Глава 18. Звездный вечер

Первые дни после нападения сирен Акаланте зализывало раны. Погибло несколько десятков иреназе, и жертв было бы гораздо больше, если бы не Ираталь с Эргианом. Кариандец оплакивал погибшего друга, и Джиад видела холодную, как зимнее море, тоску в его светло-серых глазах, которая лишь на время уходила, когда он помогал Алестару или разговаривал с Даголаром, тоже скорбящим по брату. Джиад почти не знала погибшего Реголара, но достаточно уже знала самого Эргиана, чтобы понимать, как дороги бывшему принцу Карианда его немногочисленные друзья.

Реголара и остальных погибших во время нападения похоронили на кладбище Акаланте всех вместе немного в стороне от королевского склепа. Джиад с Алестаром первыми положили на длинную могильную плиту венки из водорослей, перевитые черно-белыми лентами и жемчужными нитями. Эргиан не проронил ни слова, и Даголар с Эрувейн увели его с собой. А вечером Джиад и Алестар почти вломились в комнату кариандца. Эргиан лежал на кровати в полутьме, один-единственный шар туарры слабо озарял его бледное лицо, темную траурную тунику и блестящую светлую чешую хвоста, бессильно раскинувшегося по постели.

— Я не жду гостей, — уронил он, и Алестар поморщился.

Проплыл к постели кариандца, опустился на ее край и мрачно сообщил:

— А мы и не гости. Мы теперь твои родственники, знаешь ли. А от родни так просто не избавишься.

— Очень тонкое и своевременное заявление, ваше величество, — по привычке съязвил Эргиан и посмотрел в сторону Джиад, которая тут же последовала примеру рыжего короля иреназе и села рядом с ним. — Госпожа Джиад, мои извинения. Мне сейчас немного трудно быть вежливым.

И замолчал, плотно стиснув губы, слишком бледные на заострившемся посеревшем лице.

Джиад кивнула. А потом заговорила, не подбирая слова, а позволив им свободно литься:

— Нас было три дюжины воспитанников примерно одного возраста. Гнездо, так это называется в Храме. Мы жили вместе в одном большом доме, наши циновки для сна лежали рядом, а еду нам раздавали в одинаковых мисках. Все, что у нас было, считалось собственностью Храма, да и сами мы себе не принадлежали. Зато мы точно знали, что у каждого из нас — сотни братьев и сестер, и эти, которые рядом, самые близкие. Наставники — почти божество. Кроме брата или сестры, никто не обнимет тебя ночью, если приснился дурной сон, и не перевяжет раны, если днем ты расшибся на тренировке. Я не помню, кто из них ушел к Малкавису первым. Стражей учат жестоко. Может, он сорвался с веревки, натянутой над высотой, или неудачно схватил ядовитую змею. Может, это был нож одного из нас или падение виском о камень… Я была слишком маленькой и не помню ни первую смерть, ни вторую, ни еще несколько последующих. Только пустые циновки, на которые больше никто не ложился. Их оставляли напоминанием, что Страж должен быть осторожен. Они годами лежали в комнате для сна, выгорая на свету и становясь блеклыми и ломкими…

Она немного помолчала и продолжила в полной тишине — оба иреназе даже дыхание, кажется, затаили:

— Потом, когда стала старше, я часто думала, почему они, а не я? Никто не безупречен, это я могла сорваться с веревки или захлебнуться в яме с водой, не успев выбраться по гладкой стене. Это меня мог убить кто-то из моих же братьев или сестер, не рассчитав удар. Или я могла не вернуться из первого же боя… Аруба стоит на границе с Великой Пустыней, и молодые Стражи должны год отслужить в городской охране, а там часто нападают кочевники. Это для того, чтобы Страж не уезжал к нанимателю, не испробовав настоящего боя и вкуса крови… Там я получила первую дюжину насечек на рукояти меча, а мои сестра и брат — стрелу в горло и сердце. И еще две циновки в нашей комнате опустели.

— Сколько же… — прошелестел Эргиан, а Алестар нащупал ладонь Джиад и крепко сжал ее.

— Из трех дюжин осталось чуть больше одной, — сказала она ровно. — Это довольно много, потому что Гнездо собирают раз в два-три года. У нас было сильное Гнездо, удачное. Иногда не остается вообще никого. Щит Малкависа должен быть безупречен. Самое страшное — это не умереть. Память о тебе уходит легко и быстро, как твоя душа улетает к Малкавису, чтобы потом когда-нибудь вернуться в мир. Твоя циновка останется слепым пятном, напоминающим о тебе, и твое имя растворяется в душах братьев и сестер. Самое страшное — проявить трусость в бою. Оставить брата-Стража без прикрытия или нанимателя без защиты. Страж, нарушивший клятву, обречен. Я как-то говорила, что жрецов Малкависа ценят за то, что они умирают раньше, чем их честь. Но иногда еще во время учебы будущий жрец или жрица проявляют слабость. И их наставникам приходится очистить Храм от предателя и труса, как тело — от гнойного нарыва. Эти ученики просто исчезают. Их циновку убирают из общего дома, их имя запрещено произносить, и их душа уйдет не к Малкавису, а в иные места, чтобы потом влиться в общий круговорот, но больше никогда ей не стать снова нашим братом или сестрой. Вот страшнее этого храмовые Стражи не знают ничего.

Она снова помолчала, чувствуя тепло руки Алестара, рыжий держал ее запястье и тихонько гладил его большим пальцем.

— Ваш друг Реголар умер с честью, — закончила она тихо. — Будь он Стражем, его мечи принесли бы в Храм, а имя написали на стене Памяти. О нем рассказывали бы ученикам, чтобы будущие Стражи знали, как следует жить и умирать. Но он иреназе. И после него останется город, который он помогал спасать, и те, кто обязан ему жизнью. Вы ведь никогда не забудете его, Эргиан, — впервые назвала она кариандца без титула, как и положено звать родича. — И мы не забудем тоже. Многие в том бою потеряли близких, родных и любимых. Смерть всегда идет рядом с жизнью рука об руку. Но Реголар умер, чтобы вы, его друг, остались живы. Цените его дар.

И снова тишина окутала комнату так же мягко и вязко, как темнота. В полумраке лишь светились белизной лица обоих иреназе, да едва заметно колыхались шелковые туники, похожие на диковинные цветы.

