ГЛАВА 10. КОГДА ВЫ НЕ ОРИГИНАЛЬНЫ
По верховному замыслу следовало дожидаться галер папы. Но к приходу войска в Марсель они ещё не прибыли из Италии. Солдатам оставалось кушать марсельские сардины в оливковом масле и ухаживать за хорошенькими горожанками. Надо заметить, что в таких условиях отсутствие галер этими современными крестоносцами и не замечалось. Со своей стороны, среди представительниц прекрасной половины Марселя нашлось немало таких, которые молили небо, чтобы подобная война никогда не прекращалась.
Эктор в чине капитана был помещен на жительство к одному дворянину, чей дом находился на площади Линш. В семье хозяина проживал его двоюродный брат. Сей кузен приехал из Америки — страны, где наживают состояния, — ухитрившись промотать там свое. Однажды он разговорился с Эктором.
— Ей-Богу, — сказал он, выслушав пламенные речи Эктора о воинской службе, — во мне рождается желание стать солдатом.
— Великое это дело, — присоединился к ним Кок-Эрон, — и славное ремесло.
— Если вы согласны принять меня в отряд, я подпишу ваши условия не глядя.
— Вот они, — быстро нашелся Кок-Эрон. У него из отряда сбежал солдат, которого прекрасные глаза одной каталанки переманили в Испанию.
«Американец» подписал, и у маркиза де Шавайе появился ещё один дворянин.
Между тем время шло, галер все не было. Эктор вместе с другими офицерами разгонял скуку ночными кутежами с битьем бутылок о спины лакеев, игрой в карты, битьем стекол и прочими полезными для молодости упражнениями. «Американец» тоже старался не отставать от других. У него ещё оставались пистоли и дублоны от растраченного состояния, что позволяло ему весело проживать их в ожидании того момента, когда его карманы наполнятся римскими экю.
И вот однажды «американец» играл в одной из кофеен на Мосту Любви. За одним столом с ним оказался Эктор. Конечно, они хорошо поужинали и повели большую игру в обществе девиц, усиленно строивших глазки. Среди ночи часть игроков ушла, остались только самые ярые. Они хотели вернуть свой проигрыш, да и в ту ночь им никто не предложил влезть в окно.
Итак, капитан Эктор и «американец», до того ни выигравшие, ни проигравшие, играли, чтобы разогнать скуку. По их виду можно было заключить, что они из тех, кто не способен отказаться от игры, не опорожнив предварительно свои карманы.
— А что, господин капитан, — сказал солдат, тасуя карты, — не сыграть ли нам с вами в ломбер? Ставлю дублон.
— Давайте, — ответил Эктор, уже целых две недели как владевший искусством игры.
Сев напротив солдата, он выложил рядом с его дублоном двойной дукат.
Через три партии французский дукат оказался в паре и испанским дублоном.
— На все, — ответил на такое поведение своего бывшего дуката Эктор и положил на стол четыре дуката. Он выиграл.
— Ставлю четверной, — произнес солдат.
— Ставлю два, — ответил капитан. Его уже погнала вперед страсть, мало поддающаяся контролю — азарт.
На этот раз дело несколько затянулось. Но под конец счастье, похоже, отвернулось от Эктора. Настал момент, когда солдат произнес слова, часто употребляемые в таких случаях:
— Не желаете ли отыграться?
— Разумеется, — ответил Эктор. — Вот десять дукатов. Мой ход.
Он сдал карты, смело сделал ход — и проиграл.
Под утро Эктор выворотил все свои карманы. Солдат заметил этот красноречивый жест.
— Что, хватит? — спросил он.
— Вовсе нет. Ставлю двадцать дукатов. Они в кассе у моего казначея.
— Касса, казначей…Предмет, которого у меня никогда не было, и человек, в котором я уже давно не нуждаюсь.
— Это мой поручик.
— Господин Кок-Эрон?
— Он самый. Деньги у него.
Через несколько минут двадцатка отправилась вслед за своими бывшими друзьями.
— Продолжаю! — вскричал Эктор. Он помнил: у Кок-Эрона были заначки на черный день.
Еще несколько минут. Результат, разумеется, прежний.
— Ну! — воскликнул капитан, — на этот раз понто!
— И без манильи (старший козырь. — Прим. перев.)
— Я её поймаю!
— Пожалуйста.
— Еще двадцатка.
— Ваш казначей — сплошное счастье!
— Похоже, оно переходит на вашу сторону.
— Вы думаете?
