— Ваше Высокопреосвященство. — Епископ-исполнитель Жеральд Адимсин поклонился, чтобы поцеловать кольцо архиепископа Эрайка Динниса, когда архиепископ появился в архиепископском дворце. Хотя дворец официально был резиденцией Динниса, это был дом Адимсина, и епископ-исполнитель всегда чувствовал себя немного странно, когда прибывал архиепископ. Как всегда, он встретил Динниса в вестибюле, чьи чёрные и белые мраморные квадраты простирались вокруг, сверкая в солнечном свете, лившемся сквозь широкие, глубоко посаженные окна.

— Добро пожаловать в Теллесберг, — продолжил он, выпрямляясь из своего поклона.

— Спасибо, Жеральд, — ответил Диннис с несколько кислой улыбкой. — Я ценю радушный приём, хотя, если быть откровенным, я предпочёл бы быть в Зионе.

— Это понятно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсин вернул улыбку своему начальнику, но внутренне он был несколько потрясён внешним видом Динниса. Это было не из-за трости железного дерева и не из-за перекошенной на одну сторону позы, явно предназначенный для облегчения нагрузки на правую ногу архиепископа. Этого он ожидал, более или менее, после сообщений о травмах Динниса. То, чего он не ожидал, это почти постоянная вертикальная морщинка между глазами архиепископа. Или, если на то пошло, беспокойство в этих глазах.

— Нам нужно многое обсудить, — сказал Диннис, после чего оглянулся через плечо посмотреть, как оставшаяся часть сопровождающих его лиц почтительно заполнила холл позади него. Адимсин узнал большинство из них, но появилось и несколько новых лиц. Так было всегда.

Он немного удивился отсутствием Матайо Броуна, но только на мгновение. Устойчивый подъём Броуна в служении и доверии архиепископа сделал его логичным выбором, чтобы оставить его дома присматривать за интересами Динниса в Храме в его отсутствие, и Адимсин склонил голову с немного заинтересованным выражением, когда Диннис махнул одному из новых лиц — молодому младшему священнику — выйти вперёд.

— Жеральд, это отец Симин Шумекир, мой новый секретарь. Симин, епископ Жеральд.

— Большая честь для меня, Ваше Высокопреосвященство, — пробормотал Шумекир, наклонившись, чтобы поцеловать кольцо Адимсина.

— Добро пожаловать в Теллесберг, — ответил Адимсин.

Шумекир был привлекательно выглядящим молодым мужчиной, в одеянии ордена Лангхорна, с белой короной секретаря прелата на рукаве. Его глаза были яркими и внимательными, и после своего представления он отступил назад точно на правильное место, на один шаг позади и слева от своего патрона. По первому впечатлению, по крайней мере, он казался более чем адекватной заменой Броуну.

— Я уверен, что из-за усталости от вашего долгого путешествия, вам нужна возможность отдохнуть и освежиться, Ваше Высокопреосвященство, — сказал епископ-исполнитель, поворачиваясь обратно к Диннису.

— Конечно, — согласился архиепископ. — В то же время, благодаря моей травме, я отсутствовал в Черис слишком долго. — Он подарил Адимсину резкий, прямой взгляд. — Я хотел бы сразу перейти к работе, восполнить хотя бы часть этого потерянного времени. Я думаю, что мы можем потратить время на относительно неторопливый обед, а затем немедленно начать с общего обзора дел архиепископства.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — ответил Адимсин, не очень удивлённый, учитывая беспокойство проскальзывающие в глазах архиепископа и языке его тела. Он указал на ливрейного лакея. — Ховирд проводит вас в вашу комнату, чтобы вы могли освежиться перед обедом. Мы также заберём и расселим остальных ваших людей.

— Спасибо, Жеральд, — сказал Диннис с улыбкой искренней благодарности. — Звучит отлично.

— Так что, хотя мне очень неспокойно на душе из-за этого недавнего наплыва новых идей, отец Пейтир заверил меня, что нет абсолютно никаких доказательств нарушения Запретов.

