знала, что женщины тоже могут быть колдуньями? Это редкость, но потенциал есть. В тебе кипит колдовская кровь. Кстати, никогда не пытайся кипятить кровь, это отвратительное варево. – И колдун протянул мне бутылку джина.

Я отказалась, хотя выпить, откровенно говоря, хотелось.

– Еще реже встречаются девушки из семьи чародеев, унаследовавшие отцовские способности. Твои родители не были чародеями, так что как ты объяснишь свой новообретенный статус? Пророчество? – Мужчина громко фыркнул. – Ты – колдунья, живущая в самой великолепной лжи. И именно поэтому, – он наклонился ближе, – я испытываю глупое желание помочь тебе.

Я – колдунья. Жалкая, грязная, обычная колдунья. Не чародейка. Не избранная. Мысли появлялись и исчезали в моей голове, как рябь на воде. Я не могла их удержать.

– Откуда ты знал моего отца? – Мой голос поднялся на пару октав.

– Мы познакомились, когда он приехал в Лондон, подумывая присоединиться к нашей Гильдии. Колдуны – люди неорганизованные, но какое-то время мы все-таки обсуждали возможность собрать Гильдию – аналог чародейскому Ордену. Но это не сработало, так как большинство участников забывали ходить на собрания. Или превращали себя в чашку и не могли приехать. Это было в то время, когда председательствовал знаменитый колдун Говард Микельмас. – Колдун покачал бутылкой джина взад-вперед, погрузившись в раздумья. – Должен сказать, было приятно встретить тебя в астральной плоскости. Я не общался с коллегами-колдунами подобным способом еще с запрета на обучение.

Мои мысли окончательно спутались.

– Астральная плоскость?

– Очередной колдовской трюк. Наша душа может покидать тело и странствовать в духовном измерении. Чародеи на это не способны. Та к я и попал к тебе в комнату и дал то вкуснейшее яблоко. Ладно, мы отдаляемся от темы. Достаточно сказать, что я знал твоего отца, и после его смерти Агнес поведала мне, что Елена родила девочку и что бедняжка вдова умерла от осложнений при родах. После этого мы потеряли контакт, и я больше о нем не вспоминал. Пока не началось все это. – Колдун склонился над столом. – Поэтому я и пытаюсь тебе помочь. Ты в опасном положении.

– Да, из-за Древних, – прошептала я.

– Нет, из-за более приближенных и хитрых монстров, чем старик Р’елем. Если они узнают, что на самом деле ты колдунья…

– Не угрожай мне! – рявкнула я.

– Угрожаю? С чего бы тебе чувствовать угрозу? В конце концов, тебя никогда не пытали. Не заставляли выдавать местоположение и имена других колдунов, чтобы их можно было добавить в чародейский список магорожденных. – Харгроув закатал длинные рукава и показал мне темные жилистые руки. Кожу покрывали бело-серые шрамы, а также старые раны, подозрительно напоминавшие ожоги. Я прикрыла рот рукой. – Никто тебе не говорил, что колдуны – умалишенная версия чародеев, не так ли? Или еще хуже, что мы – потомки самого дьявола? Но я уверен, что тебе никогда не придется выслушивать нечто подобное. Ведь ты можешь исполнять их магию.

Блэквуд говорил, что колдуны злые, его лицо при упоминании о них искажалось от отвращения. Агриппа частенько тоже рассуждал о том, как они ужасны. Колдуны были непристойными, лживыми, грязными существами.

– Я не могу быть одной из вас! Я чародейка! – Я сбила кресло, пятясь к двери. Мои ноги так подкашивались, что я чуть не упала. – Это какой-то фокус. Ты пытаешься выманить у меня деньги, как тогда на улице. Лжец!

– Я чувствую твой страх, – ухмыльнулся Харгроув, вставая из-за стола. Похоже, я задела его гордость. – Правильно делаешь, что боишься. Знаешь, что они сделают, когда узнают, что ты – колдунья? – Его голос стал ледяным. – Вышвырнут тебя из этого красивенького домика прямо на улицу. Затем притащат к королеве и запишут твое имя в список потенциально опасных. А если ты хотя бы дыхнешь не так, как им нравится, то тебе отрежут все роскошные волосы и закуют. Одним холодным серым утром тебя выведут на площадь, взмахнут сверкающим топориком и опустят его прямо на твою милую шейку…

– Закрой рот! – завопила я.

