Глава 7. Похмелье чужого пира
Призрак магистра Мэрли оказался, к приятному удивлению, Аластора, совершенно не назойливым спутником. Он только громко восхитился Пушком, сообщив: «Изумительно искусная работа, сразу видна рука мастера! И как интересно сплетены потоки энергий! Айлин, дитя мое, у вас истинный талант! Какая жалость, что хотя бы одна из ваших искр не синяя, у вас могло бы быть блестящее будущее!» – и даже сделал попытку потрепать его за уши да окликнул Аластора, когда Айлин зацепилась краем накидки за колючий куст терновника.
Выдрать плотное сукно из длиннющих игл, к сожалению, не вышло, и Аластор, подумав, отрезал прицепившийся к кусту лоскут.
– Спасибо, – вздохнула Айлин и так горестно посмотрела на освобожденную накидку, что Аластор твердо решил подарить ей такую же.
И еще лучше! Подбитую мехом, вот! И отделанную шелковым шнуром! А когда Айлин откажется ее принять – непременно откажется, она же леди, это сразу видно, как ни скрывай! – он скажет, что только так может загладить ущерб, нанесенный ее подолу… Хм, как-то странно это звучит, даже в мыслях!
Магистр Мэрли издал сдавленный смешок, подтверждающий, что звучит и в самом деле странно, и Аластор возмущенно посмотрел на него, но старик уже отвернулся и сделал вид, что любуется окрестностями.
А потом он молчал до самой Академии. Только когда Аластор, не доехав до главных ворот, остановил Искру, призрак лихорадочно оживился, облетел сначала лошадь, потом спешившихся Аластора и Айлин, метнулся к заросшему плющом участку стены и обратно…
Аластору даже стыдно стало, что они с Айлин задерживают так спешащего на встречу с другом старика! Но… доехав до Академии, они всегда задерживались у тайного лаза не меньше, чем на четверть часа, договариваясь о времени новой встречи или просто молча держась за руки, смотря на звезды и гладя довольно похрипывающего Пушка, грея ладони в густой белой шерсти – и жертвовать этим ритуалом Аластор был совершенно не готов! Даже ради призраков!
А что, если?..
– Айлин?
Дождавшись рассеянного «а?», Аластор поспешно, пока затверженный с детства этикет не победил решимость, выпалил:
– Ты же все равно сейчас пойдешь в склеп, правда? Можно… можно мне с вами? Я очень хочу познакомиться с мэтром Кираном, а потом… потом уйду через тайный ход, никто не узнает, что я здесь был!..
Айлин растерянно заморгала.
– Но в Академию нельзя посторонним! Ал, я бы с радостью, но…
– Категорически нельзя, – строго согласился за спиной магистр Мэрли. Вот ведь вредный старикашка! И подумать только, Аластор ему еще сочувствовал. – Во всяком случае, без позволения дежурного мага или, в некоторых случаях, главы гильдии… Кстати, юноша, что налито во фляжку на вашем поясе?
– Карвейн, – мрачно буркнул Аластор, сгорая от стыда и досады.
Ну какая разница, что во фляжке! Ему уже целых шестнадцать, и он же никогда не пьет просто так… И вообще, если магистр Мэрли идет в гости к старому другу, то почему то же самое нельзя ему?!
– О-о-о-о… – протянул магистр каким-то странным голосом. – Это в корне меняет дело. Полагаю, мой дорогой друг будет просто счастлив познакомиться с таким предусмотрительным юношей. Идемте вместе! Айлин, дитя мое, перестаньте смотреть на меня с таким изумлением! Уж вам-то, некромантке, должно быть понятно, что я всего лишь умер, а не уволен с должности, а значит, по-прежнему остаюсь магистром гильдии!
– Прошу прощения, милорд магистр! – торопливо извинилась Айлин, просияв. – И благодарю вас!
– Пустое, дитя мое, – величественно отмахнулся призрак. – Идемте, идемте же, наконец!
Айлин подошла к стене, просунула ладошку между стеблями плюща, прижала ее к камням и выдохнула длинное, неразборчиво свистящее слово. Воздух у стены задрожал, как будто над костром, и призрак молча шагнул вперед, скрываясь в камнях.
Аластор на мгновение замешкался – уж очень странно было шагнуть прямо в стену! Но тут в каменной кладке скрылся, проскользнув мимо него, Пушок – только хвост мелькнул, – а уступить в храбрости собаке, пусть даже мертвой?! Да ни один Вальдерон себе такого не позволит!
Зажмурившись, Аластор отчаянно рванулся вперед, пробежал несколько шагов сквозь теплый, какой-то влажный и неподвижный воздух и остановился, почувствовав на лице прохладное дуновение ветра. Открыл глаза, осматриваясь: прямо перед ним поднимались башни Академии. Не такие воздушно-прекрасные, как королевский дворец, но куда более внушительные и грозные!
– Величественное зрелище, – негромко согласился с его мыслями милорд магистр. – Однако не будем терять времени. Ваша милая подруга уже закрыла тайный ход, так поспешим же! Боюсь, у меня осталось совсем мало сил…
Узкая, едва протоптанная извилистая тропка вела от тайного лаза через густо заросший сад мимо обширных – наверняка тренировочных – площадок и заканчивалась у незаметной узкой двери, больше всего похожей на дверь черного хода. Но как же они попадут внутрь? Ее снова откроет магистр, как собственный склеп?