— Когда-то мне сказали, — тихо отозвался Эргиан, — что город становится для пришельца родным не в миг запечатления, а когда ты, гость, отдашь ему самое дорогое. Город становится родным, когда его воды и дно принимают могилу того, кого ты любил. Эту связь поистине не разорвать. Алестар, вы сказали, что я теперь ваш родственник. Джиад, я… оценил ваш рассказ. И свою долю крови я внес Акаланте сполна. Другой родины у меня больше нет, как и других родных. Вот так вот…

Он болезненно и тоскливо усмехнулся, а потом будто сбросил с себя гнетущий груз и посмотрел на Алестара и Джиад выжидающе. Рыжий кивнул и спокойно, словно это самое обычное дело, поинтересовался:

— Вы с Леаварой уже решили, когда поплывете в Храм?

— Я еще даже предложения ей не сделал, — вздохнул Эргиан. — Она невероятная. Когда тебя понимают те, кто знает с детства, как Маритэль или Рег с Даголаром, это… само собой. Но чтобы почти незнакомка…

— Вот и не тяни, — серьезно посоветовал Алестар. — Поплывем в Храм вместе. Джи, ты ведь не против? Или хочешь только свою собственную свадьбу? — спохватился он виновато, а Эргиан фыркнул, глядя на замешательство рыжего.

— Я… не против, конечно, — растерянно выдохнула Джиад, вдруг осознав, что это все — всерьез.

И Алестар говорит об их свадьбе, как о деле решенном! И Эргиан смотрит понимающе, а потом уводит разговор к тому, как лучше сделать предложение Леаваре, чтобы не затягивать, но дать время дворцовой прислуге подготовиться к двойной свадьбе в королевской семье.

Свадьбе! Нет, это все-таки не укладывалось в голове! Когда они вернулись в Акаланте, покинув Арену, на Алестара свалилось столько дел, что первую неделю он не знал, за что хвататься. Похороны убитых и забота о раненых, восстановление дворца, охрана границ от сирен, которые уплыли, но все еще были опасны… Джиад старалась быть рядом, следила, чтобы он успевал есть и спать и не загонял себя, тратя последние силы. Это была обычная и хорошо знакомая служба Стража при короле, которую она выполняла с гордостью. Но друг на друга времени у них не оставалось. Только поздней ночью, когда Алестар засыпал, полумертвый от усталости, она могла сидеть рядом и гладить его рыжую голову, молча удивляясь, какой длинный и невозможный путь от ненависти к любви они оба проделали.

А потом, когда стало полегче, Джиад очень осторожно попросила дать ей побыть одной и подумать. Алестар согласился, как и на все ее просьбы… И время до назначенного дня сначала замерло, а потом полетело, словно взбесившийся салту.

Прошло две недели с того страшного дня на Арене, а Джиад все не могла поверить, что это происходит именно с ней. Встреча с богами, конец долгого дурного сна, в который превратился заговор против Акаланте, предложение Алестара… Король иреназе хочет видеть ее своей женой! Это было странно, непонятно и неестественно! И при одной мысли, что придется принять корону морского народа, Джиад с ужасом думала, что будет не на своем месте. Она не королева! И какая жена получится из нее, привыкшей повиноваться старшим жрецам или нанимателю, но не одному-единственному мужчине? Но потом она вспоминала, что замуж ее позвал не просто король, а рыжий хвостатый упрямец, который отлично знает, что Джиад никогда не увидит в нем господина и повелителя, и с радостью принимает это. О, как же все сложно!

Повиснув в воде у окна галереи, выходящего во внутренний двор, Джиад еще немного полюбовалась, как Жи, лишившийся божественного двойника, с чистой незамутненной радостью мечется по саду, играя с Камриталем и Семарилем. Господа гвардейцы явились утром и повергли Джиад в изумление, с изысканной любезностью выпросив у нее салру на время и клятвенно пообещав, что тот будет сыт, весел и благополучен. Что ж, обещание они явно держали!

Прямо сейчас двое иреназе в нарядных ярких туниках забавлялись игрой. Первый пытался пронести от одного края площадки до другого большой мягкий мяч, нетяжелый и явно надутый изнутри, второй упорно его отнимал. Жи метался вокруг них, добавляя в игру остроты и суматохи. Вот Семариль ловким движением выбил мяч из рук друга-соперника, и салру мгновенно поддел его носом, уводя еще дальше. Иреназе рванулись за ним, пытаясь ухватить добычу, но Жи гнал игрушку к зарослям, а на скамье, поставленной у длинной стороны площадки, звонко и заливисто смеялась золотоволосая девушка с нежным светлым личиком. Вторая, смуглая и черноглазая, с неизменными табличками в руках, улыбалась сдержанно, но искренне, и Джиад с усмешкой подумала, что красавцы-гвардейцы, похоже, своего не упустят.

Конечно, Алестар позаботится, чтобы у его названых сестер был хороший выбор. Вчера, например, Маритэль и Дэлора были почетными гостьями на празднике, устроенном Эруви, и все молодые каи-на Акаланте вились вокруг них, стараясь произвести впечатление. Но даже там Камриталь с неразлучным приятелем оказались впереди всех, и было видно, что бравые хвостатые вояки старательно ищут путь к сердцу таких же хвостатых принцесс, как это и бывает во все времена и во всех уголках мира. Вот и хорошо! Акаланте заслужило много счастья! И чем больше будет любящих пар, тем быстрее подводное королевство наполнится радостным смехом взрослых и детей, сиянием глаз и улыбками…

Камриталь, отвоевавший мяч обратно, с триумфом вернулся на площадку, обогнал спешащего за ним Семариля, виртуозно ускользнул от Жи и опустил мяч в большое кольцо, закрепленное на краю площадки, обозначая победу. Салру тут же подхватил освободившуюся игрушку, а Камриталь подплыл к девушкам и поклонился, приложив ладонь к сердцу.

Маритэль, все еще продолжая смеяться, протянула ему свою ручку, тонкую, белоснежную и унизанную разноцветными перламутровыми браслетами почти до локтя. Гвардеец почтительно склонился над ней и поцеловал пальчики, а появившийся за его спиной Семариль сокрушенно развел руками, всем видом изображая столь искреннюю скорбь, что Джиад ни на мгновение ему не поверила.

Суаланка, видимо, тоже, но, посмотрев на расстроенного Семариля, что-то ему сказала. Мгновенно воспрянувший духом иреназе кинулся к длинным водорослям, свисающим с каменных арок, что окружали площадку, сорвал несколько ярких цветов и гордо преподнес их суаланской принцессе, милостиво одарившей его той же наградой, что и Маритэль — Камриталя.

