Глава шестая
Мы направлялись к жилищу Мэй, расположенному в городе Теней на Шлаковой улице. Нас нес вперед мопед, работавший на солнечных батареях, которые торчали в разные стороны, словно покореженные антенны. Подобный транспорт не слишком популярен, поскольку не может двигаться при пасмурной погоде.
Большинство жителей Терта предпочитают путешествовать на спине у роботов. Но мне совсем не нравится ездить на человекоподобном создании, даже если это и машина, способная выдержать твой вес. Роботы напоминают мне лошадей с детскими головами.
Конечно, они совсем не беззащитны и могут за себя постоять. Не найдется дурака, который осмелился бы обижать их где-нибудь среди ядовитых шлаковых куч. Эти роботы находятся ниже всех на социальной лестнице, но и у них есть свои средства защиты.
Я решила направиться этим путем потому, что из-за перекрытых станций в Трубном Яблоке воцарится настоящий хаос. К тому же в людном месте Столовского могли запросто узнать.
Шлак, Пластический городок и Торли были отгорожены друг от друга по периметру, поэтому жителю Терта легко ориентироваться в них. Паутина монорельсовых дорог соединяла все населенные территории с Большой железной дорогой, идущей вдоль восточной границы. Но теперь все изменилось, и эта структура лишь поддерживает хрупкие висячие дома.
Недостаток жилплощади и дорог сводят людей с ума. Шоссе достаточно широки для мобилей, мопедов и роботов, но вы можете в два счета запутаться в них.
Для ориентации в пространстве жители Терта пользуются имплантированными компасами. У некоторых на сетчатке глаза есть карта.
Но я не вижу в ней проку. Нужно самому как следует знать территорию, а все остальное меняется слишком быстро.
То и дело приходится проходить мимо пустующих территорий. Раньше они, как правило, были парками, служившими местом встреч для сотен горожан. Тут и там натыкаешься на высохшие бетонированные бассейны, оставшиеся на память о тех временах, когда Австралия была счастливой и процветающей страной. Теперь же под бассейнами прорыли подземные ходы, заселенные черт-те кем.
Когда мы со Столовским остановились у проходного пункта, оказалось, что пошлина возросла вдвое.
Может быть, Топаз Муэно и бурдюк с жиром, но отнюдь не дурак. Я представила, как он потирает от удовольствия свои толстые белые руки. То, что теперь столько народу вынуждено двигаться именно здесь, принесет ему немалую выгоду.
Сборщики пошлины мне совсем не понравились. Внешне они напоминали Топаза Муэно — длинные волосы, мягкие животы, толстые губы. Я поняла, что эти люди симпатизируют лишь тем, кто внешне похож на них.
Прежде всего познай себя!
В Терте вообще необходимо знать людей. Надо видеть и чуять носом опасность. Я могу запастись любым оружием, но по-настоящему сберечь меня может только интуиция.
Мне показалось, что, уплатив двойную пошлину, я смогу спокойно провезти Столовского через пост, и сборщики не обратят на него внимания.
Но, когда мы слезли с мопеда и приблизились к ним, один из них внимательно оглядел его с головы до ног и спросил:
— Кто этот кролик?
— Мой приятель, — ответила я.
— А где его ботинки? В Терте почти все ходят обутыми…
— Я застукала его в постели с моей мамашей и решила проучить, — тут же сочинила я.
Сборщик подозрительно посмотрел на Столовского, потом на меня, потом снова на него. Может быть, ему показалось, что мы не пара? Я бы сама не купилась на такую чушь, но многим подобные вещи казались убедительными.
Когда сборщик начал набирать что-то на своем коммуникаторе, я повернулась к нему спиной и прошипела Столовскому:
— Садимся на мопед.
— Но…
— Ты хочешь выбраться отсюда?
Он быстро кивнул.
— Тогда запрыгивай на мопед!
Мы одновременно оказались в седле. Я нажала на акселератор до предела, и мы рванулись вперед. Ноги Столовского болтались по сторонам, словно вымпелы.
Максимальная скорость мопеда — двадцать пять кликов. Черт возьми, проще было бы бросить его и мчаться на своих двоих! Но было ясно, что Столовскому не пройти босиком и сотни метров.
Я сворачивала на каждом перекрестке, и в конце концов мы оказались в тупике.
— Ч-что такое? — выдавил Столовский. — Для чего ты это сделала?
Если Дарк вызывал у меня приятные чувства, то его дружок мог довести меня до мигрени.
— Послушай, — сказала я, едва сдерживаясь. — Выходы из Терта перекрыты. Ты понимаешь, что это означает?
— Легавые? — спросил он, дрожа.