Аластор осторожно спросил об этом у Айлин, но она замотала головой.
– У меня есть ключ, – гордо сообщила она. – То есть копия ключа, но это неважно. Так что сейчас откроем!
Она положила ладонь на ручку двери – и тут же отдернула, изумленно ойкнув.
– Дверь открыта! Вот странность… Сегодня же дежурит милорд мэтр Тернер, а он такой дотошный! Он, когда дежурит, не засыпает, пока все-все двери не проверит и не закроет… Может быть, что-то случилось?
– Эту загадку вы можете разгадать и потом, адептка! – раздраженно бросил магистр Мэрли, и Айлин виновато кивнула.
– Прощу прощения, милорд магистр, мы уже идем…
Дверь беззвучно открылась в сумрачный, но не темный коридор, широкий, ровный и, кажется, каменный – цокот когтей Пушка здесь слышался каким-то особенно гулким. Да и их с Айлин шаги… А кроме звуков, ничего странного и необычного здесь не было, Аластор даже разочаровался немного.
Айлин остановилась через три десятка шагов у единственной во всем коридоре двери и кивнула Пушку.
– Сторожи!
Пес радостно всхрипнул и постучал хвостом по полу, а Айлин толкнула дверь, и призрак с невнятно сдавленным возгласом влетел внутрь. Аластор шагнул за ним и от души поразился: вот этот склеп был ничуточки не похож на склеп! Пожалуй, если бы не надгробие у стены, то помещение походило бы на малый танцевальный зал, а если добавить к надгробью несколько соломенных мешков на подставках – то и на фехтовальный.
И никакого призрака, кроме магистра Мэрли, неподвижно зависшего в двух ладонях от пола и светящегося странным серебристым светом. Сияние то тускнело, то снова обретало яркость, и Аластор каким-то нутряным, глубинным чутьем понял, что старик, кажется, до смерти чего-то боится!
– Лоу? – позвал магистр дрогнувшим голосом.
Тишина повисла такая густая, что ее впору было резать ножом.
– Лоу! Да выходи же!
– Уа-ха-ха! – потусторонне взвыло надгробье, и над ним взметнулся второй призрак, высокий и чем-то похожий на исхудавшую голодной зимой лисицу.
Аластор едва не отшатнулся! Но, взглянув на Айлин, как-то сразу успокоился: подруга-то явно не испугалась. И улыбалась так широко и счастливо!
– Как замечательно, что мы помогли милордам мэтрам, правда? – шепнула она. – Смотри, как они радуются!
Аластор покосился на то ли обнимающихся, то ли от души тузящих друг друга, бессвязно вопящих что-то призраков и кивнул. Что-то замечательное в этом, несомненно, было!
– Давай посмотрим на наследство милорда магистра? – предложила Айлин. – Им все равно пока не до нас.
– Давай, конечно! – согласился Аластор, которому ужасно интересно было узнать, ради чего магистр Мэрли обрек себя на призрачное существование. – Кстати, а почему он спрашивал меня про фляжку?
– Выпить, наверное, хотел! – тихонько хихикнула Айлин, прикрыв рот ладошкой. – Призраки же не могут… сами. Только если кто-то при них ест или пьет и пригласит их, тогда да. И даже тогда они съедят… ну, или выпьют… не саму еду, а ощущение, зато в полной мере. Ой, Ал, правду сказать, я сама не очень понимаю, как это все работает! Ну, давай же смотреть!
Сбросив накидку прямо на пол, Айлин уселась на нее, похлопала ладонью рядом, приглашая его присоединиться, и вытащила из поясной сумки кожаный кошель из плотной мягкой кожи, желто-коричневый и расшитый по горловине странными символами. Горловину кошеля стягивал двухцветный шнур, почти такой же, как на отделке накидки Айлин, только фиолетовый сплетался не с алым, а с синим.
– Лоу, ты только посмотри на это! – послышался над головами голос магистра Мэрли, в котором с противоественной гармоничностью сочетались радость и язвительность. – Твоя ученица и ее друг делят мое наследство!
– Конечно, – гордо согласился Лоу. – Это же моя ученица! Хотя могли бы нас подождать, – добавил он, облетев надгробье и укоризненно глядя на Айлин. – Мне тоже интересно, что могло породить это разнузданное воображение за те годы, что мы не виделись… Ух ты! – Карие глаза почтенного мэтра восторженно загорелись, а длинный костлявый палец бесцеремонно ткнул в кошель. – Айлин, яблочко мое, ты даже не представляешь, что держишь в руках!
Аластор недоуменно взглянул на кошель, решительно не понимая, что в нем могло вызвать столь бурный восторг. Кто спорит, выглядел тот красиво, матушка и сестрицы наверняка бы порадовались, получи они в подарок что-то подобное… но вряд ли призрак имеет в виду красоту?
– Но вы же расскажете, правда? Мэтр Киран? Милорд Мэрли?
У Айлин, кажется, вовсе не обидевшейся на «яблочко», а то и вовсе пропустившей его мимо ушей, загорелись глаза.