Джиад, улыбаясь, покачала головой и отплыла от окна. Безумная идея Алестара признать обеих принцесс своими сестрами сработала лучше, чем можно было предположить. Правда, король Суаланы все-таки прислал гневное письмо, в котором пытался обвинить несостоявшегося зятя в нарушении слова. Алестар, прочитав его, несколько минут от души ругался, и Джиад, спальня которой снова превратилась днем в подобие королевского кабинета, пополнила свои знания подводных крепких выражений. А потом рыжий внезапно и подозрительно успокоился, вызвал Эргиана и попросил «дражайшего родича» взять на себя сочинение ответа, предоставив ему полную свободу и само письмо Лорасса. Бывший кариандец не подвел…

Две страницы безупречно учтивых, но злых и язвительных колкостей, которые он сопроводил точным и ясным перечислением суаланских грехов перед короной Акаланте, Алестар с наслаждением прочитал Джиад вслух, потом долго и неприлично ржал — иначе это трудно было назвать! — а потом велел переписать письмо Эргиана для своей личной библиотеки. «Прочитаю, когда будет грустно», — как он это объяснил.

Вскоре курьер из Суаланы вернулся с посланием, изучив которое Алестар расплылся в удовлетворенной улыбке и заявил, что ее высочество Дэлора остается в Акаланте на равных правах с ее высочеством Маритэль. А если это кому-то не нравится, пусть жуют собственный хвост!

И все это нисколько не прояснило для Джиад, какой теперь станет ее собственная жизнь.

Да, она приняла решение остаться. Море приняло ее, с каждым днем открывая все новые красоты и чудеса. Ей было легко и приятно дышать водой, а тоска по суше поблекла и развеялась, превратившись в неясное воспоминание. И Алестар был так нежен и предупредителен, так бросался исполнять любое ее желание, что Джиад гнала от себя мысли о том, что совершает ошибку. Да ей и думать оказалось некогда…

Подготовка к свадьбе, к счастью, была делом прислуги, от Джиад почти ничего не требовалось. Разве что примерить несколько десятков туник, выбрать украшения, сказать, какие блюда она хочет видеть на столе и как сварить свадебную тинкалу… А еще подписать приглашения на свадьбу, которые непременно нужно разослать в дома каи-на и особенно отличившимся подданным. И осмотреть гирлянды, которые сплели для свадебного зала. И одобрить список подарков, которые собираются преподнести будущие счастливые подданные. И примерить корону!

На короне Джиад не выдержала и трусливо сбежала в комнату Санлии, прекрасно понимая, что придется разговаривать с Лилайном. Не выгонять же его! Можно позвать Санлию к себе, но в спальне прочно обосновался отряд швей, ювелиров и поваров, а прятаться у Алестара… Ему и так сейчас несладко: начали прибывать кариандские беженцы, их пришлось устраивать, заботиться о пропитании и лекарях, и Алестар с Эргианом снова целые дни проводили за делами, в один голос сообщив, что на собственную свадьбу они, конечно, явятся, но все остальное пусть как-нибудь устроится само собой.

— Так и сказали? — хмыкнув, уточнив Лилайн, развалившийся на постели в комнате Санлии.

Занимаясь делами Алестара, она не успела понять, когда эти двое замечательно поладили, просто однажды оказалось, что Каррас ночует в комнате суаланки. И что Джиад совершенно не больно от этого, напротив, чуть тревожно за них, но легко и радостно.

— Да, — хмуро отозвалась Джиад, краем глаза наблюдая, как довольно щурится алахасец, пока Санлия расчесывает ему волосы. — У них дела. Очень важные.

— Понятно, — кивнул алахасец и потерся щекой о ладонь Санлии. — А что тут под водой еще пьют, кроме тинкалы?

— На турансайское рассчитывать не стоит, — вздохнула Джиад, садясь на край постели. — Но какое-то вино должно быть… Может, спросить у слуг?

— Разумеется, спросить, — мягко сказала Санлия, откладывая гребень и перевязывая отросшие волосы Лилайна короткой парчовой лентой. — А лучше — приказать. Каи-на, вам пора считать дворцовых слуг и вашими слугами тоже. Поверьте, им только в радость вам услужить! А если кто-то думает иначе, всегда найдутся другие на его место.

— Я плохо умею приказывать, — призналась Джиад. — Если это не касается моих дел Стража. Но… я больше не Страж! И никогда им не буду. У Алестара собственная охрана, а быть королевой… Даже в детстве я никогда об этом не мечтала. Я не знаю, что делать! Я… даже не знаю, чего хочу на самом деле.

Замолчав, она отвела взгляд и опустила его, чувствуя себя отвратительно слабой и беспомощной. Ведь сама хотела этого! Выбрала любовь Алестара, прекрасно зная, что к ней прилагается корона — не как дар или награда, а как новый долг.

— Здесь я тебе плохой советчик, Джи, — уронил Лилайн. — Самому бы разобраться, как теперь жизнь устраивать. Вот скажи, ты веришь, что из меня — из меня! — получится посол? Да еще не какого-то земного государя, а морского? Я же в подводных делах разбираюсь, как корова в жемчуге!

— Ты справишься, Лил, — улыбнулась Джиад, и на мгновение ей стало немного легче.

Не только она страшится неизвестного будущего, что вот-вот станет настоящим.

— Санлия тебе поможет, — добавила Джиад, и суаланка кивнула, а потом с явным удовольствием посмотрела на подол своей длинной туники, облегающей стройные ноги до коленей.

— Перемены — это не всегда плохо, — сказала она очень просто. — Лилайн, счастье мое, почему бы тебе не сплавать на кухню? Я точно знаю, что там есть вино, его держат в запечатанных бутылках и добавляют в некоторые блюда. Но мы не знаем ваш человеческий вкус! Вино ведь отличается чем-то, как и тинкала?

— Ужас! — фыркнул Лилайн и довольно ловко оттолкнулся от постели. — Отличается ли вино?! Ясно, нужно самому глянуть на ваши запасы. А потом есть у меня еще одно дело, так что выпивку я вам пришлю, а вот начинайте без меня. Вернусь как смогу!

Он выплыл из комнаты, и Джиад снова растерянно посмотрела на Санлию.

— Прости, — сказала она тихо. — Я не дала вам побыть вдвоем…

— У нас еще вся жизнь будет на это, — озорно улыбнулась суаланка. — А сейчас, кажется, пора устроить… У вас бывает праздник невесты накануне свадьбы? Когда ее подруги собираются поболтать?

— Конечно. Только я…

Джиад опять запнулась. Как объяснить, что она ничего не знает об этом? У Стражей нет подруг и друзей, только служба. И рядом могут оказаться лишь другие Стражи, так что какие свадьбы? Свадьба — чужая, разумеется, это просто еще одна причина для тревоги. Слишком легко в скоплении народа подпустить близко убийцу… Она вспомнила свадьбу Эрувейн и тихо вздохнула, стараясь, чтобы вышло незаметно.

— Я не знаю правил для этого, — призналась она. — Ни земных, ни ваших. Санлия, ну какая из меня вообще невеста?!

