Глава 7
Персия.
Весна 532 года н.э.
— Ты прав, Маврикий, — сказал Велисарий и опустил телескоп. — Они не собираются идти во фронтальное наступление.
Маврикий что-то буркнул себе под нос. Звук соединял в себе удовлетворение и сожаление. Удовлетворение от того, что его оценка оказалась правильной. Сожаление, поскольку он хотел, чтобы все было наоборот.
Хилиарх изучил полевые укрепления. Они с Велисарием стояли на возвышении, откуда римские полевые укрепления прекрасно просматривались. Но со склона внизу, где собралась конница раджпутов, они должны быть почти невидимы.
Почти, но не совсем. Маврикий опять заворчал. На этот раз звук передавал только сожаление.
— Красивые защитные укрепления, — ворчал он. — Почти идеальные, черт побери. Отличное место для бойни, если подойти поближе. — Его взгляд обвел окружающую их горную местность. — И это — единственный приличный проход на много миль во все стороны.
Взгляд Велисария последовал за взглядом Маврикия. Эта часть горной системы Загрос не была очень высокой, но возвышенности здесь отличались неровностью. На склонах имелось очень мало растительности, и сами эти каменистые склоны были скользкими и грязными из-за весенних потоков. Маленькие потоки воды и грязи бросались в глаза практически везде.
Невозможная местность для конницы — за исключением единственного прохода, где Велисарий расположил свою армию. Он тщательно разработал оборону, проверив, чтобы их реальную силу было не определить с плато внизу.
Искушение для командующего вражескими силами будет очень сильным. Мощный, быстрый бросок — очистить перевал — и дорога в Месопотамию и к ее богатствам открыта. Единственная альтернатива — это продолжать изматывающую серию маршей и контрмаршей, которыми занимались армии римлян и малва на протяжении последних нескольких недель.
Да, искушение будет таким, с которым почти невозможно бороться — любому, за исключением самых лучших командиров. Таких как те, которые, к сожалению, командовали силами малва, стоящими против римлян.
— Ты оказался прав, — снова объявил Велисарий. Он посмотрел на своего главного подчиненного и улыбнулся обычной хитрой улыбкой. — Думаешь, я стал небрежным после того, как разбирался с тупицами малва в Месопотамии?
Маврикий нахмурился.
— Я не критикую, полководец. Это был хороший план. Следовало попробовать. Но я не думал, что Шанга клюнет. Господин Дамодара мог бы. Но за последний месяц стало ясно: он слушается Шангу.
Велисарий кивнул. На мгновение его глаза остановились на шатре на плато внизу. Само строение было видно даже невооруженным глазом. Но и при помощи телескопа многое рассмотреть не получалось.
Теперь уже два дня, пока армия малва собирала силы под перевалом, Велисарий внимательно рассматривал шатер при помощи телескопа. Расстояние оставалось слишком большим, чтобы различить индивидуальные черты, но Велисарий практически сразу же заметил Рану Шангу. Царь раджпутов был одним из самых высоких людей, которых когда-либо встречал Велисарий, и он не сомневался в том, что за мужчина впечатляющего роста регулярно входит в командный шатер и выходит из него. Также Велисарий не сомневался, кто тот невысокий полный мужчина, который часто появлялся в сопровождении Раны Шанги.
Это, вероятно, господин Дамодара, главнокомандующий армии малва на плато. Один из анвайя-прапта сачив, как малва называли представителей высшей касты, в которой должности передавались по наследству и которая правила империей малва. Кровный родственник самого императора Шандагупты.
Велисария шатер поразил. В нем не было ничего изысканного, никаких излишеств, по стандартам малва он считался аскетичным. Строение совершенно не напоминало гротескный шелково-хлопковый дворец, который ставили для императора Шандагупты перед осажденным Ранапуром. И Велисарий не сомневался, что господин Венандакатра, анвайя-прапта сачива, которого римский полководец знал лучше других, посчитал бы ниже своего достоинства использовать его для чего-либо, кроме отправления естественных надобностей.