– Это зачарованный кошель, – объяснил явно польщенный магистр. – Универсальное хранилище артефактов. Стоит спрятать туда любой артефакт, и его ауру не почует ни один маг! Кроме того, внутри кошель больше, чем кажется снаружи. Шатер туда, конечно, не убрать… Но вот необходимые артефакты, зелья и несколько смен одежды вполне поместятся. О конспектах, перьях и прочих ученических принадлежностях я уже не говорю. Ах да, чуть не забыл еще о нескольких мелочах: кошель заговорен от потери, а если кто-то попытается его украсть, то получит изрядный ожог!
Аластор с уважением взглянул на мешочек. Он и представлял, что существуют настолько полезные вещицы! Сколько же может стоить такая редкость? Наверное, куда больше осветительного шара, а то и двух! Если Айлин его продаст, то ей, пожалуй, хватит на… на целый год обучения!
Айлин судорожно вздохнула.
– Милорд магистр… это же настоящее сокровище! – пролепетала она. – Ваши родные…
– Болваны, неспособные его оценить! – отрезал магистр. – Дитя мое, не вздумайте отдать мое наследство им! И не благодарите, не благодарите… это самое малое, чем я мог с вами расплатиться за свою свободу!
Айлин молча кивнула, потянула за шнур – тот развязался легче легкого – и осторожно вынула тонкий браслет-цепочку. Серебряные звенья скрепляли маленькие семилучевые звезды из темно-фиолетового аметиста и большую, с мизинец длиной, серебряную же подвеску в виде ключа. Последним из кошеля выкатилось кольцо странного вида, медное, с непрозрачно-зеленым прямоугольным камнем. Оправа, до того вызывающе красного блеска, словно ее только что начистили, состояла из сплошных кудрявых завитков, будто так и норовящих растрепаться.
«На Айлин похоже!» – мелькнула у Аластора странная мысль.
– Универсальная отмычка! – гордо сообщил магистр Мэрли, указывая на подвеску. – Что это такое вы, полагаю, знаете? Превосходно! А вот этот браслет несомненно пригодится вам, милая моя девочка… Вы ведь уже поняли, что это, не так ли?
– Накопитель? – восторженно выдохнула Айлин, и магистр благосклонно кивнул.
– Совершенно верно! Накопитель, настроенный, кроме того, на поиск силовых линий… Да наденьте же его, наденьте, мне будет приятно. Юному лорду Аластору он, как вы понимаете, не пригодится.
– Милорд магистр? – осторожно окликнул Аластор. – А это кольцо… оно… что это за кольцо?
Лицо старика приобрело странное, торжествующе тоскливое выражение.
– Это, мой любознательный юный лорд, предмет одного очень, очень давнего спора, – изрек он, поглядывая на мэтра Лоу с грустной хитрецой. – Однажды, лет семьдесят назад…
– Семьдесят пять, – поправил Лоу, не сводя взгляд с кольца. – Мэрли, старый ты прохвост… Семьдесят пять лет! Ты все-таки его сделал…
– Должен же я был доказать, что ты не прав! – фыркнул магистр Мэрли и быстро отвернулся, но Аластор все-таки успел заметить в его глазах тот же странный блеск. – Твоя смерть ничего не меняла в нашем споре! И вообще, не мешай рассказывать. Так вот, мои юные друзья, семьдесят пять лет назад два таких же юных тогда адепта нашли в запрещенной секции библиотеки описание любопытнейшего артефакта – абсолютного щита. Постоянно действующего, способного прикрыть носителя от любой враждебной магии, не требующего настройки… Он назывался Щитом Атейне в честь древней богини справедливости, уже совершенно забытой. Полагаю, что забытой к счастью, это наверняка была весьма кровожадная дама.
– Но это же невозможно? – растерянно спросила Айлин, и магистр артефактор кивнул.
– Так сказал и я. Трактат, однако, убеждал в обратном, вплоть до схемы создания, довольно простой, надо признать. Единственный спорный момент состоял в том, что для создания щита требовалось три живых сердца. Разумеется, это условие немедленно заставило нас забыть о создании подобного артефакта. Однако через пару месяцев Киран заговорил об этом сам. Он почему-то был уверен, что должен быть другой, бескровный способ создать подобный щит. Мы заключили пари – я взялся найти такой способ, если только он и правда существует… К сожалению, Киран погиб, когда я только вышел…. Даже не на возможность, а на ее слабый след. Но, как я уже сказал, его смерть ничего не меняла, я должен был доказать этому самоуверенному болвану свою правоту…
Голос призрака пресекся, а Аластор торопливо заморгал, надеясь прогнать жжение в глазах. Пыльно в этом склепе, вот что-то и попало… Не плачет же он, как Айлин!
Страшно и представить, что пережил магистр! Потерять единственного друга и положить много лет на создание вещицы, пусть даже бесполезной, но единственной, напоминавшей живому об ушедшем! А с этим надгробьем что-то не так, расплывается почему-то…
– Я закончил работу над артефактом за несколько месяцев до собственной смерти, – закончил призрак и с натужной веселостью добавил: – Теперь, Киран, авторитетно заявляю: все твои выкладки были полной чушью! Щит Всеблагой – мой артефакт, мне его и называть! – и правда отражает любую враждебную магию, как и было описано, но работает он, только будучи подаренным любящим человеком! И перестанет действовать, как только подаривший разлюбит!