— Я много понял из ваших сообщений. И, конечно, из отчётов молодого Уилсинна, — сказал Диннис. Он откинулся назад в удобном кресле за письменным столом в большом кабинете, который был постоянно зарезервирован для его исключительного использования при его визитах в его архиепископство. Адимсин сидел в кресле перед столом, а отец Симин за маленьким столиком в стороне, кончик его пера поскрипывал, когда он делал записи.

— Как и вам, мне немного не по себе из-за внезапности, с которой все эти… нововведения появились, — продолжил архиепископ. — Вот почему я потребовал от отца Пейтира повторно проверить его первоначальные оценки в их отношении.

Он сделал паузу, поморщился и взглянул на своего секретаря.

— Я думаю, что мы на минутку перестанем вести протокол, Симин, — сказал он.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — пробормотал Шумекир, откладывая перо и складывая руки на столе.

— Чтобы быть абсолютно откровенным, Жеральд, — сказал после этого Диннис, — я не единственный человек в Храме или в Зионе, который тревожился о сообщениях, исходящих из Черис. Сам Канцлер не один раз выражал свои опасения.

Он сделал паузу, и Адимсин слегка кивнул. Архиепископу не нужно было объяснять, что, если Викарий Замсин высказал своё мнение, это было фактически мнением «Группы Четырёх».

— У меня сложилось впечатление, что эти тревоги охватывают не просто новые конструкции кораблей, или новые прядильные и ткацкие станки, или новые способы вычислений, — продолжил Диннис после короткой паузы. — Тем не менее, все эти вещи являются симптомами того, что, по-видимому, беспокоит его. Поэтому я очень надеюсь, что можно будет успокоить его разум по этим вопросам. Мы должны убедить его в том, что мы осознаём свои обязанности перед Советом и Богом, и что мы исполняем их с бдительностью и предусмотрительностью. И нам также нужно продемонстрировать, что мы полны решимости сохранить открытый разум — продолжать проверки и отозвать сертификацию подозрительных устройств или процессов, если мы впоследствии определим, что первоначальная аттестация была ошибочной.

— Я понимаю, Ваше Высокопреосвященство, — заверил его Адимсин.

— Хорошо. В связи с этим я хотел бы, чтобы вы устроили для меня личную встречу с отцом Пейтиром как можно раньше завтра утром.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

— Спасибо. — Архиепископ кивнул Шумекиру, который снова взял перо, а затем снова взглянул на Адимсина.

— А теперь, Жеральд, пожалуйста, продолжай.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсин откашлялся. — Я был немного встревожен несколькими второстепенных вопросами доктринальных толкований со стороны некоторых из нашего местного духовенства, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Хотя я не увидел никаких сознательных или умышленных вызовов ортодоксии, есть некоторые моменты, по которым, я думаю, вам было бы полезно дать совет нашим священникам и епископам, Ваше Высокопреосвященство.

Глаза Динниса слегка прищурились, и Адимсин продолжил намеренно неторопливым голосом.

— Такие незначительные вопросы коррекции, конечно, далеко не редкость, и я занимался ими по мере их возникновения. Тем не менее, пока вы здесь, в Черис, я чувствую, что всему нашему духовенству будет очень приятно услышать откровенное выражение ваших собственных взглядов и получить ваши пастырские наставления.

— Я уверен, что вы правы, — согласился Диннис спустя мгновение. — Пожалуйста, посмотрите, как проработать это в нашем расписании. И, возможно, мне было бы лучше в первую очередь встретиться в частном порядке с епископом Мейкелем?

— Я думаю, это может быть мудро, Ваше Высокопреосвященство, а также учтиво, — сказал Адимсин с кивком.

— Тогда, кстати, подумайте и об этом тоже.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

Адимсин откашлялся ещё раз.

— Одним из ярких пятен была готовность, с которой представили десятины архиепископства, — сказал он гораздо веселее. — Это не значит, что не было определённого ворчания — оно всегда есть — и просьб при наличии смягчающих обстоятельств. Я разрешил несколько послаблений, которые, конечно, подлежат вашему одобрению.

— Церковные поместья и усадьбы, не говоря уже о монастырях и конвентах, как правило, в хорошем состоянии. Меня немного беспокоит управление одной или двумя нашими усадьбами в Землях Маргарет, но, несмотря на всё это, у меня мало жалоб или критики. В случае…

— Ваше Высокопреосвященство.