С моей руки сорвался огненный шар. Когда он взорвался в воздухе, Харгроув рухнул на пол и засмеялся.

– Какая темпераментная! Магия хорошо способствует эмоциям. – Колдун опустил рукава. – Возвращайся, когда не сможешь повторить их чары и твой магистр начнет по-настоящему нервничать. Возвращайся, если когда-нибудь захочешь узнать побольше о своем отце. – Он отряхнул пыль и вернулся за стол. Усевшись, прижал к губам бутылку джина, но оттуда скатилось лишь пару капель. – И когда вернешься, прихвати с собой еды и выпивки, ладно?

Вернувшись в дом Агриппы, я уселась на пол в конце коридора. Меня так трясло, что не получалось даже снять перчатки. Невозможно! Не может такого быть! Казалось, чья-то безжалостная рука сжимала мне сердце. Все вокруг кружилось перед глазами. Что же мне делать? Что, черт возьми, я могу сделать?

«Девочка-чародейка из чародейского рода восстанет из пепла жизни». Чародейка. Не колдунья. Не я. Но я не могла быть колдуньей…

– Мисс, вот вы где! Где вы пропадали? – спросила Лилли, пытаясь поднять меня с пола. Ее голубые глаза округлились. – Магистр Агриппа хочет немедленно встретиться с вами в библиотеке, вместе со всеми юными джентльменами.

На одну секунду я подумала, что они узнали, куда я уходила. Но затем вспомнила, что у нас был назначен сегодня урок в библиотеке, и проклятие, я опаздывала!

Я обнаружила молодых людей сидящими у окон. Юноши дружно обернулись при моем появлении. Агриппа закатал рукава и окунул ладони в серебряную мисочку с водой.

– Мисс Хоуэл, – кивнул старый магистр, когда я села рядом с Ди. – Я уж думал отправлять за вами поисковую группу. Где, во имя Господа, вы были? – Он выглядел одновременно раздраженным и полным надежд.

– Простите, я потеряла счет времени, пока гуляла по округе. – Слова доносились издалека, будто их произносил кто-то другой. – Мне необходим был свежий воздух.

Агриппа вздохнул:

– Я понимаю, что прошлая ночь стала для вас испытанием, но это не оправдание для пропущенного урока. Ясно?

– Простите. – Я слышала, что мое дыхание стало больше походить на всхлипы.

Блэквуд, сидящий по другую сторону, посмотрел на меня с любопытством.

Агриппа снова окунул руки в воду:

– Что ж, давайте начнем с легких вопросов, чтобы мисс Хоуэл было понятней. В чем разница между гидромантией и традиционными водоигрищами?

Ди поднял руку. Блэквуд ответил:

– Водоигрища контролируют саму стихию воды – например, чтобы расступилось море. Гидромантия использует воду в качестве волшебного инструмента, чаще всего как зеркало в другое место.

– Хорошо сказано. Гидромантия – наряду с пиромантией, геомантией и аэромантией – одно из немногих умений чародеев, которые колдуны пытались освоить после великого магического раскола в 1526 году. Если им так хотелось приобщиться к нашей магии, то не стоило пытаться добиться успеха в одиночку.

Юноши хохотнули. Я сильно закашлялась. Ди постучал меня по спине.

– Принесите ей стакан воды, – попросил Магнус. Он развалился в кресле и театрально прижал руку к голове: – Бедняжка Хоуэл. Я тоже скоро задохнусь от скуки.

Агриппа покрутил посохом, чтобы поднять воду в воздух, и распределил ее так, что она стала напоминать большую стеклянную панель. Затем рассказал, как спроектировать определенное место на гидромантическое зеркало. Я слушала, но голос Агриппы все больше походил на голос Харгроува. В моих фантазиях улыбка колдуна приобрела зловещие очертания, пока он раскладывал карты на столе. Он показал мне «Королеву палочек», нахмурился и порвал ее. Затем достал карту «Колдуна» и засмеялся. «Вот ты где, – сказал Харгроув, почесывая заросший подбородок. – Ты – колдунья, мисс Хоуэл. Мисс Хоуэл».

– Мисс Хоуэл! – позвал Агриппа. Я чуть не свалилась с места. – Вы меня слушаете?

– Простите, что? – Я впилась пальцами в подлокотники кресла, чтобы успокоиться.