– Так это не мои выкладки – чушь, а непредусмотренное ограничивающее условие! – возмутился мэтр Киран тоже дрожащим голосом. – Умей проигрывать, Мэрли!
Аластор, боясь снова расчувствоваться, перевел взгляд на блестящие завитки простой медной оправы. Абсолютный щит! Наверное, очень полезная штука, если ты маг… и ведь это и его артефакт тоже, правда? Хотя бы немного? Магистр сам сказал, что отдает наследство им обоим! Значит… значит, он может подарить его Айлин, и это будет достойно! Правда, магистр сказал, что щит работает, только если подаривший любит… Но ведь Аластор ее любит! Совсем не так, как об этом шепчутся всякие юные дворяне, – еще чего не хватало! – но никак не меньше, чем Мэнди или Лоррейн! Хотя вот странность – с сестренками он знаком всю жизнь, а с Айлин – меньше месяца… Но все равно!
– Ал? – услышал он, поднял взгляд на подругу и замер. Кровь бросилась в лицо – Айлин протягивала перстень ему! – Возьми, пожалуйста. Я дарю его тебе! У меня и так есть щиты, свои собственные, а ты не маг, и… в общем, возьми!
Аластор сглотнул и молча кивнул, накрыв ладонью ее руку.
– Вот и прекрасно, – услышал он делано беззаботный голос мэтра Лоу. – А теперь, юноша, не выпить ли нам? За встречу, знакомство, и чтобы ваши с моей милой ученицей приобретения хорошо носились? Мэрли сказал, что у вас есть карвейн!
«Какая жалость, что учитель по этикету не рассказывал, как правильно пить карвейн с призраками, если нет стаканов и в присутствии юной леди!» – невольно подумал Аластор, снимая фляжку с пояса, и сделал первый в жизни глоток обжигающе крепкого карвейна.
* * *
Хрипящего, взмыленного от бешеного галопа коня Грегор осадил у самых ворот Академии.
– Открыть ворота! – заорал Саграсс, отставший на какие-то полкорпуса.
От его вопля всполошились вороны, облюбовавшие частью стены академии, а частью – окрестные деревья, и снялись с мест, закружили над улицей, хрипло и недовольно каркая.
Ворота, заскрипев, начали открываться с издевательской медлительностью, и Грегор грязно выругался про себя. «Глупее всего, – подумал он мрачно, – что эти минуты ровно ничего не решают, если Ревенгар все же вернулась в общежитие и сейчас мирно спит. И тем более бесполезны, если, не допусти Претемная, с ней случилась беда. Но эта проклятая неизвестность совершенно невыносима!»
Ворота наконец распахнулись настолько, чтобы пропустить всадников, и Саграсс, нетерпеливо приподнявшись на стременах, бросил:
– Мы доставим тело в холодную. Блисс! Немедленно отправляйтесь за мэтром Денвером. Милорд? Вы присоединитесь к нам?
– Позже, – вытолкнул Грегор сквозь стиснутые зубы. – Мне нужно закончить кое-какие дела.
– Как угодно, – сдержанно кивнул Саграсс, подстегивая коня и первым въезжая во двор Академии.
Спешиваться он не стал – сразу свернул к северному флигелю, учебному леднику Фиолетового и Зеленого факультетов.
Грегор же спешился, бросил поводья подбежавшему дежурному конюху, заспанному и взъерошенному, и направился к женскому крылу общежития, очень стараясь не торопиться, но мощеная дорожка словно сама бежала навстречу. На ней, как невольно отметил Грегор, не было ни единого следа: ни человеческого, ни собачьего, ни проталинки в выбелившей дорожку последней изморози, ни кладбищенской грязи. Ничего.
«Это ничего не значит, – упрямо подумал Грегор. – Могла ведь Ревенгар вернуться другим путем? Проклятье, да каким – другим?! Долетела по воздуху верхом на своем умертвии?! Пошла не по дорожке, а по траве, а затем влезла в комнату по стене через окно?! Претемная, какая же невозможная чушь! Но если… если ее и впрямь нет в комнате, если она все же не вернулась с кладбища… Тернер, я тебя и из Претемных Садов достану! Самого выпотрошу и кожу сдеру…»
Он все же не выдержал и, уже войдя в общежитие, сорвался на бег, одолел три лестничных пролета, почти этого не заметив, и остановился у самой двери комнаты Ревенгар. И замер, не решаясь толкнуть дверь, почти видя опустевшую комнату, застеленную с вечера кровать или, может быть, свернутый из одеяла валик, накрытый покрывалом, книги, которые она никогда больше не откроет…
«Грегор, возьми себя в руки, чтоб тебя! Если боишься открыть дверь – открой ее, наконец, и не смей бояться!»
От толчка дверь распахнулась, и Грегор шагнул за порог с той решительностью, с которой там, на границе, вел людей в атаку и бросал смертельные проклятия на остатках резерва. Бросилось в глаза приоткрытое окно, стопка книг на столе, пустая кровать – та, на которой должна была спать соседка Ревенгар…
И на второй кровати – смешавшиеся на подушке волосы, медно-рыжие и пшенично-светлые…
Барготовы подштанники! Да что здесь?!..