Слова вырвались так отчаянно, что Джиад испугалась, но бывшая наложница кивнула понимающе, и скользнув ближе к Джиад, обняла ее рукой за плечи.

— Самая лучшая, — сказала совершенно искренне. — Самая любимая и желанная для того, кто столько вас добивался. Джиад, неужели вы думаете, что сердце Алестара непостоянно? Или… вы сомневаетесь, что любите его?

— Я не знаю, — шепотом сказала Джиад, сплетая пальцы перед собой в жесте для молитвенной сутры. — Раньше моя жизнь была трудной. Иногда — жестокой. Но всегда понятной! Путь и долг Стража для меня привычны, как рукоять меча в ладони. А сейчас… мои руки пусты, а разум в смятении.

— Иногда разум должен уступить сердцу.

Санлия взяла с кровати гребень, потянулась и, распустив собранные в хвост волосы Джиад, принялась очень осторожно и ласково перебирать их, проводя гребнем от корней до самых кончиков. Джиад закрыла глаза, подчиняясь и успокаиваясь…

— У нас это называют Жемчужной ночью, — негромко сказала Санлия. — Обычно ее устраивают перед самой свадьбой, когда невесте страшнее всего. Никаких мужчин, только близкие подруги и родственницы. Хотите, позовем Леавару? Она скоро станет вам почти сестрой. Или Маритэль… А лучше — обеих!

— Тогда уж и Дэлору нужно звать, — слабо улыбнулась Джиад. — До свадьбы еще четыре дня. То есть уже три.

— Ну и что? — изящно пожала плечами Санлия. — Есть нужно, когда приходит голод, спать — когда тело утомилось, а страх прогонять в любое время, как он пришел. Сейчас Лилайн пришлет нам вина и чего-нибудь вкусного, мы поговорим… Хотя их высочества Маритэль и Дэлору я бы приглашать не советовала. Они славные девушки, каждая по-своему, но показывать им свою слабость, даже временную, пока не стоит. Пока вы еще не сроднились по-настоящему… Одна будет всегда искать у вас поддержки и должна видеть в своей королеве могучую защитницу, а вторая…

— Может решить, что она сильнее меня, — кивнула Джиад. — Я понимаю. Маритэль из тех, кому нужна ласковая рука, а Дэлоре необходима крепкая.

— Она научится вас уважать. — По губам Санлии скользнула улыбка. — Рожденные в Суалане ценят силу так же, как в Карианде восхищаются умом и хитрость. Но вы тоже справитесь, каи-на. И с тем, и с другим.

— Я была бы рада и вас назвать сестрой, Санлия, — вырвалось у Джиад, и бывшая наложница, глянув на нее, благодарно блеснула глазами.

— Это честь для меня, — отозвалась она. — И я всегда буду помнить ваше великодушие. Ну так что, зовем Леавару? И, может быть, Эрувейн?

— Да, — выдохнула Джиад, все еще сомневаясь, не совершает ли глупость, но чувствуя себя, словно на веревке, натянутой над пропастью, где путь назад надежно отрезан.

Хочешь или нет, иди вперед, иначе все впустую. И стоило принять хотя бы такое простое решение, как стало легче, словно она поймала протянутую руку друга.

Она посмотрела на Санлию, и суаланка, дернув рычаг вызова слуг, ответила ей понимающим взглядом.

«Интересно, что у Лилайна за дела? — подумала Джиад, пока Санлия, решительно взявшая на себя все хлопоты, устраивала внезапный маленький праздник. — Алестар вчера обронил, что каи-на Аусдранга уже ждут посольство иреназе. Значит, все готово, и Каррас может отправляться в любую минуту. Получается, они с Санлией ждут моей свадьбы? Давно следовало поговорить с ней… Но Лилайн чем здесь занимается?!»

Одна из вернувшихся служанок принялась расставлять на столике закуски, вторая торжественно поклонилась и протянула Джиад глиняную бутыль, плотно запечатанную пробкой.

— И как мы будем это пить? — недоуменно поинтересовалась Джиад, действительно не представляя, что делать с такой посудой под водой.

Санлия повертела бутыль в руках и тоже пожала изящными плечиками.

— Заберете с собой, — решительно сказала она. — Выпьете как-нибудь потом, поднявшись на поверхность. А пока я сварю тинкалу по особому рецепту! И если вам понравится, оставлю его Леаваре. О, а вот и они!

Мгновение — и комната наполнилась колыханием ярких туник, сиянием чешуи и роскошных хвостовых плавников, улыбками и веселым щебетом юных иреназе. Пока Эруви обнималась с Санлией, Леавара всплеснула руками, заявив, что милая избранница его величества похудела и побледнела от забот! Но ничего, на свадьбе этого совершенно не будет заметно. Каи-на ведь помнит о своем обещании?

— Обещание? — переспросила Джиад, и тут ей в щеки бросилась краска. — Ах да, конечно…

Неудивительно, что она забыла! Если бы тогда ей кто-нибудь сказал, что наступит день, когда горькая насмешка над самой собой обернется истиной! Джиад пообещала, что на свою свадьбу с Алестаром не позволит себя накрасить никому, кроме Леавары… И теперь, похоже, пришло время выполнить это обещание. Но…

— Вот! — с триумфом провозгласила Леавара и победно посмотрела на остальных. — Ставлю свою косу, что каи-на Джиад будет самой прекрасной избранной, которую видел королевский дворец! Ах, если бы вам волосы немного длиннее…

Она потянулась к недлинной толстой косе, которую Джиад заплела Санлия, и с сожалением вздохнула.

— Не станем мы с тобой спорить, — со смехом заверила Эруви. — Сойдемся на том, что обе невесты будут дивно хороши. Как день и ночь! Правда ведь?

Она лукаво глянула, и Джиад неловко улыбнулась, чувствуя, словно ее одарили неожиданно, а главное, незаслуженно щедро. Одарили теплом, любовью и дружеским расположением… И остается только обещать себе, что примешь их достойно и постараешься ответить тем же.

— Мне о многом нужно спросить у вас, каи-на, — серьезно ответила Санлия, ставя на каменную плитку, куда выходила труба с горячей водой, большой сосуд с тинкалой. — Земные мужчины такие загадочные! А их тело сильно отличается от нашего. Не ногами, я имею в виду…

Она слегка покраснела, а Эрувейн и Леавара, успевшие развалиться на кровати животом вниз, подняли хвосты и слегка пошевелили ими, как дети болтают в воздухе ногами.

— Д-да… конечно, — отозвалась Джиад, пытаясь понять, о чем именно ее спрашивают. — Мы дышим не жабрами, например.