Кроме вида самого шатра, Велисария поразило — и, возможно, даже больше — то, как он использовался. По его прошлому опыту, штабы малва всегда окружала большая помпа, там устраивались всякие церемонии. Такие шатры — или дворцы, или роскошные баржи — всегда охранялись большим количеством элитных стражников. Прибывающих посетителей сопровождали их собственные стражники, тоже в большом количестве, и прибывали всегда пышно и громко.
Очень громко. Барабаны, трубы, знамена, даже дрессированные животные, выступающие перед могущественными господами и дамами из малва.
Но не в шатре Дамодары. Да, в это обычное строение шел постоянный поток посетителей. Но они, очевидно, являлись офицерами — в основном раджпутами, временами появлялись йетайцы или кшатрии. И они неизменно прибывали одни или маленькими группками. Вокруг не стояли стражники, если не считать нескольких непосредственно перед входом в шатер. А эти… На мгновение у Велисария появилось искушение снова воспользоваться телескопом, чтобы изучить солдат, несущих вахту перед входом в шатер Дамодары. Но смысла в этом он не видел. Он просто обнаружит то же самое, что видел на протяжении двух последних дней. То, что произвело на него самое большое впечатление.
Там всегда стояли стражники из раджпутов. Йетайцы — никогда. Этот простой факт сказал ему больше, чем что-либо еще.
Йетайцы были варварами. Полвека назад они спустились в долины Северной Индии и стали покорять земли, как и всегда делали с кушанскими территориями на северо-западе. Но когда они выступили против только что поднявшегося государства малва, возникшего вследствие падения империи Гуптов, их продвижение вперед было остановлено. Как теперь знал Велисарий, сущность из будущего, называющая себя Линк, уже передала малва секрет производства пороха. При помощи ракет, пушек и гранат малва разбили йетайцев. Но затем, вместо того чтобы просто подчинить варваров, малва включили их в свою структуру власти. На самом деле дали им ценное и престижное место — как раз после самих анвайя-прапта сачив. Вождям кланов йетайцев разрешили вступать в брак с представителями элитных каст.
«Это был исключительно мудрый и хитрый шаг, — прокомментировал Эйд ментально. — Обычные индийские правители на подобное не способны. Они такое даже не могли бы представить. Вероятно, указание давал сам Линк. Йетайцы не являются частью классовой и кастовой системы индийского общества — того, что сами индусы называют варновой системой. Предоставив языческим варварам место среди элиты, Линк обеспечил могущественную и надежную преторианскую гвардию для династии малва, которая является его созданием».
Велисарий ментально кивнул, показывая свое согласие. Именно так малва всегда и использовали силы йетайцев. Варвары были яростными воинами сами по себе. Но малва, вместо того чтобы пускать их вперед во время атак, использовали йетайцев в качестве стражников и для того, чтобы подгонять солдат других национальностей во время сражений.
Все малва за исключением Дамодары.
Велисарий снова мысленно кивнул. Дамодара включил подразделения йетайцев в свои силы, но для защиты полагался исключительно на раджпутов. Малва ценили раджпутов за воинские навыки, точно так же, как и вассалов-кушанов. Но они им не доверяли.
«За исключением Дамодары, Эйд, как ты и сказал. Основную часть его армии составляют раджпуты, и он, очевидно, решил привязать их к себе, показав высшую степень доверия». Велисарий легко вздохнул.
«Все это мне о многом говорит. И ничто из этого я не рад узнать».
Сейчас Велисарию представилась первая возможность изучить врага с близкого расстояния. Подразделения римлян и малва несколько раз сталкивались во время тех недель, которые миновали после засады в оазисе и побега римлян, но в тех столкновениях участвовали незначительные силы. По большей части римляне и малва держались на расстоянии, и каждая армия пыталась перехитрить другую, используя различные маневры в лабиринте горной системы Загрос.
У римлян получалось лучше, в узком смысле. Велисарий просто пытался заблокировать малва, чтобы они не перебрались через Загрос на открытую равнину Месопотамии. Да, он в этом преуспел. Но Дамодара с Шангой исключительно хорошо управлялись со своими войсками. Они не разбили блокирующих им путь римлян, однако медленно отодвигали их назад.