Грегор обошел кровать – и окаменел. Ревенгар, перемазанная то ли пылью, то ли кладбищенской землей, полностью одетая – разве что накидка висела на спинке кровати, да сапоги стояли у тумбочки – сладко спала, а рядом с ней так же безмятежно спал совершенно незнакомый Грегору мальчишка… нет, юноша! Лет шестнадцати на вид, не меньше, и так же совершенно точно не адепт, судя по одежде и отсутствию ученического перстня…
Проклятье! Да какая разница, адепт этот сопляк или нет?!
У Грегора потемнело в глазах, а потом ослепительной вспышкой пришло воспоминание…
– Милорд Бастельеро! – Джастин, камердинер Малкольма, остановил Грегора у самых дверей королевской опочивальни. – Вам… прошу прощения, его величество еще спит! Вам туда нельзя!
– «В любое время дня и ночи, без вызова и доклада!» – продекламировал Грегор. – Отойдите, Джастин, у меня срочное дело!
– Но…
Грегор молча толкнул дверь и вошел, не слушая, что там еще лепечет камердинер. И замер в дверях.
Малкольм не спал. Еще как не спал! И не он один! Его «Прекрасная Джанет», пустоголовая фрейлинка, льнула к королю кошкой в охоте, а Малкольм…
Грегора замутило от непристойной откровенности происходящего!
– Малкольм, – процедил он, как только смог вдохнуть.
Они даже не заметили, что кто-то вошел!
Малкольм поднял голову, уставился на Грегора бессмысленными глазами…
– Пошел вон, Бастельеро!
Девица, тоже увидев наконец постороннего, взвизгнула, отстраняясь от любовника, и Грегор, с отвращением взглянув на нее, пожал плечами.
– Как прикажете, ваше величество. Я пришел поговорить с вами о ее высочестве Беатрис, но если вы заняты…
Беатрис… Имя опьянило, закружило голову, как лучшее вино, и Грегор с мстительной радостью увидел, как фрейлинка бледнеет и обхватывает плечи руками.
– Беатрис?! – взревел Малкольм зимним вурдалаком. – Убирайся к Барготу, я сказал! Я не желаю говорить о Беатрис, слышишь?!
– Попрошу вас выбирать слова, когда говорите о ее высочестве, – тихо проговорил Грегор, опустив глаза и еле сдерживая пылающую внутри ярость.
Проклятье, как Малкольм может опускаться до придворных распутниц, если всего лишь через месяц он станет мужем лучшей девушки мира? Самой прекрасной, самой добродетельной, самой…
– Если она тебе так по сердцу, женись на ней сам! – ощерился Малкольм, прижимая к себе фрейлинку и поспешно набрасывая на нее покрывало. – Я буду у тебя в неоплатном долгу, клянусь! А теперь – убирайся, наконец!..
…Юнец шевельнулся, промычал что-то неразборчивое, повернулся – и, обняв девчонку Ревенгар, как любимую игрушку, притянул ее к себе…
«Хорошо, что этого не видел никто, кроме меня… хорошо… Хорошо?! Еще миг! – подумал Грегор с внезапно накатившим холодным спокойствием. – Если этот щенок останется здесь еще хоть на миг, я убью его сам. Проклятье, не для того я клялся Дориану, что присмотрю за его дочерью, чтобы ее репутацию разрушил какой-то юный мерзавец!»
– Встать! – прошипел он так, как там, на границе, случалось шипеть разве что на лейтенантов-боевиков, вопреки строжайшим запретам затеявших смертельно опасную игру в «кукушку».
Вскочили оба: Ревенгар, вскрикнув, скатилась с постели, юнец сел, тараща на Грегора совершенно бессмысленные глаза.
– Мэтр Бастельеро! – ойкнула Ревенгар. – Простите, мэтр, я…
– Молчать, – процедил Грегор, глядя только на взъерошенного, помятого мальчишку.
Даже слишком помятого, будто… Грегор потянул носом и брезгливо скривился. Он еще и пьян, ко всему прочему? Глупая девчонка, да чем она думала? Как могла так себя скомпрометировать?! О Претемная, узнай об этом Гвенивер Ревенгар – и никто не убедит ее оставить дочь в Академии!
– С вами я разберусь позже. И поверьте, в ваших интересах быть предельно краткой и очень убедительной. И честной, разумеется. А вы… – Он сделал многозначительную паузу, и юнец заерзал, попытался пригладить торчащие лохмы. – Вам я даю пять минут, чтобы убраться самому и навсегда забыть дорогу сюда. И учтите, что делаю я это только ради бестолковой девицы, которую вы опозорили. Время пошло!
Юнец покраснел, побледнел, вскочил, наконец, с кровати, но вместо того, чтобы опрометью выбежать из комнаты, сжал кулаки и уставился на Грегора, набычившись.
– Лорд Бастельеро! Вы… То, что вы герой Дорвенанта, не дает вам права оскорблять ни леди Айлин, ни меня! Я – наследник лорда Вальдерона, и я требую, чтобы вы извинились! Хотя бы перед дамой!
«Вальдерон? Сын Джанет Вальдерон?! О, блудливым нравом сын пошел в матушку?!»
– Пошел вон, щенок, – с ласковым бешенством предложил Грегор. – Или предпочтешь, чтобы тебя спустили с лестницы?!
– Вы! Вы не посмеете! – фальцетом выкрикнул сопляк, и волна ледяной ярости накрыла Грегора с головой.