— Я не о жабрах, — невозмутимо поправила ее Санлия, и только изумруды ее глаз озорно сверкнули. — Правда, что у людей мужской клинок никогда не прячется в ножны? Даже когда мужчина полностью… удовлетворен?

Эрувейн ахнула, а Джиад окончательно покраснела. Ничего особенного в этом вопросе не было! Да и она не юная девственница благородного воспитания… Но вот — смутилась под жадными взглядами трех пар глаз.

— Правда, — кивнула она, улыбнувшись. — У нас ведь нет хвостов. Так что женские органы скрыты лишь ногами, а мужские… вообще ничем.

— Как неудобно… — с сочувствием протянула Эрувейн. — Плавать же мешает! То есть ходить. Или… нет?

— Зато можно оценить размер, — задумалась Леавара. — Хотя я правда не понимаю! Видела я ири-на Лилайна, и у него ничего не… топорщится, в общем! А ведь мужчина на диво ладный, да и Санлия грустной не выглядит. Кстати! А как же тогда узнать, что мужчина уже доволен?! Если у него ничего не прячется!

— Так! — едва сдерживая смех, сказала Джиад, прижимая ладони к пылающим щекам. — Погодите! Все совсем иначе! Хорошо, я сейчас расскажу!

Санлия, по-прежнему улыбаясь, варила тинкалу, и Джиад вдруг поняла, что грызущая сердце тоска если не ушла совсем, то отступила далеко. Вот так и выглядит иногда жизнь обычных женщин?! Разве могла она раньше вести такие смешные и пряные, как суаланская тинкала, разговоры? Да и с кем? Но пусть ей поможет Малкавис, придется ведь сейчас объяснять юным любопытным хвостатым девицам, почему человеческим мужчинам ничто не мешает ходить или плавать! «Обычно не мешает, — ехидно подсказал ей внутренний голос. — А то ведь всякое бывает. И размер сходу далеко не всегда определишь. И вообще… Санлия наверняка все это уже знает, но с такой темой для разговора точно не заскучаешь!»

Она вдруг подумала, что и сама не отказалась бы узнать пару ответов на вопросы, задавать которые Алестару… неловко. В храме Малкависа к удовольствиям плоти относились так же просто, как к утолению жажды или голода, из-за чего многие считали Стражей развратными. Но разврат — это недостойное поведение! Насилие или использование чужой беспомощности. Обман, принуждение, злоупотребление доверием или причинение боли… То, что происходит между искренне желающими друг друга людьми, развратом быть не может. А есть ли что-то запретное у иреназе? И вообще, если запечатление происходит у них раньше свадьбы, то как же первая брачная ночь? И девственность, которая так важна там, наверху? И…

Санлия сняла с плиты сосуд с тинкалой и принялась колдовать над ней, прямо через пленку узкой полой иглой с поршнем на конце добавляя какие-то специи и жидкость, а потом вернула сосуд на место. Эрувейн с Леаварой проводили тинкалу жадным взглядом, одновременно вздохнув, и Джиад поняла, что вечер будет долгий. И, похоже, веселый. Уж точно веселее, чем она его представляла, собираясь опять мучиться мыслями, а потом лечь спать в одиночку.

— И вот представьте себе! — рассказывала слегка захмелевшая Эруви, размахивая рукой перед собой. — Мы с Орлисом быстренько проскользнули между этих камней — и только хвосты мелькнули. А Алестар застрял!

— Как застрял? — изумилась Джиад.

— Плечами! — расхохоталась Эрувейн. — Вода его толкнула вперед, а дальше оказалось узко, и он, бедный, ни туда ни сюда. Так плотно застрял, что пришлось нам возвращаться и тянуть его за хвост! Ох… вы только ему не говорите, что я вам это рассказала! Какая у него была физиономия!

Джиад рассмеялась. Пожалуй, увидеть выражение лица рыжего, когда его тянут за хвост, будто нашкодившего кота из-под кровати, она бы и сама не отказалась! Дивное зрелище, должно быть.

— Не скажу, — серьезно пообещала она, и тут в дверь постучали.

— Кого там принесло? — изумилась Леавара, тоже раскрасневшаяся и растрепанная после того, как они с Эрувейн показывали «Танец морского ежа».

Насколько поняла Джиад, в этом танце полагалось изображать не самого ежа, а что бывает, если ты на него сел или наступил. Про себя она решила, что никогда не станет такое танцевать, потому что с хвостом подобные движения выглядят хоть немного приличнее, чем с ногами.

Дверь открылась, и в нее заглянул смущенный Камриталь, сообщив:

— Каи-на Джиад, вы позволите вам кое-что сказать? Это очень важно!

— Да что там может быть важного?! — запротестовали в один голос Эрувейн с Леаварой. — Никаких дел в Жемчужный вечер! Мужчинам сегодня вообще сюда нос совать не положено! А то за него хвост поплатится!

— Я ненадолго, — с извиняющейся улыбкой сказала Джиад, оттолкнувшись от кровати, и подплыла к двери, чувствуя расслабленную ленцу в движениях.

Тинкала, которую сварила Санлия для Жемчужного вечера, и вправду была особенной! Не такой сладкой, как обычно, но пряной и пьянящей, как хорошее вино.

Камриталь отплыл в коридор, не преминув перед этим окинуть оставшихся девушек восхищенным взглядом, и Джиад с непростительной доверчивостью последовала за ним… чтобы тут же оказаться в мужских объятиях.

Тело отозвалось раньше разума, и она дернулась, в последний миг удержавшись от удара.

— Это я! — торопливо отозвался понявший свою ошибку Алестар.

И прижал ее крепче, зарывшись лицом в волосы.

Джиад замерла, не зная, что сказать. Съязвить насчет важных дел, которые наконец-то закончились? Глупо и некрасиво, потому что Алестар в самом деле был занят. Уж что такое королевский долг, она понимает! Сказать, что у нее Жемчужный вечер, и хочется его продолжить? А хочется ли? Да, в комнате весело, и Джиад нежилась в этом потоке ласки и дружбы, но все-таки ей чего-то не хватало. А вот теперь, когда сильные руки Алестара так правильно обнимают ее…

— Твоим подругам придется обойтись без тебя, — шепнул рыжий ей на ухо. — Потому что прямо сейчас я собираюсь похитить свою избранную, как положено тирану и завоевателю!

И он решительно потащил Джиад по коридору, не выпуская из объятий и ухитряясь плыть исключительно толчками мощного хвоста. Она же сначала не сопротивлялась от растерянности, потом — приняв игру.

— И куда именно вы меня собрались похищать, ваше тираническое величество? — поинтересовалась Джиад, вдруг поняв, что они покинули дворец через одно из бесчисленных окон и явно плывут наверх, в чернильное ночное море, уже довольно холодное.