— Хуже! Легавые вместе с прессой. Мы полностью отрезаны от внешнего мира. Не догадываешься, из-за кого?
— Из-за меня? — Он сглотнул так, будто у него в горле застрял мраморный шар величиной с кулак.
Я кивнула.
— Они думают, что это ты убил Разз Ретрибушн. Но ведь это не так, верно?
— В-верно…
— Убийство репортера из нашей программы никому не сойдет с рук. Пресса почти что безраздельно правит в нашем полушарии. Тебя кто-то подставил. Возможно, Кабал.
— А кто это?
Я не успела ответить. На дороге раздался шум, от которого у меня волосы встали дыбом.
Его мог издавать только «Прайер», репортерский вертолет. Он напоминает военные, только раза в три меньше их. Такой аппарат может приземлиться, где угодно. В нем сидит лишь один человек — журналист, он же пилот. Кроме него там еще есть робот-оператор, один к одному военная модель «Интегратор».
Казалось, что Столовский вот-вот упадет в обморок. Еще чуть-чуть — и его кожа станет такой же, как у альбиносов. Только веснушки оставались прежними.
После того как Айо Лэнг повесил на меня свое дело, я не могла думать ни о чем другом. Мне хотелось поскорее стащить информацию и взять Мондо за жопу. А Столовский, Дарк и оцепление только мешали этому.
Может быть, бросить Столовского здесь? Вертолет подберет его, и мне не о чем будет беспокоиться.
И тут у меня снова зажужжало в ухе.
Интересно, кто звонит на этот раз?
— Шевелись же!
Я бросила мопед у стены и потащила Столовского к ближайшей двери, понимая, что вертолет наверняка навели на нас сборщики пошлины.
Что ж, если мы нужны репортеру, пусть полазает в грязи.
Итак, я подтащила Столовского к крайней двери, видневшейся в ограждении. Вокруг, словно телохранители, выстроились дома. Они поднимались в высоту всего на четыре этажа, но если прибавить к этому спутниковые антенны и подобия осиных гнезд, прилепившиеся на крыше, то сломаешь шею, пытаясь увидеть вершину этого нагромождения. Наверное, сверху оно напоминает искореженный улей. Может быть, когда-нибудь мне удастся посмотреть на него с этой позиции.
Я перескочила через нагромождение всякого хлама и гулко ударила ногой в дверь, предупреждая жильцов о своем приближении.
Внутри стояла жуткая вонища, в которой вряд ли могли обитать люди. По звукам, раздавшимся за спиной, я поняла, что у Столовского слабый желудок.
Я посочувствовала ему… ровно секунду.
В помещении не было ничего, кроме нескольких досок. Столовский опустился на одну из них. Ее дальний конец обгорел, но она напоминала скамейку.
— Как думаешь, наверное, это пропитанное дерево, а? — сказала я, разглядывая грязного кота-мутанта с циркониевыми когтями, свернувшегося под доской и вылизывавшего себя.
— Как это — пропитанное?
— Вымоченное в пестицидах. Его поджигают и вдыхают дым. Мгновенный приход.
Он дернулся так, будто я ужалила его.
Кот, не обращая на нас внимания, вылизывал свой живот.
Несмотря на напряженность момента, меня разбирало любопытство. Этот мужик ведет себя, как овца, а мне нужна хоть какая-то информация.
— Слушай, Столовский, а ты вообще откуда? Где родился?
Его бледно-зеленые глаза затуманились. Губы задрожали.
— Из Ц-центральных земель. Меня завербовали в Мертвое Сердце. Мы… я сбежал. П-пожалуйста, не говори никому…
Теперь я понимала многое. Но только не плач. Сильные переживания никогда не вызывают у меня слез. Когда мне плохо, я чувствую злость, но если плачут мужики вроде Столовского, это приводит меня в замешательство. То ли мне поколотить его, то ли утешить? Словом, мне совсем не понравилось то, что он разревелся.
Может быть, просто пытается разжалобить?
Впрочем, по сравнению с Мертвым Сердцем, Терт может показаться раем. Людей туда отправляют потому, что они обходятся дешевле, чем роботы. Сейчас посылать людей на подземные работы запрещено, потому что копи стали старыми и опасными. Но никто не знает, что происходит за пределами Супергорода.
А может, не хочет знать.
В Австралии селения всегда сосредоточивались на побережье. Но с тех пор, как перестали хорошо очищать питьевую воду, люди начали проявлять интерес к внутренним землям, где обитало множество ужасных созданий.
Столовский сбежал от компании, и она послала своих людей на розыски. А теперь за ним еще охотится пресса и легавые лишь потому, что он сел не на тот мотоцикл. Некоторые просто рождаются невезучими…
Мой ушной имплантант снова засигналил. Скоро у меня от него голова превратится в телефонную вилку.