– Мэтр Бастельеро, пожалуйста! – тонко взвизгнула Ревенгар, юнец придушенно захрипел что-то невнятное, и Грегор, ухватив его за шиворот, поволок мерзавца к выходу из комнаты.
– Не вздумайте орать, – предупредил он холодно. – Клянусь Претемнейшей, если вы привлечете хоть чье-то внимание к комнате этой девицы – горько пожалеете!
Юнец смолчал, только попытался освободить воротник, но Грегор мстительно не позволил и разжал пальцы лишь, когда доволок наглого мальчишку до самых дверей холла.
– Забудьте сюда дорогу, – повторил он, глядя в налившиеся кровью голубые глаза. – Вы меня поняли?
– Вы!. – шепотом вскрикнул юнец. – Не смейте мне приказывать, слышите?! Я тоже дворянин, я… я требую, чтобы вы извинились! Или… или я вызываю вас!
– Я не убиваю бестолковых щенков, – процедил Грегор, едва сдерживаясь. – Но если вы еще раз появитесь рядом с этой адепткой, сделаю исключение. И не думайте, что ваша смерть будет легкой. А теперь потрудитесь вспомнить, что у вашего отца только один наследник, и проваливайте!
– Щенок, лорд Бастельеро, может вырасти в волкодава, – произнес странно успокоившийся вдруг мальчишка отчетливо, будто давал клятву. – Возможно, однажды он вырвет вам горло!
– Поговорим об этом, когда вырастете, – бросил Грегор. – Дежурный!
– Мэтр Бастельеро? – выскочил как из-под земли дежурный маг в синей мантии ровно в тот момент, как Грегор вспомнил, что когда он ворвался в общежитие, дежурного нигде не было.
Или он спал на посту, негодяй? Что за безобразие творится в общежитии? В него, выходит, может ворваться кто угодно и вломиться в комнаты адепток?! Нет, конечно, большая удача, что именно сейчас дежурного не оказалось на посту, не хватало, чтобы о скандальной выходке Ревенгар узнал кто-то посторонний, и все же… отвратительное разгильдяйство!
– Потрудитесь проводить юношу до ворот, – бросил Грегор мрачно. – И узнайте, не приехал ли мэтр Денвер. Если приехал, то передайте, чтобы не проводили дознание без меня.
И направился к лестнице – следовало немедленно поговорить с Ревенгар!
У ее двери Грегор снова остановился. Постучал – кто знает, вдруг девчонка переодевается? Не стоило бы входить без предупреждения… Да что там, и в первый раз не стоило!
«Видит Претемнейшая, – подумал Грегор с внезапно накатившей мучительной неловкостью. – Будь я уверен, что она жива, не стал бы вламываться таким образом! И, что бы там ни было, стоило расспросить ее, прежде чем… а, к Барготу! Что сделано, то сделано – главное, не совершать подобного в дальнейшем!»
Дверь открылась, и Ревенгар, иссиня-бледная и какая-то ужасно решительная, замерла на пороге, глядя на Грегора, как приговоренная к казни.
– Я могу войти, адептка? – стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, спросил Грегор.
Она молча посторонилась. Нехорошо…
– С юным лордом Вальдероном все в порядке, – сказал Грегор осторожно. – И я приношу вам свои извинения. А теперь прошу вас, Айлин, объясните ваше поведение. Вы ведь умная девочка! Вы знаете, что леди Ревенгар хотела забрать вас из Академии, так как опасалась за вашу честь?
Девчонка, до того безучастно смотревшая мимо Грегора, вздрогнула и уставилась на него возмущенно.
– Мэтр Бастельеро, я бы никогда!..
– Я верю, – согласился Грегор, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться. – Но вы ведь понимаете, что, зайди в вашу комнату не я, а, скажем, дежурный по общежитию, и от вашей репутации не осталось бы ничего? Дело дошло бы до магистра Эддерли, и он оказался бы вынужден перевести вас на домашнее обучение. И я даже думать не хочу, что сделали бы с юным Вальдероном ваши друзья, адепты Аранвен и Эддерли!
Ревенгар опустила голову, съежилась, обхватив плечи руками, но не возразила ни словом, и у Грегора тоскливо заныло сердце. Интересно, так ли чувствуют себя целители, вычищая гной из раны?..
– Айлин, – терпеливо проговорил он. – Я верю, что у ваших… неосторожных действий были причины. И хочу их узнать. Ведь я отвечаю за вас как ваш куратор! Что вы делали на кладбище? Не отпирайтесь, – предостерег он вскинувшуюся было Ревенгар. – Я знаю, что вы там были. Вы порвали накидку, и я обнаружил лоскут. Итак?
– Я искала клад, милорд мэтр, – тихо ответила Ревенгар, глядя в пол.
– Вы… что? – переспросил Грегор, не в силах поверить собственным ушам.
– Искала клад, – четко и раздельно повторила она. – Я ничего не приму от Ревенгаров, вы это знаете! Но… учеба в Академии стоит дорого, а я не хочу оказаться в должниках! Никогда! И я подумала, что если найду чей-нибудь тайник, то смогу заплатить за обучение, понимаете?