— Куда надо! — решительно отозвался Алестар и виновато добавил: — Вот увидишь, там будет удобно и тепло.

— Как скажете, — согласилась Джиад, с трудом удерживаясь от смеха, очень уж забавно это должно было выглядеть со стороны.

А она сама, кажется, перебрала с коварной тинкалой Санлии. Иначе почему радость бежит по венам, делая кровь горячей и туманя рассудок? А руки так удобно закинуть на шею Алестара, прижавшись к нему еще теснее и с мстительным удовольствием услышав короткий страдальческий выдох. Вот так вот похищать избранных, ваше величество!

Ноги, между прочим, явно мешали плыть, и Джиад обвила ими бедра иреназе, скрестив щиколотки позади, где мощная спина Алестара переходила в хвост.

Потом, подумав, потянулась еще немного, нашла в пределах досягаемости ухо коварного похитителя и повела себя совсем не как стыдливая невеста, вдумчиво прикусив его краешек, а потом сразу пройдясь языком.

— Джи! — взмолился Алестар. — Пощади! Я же… Ах…

— Да, ваше величество? — усмехнулась Джиад. — Вы не отвлекайтесь, похищайте меня старательно, раз уж взялись. Я в ужасе и предвкушении, как и положено.

И продолжила доказывать это, упоенно проделывая с ухом рыжего все новые изощренные манипуляции.

Следующие несколько минут Алестар сдавленно умолял, ругался, обещал страшные кары и подвывал, то ли от смеха, то ли от возмущения. Но упорно дотащил Джиад до освещенного туаррой каменного столба, где их ждал привязанный салту. Причем один! Разумеется, ее ведь увозят силой, а не по желанию…

Внутри все сильнее разгоралось тепло возбуждения. Не от мысли о похищении, конечно, а от знания, что в седле морского зверя придется сидеть вдвоем, тесно прижавшись друг к другу. Что-то в этом было дикое и сладкое, выпущенное на волю хмельной тинкалой, непристойными разговорами и близостью Алестара, который держал ее крепко, но осторожно и время от времени то зарывался лицом в волосы, то целовал щеку, до которой только и мог дотянуться губами. И каждый такой поцелуй вспыхивал на коже искрой от разгорающегося пламени.

Джиад вдруг расхотелось играть. Но лишь потому, что сильно и глубоко пожелалось большего. Прямо здесь и сейчас! Она закусила губу, когда Алестар помог ей сесть в седло позади себя, уже не изображая похищение, и обняла его обеими руками, прижавшись лицом к широкой напряженной спине. Слишком напряженной для простой поездки на салту.

Серый, а это, конечно, был он, прянул с места как всегда стремительно, и вода попыталась толкнуть их Джиад назад, но она лишь сильнее наклонилась вперед и прижалась к иреназе. Они мчались сквозь холодную густую тьму, в которой Джиад не могла разглядеть ничего и не понимала, как Алестар находит направление. Или Серый просто плывет, куда пожелает? Нет, ведь было сказано про тепло… Куда ее могут привезти в ночном море, все дальше удаляясь от Акаланте?

Страха не было, только полное и безмерное доверие. Да еще любопытство и удивление: неужели это тоже часть брачных ритуалов иреназе.

По изменившемуся давлению воды Джиад поняла, что они приближаются к поверхности. Здесь всем телом ощущались тугие волны, и Алестар остановился. Обернулся к Джиад, предупредив:

— Сейчас всплывем. Там холоднее, потерпи чуть-чуть.

Она кивнула, невольно радуясь, что хотя бы о смене дыхания можно больше не беспокоиться. Мать Море навсегда лишила ее необходимости пользоваться амулетами, даровав часть умений иреназе.

Серый подобрался, толкнулся наверх длинным косым прыжком, и Джиад оказалась наполовину в воде, а наполовину — в воздухе. Ледяном ночном воздухе, немедленно облившем ее тело. Тонкая шелковая туника, притом мокрая, грела не больше, чем паутина, даже наоборот. Джиад подумала над тем, чтобы снять ее, но Серый быстро проплыл полосу каких-то бурунов, и на фоне темного неба перед Джиад вдруг выросло что-то еще темнее, но испещренное бледными пятнами. Невысокое, меньше человеческого роста, хотя дальше оно росло и уходило ввысь.

Луна вовремя показалась из-за тучи, и Джиад разглядела почти плоскую скалу посреди моря. Точнее, часть небольшого каменного хребта, вынырнувшего из воды. Волны здесь должны были быть сильными, но почему-то прибоя почти не оказалось. Почему-то? Джиад чутьем поняла, что здесь не обошлось без королевской магии иреназе.

— Сегодня особенная ночь.

Алестар соскользнул с Серого и помог Джиад выбраться из седла.

— Посмотри на небо, — попросил он.

Джиад послушно глянула, но ничего интересного не увидела. Небо как небо. Разве что звезды очень яркие и переливаются сильнее обычного. Наверное, будет ясная погода…

— У нас это время называют Звездная неделя, — пояснил иреназе. — Семь ночей подряд звезды падают вниз, на землю и в море. Говорят, что там, где их огонь гаснет в морских водах, море становится плодородным, а в сердцах зарождается любовь. В эти ночи не принято подниматься наверх одному, только с парой. С избранной, супругой, просто возлюбленной — неважно. Я… всего раз проводил Звездные ночи, — тихо добавил он. — С Кассией. Как и положено, загадал желание, но не сбылось. Так что сегодня ничего загадывать не буду, просто хотел показать тебе это.

Он потянул Джиад за руку, и она так же послушно проплыла за ним к подножью скалы, где обнаружились плоские каменные ступени. Вряд ли это была работа чьих-то рук, просто солнце и ветер исчертили и выщербили скалу. А вот немного дальше…

— Там сухое одеяло, — сказал Алестар, словно это было самым обычным делом — одеяло посреди моря! — А еще ветки и какая-то штука для добычи огня.

— А ты? — вырвалось у Джиад.

— Я буду рядом, — улыбнулся иреназе. — Здесь, в воде. Очень близко! Пожалуйста, Джи, просто посмотри!

В его голосе слышалось предвкушение и радость, и Джиад нащупала ногами начало ступеней, поднялась по ним, борясь с желанием оглянуться на Алестара, и оказалась на крошечной площадке, где только-только можно было сесть. Ну и развести костерок из охапки сухих веток и водорослей, которые кто-то заботливо сложил у края скалы и даже полил маслом, судя по запаху. А еще в глубокой каменной выемке лежало сухое одеяло, защищенное от брызг. И стояла бутылка, точно такая же, как Лилайн прислал им с кухни.