— Уверен, — ответил капитан, проигрывая. — Еще две партии, и мой казначей останется без казны.
— Два хода, стало быть, у вас ещё есть.
— Сыграем один. Надо беречь время.
— Очень верно сказано.
— Вот она, манилья! — вскричал Эктор. — Наконец-то она меня посетила!
— И правда. А меня посетила спадилья, — спокойно ответил солдат, демонстрируя пиковые тузы.
— Вот теперь моя касса пуста, — философски заметил Эктор, потирая руки.
— Как!.. В ней больше ничего нет?
— Да…Впрочем, постойте-ка, мне пришла в голову мысль.
— В виде наличных?
— Нет, но почти.
— Посмотрим, что за мысль.
— Вы ведь знаете мою лошадь?
— Темно-гнедую?
— У меня другой нет. Она стоит двух тысяч ливров, не правда ли?
— Это ещё дешево.
— Ставлю тысячу.
— Согласен.
Эктор сдал карты. Через минуту солдат произнес:
— Похоже, я выиграл.
— Я и не сомневался.
— Пол-лошади мои?
— Пол-лошади? Это же ни то ни се. Играем на оставшуюся половину.
— И правда, ведь это избавит вас от необходимости резать её пополам. Ваш ход, капитан.
Через минуту вторая половина присоединилась к первой.
— Все четыре ноги ваши, — заметил Эктор.
— Верно! Ставим их на карту.
— Вы-то поставите, а что поставлю я?
— Так что, все кончено? — Солдат поднялся.
— Стойте, ещё минуту. — Эктор остановил солдата.
— Сколько угодно.
— У меня есть еще…мой отряд.
— Это же превосходная мысль, дорогой капитан!
— Мысль стоит пятьдесят тысяч ливров.
— Это даром.
— Стало быть, вы принимаете?
— Если все мои товарищи так же храбры, как я, позвольте их считать, по крайней мере, по пятьдесят франков за штуку…пардон, за человека.
— Ну, пусть. Если не возражаете, разделим их на четыре части.
— То есть по двадцать пять штук…тьфу, человек?
— Цена — тысяча двести пятьдесят.
— Превосходно, капитан. Вы настоящий мужчина.
— Снимайте и берегитесь. Я возглавляю отряд, который вернет мне мои сокровища.
— Я, естественно, нападаю. — Солдат стасовал и сдал.
Первый взвод быстро попал в плен.
— Капитан, берегитесь! Счастье не на вашей стороне. — Солдат был дворянином и потому не лишен уважения к противнику.
— Э, счастье переменчиво. Надо лишь уметь его схватить.
— Осторожно, капитан, не испытайте поражения.
— А, может быть, и победы.
— Итак, вы продолжаете играть?
— У меня решимости больше, чем когда-либо. Все или ничего.
Игра возобновилась. Эктор проиграл. Поднявшись, он отвесил поклон своему счастливому противнику.
— Капитан, — произнес он, — мой бывший отряд принадлежит вам.
— Как? Предводитель бежит с поля сражения, потеряв армию? — вскричал «американец». — Еще можно отыграться!
— У меня больше ничего нет.
— Неправда: у вас есть честное слово.
— Это для меня слишком дорого, — возразил Эктор. — Я не ставлю на кон то, что не имею права проигрывать.
«Американец» молча поклонился.
— Прощайте, — произнес Эктор, протягивая ему руку, — здесь по-прежнему остаются солдат и капитан, только роли переменились.
Нечего и говорить, кварталы города выглядели в то утро слишком мрачными, чтобы поднять настроение возвращавшемуся домой Эктору.
Войдя в свою комнату, он застал Кок-Эрона в кресле с отчетами о деятельности отряда в руках.
— Оставь это, — сказал Эктор, указывая на бумаги, — сегодня нам будет не до этого.
Он отстегнул шпагу, бросил шляпу в угол и упал в кресло.
— Друг мой, я ведь играл, — сообщил он.
Кок-Эрон внимательно следил за ним.
— Проиграли?
— Играть, проигрывать — это одно и то же.
— Сколько проиграли?
— Все, что было.
— Дукатов тридцать?
— Примерно.
— И все?
— Как же! — Эктор старался говорить уверенно, прямо глядя Кок-Эрону в глаза.
— Сударь, заявляю вам, что вы никогда ничего не поймете в игре.
— А что бы ты делал на моем месте?
— Я бы продолжал играть.
— Вот как?
— И выиграл бы.