– Понимаю, – медленно кивнул Грегор, потихоньку уверяясь, что это чистая правда. Подобное бредовое решение просто не может оказаться вымыслом! – Вы отправились искать клад, и?..
– И встретила стаю упырей, – вздохнула девчонка. – В два десятка голов. Лорд Вальдерон спас мне жизнь – помог забраться на склеп, и мы познакомились, потом упырей разогнал Пушок, а лорд Вальдерон предложил проводить меня до дома… Мы очень замерзли, и он немного выпил, – призналась она тихо. – Ну, то есть сначала мне показалось, что немного, но получилось, что он не сможет добраться до дома, и я… Мэтр Бастельеро, я понимаю, что это неподобающе, честное слово, но не могла же я оставить человека, который спас мне жизнь, на улице?! Что, если он бы замерз насмерть или на него напали бы разбойники и зарезали?
«Вполне могли, – вынужденно согласился с девчонкой Грегор. – Не поспоришь, жизнь гораздо сложнее, чем это предусмотрено этикетом! И все же…»
– Хорошо, – сказал он вслух. – Оставить спасшего вас человека на улице и в самом деле было бы неправильно. Но, во имя Претемной, Айлин, как вы додумались уложить его в собственную постель, да еще и лечь рядом?! Почему вы не отвели его в комнату Аранвена и Эддерли, если хотели дать приют юному лорду?!
– Потому что, – прошептала Ревенгар, не поднимая глаз. – Мне пришлось бы объяснять, откуда я знаю лорда Вальдерона… Они обиделись бы и перестали со мной дружить…
«И это верно, – растерянно подумал Грегор. – И Эддерли, и Аранвен несомненно оскорбились бы до глубины души! Первый – тем, что мимо него прошло такое приключение, а второй – тем, что у него не попросили помощи… А девчонка не хочет быть должницей, еще бы, ведь она Ревенгар! Претемная, да есть ли предел гордости и упрямству Ревенгаров?!»
– Поэтому я привела его к себе, – закончила она. – И уложила на самую ближнюю кровать, а сама собиралась лечь на свободную, видите, Иоланда сегодня ночевала дома у родителей! Но я так ужасно устала, мэтр, я подумала, что только минутку посижу… а потом пришли вы…
– Я понял, – вздохнул Грегор. Как же все сложно… И, видит Претемнейшая, как же трудно подобрать нужные слова! – Айлин, что бы ни случилось, вы – леди Ревенгар. Любое пятно на вашей репутации пачкает не только честь вашей семьи, но и память вашего отца, не забывайте об этом! Сегодня вы оступились, – добавил он чуть мягче. – К счастью, об этом никому не известно. Не повторяйте подобных ошибок впредь.
– Я… никогда…
– И не вздумайте покидать пределы Академии, особенно в ночное время! Вы же погибнуть могли, глупая девочка! Упыри – самая малая из опасностей ночной Дорвенны! Что же до оплаты вашей учебы… Я поговорю с магистром Эддерли, и, надеюсь, мы сможем найти для вас работу. Скажем, вывести крыс в Архивах и следить, чтобы не появились новые. Давно пора этим заняться, откровенно говоря! Вы меня поняли?
Айлин кивнула, а мэтр Бастельеро продолжил:
– И учтите, если вам придет в голову навестить юного лорда Вальдерона, послать ему письмо или связаться с ним иным способом, я буду считать виновным его, а не вас, и поступать соответственно. Вы ведь понимаете, что за поступки леди всегда отвечает мужчина? Не доставляйте этому юноше больших неприятностей, чем те, которые он уже получил.
– Да, милорд мэтр, – пробормотала Ревенгар, потупившись. – Простите… Возможно… может быть, вы позволите мне днем покинуть Академию? Совсем ненадолго?
– Если вы хотите посетить лорда Вальдерона… – начал Грегор, внутренне морщась: неужели эта глупая девчонка так ничего и не поняла и собирается уничтожить собственную репутацию окончательно?!
– Нет, милорд мэтр, – отчеканила она, вскинув голову и твердо посмотрев ему в глаза. – Я поняла все, что вы мне сказали. Но я… мне нужно навестить тетушку. Если вы позволите.
«Тетушку?» – поразился Грегор, но вынужденно кивнул. Запретить Ревенгар покинуть Академию он, разумеется, мог – но пришлось бы объяснять причину… Хоть тому же магистру Эддерли, как только ему станет известно о запрете. А в том, что известно станет очень скоро, Грегор нимало не сомневался!
– Можете, – сказал он вслух. – Можете даже провести у нее все выходные. Но прошу вас, адептка Ревенгар, не совершайте больше ничего, о чем можете пожалеть.
* * *
Часы на главной башне Академии отбили пять, и Айлин подумала, что вряд ли сегодня вернется, а лучше действительно останется у тетушки и проведет с нею весь сегодняшний вечер и завтрашний день. До наемного экипажа из числа постоянно дежуривших за воротами Академии мэтр Бастельеро проводил ее лично. В любой другой день Айлин была бы непредставимо счастлива такому вниманию, но сегодня чувствовала себя пленным фраганцем, которого ведут от границы до самой Дорвенны под стражей. Интересно, разрешили бы пленному фраганцу прихватить с собой клад, если бы месьор его случайно нашел?