Система Загрос была широкой, но не бесконечной. Раньше или позже у Велисария не останется места для маневров. Поэтому он решил поучаствовать в сражении на выбранной им самим территории. Если ему удастся сильно обескровить малва, он получит больше времени — вероятно, заново займет часть из сданных позиций.
Если бы против него выступали обычные командиры малва, то его план сработал бы. Против Дамодары и его раджпутов план провалился. Как и предсказывал Маврикий.
Велисарий поднял телескоп и изучил шатер Дамодары, пытаясь различить хоть что-то в погруженной в темноту внутренней части. Это было бессмысленное занятие, скорее привычка, чем что-либо еще.
Но внезапно от Эйда пришел ментальный импульс. Он сообщал важную информацию.
«Там телескоп! Я едва его различаю», — прокричал кристалл в сознании у Велисария.
Полководец сконцентрировался, но даже при помощи Эйда не смог разглядеть телескоп, который, очевидно, прятали внутри шатра. Однако Велисарий не удивился. Эйду часто удавалось различить вещи при помощи зрения Велисария, которые сам полководец рассмотреть не мог.
«Большая, уродливая чертова штуковина», — ментально фыркнул Эйд.
Все равно — ничего. Велисарий знал, что Эйд использует собственную кристаллическую версию того, что кристалл называл «увеличением компьютерного изображения».
«Это важно?» — спросил Эйд.
«Само по себе — не особенно. Если их телескоп такой большой и неповоротливый, как ты говоришь, то он не особо поможет на поле брани. Но тот факт, что у Дамодары есть телескоп, тем не менее представляет интерес. Он напоминает нам, что не стоит недооценивать малва».
Велисарий сложил телескоп. Движение было резким и решительным. Как всегда, он поразился хитрой разработке Иоанна Родосского.
— Значит, так, — отворачиваясь от врага, объявил он. — Передай другим, Маврикий. Мы оставим здесь одно подразделение на всякий случай, чтобы следить за обстановкой. Остальная часть армии должна готовиться к следующему переходу. — Он кивнул на врага внизу. — Сегодня вечером или ночью они сами тронутся с места. Проверь, чтобы Аббу и подчиненные ему разведчики подошли достаточно близко и выяснили, какой дорогой пойдут малва.
— Очень близко не удастся, — мрачно заметил Маврикий. — Фланги охраняют раджпуты.
Велисарий направился к своему шатру, который располагался примерно в пятидесяти ярдах от того места, где стояли они с Маврикием.
— Я прекрасно это знаю, — бросил он через плечо. — Пусть подберутся так близко, как могут, Маврикий, и все. Достаточно близко. Если мы потеряем из виду эту армию, то нас ждут очень большие проблемы.
Стоявший в нескольких шагах Валентин услышал слова, которыми обменивались Велисарий и Маврикий, и нахмурился.
— Я боялся, что это случится. Боже, как я устал маршировать. — Он бросил взгляд, наполовину полный надежды, наполовину скептицизма, на армию малва на плато внизу. — Интересно, если бы я попытался снова подразнить их?..
Стоявший рядом с ним Анастасий саркастически фыркнул.
— И чего бы добился? Кроме того, что выглядел бы идиотом? Опять.
В двух милях от них, у входа в шатер господин Дамодара распрямился у собственного телескопа. Затем, почувствовав обычную боль, полководец из малва скорчил гримасу.
— Как бы мне хотелось иметь один из его телескопов, — проворчал он.
Стоявший рядом с ним Рана Шанга бросил взгляд на оптический прибор. Телескоп малва во многом проигрывал мастерски изготовленному узкому предмету, который можно держать в руках, имевшемуся у Велисария. За исключением сталелитейного производства, где малва добились выдающихся успехов, индийские ремесленники и мастеровые во многом проигрывали греческим в различных областях. Подход малва к оптике во многом напоминал их подход к кораблестроению: поскольку не можем сделать элегантными, сделаем их большими, крепкими и прочными.
И телескоп малва определенно являлся большим, крепким и прочным. К несчастью, таким огромным, что устанавливался на неподвижной опоре, которую можно было настроить с очень большим трудом. В результате тому, кто хотел воспользоваться прибором, приходилось сгибаться в крайне неудобной позе, от которой через некоторое время неизменно начинала ныть спина.