Джиад по привычке закусила изнутри губу, начиная понимать. Ни одному иреназе на эту вершину не забраться. И одеяло с топливом для костра под водой не найдешь. Неотложные дела, значит? Вот заговорщики!

Она все-таки оглянулась на Алестара. Светлое тело иреназе белело в нескольких шагах, он лежал в воде у подножия скалы. Недалеко, но все-таки рукой не дотянешься, да и разговаривать…

Джиад решительно сняла мокрую тунику и растерлась одеялом. А потом, стараясь не обращать внимания на холод, подхватила ветки в охапку и снова спустилась вниз, бросив их на последнюю ступеньку у воды.

— Здесь тоже можно развести костер, — пояснила в ответ на удивленно блеснувший в лунном свете взгляд Алестара.

Вернулась наверх, забрала одеяло, бутылку и трут с огнивом, которые нашлись там, где раньше лежали ветки. Спустилась…

Искры от огнива рассыпались крошечными золотыми мошками, и сухой трут жадно вспыхнул, а следом занялись и ветки. Костерок запылал радостно и самозабвенно, Джиад села рядом и закуталась в одеяло. От моря было холоднее, чем наверху, зато скала защищала от ветра. А еще Алестар теперь был рядом. Джиад зубами вытащила пробку, отхлебнула показавшееся сладким и густым после тинкалы вино и тихонько рассмеялась.

— Что, плохое? — настороженно вскинулся иреназе.

— Наоборот, — покачала она головой. — Интересно, если кое-кого забросить на луну, он и там найдет бутылочку турансайского? Откуда вообще под водой вино?

— Другие королевства иреназе иногда торгуют с людьми, — отозвался Алестар, не сводя с нее глаз. — А еще бывают затонувшие корабли. Не верь, если услышишь, что это мы их топим. Раньше… всякое бывало, но не сейчас. Еще мой дед запретил. Но корабли иногда тонут сами, и это наша законная добыча. Джи, какая же ты красивая…

Джиад, как раз опять отпившая от бутылки, поперхнулась. Откашлялась, недоуменно глянула на Алестара, и тут небо прямо перед ними прочертила падающая звезда. Она показалась огромной, гораздо больше обычных звезд, и оставляла светящийся след. Джиад затаила дыхание. Поверье о желании, которое нужно загадать, она знала, но никогда не успевала. Да и что ей просить теперь?

Отпив еще глоток, она протянула бутылку Алестару, и тот молча принял ее, тоже приложившись к горлышку. От костра повеяло согревшимся воздухом, и Джиад, завернувшейся в одеяло с ногами, стало тепло, только еще влажные волосы шевелил прохладный ветерок.

А вокруг бушевало звездное безумие. Одна, другая, третья… А вот и несколько сразу сорвались, чертя по небу яркие штрихи. Какое тут желание! Дух захватывает…

— Это… каждый год? — неверяще спросила Джиад, и Алестар кивнул, возвращая ей полегчавшую бутыль.

Но почему она никогда этого не видела раньше? Хотя… когда ей было увидеть? Ее дни и ночи были заполнены Торвальдом. Его безопасностью, мыслями о нем… Торвальд никогда не пошел бы смотреть на звездное небо, от которого никакой пользы, а Джиад всегда была при нем: телом, разумом и сердцем. Она и не знала о подобном чуде.

Еще один глоток старого турансайского горячим мягким бархатом скользнул внутрь, и Джиад окончательно согрелась. Ей даже стало жарко! То ли от мыслей, что будет дальше, то ли от взгляда Алестара. Иреназе смотрел не на звезды, а на нее! И под этим взглядом Джиад снова почувствовала сладкую истому и желание утонуть в ней целиком.

Сколько прошло времени, она не знала. Звезды все падали, а она глянула на быстро прогоревший костер, будто отмеривший ей срок. И даже жалости не почувствовала.

Поднявшись, скинула одеяло, упавшее на каменные ступени к самой воде, и шагнула в море, показавшееся теплым.

— Джи?

Голос Алестара был удивленным, но объятия — такими же крепкими и надежными, как всегда.

Он потянул ее за собой туда, где вода была спокойной и неглубокой, а дно оказалось чистым песком. Джиад встала, а потом легко оттолкнулась ступнями и повисла в воде, опираясь на Алестара.

— Джиад… — прошептал-простонал он, покрывая ее лицо и плечи поцелуями. — Прости меня…

— За что?

— За то, что дурак! — выдохнул рыжий, запуская пальцы в ее волосы и гладя спину. — Я совсем зарылся в эти дела, а они никогда не заканчиваются! И я готовил тебе Звездную ночь заранее, честное слово! Перед самой свадьбой. А сегодня приплыл Лилайн и сказал, что я дурак. Что сюрприз — это хорошо, но только если ты не успеешь решить, что я тебя бросил, и обидеться. Тебе сейчас и так нелегко, а меня не было рядом… Джи, я люблю тебя! Клянусь Морем, Землей и Небом! Прости…

Он перебирал ее волосы и целовал, шепча жарко и отчаянно:

— Я не могу без тебя, слышишь? Я прятался за королевскими заботами, потому что никак не мог поверить. Я боялся, вдруг ты передумаешь в последний момент?! Глупо, я знаю… Мне надо было быть с тобой… Хотя бы днем! А я старался устать посильнее, чтобы не думать о тебе ночами. О том, что ты в соседних комнатах, такая недоступная, такая невозможно желанная… Я теряю слова, когда вижу тебя, сердце мое. Не странно ли? Когда ты меня ненавидела, мне хватало слов, чтобы рассказать, как я тебя люблю, и я не боялся их говорить. Какая разница, думал я, это ведь все равно безнадежно. А теперь, когда ты сама сказала, что любишь, когда согласилась… Я все испортил. Или еще нет?

— Алестар! — взмолилась Джиад. — О чем ты? Я ведь обещала, что останусь. Я поклялась… приняла свою судьбу…

— Только судьбу?! Джи… Джиад, прошу, посмотри на меня! — его голос дрогнул. — Посмотри и скажи честно, что остаешься не из-за клятвы! Я отпущу тебя, как только пожелаешь! Ничего еще не поздно изменить, слышишь? Я не хочу, не могу… Я не должен лишать тебя свободы! Если это всего лишь клятва…

«Он тоже боится, — с убийственной точностью и ясностью осознала Джиад. — Не меньше, чем я! Только другого!»