Отец Пейтир Уилсинн быстрым, бодрым шагом пересёк большой, роскошно обставленный кабинет архиепископа Эрайка. Он преклонил одно колено перед архиепископом и склонил голову, чтобы поцеловать кольцо Динниса, после чего остался стоять коленопреклонённым, пока Диннис не тронул его слегка за плечо.

— Поднимитесь, отче, — сказал архиепископ, и Уилсинн повиновался.

Он сложил руки в рукавах своей рясы, молча ожидая, с внимательным и почтительным выражением, пока Диннис задумчиво изучал его.

«У него вид Уилсинна», — подумал архиепископ. Этот сильный нос и упрямая, кто-нибудь мог бы почти сказать своенравная, складка рта, были слишком знакомы, но было что-то ещё в этом юноше. Что-то в серых глазах… или, возможно, в постановке плеч. Это было не вызывающим, или неуважительным. На самом деле, это было почти… безмятежным.

Чтобы это не было, это заставило Динниса нервничать, и он улыбнулся немного шире, чем обычно, чтобы скрыть это.

— Я ценю оперативность, с которой вы отреагировали на мою просьбу о повторной проверке ваших выводов относительно новых процессов и устройств, представленных здесь, в Черис, за последний прошедший год, отче.

— Я польщён, что я смог удовлетворить ваши требования, Ваше Высокопреосвященство.

— Да. Ну, — Диннис повернулся, прохромал позади своего стола и опустился в удобное кресло, — хотя я ценю, как быстро вы ответили, мне пришло в голову, что, возможно, я чуть-чуть поторопил вас. Чувствуете ли вы уверенность, что потратили достаточно времени, чтобы исключить возможность ошибки в ваших выводах?

Он пристально посмотрел в глаза молодого старшего священника. Любой священник с рангом Уилсинна в Храме или Зионе почти наверняка понял бы намёк. Уилсинн только спокойно вернул взгляд и кивнул.

— Да, Ваше Высокопреосвященство, чувствую, благодарю вас.

— Значит, вы остаётесь при своём первоначальном мнении о том, что нет никаких нарушений? Нет необходимости, чтобы Церковь издавала какие-либо предостерегающие уведомления? Отменила какие-либо аттестации? — спросил Диннис.

— Да, Ваше Высокопреосвященство, остаюсь.

— Понимаю.

Диннис продолжал пристально смотреть на молодого рыжеволосого интенданта с чётко выраженным чувством разочарования. Уилсинн не мог быть таким же слепым по отношению к политическим реалиям Церкви, как он хотел показать, но его безмятежность была щитом, непроницаемым для обиняков архиепископа.

«Группа Четырёх» хотела подтверждения того, что Диннис что-то делал… и что Черис была достаточно послушна своему архиепископу, чтобы им не нужно было предпринимать действий. И если бы он приказал отозвать аттестацию, и Черис согласилась с этим — что, он был уверен, королевство сделало бы — у него были бы убедительные доказательства того, что ситуация находится под контролем. Но если Уилсинн не дал ему возможность, не было повода, чтобы он мог действовать.

Будь это другой интендант, Диннис, возможно, захотел бы приказать ему переписать свои первоначальные оценки, чтобы получить то, что ему было нужно. С этим интендантом об этом не могло быть и речи. Кроме того, когда дело дошло до этого, Диннис не был действительно уверен, что он действительно хотел, чтобы Уилсинн аннулировал какие-нибудь черисийские нововведения.