– Какое участие в войне принимает Корнуолл? – Все взгляды были направлены на меня. Агриппа выглядел обеспокоенным. – С вами точно все нормально?

На стеклянно-водной панели появилось идеальное изображение скал Корнуолла.

– Э-э… да… – Мой язык будто налился свинцом, и я с трудом сглотнула. На висках выступили капельки пота. – Корнуолл находится на втором месте по частоте нападений после Лондона. Запад, в частности, уже давно находится в осаде. Никто не знает почему, поскольку он не слишком сильно заселен. Чаще всего эта местность подвергается атакам со стороны Немнерис, Водяной паучихи.

– Хорошо, – улыбнулся Агриппа. – Что мы делаем, чтобы противостоять этим атакам?

Ди яростно замахал рукой. Вольф рассказал о щите, который мы пытались создать, чтобы защитить скалы. Блэквуд наклонился к моему уху и прошептал:

– Где вы были?

– Гуляла.

Я взяла бумагу и ручку и попыталась записывать. К счастью, лорд больше ничего не спрашивал.

Мы обсудили ситуацию в Ланкашире, куда ее величество отправила дополнительные силы с целью защитить производителей хлопка.

– Были призывы к эвакуации, – вздохнул Вольф, грустно качая головой. – Но рабочим больше некуда идти. Они предпочтут умереть, чем потерять свое единственное средство к существованию.

Затронули Йоркшир.

– Тут особенно нечего докладывать, – сказал Агриппа, когда на водяной панели появились болота. – Помимо защищенного Лондона, Йоркшир – самое безопасное место в этой войне.

Мы подискутировали, почему север остается относительно незатронутым (меньше заманчивых ресурсов плюс сложный рельеф), в то время как Лондон и побережье пострадали от самого большого количества нападений (Р’елем хотел уничтожить правительство, пленить королеву и уничтожить Королевский флот).

Большая часть разговора прошла мимо меня. В ушах громко гудела кровь. Агриппа снова обратил наше внимание на Корнуолл:

– Адмирал Эфирмейн возглавляет флот против Немнерис. В чем заключается его новый план борьбы с Водяной паучихой?

Ди в десятый раз поднял руку, шевеля пальцами в воздухе, чтобы привлечь к себе внимание.

Магнус наконец-то приподнялся и ответил:

– Адмирал Эфирмейн полагает, что мы должны заморозить тварь в ее паутине. Ледяная магия в таких масштабах очень сложна, но они пытаются. Главная цель – не дать Немнерис расширить границы войны до континента. Не то чтобы им не было плевать на судьбу Англии… – И он «случайно» задел ногой Челлини по макушке.

– Подлец, как ты можешь такое говорить? – рассмеялся итальянец. – Вот вернусь в Рим, закончу обучение и позволю вам всем сгнить!

Агриппа прочистил горло:

– Молодец, Джулиан. А теперь, кто… подожди, Артур, не надо так размахивать рукой… кто может мне сказать…

Голос старого чародея затих. Мы с ужасом наблюдали за новым участком корнуоллского побережья. Вдоль берега лежали обломки нескольких разбитых кораблей, а некоторые и вовсе были насажены на скалы. Их мачты сломались пополам, корпуса просто отсутствовали. Паутина покрывала их призрачной пеленой. Вши Немнерис, ее фамильяры, ползали по разрушенным суднам, хватая все, что видели. Гротескное зрелище. Мы дружно встали и собрались вокруг водяной панели.

– Смотрите, – сказал Магнус, указывая на корабль с голубым флагом, все еще развевающимся на ветру.

Я узнала его. Именно за его грандиозным отплытием мы наблюдали с Блэкуолла. Но это не могло быть то же судно. Его паруса были белыми, а паруса этого были чисто…

– Почему паруса алые? – спросила я.

Агриппа коснулся посохом поверхности водяной панели и вывел маленькую восьмерку. Корабль приблизился и детализировался.

С мачт свисали трупы мужчин, как мрачные украшения. Они походили на темную багровую массу. Мне хотелось отвернуться, но если я стану чародейкой, а не колдуньей – не колдуньей, – то должна привыкать к подобным жутким сценам. С тел моряков содрали всю кожу, и паруса окрасились их кровью. Мы поняли, что за зрелище предстало перед нами, еще до того, как Агриппа сказал:

– Это дело рук Р’елема.