— Так вот я сделал то же и проиграл.
— Много?
— Кажется, кассу отряда.
— Надо было её отыграть.
— А как?
— Продолжать игру.
— Но с чем?
— Вы носите звание капитана, а задаете такие пустяковые вопросы!
— Ты прав.
— Я бы поставил на карту свою лошадь.
— Мою темно-гнедую?
— Разве дело в цвете?
— Не сердись.
— Но с вами нельзя иначе, вы же никогда не действуете, как положено!
— Напротив…Я ведь подумал, что ты дашь мне этот совет, и поступил точно так же.
— Это же прекрасно!
— Прекрасно? Когда нет счастья?
— Вот как?
— Лошадь я тоже проиграл.
— Что, всю?!
— Ты что же, хочешь, чтобы я оставил у себя ухо, что ли? После этого я прекратил игру.
— Вот это-то и плохо.
— Разве не достаточно?
— Если бы я был там, я посоветовал бы вам поставить на карту отряд.
— Чтобы проиграть и его?
— Ну нет, счастье повернулось бы к вам лицом.
— Ты снова ошибся.
— Вы играли и на отряд?!
— И проиграл.
При этих словах Кок-Эрон грохнул кулаком по столу.
— Проиграть такой отряд, — вскричал он, — отряд, который я с таким трудом собрал! Да с ним бы мы завоевали целую провинцию! Черт возьми, зачем же вы играли, сударь?
— Ты что, не знаешь, зачем? Да просто чтобы играть.
— Вот чего бы вы никогда не сделали, слушай вы меня!
Эктор расхохотался. В ту же минуту за окном раздался пушечный выстрел. В ответ последовали другие, более близкие. Все жители дома высыпали наружу.
Сквозь дым, окутавший крепости Святого Иоанна и Святого Николая, можно было разглядеть эскадру галер, входящих в бухту. На передовой галере развевалось белое знамя с изображением ключей Святого Петра.
— Итак, — произнес Эктор, — я отправился в путь капитаном, к цели приду солдатом.
— Далеко же вы уйдете с такими мыслями, — пробурчал Кок-Эрон, с раздосадованным видом поправляя портупею.
— Подумаешь! Народная мудрость гласит: надо отступить, чтобы подальше прыгнуть. В ожидании прыжка, мой друг, пойди отдай документы американскому кузену.
Четверть часа спустя на улицах забили барабаны, собирая войско. Раньше всех прибежали те, кто находился в питейных домах. Менее проворными оказались те, кто пребывал в объятиях местных Эвридик, впавших в отчаяние при мысли о разлуке.
Наконец, к вечеру большая часть шести батальонов была погружена на галеры и фрегаты. Всю ночь собирали остальных, кто не в состоянии сам был прийти на пристань, слишком погрузившись в объятия Бахуса и Венеры. Все же в десять утра эскадра, распустив паруса (прекрасное зрелище, скажу вам, господа!), вышла в открытое море.
Эктор появился на борту королевского фрегата в одежде простого солдата. Его новый капитан хотел было предоставить ему привилегии дворянина, свободно следующего за своим отрядом, но Эктор решил, что должен подавать пример дисциплины с самого начала.
Кок-Эрон, ещё более суровый и замкнутый, продолжал исполнять обязанности поручика, как будто он по-прежнему служил под командой Эктора. Но на четвертый день вышел на палубу почему-то без шарфа и прочих отличий своего звания. На нем была та же одежда, что и на его господине. Тот лежал на солнышке, прислонясь к канатам.
— Что за перемены? — вскричал Эктор. — Ты был прекрасен, как Феб, а теперь мрачен, как старый грош.
Кок-Эрон сделал движение, будто умывал руки.
— Похоже, — продолжал, смеясь, Эктор, — твой чин поручика присоединился к моему капитанству.
— Именно так.
— Ты тоже проигрался?
— Нет…Я продал свой чин.
— Ну, это не оригинально.
— Сударь, оригинальность не носит на себе изображения короля. Зато оно имеется на пистолях. Их-то я и предпочел, чтобы спасти свой кошелек. Ведь на него было жалко смотреть, такой он был пустой и сморщенный, как старик.
Эктор молча пожал другу руку.
Счастливый и гордый, Кок-Эрон принялся расхаживать по палубе с задумчивым видом законодателя, создающего новый указ.
Через несколько часов кормчие возвестили о появлении на горизонте бухты Чивита-Веккья, где вечером фрегат бросил якорь.