«Или, я думаю, я не хочу», — сказал он себе. — «Конечно, это может быть не более, чем хорошая мина при плохой игре, поскольку упрямый маленький ублюдок не отдаст ни единого дюйма. С другой стороны, до тех пор, пока Уилсинн твёрдо придерживается этой позиции — что он явно намеревается сделать — даже Клинтану будет трудно выступать против Черис с обвинением в ереси. И если я подчеркну его уверенность в моих «здесь-действительно-всё-в-порядке» отчётах в Храм…»

— В таком случае, я полагаю, нечего больше говорить на эту тему, — продолжил он вслух через мгновение. — Тем не менее, я хотел бы спросить вас о вашем личном впечатлении от этого Мерлина Атравеса. Конечно, я читал ваше сообщение, но я нашёл, что написанное слово часто не передаёт всех нюансов.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Уилсинн, когда Диннис сделал паузу, изогнув одну бровь. — Как я писал в сообщении, о котором вы только что говорили, я лично беседовал с лейтенантом Атравесом. Хотя вы специально не просили меня, я чувствовал, что рассказы, кружащиеся вокруг, требуют более пристального внимания. Конечно, всевозможные дикие слухи о нём, несомненно, были неизбежны, учитывая ту роль, которую он сыграл в спасении жизни кронпринца. И опять же, в том деле об измене герцога Тириена.

— Однако, в свете этих слухов я специально поднял вопрос о том, являлся ли он сейджином или нет. Он сказал мне, что, в результате многолетнего обучения, он обладает по крайней мере некоторыми способностями, приписываемым сейджинам. Конечно, ему едва ли нужно было говорить мне, что он обладает навыками боевых искусств сейджинов, учитывая те достижения, которых он уже достиг. Но он также сказал мне, что сам он не претендует на этот титул.

Уилсинн пожал плечами.

— Моё собственное исследование отчётов, касающихся сейджинов как группы, показывает, что очень немногие предположительно подлинные сейджины, никогда не претендовали на этот титул сами. Кажется, он присуждается им постфактум, основываясь на их достижениях. Принимая это во внимание, моё собственное мнение состоит в том, что лейтенант Атравес, вероятно, является сейджином, в том смысле, что его умение, как воина, заставит считать его таким с течением времени.

— А то дело с детьми, которых он спас от атаки кракена? — нажал Диннис.

— Моя наилучшая оценка, Ваше Высокопреосвященство, состоит в том, что замешанные дети были, по вполне понятным причинам, истерящими и чрезвычайно преувеличивающими, от того, что произошло. Правда, власти в Королевской Гавани выловили одного кракена, который был убит с помощью гарпуна. Однако других выловлено не было, и согласно кронпринцу Кайлебу, который сам по себе является опытным морским офицером, и который также имел наилучшую точку обзора на то, что на самом деле произошло, молодые люди были гораздо ближе к причалу, чем они, по их мнению, думали.

— Насколько я могу реконструировать то, что похоже случилось на самом деле, они были достаточно близко к лейтенанту Атравесу, чтобы он мог сделать то, что вероятно было совершенно выдающимся броском гарпуна. Это было бы в разумном соответствии с его ранее проявленными способностями воина. Затем он нырнул в воду и поплыл к лодке, где кракен, которого он загарпунил, продолжал нападать на детей, до тех пор, пока смертельная рана, которую он уже получил, не одолела его. Лейтенант, возможно, помогал отгонять умирающую тварь, но я подозреваю, что он фактически был больше всего заинтересован в том, чтобы вытащить детей из воды, на опрокинутую лодку, где раненый кракен мог бы с меньшей вероятностью нападать на них.

— Не желая ни в коей мере умалять неоспоримого мужество лейтенанта, я считаю, что должен установить вероятную степень его действий. И, к его дополнительной чести, он никогда не утверждал, что сделал больше этого. Во всяком случае, и учитывая все необходимые поправки на существенную правдивость замешанных детей, я искренне сомневаюсь, что даже сейджин мог бы бросить гарпун на сто пятьдесят ярдов, проплыть то же расстоянии в мгновение ока, а затем задушить трёх или четырёх кракенов голыми руками! В действительности, я несколько склоняюсь к мнению о том, что здесь есть эффект снежного кома. В конце концов, лейтенант Атравес изначально появился при довольно драматических обстоятельствах. Имея это в виду, неудивительно, что сплетни неосведомлённых людей приписали ему всевозможные наполовину сверхъестественные способности.

— Но вы верите в эти «сплетни неосведомлённых»?

— Возможно, не целиком, но, в основном, да, Ваше Высокопреосвященство.

— И каковы же его цели в настоящий момент? — спросил Диннис, слегка сузив глаза.