На мгновение у Шанги появилось искушение указать, что Дамодара при его невысоком росте страдает меньше, чем сам Шанга. Но раджпут промолчал. Господин Дамодара держался почти на равных и совсем не проявлял надменности при общении с непосредственными подчиненными, но тем не менее оставался анвайя-прапта сачива. А все имеет свои границы.
Вместо этого Шанга решил указать на положительный момент.
— Но наш телескоп лучше, чем у него, — заметил Шанга. — По крайней мере в том, что касается мощности.
Судя по тому, как Дамодара фыркнул, это его не успокоило.
— И что? — спросил он, показывая на открытый вход в шатер. — Да, я могу различить черты его лица, в то время как он не может различить мои. В тех редких случаях, когда он случайно заходит на тот участок, который я вижу. В то время как он может смотреть в любую сторону, в какую только захочет. Причем при этом спина у него не раскалывается от боли.
Дамодара потер спину, все еще недовольно морщась.
— Я бы тут же с ним поменялся местами! И ты бы поменялся, Рана Шанга, поэтому не надо пытаться меня развеселить.
Шанга ничего не сказал. Через несколько секунд Дамодара прекратил хмуриться. К нему вернулось обычное врожденное чувство юмора молодого господина из малва.
— Вот что, — весело сказал Дамодара. — Я уверен: он не в курсе, что у нас есть телескоп. У нас их не было, пока он находился в Индии, и я уверен: он не заметил мой.
Дамодара оглядел свой штаб. Телескоп стоял в десяти футах от входа, вне освещенной части шатра. Дамодара держал его там постоянно, несмотря на то что с того места просматривался лишь ограниченный участок местности. Объяснялось это просто: Дамодара не хотел, чтобы Велисарий знал о наличии у него телескопа.
На мгновение Дамодара снова нахмурился.
— Конечно, я не уверен, имеет ли это значение. Но… — он пожал плечами. — Если мы имеем дело с Велисарием, то я готов пользоваться любым преимуществом, которое нам только предоставляется.
Дамодара отвернулся от телескопа и направился к большому столу, расположенному прямо в центре шатра. Шанга, хотя ему и не предложили, тут же последовал за главнокомандующим.
У края стола Дамодара опустил руки на деревянную поверхность, оперся и склонился вперед, напряженно изучая огромную карту на пергаменте, которая занимала большую часть стола. Теперь он скорее смотрел удовлетворенно, чем недовольно. Если у мастеровых малва и не хватало мастерства для изготовления хороших телескопов, никто не смог бы укорить картографов малва. Дамодару особенно радовала топографическая информация, которую удалось включить главному картографу.
Дамодара взглянул в угол тускло освещенного шатра. Как и всегда, его картограф терпеливо ждал, сидя на небольшой подушке. Нарсес также сидел в углу, на тот случай, если Дамодаре потребуется его совет. Евнух по римской традиции сидел на стуле.
— Я включил последнюю информацию, господин Дамодара, — сказал картограф. — Прямо сегодня утром я беседовал со следопытами-патанами и включил собранные ими сведения.
Дамодара кивнул и вернулся к карте. Какое-то время он молчал, изучая местность, отображенную на карте. Стоя рядом с ним, Рана Шанга делал то же самое. Затем господин Дамодара вытянул руку и поставил палец на место, расположенное примерно в пятнадцати милях к югу.
— Может, тут? — спросил он. — Судя по карте, этот проход выглядит не очень заметным. Очень узким, но его может оказаться достаточно.
Шанга какое-то время изучал указанный проход, потом покачал головой. Однако жест скорее свидетельствовал о раздумьях, чем твердой уверенности.
— Не думаю, — он колебался, потрепал густую бороду. — Я не уверен, но мне кажется, что Велисарий в особенности хочет воспрепятствовать нам в любом продвижении на юг. Как я подозреваю, он уже выставил разведчиков, которые следят за подходами к этой тропе.
Дамодара поднял голову, глаза его округлились. Он казался слегка удивленным.
— На юг — в особенности? Я не… — Он нахмурился в задумчивости, затем уныло усмехнулся. — Мне казалось, что он пытается воспрепятствовать нам, в каком бы направлении мы ни пытались идти.