— Послушай, Столовский, снаружи вот-вот приземлится «Прайер». Нужно скрыться от него и найти коммуникатор. Твой дружок уже меня замучил. — Я указала на свое ухо.
Столовский слабо улыбнулся. По глазам было видно, что он полностью рассчитывает на меня.
Только этого мне не хватало!
Снаружи раздался какой-то грохот, и стена обрушилась. Один из оторванных кошачьих когтей впился мне в грудь.
Это был первый залп.
После второго доска загорелась ярким пламенем.
Вертолет!
Мы кинулись бежать по лестнице, кашляя от дыма.
«Прайер» не мог разнести все здание в щепки, так что атака носила скорее устрашающий характер. Если бы огонь велся прицельно, нас могло бы разбросать на все стороны света, как и кота.
Я восприняла это как добрый знак. Значит, Столовский нужен им живым. Может быть, они рассчитывают поднять рейтинг на его процессе.
Ой, я сказала «процесс»? Никакого процесса не будет. Может быть, именно поэтому я защищаю этого тощего бедолагу. Может быть, именно поэтому я его до сих пор не бросила.
Ходит много историй о том, каким образом пресса «освещает» глобальные события.
У «Прайера» огневой мощи куда больше, чем у легавых. И пилот должен отчитываться лишь перед хозяевами канала. Если Столовский понадобится прессе мертвым, то пилот его просто изжарит. Судья, прокурор, палач и фотограф в одном лице.
— Улыбочку!
— В каком смысле улыбочку? — спросил Столовский.
Он вбежал вслед за мной в ванную, расположенную на четвертом этаже. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым.
— Ни в каком, — ответила я. — Послушай-ка.
Мы услышали, что винт вертолета вращается все ближе к нам. Пилот сканировал здание.
— ВНИМАНИЕ ВСЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ФОРМАМ В ЗОНЕ СЛЫШИМОСТИ! У ВАС ТРИ МИНУТЫ НА ИДЕНТИФИКАЦИЮ ЛИЧНОСТИ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ НАЧНЕТ РАБОТУ СЛЕДОВАТЕЛЬ. СОПРОТИВЛЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИТ ЗАКОНУ О ПРЕССЕ.
Потом сообщение повторилось на нескольких диалектах.
Интересно, а когда начались эти три минуты? Когда кончились все сообщения, или то, которое ты понял? Подобные вещи очень важны для тех, кто не имеет права на ошибку.
— Перриш, а что такое Следователь? — спросил Столовский.
Я указала ему на люк в потолке и подтолкнула к нему.
— Послушай, деревенщина, мне кое-что от тебя нужно. Благодаря этому ты до сих пор жив. Когда мы с тобой выберемся отсюда, то проведем долгую разъяснительную беседу. А теперь полезай!
На этот раз его больше не нужно было подгонять. Стало быть, он не так уж безнадежен.
Да, сейчас нужно думать о хорошем!
Я пролезла вслед за ним и включила фонарик на лбу. Оказалось, что Столовский обнаружил семью того самого кота. Я не стала объяснять им, что их папочка больше не вернется, и крикнула Столовскому, чтобы он двигался по центральной балке. По моим подсчетам, у нас оставалось секунд десять.
За пять из них мы успели проскочить чердак и оказаться в каком-то переходе. Он вел к другому зданию. А на десятой секунде кошкин дом взорвался.
Значит, Столовский все-таки не нужен им живым?
Мы пробежали еще по двадцати крышам, все время меняя направление. Потом я остановилась и расправила затекшие мышцы. При моем почти двухметровом росте не очень-то удобно лазить по чердакам. К тому же мои руки почернели от грязи.
— Как думаешь, за нами все еще гонятся? — поинтересовался Столовский. Он не жаловался, хотя его ноги кровоточили от множества ссадин и заноз.
— Да. — Я могла бы солгать, но зачем? Страх делает людей более решительными, а именно этого ему и не хватало.
Впрочем, стоит ли его упрекать? Наверное, ему довелось такое пережить в Мертвом Сердце!
А что, если он даже попал туда не по своей воле?
И тут меня осенило. Неудивительно, что Дарк так покраснел при виде голой попки Мэй. Он был сельским простаком!
В ухе у меня снова зажужжало.
— Столовский! — позвала я.
Он поднял на меня обведенные кругами глаза. Если он снова заплачет, я ему как следует наподдам.
— Сейчас мы спустимся вниз и найдем коммуникатор, — скомандовала я.
Это совсем не обрадовало Столовского. Но мне необходимо было поговорить с его неуклюжим другом, это казалось самой важной вещью на свете.