Спрашивать об этом мэтра Бастельеро Айлин на всякий случай не стала, молча сунув найденную в склепе Корсонов шкатулку в сумку. Тетушка Элоиза точно придумает, кому продать найденное!
– Доставите юную леди… – Мэтр Бастельеро сделал многозначительную паузу, и Айлин поспешно выпалила адрес особняка Арментротов. – На Золотую улицу, к дому номер пять, никуда не сворачивая и не заезжая по дороге. Вы меня поняли, любезный?
– Так точно, ваша мажеская милость! – вытянулся возчик в полный рост, и мэтр Бастельеро бросил ему монету, а потом открыл дверь экипажа и помог Айлин забраться в него.
– Благодарю за вашу заботу, милорд мэтр, – благовоспитанно поблагодарила она.
– Не стоит благодарности, адептка, – с каменным лицом откликнулся мэтр Бастельеро, захлопнув дверцу.
Айлин почувствовала, как на душе скребет не то что кошка, а целый Пушок. Со стальными когтями. Настоящий Пушок, запрыгнувший в экипаж следом за ней, положил морду на подол ее мантии и вопросительно хрипнул.
– Я же пообещала, что поеду к тетушке, а вовсе не к Алу… то есть лорду Вальдерону, – отчаянно попыталась объяснить Айлин, и Пушок сочувственно засопел. – Так зачем предупреждать извозчика? Получается, мэтр мне совсем не верит? И к тому же Ал… то есть лорд Вальдерон… Он же больше никогда не захочет меня увидеть! Ой, Пушок, ведь мэтр так его обидел, и все из-за меня! Если бы я только не решила отдохнуть, если бы и правда отвела его к Дарре и Саймону! Но тогда обиделись бы они… Но я все равно попрошу тетушку Элоизу узнать, все ли в порядке с лордом Аластором! Ну то есть… ведь у тетушки непременно получится это сделать, правда?
Пушок постучал хвостом по полу кареты, лизнул ее руку, и Айлин, обняв его за шею, постаралась думать о хорошем. Совсем скоро она увидит тетушку! И та обязательно придумает, что делать с кладом, и наведет справки об Аласторе, и… Нет, конечно, искать с ним встречи Айлин не будет, ведь она же дала слово! Но, может быть, тетушка согласится передать ему извинения?..
– Приехали, ваша милость, – окликнул ее возчик, и экипаж, неловко дернувшись туда-сюда, остановился.
Дверь распахнулась, и Пушок, выскочив первым, радостно заскакал вокруг экипажа, а лакей тетушки Элоизы, в темной, без отделки, ливрее, подал Айлин обернутую плащом руку.
– Благодарю вас! – вежливо улыбнулась она и закусила губу, вспомнив, что не знает его имени. А ведь дома… то есть в особняке Ревенгаров, она знала всех слуг по именам! Ну что ж, больше она никого из них увидит. И очень жаль!.. – Скажите, дома ли госпожа Арментрот?
Вдруг тетушка уехала с визитом к одной из сестер? Или по делам мужа? Или в поместье?! О, Претемная, пусть она будет дома!
– Госпожа Арментрот в малой гостиной, ваша светлость, – ровно и в меру почтительно ответил слуга. – Осмелюсь доложить, не одна.
«Не одна?» – растерянно подумала Айлин, оглядывая двор. Ни одного экипажа! Значит, это точно не сестры тетушки Элоизы, и уж конечно, не леди Гвенивер… Наверное, лакей имел в виду, что тетушка вместе с мужем? Да, наверняка!
– Благодарю вас, – повторила Айлин и поспешила к дому.
Лакей проводил ее до самой малой гостиной, постучал в дверь и торжественно объявил:
– Младшая леди Ревенгар!
– Айлин? – вскрикнула тетушка с радостным удивлением, и у Айлин мгновенно отлегло от сердца.
Она не ошиблась! Ну и пусть, пусть леди Гвенивер от нее отреклась, все равно есть дом, где ее всегда рады видеть!
Лакей посторонился, пропуская Айлин в комнату, и быстро подошедшая к дверям тетушка заключила ее в объятия и поцеловала в лоб.
– Доброго дня, милая! Как же я рада тебя видеть!
– Доброго дня, тетушка, – шепнула Айлин, обнимая тетю Элоизу и вдыхая еле уловимый запах жасминной воды от ее платья.
Глаза защипало – то ли от радости, то ли от стыда – тетушка так обрадовалась ее приезду, а Айлин… А она приехала по делу!
– Ну, пойдем же к столу, – улыбнулась тетя, заглядывая ей в лицо и улыбаясь. – Ты ведь не откажешься от шамьета с твоими любимыми пирожными? И надеюсь, милая, тебя не смутит, что у меня гость?
– Благодарю, дорогая тетушка! С удовольствием выпью шамьета, а после этого вы ведь не откажетесь взглянуть на клад, который я нашла?.. – выпалила Айлин и осеклась. – Гость? – уточнила она шепотом, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
О Претемная! Теперь гость тетушки Элоизы будет думать, что ее племянница – отвратительно невоспитанная особа! Какой позор!
– Клад? – с растерянным любопытством переспросила тетушка, вскинув тонкие брови.
– Кхм… – раздалось из глубины гостиной, и Айлин в ужасе прижала ладони к щекам.
Ой… но ведь не может же быть гостем тетушки…