Шанга слегка пожал плечами.
— Это так, господин Дамодара. Но я все равно думаю, что он быстрее всего реагировал, когда мы пытались прорваться на юг.
Дамодара широко расставил руки на столе и уставился в карту. Для Шанги, наблюдавшего за движениями его глаз, было очевидно: Дамодара восстанавливает все действия во время маневров прошлого месяца.
— Думаю, ты прав, — через пару минут сказал он. Дамодара выпрямился и теперь уставился на голую кожу стены шатра прямо напротив. — А почему, как ты считаешь? — спросил он задумчиво и посмотрел на Шангу. — Это не имеет смысла. Какая разница, обойдем мы его на севере или юге? Пока мы не сможем пробраться на запад, он удерживает нас от вторжения в Месопотамию. Мы завязли здесь, в этих проклятых горах. — Дамодара снова посмотрел на карту.
— Я думаю, он предпочел бы как раз заманить нас на юг, — добавил он медленно. — Таким образом он может заставить нас следовать вдоль горной системы Загрос — прямо до залива. — Он показал на южную часть гор, указанных на карте. — В конце мы могли бы выйти в Месопотамию в дельте, рядом с Харком. — Он саркастически рассмеялся. — Там, где нашу основную армию уже поймали в бутылку! А император Хусрау и его копьеносцы держат пробку от бутылки.
Шанга еще яростнее стал трепать бороду.
— Есть одно возможное объяснение. В особенности, когда имеешь дело с Велисарием.
Господин Дамодара склонил голову набок и посмотрел вверх на стоявшего рядом с ним раджпута.
— Капкан, — заявил Дамодара. Шанга кивнул.
Дамодара принялся медленно ходить взад и вперед. Он сложил руки перед грудью, словно в молитве. Это был один из характерных жестов господина из малва. Но короткие, резкие движения рук туда и сюда передавали скорее сосредоточенность, чем набожность.
— Ты можешь быть прав, — задумчиво сказал он. Затем резко сухо усмехнулся — наполовину весело, наполовину в отчаянии. — Хитрая приманка! Но именно так и мыслит этот человек.
Дамодара внезапно остановился и повернулся к Шанге.
— Что ты посоветуешь? — спросил.
Шанга прекратил трепать бороду и сделал глубокой вдох.
— Отправляться на север, — твердо сказал Шанга. — Это может оказаться капкан, господин Дамодара. Велисарий, вероятно, готовит для нас засаду. Но капканы можно повернуть так, что в них попадет тот, кто их выставлял. Капкан для волка совершенно необязательно удержит тигра. У нас отличные войска и наша армия численно в два раза превосходит его.
Дамодара кивнул.
— Скорее в три раза, как мне кажется. — Взгляд господина из малва стал несколько отсутствующим. Он снова сложил руки перед собой, словно в молитве. Но больше он ими не производил рубящих движений. Руки оставались неподвижны, ну, может, он слегка шевелил пальцами.
Увидевший знакомые признаки Шанга ждал. Как и всегда Дамодаре не потребовалось много времени на принятие решения.
— Я согласен, — твердо заявил Дамодара. — Мы отправимся на север. — Он снова резко рассмеялся. — С открытыми глазами! И…
Внезапно при входе в шатер послышался шум. Дамодара и Шанга повернулись. Они увидели, как два стражника-раджпута, охраняющие вход в шатер Дамодары, пытаются удержать йетайца, который в свою очередь совсем недвусмысленно выражает свою ярость.
Это был полководец Михиракула, командующий йетайскими подразделениями господина Дамодары.
— Впустите его! — крикнул Дамодара.
Стражники отошли в сторону, и Михиракула ворвался в шатер. Гневно посмотрел на Рану Шангу, перед тем как резко остановиться перед господином Дамодарой.
— Что за чушь я услышал? — спросил Михиракула. — Меня только что поставил в известность один из твоих посыльных, что мы должны готовиться к очередному маршу, — он снова гневно посмотрел на Шангу. — Это правда?
Вопрос, очевидно, был риторическим. Михиракула не стал ждать ответа, перед тем как яростно показать на горы, видимые сквозь откинутый в сторону кусок материи, обычно закрывающий вход в шатер.