— Я полагаю, что его цель в настоящий момент — это предложить свои услуги в качестве воина — возможно, выдающегося, но всё же воина — Дому Армак. Я считаю, что он искренне… восхищается королём Хааральдом, и совершенно очевидно, что он глубоко привязан к юному Кайлебу.

— У вас нет никаких доказательств… чего-то более глубокого, чем это? — надавил Диннис.

— Нет, Ваше Высокопреосвященство, — твёрдо сказал Уилсинн. — Я понимаю, что, вероятно, появились сообщения и слухи — некоторые из которых, возможно, дошли до Храма — о какой-то злонамеренной цели с его стороны. Учитывая очевидное доверие, которое ему оказали Хааральд и Кайлеб, ревность и злоба, несомненно, породили бы эти слухи, был ли под ними какой-то фундамент или нет. И чтобы быть реалистичным, не похоже, чтобы лейтенант Атравес был совершенно чужд амбиций. Он, безусловно, находится на превосходном месте, чтобы сделать карьеру в Королевской Гвардии, например, и я сомневаюсь, что он отвергнет повышение по службе или богатство, если бы они были ему предложены.

— Исходя из моих собственных разговоров с этим человеком, а также с королём Хааральдом и кронпринцем Кайлебом, я уверен, что у него нет более злонамеренной цели чем эта. В действительности, моё мнение состоит в том, что этот человек глубоко уважает Бога и никогда не будет мечтать о том, чтобы бросить вызов Божьей воле.

Диннис моргнул. Он ничего не смог с этим поделать. В голосе Уилсинна была нотка абсолютной уверенности, как будто Сам Бог шептал в ухо старшего священника. Возможно, он ошибался, но Диннис не мог поколебать его уверенность в достойности этого лейтенанта Атравеса.

«И, честно говоря», — подумал архиепископ с оттенком иронии, — «если Уилсинн готов ручаться за этого человека, кто мы, простые ошибающиеся смертные, чтобы сомневаться в этот вотуме доверия?»

— Понимаю, — сказал он через мгновение. — Что ж, отче, я должен сказать, что сегодня утром вы смогли успокоить меня по нескольким предметам. Я ценю это так же, как я ценю вашу преданность и рвение в том, что касается этих вопросов.

— Я очень рад это слышать, Ваше Высокопреосвященство. И я надеюсь, что, если есть какой-либо другой способ, которым я могу быть полезным вам во время вашего пасторского визита, вы вызовете меня.

— Конечно, отче. — Диннис встал, протягивая свою правую руку через стол, а Уилсинн наклонился, чтобы снова поцеловать епископское кольцо. — Идите с моим благословением, отче.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Уайлсин.

Диннис снова уселся, в то время как старший священник вышел, тихо закрыв за собой дверь. Архиепископ сидел, глядя на эту дверь в течение нескольких секунд, затем повернулся к отцу Симину, сидящему за его собственным столом.

— Итак, Симин, что там дальше в утреннем расписании?

— Это действительно отличный бренди, Жеральд, — прокомментировал архиепископ Эрайк, поднеся глубокий, тюльпанообразный бокал к носу и сделав глубокий вдох.

— Да, это так, — согласился Адимсин. — Это был подарок от приора Сен-Тревира. — Он слегка улыбнулся. — Я не спрашивал приора, откуда это взялось.

— Возможно, это к лучшему, — с усмешкой согласился Диннис и взглянул через плечо.

— Думаю, ты достаточно тяжело поработал сегодня, Симин, — сказал он своему секретарю. — Положи своё перо и налей себе бокал.

— Если вы так уверены, Ваше Высокопреосвященство. Я не против сделать ещё несколько записей, — сказал Шумекир.

— Чепуха! — Диннис покачал головой. — Возможно, ты хочешь продолжать делать записи, но я провёл долгий и трудный день. Я не собираюсь обсуждать что-либо ещё под протокол сегодняшним вечером.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

Секретарь тщательно очистил своё перо и убрал его, затем закрыл чернильницу и подровнял свои бумаги в аккуратную стопку, прежде чем закрыть крышку своего бюро. Затем он перешёл к боковому столику и налил себе стакан бренди, как ему было указано.