— Я люблю тебя, — прошептала она и подняла руки, положив их на гладкие округлые плечи, горячие, несмотря на прохладу воды вокруг. — Я осталась, потому что люблю тебя, никакой долг и никакая клятва не смогли бы меня принудить к этому. Просто… мне иногда страшно. Мы такие разные, Алестар! Как мы сможем ужиться вместе? Как я смогу быть королевой твоего народа, если совсем не умею править? Я бы с радостью была твоим Стражем! И я готова быть твоей… просто твоей, понимаешь? Но что, если я не справлюсь с тем, что ты хочешь мне подарить? И не смогу сделать тебя счастливым…

— Ты уже сделала, — глухо проговорил он, зарываясь в ее волосы лицом. — Я уже счастлив, как ты не понимаешь? А остальное… Благословение богов на этого твоего Лилайна, он вовремя сказал мне пару нужных слов. Не слишком ласковых, зато понятных. Стыдно-то как… Джи, ты выйдешь за меня? Со всеми моими глупостями, с моим характером, с дурной гордостью и всем остальным, чего у меня больше, чем чешуи на хвосте! Выйдешь?

— Я ведь уже согласилась, — улыбаясь, напомнила Джиад, запрокидывая голову и глядя в шальные синие глаза, что сейчас казались почти такими же темными, как ее собственными. — Если соглашусь еще раз, это ничего не изменит. Мое слово — это не честь всего моря, как у тебя, но это моя жизнь. И я отдала и то, и другое.

— Я совсем тебя заморозил, — вздохнул Алестар, прижимая ее теснее. — Все получилось неправильно… Думал, устрою настоящее свидание, а потом… Джиад, сколько бы ни было впереди у меня Звездных ночей, я все их хочу провести с тобой. И желание у меня будет только одно на всю жизнь: чтобы ты была счастлива. А если я опять начну делать глупости, просто скажи мне, что я дурак, ладно?

— Как скажете, ваше ве…

Алестар прервал ее поцелуем. Краешком глаза Джиад еще успела увидеть, как небо вокруг покрывается сияющими росчерками звездных шлейфов. И как плещутся темные волны с серебристыми гребнями пены, уходя в необозримую даль.

— У нас так и не было брачного танца, — прошептал Алестар, проводя руками по ее телу, лаская каждый его изгиб нежно и бережно. — Бои, гонки, интриги, сошествие богов… А я хочу танцевать с тобой в воде при свете луны и звезд, а потом нырнуть вниз и уложить тебя на песок. Самый мягкий, какой только найдется в море… И чтобы во всем мире остались только мы с тобой, и звезды пели нам с высоты… Как дождаться этой свадьбы, любовь моя? Как прожить эти три дня и ночи, Бездна их побери?

— Не знаю, — откровенно ответила Джиад, прильнув к нему. — А точно надо ждать? Я… так и не успела спросить!

Она поймала непонимающий взгляд Алестара и с виноватой улыбкой пояснила:

— Я не успела спросить у Санлии и остальных, можно ли заниматься этим до свадьбы? Если запечатления больше нет, и я не избранная…

— Ты всегда моя избранная! — выдохнул Алестар. — Каждый миг и всю жизнь! Свадьба — это для всех остальных. А между собой пару соединяет только море. Джиад, ты… позволишь? Здесь и сейчас?!

— Разве это не Звездная ночь? — тихо откликнулась она, отдаваясь горячему сладкому безумию, текущему по жилам вместо крови. — Время исполнения желаний. И я знаю, чего хочу. Исполни мое желание.

— Какое? — хрипло спросил Алестар, медленно увлекая ее за собой на глубину. — Чего ты хочешь, любовь моя?

— Тебя, — улыбнулась Джиад. — Пусть песок будет потом. Сейчас я хочу тебя, море вокруг и все эти звезды.

— Все это твое, — отозвался иреназе, заглядывая ей в глаза и придерживая за плечи. — И я, и море, и каждая из этих звезд. Посмотри на них…

Он потянул ее, укладывая на себя, лег на спину, и Джиад широко раскинула руки, вдруг почувствовав, что вода теплая. Волны качали их вместе, как единое целое, обнаженных ног Джиад иногда касался прохладный шелковистый плавник Алестара, и звезды… Они действительно смотрели на нее, а потом небо делил надвое новый серебряный штрих, но Джиад не загадывала желаний, потому что прямо сейчас ей нечего было больше желать, а глупой жадности судьба и боги не любят.

Руки Алестара скользнули по ее телу, снова дразня и лаская. Джиад вытянулась, напряженная, как струна, прижалась спиной к его груди. Закрыла глаза, и звезды остались где-то вдалеке, а вокруг была только темнота и прикосновения сильных нежных ладоней.

— Ты сама как звезда, — прошептал ей Алестар на ухо, и волны вторили его голосу. — Самая прекрасная в мире, упавшая в море и согревшая его своим светом. Джиад… Мое Сердце Моря… Доверься мне, позволь показать, как оно прекрасно.

Он выскользнул из-под нее и тут же обнял за талию, а Джиад положила руки ему на плечи. Волна приподняла их и снова опустила, а потом тяжелой огромной лапой сбила, перевернула и понесла с собой, но не мягко и ласково, словно играя. Алестар плыл рядом с ней, а потом оказался внизу и погладил ее ноги. И снова ускользнул, чтобы поймать в объятия, когда волна, явно игравшая на его стороне, кинула Джиад в кольцо его рук.

Принимая правила игры, она попыталась ускользнуть, и это почти получилось, но каждый раз, когда Джиад казалось, будто она свободна, Алестар оказывался рядом. И она сдавалась на милость победителя со сладкой истомой позволяя целовать себя, гладить плечи, руки и ноги, спину и бедра. Рыжий дразнил горячим ртом ее грудь и тут же отпускал, чтобы поймать губами пальцы на ногах Джиад. И когда вдруг оказался между ее раздвинутых бедер, Джиад лишь ахнула, не успев его остановить, да и не желая этого.

Небо и вода менялись местами, звезды остались далеко, и Джиад, извиваясь от удовольствия, танцевала в глубине древний, как сама жизнь, танец наслаждения. Упругий горячий язык Алестара нежил ее плоть, дразнил и мучил, и Джиад сама будто стала волной, поднявшейся к самым звездам и рассыпавшейся на тысячи ослепительно ярких брызг.

Не переставая ласкать и нежить, Алестар увлекал ее все дальше, пока под ними обоими не оказался песок — единственное, что оказалось неизменным в мире ночного моря. И Джиад потянулась к рыжему, обнимая его, принимая в себя, как море принимает грозу. Страх и стыд остались где-то невозможно далеко, и больше не нужен был никакой эликсир, чтобы довериться морю и его рыжему синеглазому воплощению, наконец поймавшему Джиад, покорившему и обратившему эту победу в ослепительное счастье, разделенное на двоих и от этого еще более огромное.