— Почему мы не атакуем вонючих римлян? — спросил он. — Мы отгоним их, как мух! — Михиракула снова гневно посмотрел на Шангу. — Если раджпуты очень боятся, то атаку поведут мои йетайцы!
Йетайский полководец был крупным мужчиной, с широкими плечами, широкой грудной клеткой, но Шанга оказался выше Михиракулы настолько же, насколько сам Михиракула выше Дамодары. Раджпут расправил плечи и распрямился, крепко сжал руки за спиной. По напряжению в могучих плечах Шанги было ясно: он с трудом сдерживает ярость.
Дамодара быстро вмешался. Положил руку на предплечье Шанги, пытаясь его успокоить. Потом твердым голосом обратился к йетайскому полководцу.
— Это был мой приказ, полководец Михиракула. — Дамодара сам кивнул на горы. — Полевые укрепления римлян здесь слишком мощные. — Йетайец уже собрался возражать, но Дамодара быстро добавил: — Однако мои разведчики говорят мне, что мы можем найти путь на север.
Он снова не дал Михиракуле ничего возразить. На этот раз говорил с веселой улыбкой.
— Конечно, разведчики думают, что нам придется встретить сопротивление. Поэтому я решил использовать тебя и твоих людей в качестве авангарда во время следующего марша.
Теперь Дамодара улыбался Михиракуле очень широко, просто светился.
— Конечно, для того, чтобы расчистить нам путь. Чтобы мы наконец разделались с этими проклятыми горами.
Михиракула немного расслабился. Снова бросил взгляд на Шангу, перед тем как отвечать Дамодаре. Но во взгляде было больше удовлетворения, чем злости.
— Вскоре, как ты думаешь? Мои люди очень беспокоятся. — Дамодара пожал плечами.
— Достаточно скоро. Предполагаю: в течение недели. — Он изобразил легкую, извиняющуюся гримасу. — Как ты знаешь, переход по этим горам — дело долгое.
Все извинения и дружелюбие исчезли. Следующие слова Дамодара произнес стальным тоном.
— А теперь, полководец Михиракула, ты выполнишь мои приказы. Немедленно.
Йетайский полководец знал этот тон. Несмотря на свою варварскую природу, Михиракула дураком не был. Он склонил голову, очень напряженно, и покинул шатер.
После того как он ушел, Шанга что-то злобно буркнул себе под нос.
— Раджпуты могут вести… — начал он, но Дамодара жестом попросил его помолчать.
— Я прекрасно это знаю, Шанга. Но йетайцы на самом деле застоялись. — Он внимательно посмотрел на Шангу. — Кстати, как и твои раджпуты, хотя они и лучше умеют сдерживать нетерпение.
Дамодара показал пальцем на карту. Его палец ходил над ней взад и вперед, словно повторяя тяжелый путь последних недель.
— Хорошие солдаты устают от подобных бесконечных маневров. Раньше или позже они потребуют действий. Ты знаешь это не хуже меня.
Шанга недовольно кивнул. Дамодара развел руками.
— Поэтому пусть пока йетайцы идут первыми. Если там нас ждет капкан, то они в него попадут. По правде говоря, я предпочту, чтобы пролилась их кровь, а не твоих раджпутов.
По выражению лица было ясно, что Шанга находит равнодушие главнокомандующего неприятным. Но Дамодара не обиделся. Он просто усмехнулся.
— Я — малва, Рана Шанга, а не раджпут. Практичен.
Через два дня Велисарий изучал карту, разложенную на столе у него в полевом штабе. Все члены высшего командования присоединились к нему. В дополнение к Маврикию и Васудеве в шатре собрались: Кирилл, который заменил Агафия на посту командующего греческими катафрактами после того, как Агафия искалечило во время сражения у Нехар Малки; Бузес и Кутзес, два молодых брата, фракийцы по национальности, которые командовали сирийскими подразделениями армии Велисария.
Вошел Аббу, отведя в сторону куски кожи, которые закрывали вход в шатер. Главный разведчик Велисария, араб, не стал ждать приглашения, прошел в центр и начал отчет.