Солнце почти исчезло за западным горизонтом снаружи окон кабинета Динниса. Архиепископ был в Теллесберге уже восемнадцать дней, и они действительно были изматывающими. Адимсин был вынужден признать, что Диннис посвятил себя многочисленным проблемам, стоящим перед ним, с такой степенью энергичности и интенсивности, какой епископ-исполнитель никогда раньше в нём не видел.

— Должен сказать, — сказал архиепископ через мгновение, располагая свою ногу на вышитой оттоманке, — что я чувствую себя значительно легче по нескольким фронтам. Но нельзя сказать… — Он кинул на Адимсина острый взгляд. — …что я не продолжаю немного беспокоиться о других.

— Разве это не всегда так, Ваше Высокопреосвященство? — епископ-исполнитель позволил себе маленькую, утомлённую улыбку.

— Да. Да, это так, — вздохнул Диннис.

Только на мгновение его лицо показалось на несколько лет старше, отразив беспокойство, а также усталость от темпа, который он установил себе в течение последних трёх с половиной пятидневок. Адимсин, к его собственному удивлению, почувствовал прилив симпатии, которая фактически не имела ничего общего — или, имела чуть-чуть, по крайней мере — с его собственной позицией и амбициями.

— Я сделал черновик моего предварительного отчёта, — продолжил Диннис после очередного глотка бренди. — Я был бы признателен, если бы вы взглянули на него утром. Поделитесь со мной преимуществом вашей собственной точки зрения.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсину удалось сдержать удивление в своём голосе, но просьба, мягко говоря, была необычной.

«Конечно, наверное, это не удивительно, учитывая, насколько… тщательно он должен был его написать», — подумал епископ-исполнитель. — «И, по крайней мере, он не просит меня подписать его вместе с ним!»

Он почувствовал краткий проблеск чего-то, почти похожего на стыд. Что бы ни было правдой, по крайней мере значительная часть потенциальных проблем Динниса не была делом его рук. Он никогда не просил об этом внезапном, сомнительном приступе изобретательности.

По крайней мере, он мог честно сказать, что его интендант не испытывал никаких сомнений в отношении всех новых устройств и идей. Это, по мнению Адимсина, должно было хорошо помочь. Возможно, это не удовлетворяло требованиям более злопамятных членов Управления Инквизиции также, как демонстрация нескольких показательных уроков, но это должно было налить хотя бы немного воды на этот огонь.

Что касается других, более фундаментальных проблем архиепископства, то они начались ещё до вступления Динниса в должность. Возможно, он должен был расправиться с ними раньше, но это был случай мудрости задним числом, подумал Адимсин. Раз уж на то пошло, он сам явно не был достаточно дальновиден в общении с епископом Мейкелем, но он и не намеревался кому-либо в этом признаться.

Адимсин не принимал участия в закрытой встрече Стейнейра с Диннисом. Только отец Симин присутствовал на ней, в роли секретаря архиепископа. У епископа-исполнителя сложилось впечатление, что она могла бы пройти лучше, но, по крайней мере, Стейнейр не проявил никакого открытого неповиновения. Если бы он это сделал, у Динниса не было бы другого выбора, кроме как подвергнуть его дисциплинарному взысканию, чего — слава Богу — не произошло. Последнее, что было нужно кому-нибудь — чтобы «Группа Четырёх» добавила в свою копилку опасения по поводу доктринальной надёжности местного духовенства, и чтобы старший епископ королевства был подвергнут дисциплинарному взысканию!

Но, по крайней мере, этого им удалось избежать. И если бы текущие опасения «Группа Четырёх» могли быть просто успокоены, хотя бы временно, в конце концов они могли бы спасти ситуацию. Архиепископу нужно было лишь немного времени — возможно, год или два без вмешательства «Группы Четырёх», делающего ситуацию ещё хуже — чтобы навести порядок в своём доме. — «Это было всё, что всем действительно было нужно», — подумал он, и обнаружил, что он хочет узнать, как архиепископ справился со своими проблемами по поводу епископа Мейкеля.

«Ну, я полагаю, я выясню это завтра, так ведь?» — сказал он себе, и признательно поднял свой бокал с бренди.