Бедуин даже не смотрел на карту. Аббу твердо придерживался старых традиций. Несмотря на глубокое (хотя и не выражаемое вслух) восхищение Велисарием, араб считал карту тревожным знаком — или раннего старческого слабоумия римского полководца, или его быстрого падения в связи с влиянием современных упаднических нравов.
— Малва направляются на север, — объявил он. — К той седловине, о которой я вам говорил. Там имеется проход. Очевидно, они ожидают засаду. Первыми идут подразделения йетайцев. — Аббу одобрительно заворчал. — Командующий малва — совсем не дурак. Он скормит варваров — не жалко от них отделаться — перед тем, как последовать за ними с раджпутами.
— Перед тем, как попытаться последовать, — поправил Кирилл. Аббу покачал головой. Бедуин всегда выглядел угрюмым, тут стал мрачнее обычного.
— Они преуспеют. Проход слишком широкий, а склоны с обеих сторон недостаточно крутые. Северный склон особенно низкий. Они смогут использовать численное преимущество над нами. Это будет нелегко, но они прорвутся.
Кирилл уже стал ругать Аббу за то, что тот так легко признает поражение, но вмешался Велисарий.
— Все отлично, — уверенно заявил он. — Я хочу, чтобы они отправились на север. Мы окажем яростное сопротивление на самом перевале, но отойдем до того, как наших людей порубят.
Он склонился вперед, изучая карту, затем показал пальцем.
— Если эта карта точна, то после того, как они преодолеют перевал, самым легким путем будет вот этот — вдоль по небольшой речушке на северо-запад.
Он вопросительно посмотрел на Аббу. Араб яростно хмурился, но ничего не сказал — таким образом он обычно признавал, что с новомодной абсурдностью не справиться.
Велисарий не сводил взгляда с Аббу.
— И если я правильно прочитал карту, то когда мы отступим и займем позиции к юго-западу от перевала, наши полевые укрепления окажутся слишком прочными, для того чтобы малва смогли выбрать какое-то другое направление, — добавил полководец.
Аббу нахмурился еще сильнее. Но снова ничего не сказал.
— Если ты не хочешь удерживать перевал, полководец, то зачем вообще оказывать там сопротивление? — спросил Бузес и нахмурился. — Кажется просто потерей хороших солдат.
Молодой фракиец не потрудился добавить: что обычно тебе не свойственно. Как и все собравшиеся в шатре, он очень хорошо знал тактические методы Велисария. Одним из них — и очень важным — было беречь жизни людей когда только возможно.
Велисарий покачал головой.
— У меня нет выбора, Бузес. Я не могу позволить сделать их проход слишком уж легким, когда малва командуют Дамодара и Шанга. Если мы сражаемся, как львы, когда они продвигаются на юг, но отходим в сторону, когда они идут на север, враги начнут задумываться, почему. Не имеет смысла. Суровая военная логика подсказывает, что надо бы делать наоборот — я должен быть счастлив направить их вдоль горной системы Загрос на юг, к Харку. — Он поморщился. — Я не хочу, чтобы Дамодара и Шанга проводили много времени, раздумывая над логикой моих действий.
Вмешался Маврикий. Его выражение лица не свидетельствовало о радости.
— Вероятно, они уже это делают, — проворчал он. Велисарий вздохнул.
— Да, я уверен, что думают. Но пока они слишком много не размышляют о кванатах и не знают о кушанах, то, считаю, все будет в порядке. — Он бросил быстрый взгляд на шлем, который Васудева положил на стол. Как и всегда, кушан снял ненавистное чудовищное приспособление, как только вошел в шатер и оказался закрытым от взглядов шпионов. Выражение лица Велисария опять стало спокойным, как обычно. Он даже хитро улыбнулся.
— В конце концов мой план немного сумасшедший, — заявил он весело.
Казалось, объявление не принесло особой радости другим собравшимся в шатре. Но они не возражали — по крайней мере не сказали ничего вслух, только думали мрачные мысли. Эти люди очень хорошо знали тактические принципы и методы Велисария. Некоторые из этих методов казались странными, но не тот, который всегда являлся главным. Выиграй войну. Это все, что имеет значение.
