Стоило Кире с Андреем выйти из лифта, наперерез им, подчеркнуто доброжелательно улыбаясь, и включая на ходу диктофоны, целеустремленно направились молодой длинноволосый парень в рваных джинсах и гавайской рубашке, и коротко стриженная рыжая девушка в такой же одежде, туфлях на низком каблуке и с фигурой «унисекс».

– Вы прибыли на бал?

– Вы женаты?

Следом за ними выдвинулись три фотокорреспондента, семеня по холлу зигзагами в поисках выгодного ракурса, и поблескивая на ходу объективами.

Защелкали затворы, вспыхнули блицы, но Кира, не обращая внимания, шла к выходу. Когда она появилась на ступенях, ее сразу окружили человек десять пишущей братии, от уличного кафе бежали еще столько же. Вопросы посыпались, как пистолетные выстрелы.

– Вы были знакомы друг с другом раньше или познакомились в Ницце?

– Какие отношения связывают вас?

– Расскажите, как вам это удалось – вытащить на берег сразу двоих, тонувшего мальчика и довольно крупного мужчину.

– Вы занимались плаванием?

Оглядев нацеленные на нее взгляды, диктофоны и фотообъективы, Кира собралась и взяла себя в руки.

– На самом деле, – начала она по-французски, но испугалась, что забудет какие-нибудь слова, собьется, и перешла на русский. – На самом деле, это господин Войтов спас меня и мальчика. Мне не хватало сил удерживать мальчика над водой. Даже не знаю, что было бы, если бы Андрей… господин Войтов не подоспел. Нам так повезло, что он оказался в море, и что он такой сильный и смелый…

Вопросы сыпались, как из рога изобилия, вдобавок повторялись, Кира отбивала их, как опытная спортсменка мячики на теннисном корте. Она ждала, когда вопросы закончатся и Акулы пера разойдутся, но похоже, это были напрасные ожидания.

Краем глаза Кира заметила, как подъехала большая черная машина, как стоящий у входа в «Маджестик» швейцар открыл заднюю пассажирскую дверь. За ней угадывалась фигура женщины в светлом костюме. Немного помедлив, и не выходя из машины, женщина что-то сказала швейцару. Тот, почтительно поклонившись, закрыл дверь и отошел.

– Нет, мы не были знакомы раньше, я же уже сказала, – продолжала отвечать Кира. – Мы познакомились в море… То есть потом познакомились, когда выбрались… Мы впервые встретились в море.

– Прости, я не могу тут больше оставаться, – сказал Андрей, наклонившись к самому уху Киры. Затворы фотокамер защелкали. – Там стоит «Роллс-Ройс» моей матери. А я не хотел бы сейчас с ней встречаться. Слишком, знаешь ли, свежо…

Кира посмотрела на машину, потом на Андрея.

– Ты отлично справляешься, – подмигнул он. – Хоть портишь чудесную историю про Киру Морскую Спасительницу…

И уже по-французски, сказал, повышая голос:

– Дамы и господа, смею вас уверить, что наши отношения… которые вас, мадемуазель, так интересовали, – он нашел взглядом молодую журналистку с ярко-рыжими волосами, – складываются самым замечательным образом и пребывают в самой прекрасной стадии.

И снова наклонился к Кире.

– Вернусь через часок-другой. Мне нужно подписать кое-какие бумаги в банке.

Он направился по улице в сторону порта, и фотокамеры защелкали ему вслед.

– Я буду на пляже, наверное, – бросила она уходящему Андрею, и тот, обернувшись, улыбнулся.

– Попробую к тебе присоединиться. На этот раз без пиджака.

Следом за ним увязались было несколько журналистов, но Андрей бросил им на ходу, что отвечать на вопросы не будет, и ускорил шаг.

«Роллс-Ройс» тем временем тронулся и, обогнув отель, въехал во внутренний двор.

– Главное, что я хочу сказать: это господин Войтов спас меня и мальчика, – повторила Кира для верности и, вспомнив напутствие Андрея – уходить, как только возникнет первая пауза, сказала: – А теперь простите, я хотела бы вернуться в номер!

Затворы камер отщелкали еще раз – теперь вслед уходящей Кире. Пройдя через холл, она дошла до лифта и нажала кнопку вызова. Зайти в номер, надеть купальник и сразу же отправиться к морю… Но в ясные планы уже вмешалась внешняя сила, сила случая, имевшая, похоже, немало преимуществ на том игровом поле, на котором, помимо своей воли, очутилась Кира.

– Извините, мадемуазель, – раздался почтительный голос сзади. – С вами хотела бы встретиться мадам Войтова.

Интонация, мимика, вся фигура управляющего добавляли к содержанию этой фразы столько оттенков смысла, что Кире потребовалось несколько долгих секунд, чтобы все их уловить. «Сама госпожа Войтова – вы ведь знаете, о ком я говорю – хочет с вами увидеться», – говорили его слегка приподнятые – очевидно, для обозначения важности сказанного – брови. «Это и для меня неожиданность», – добавляли его удивленно расширенные серые глаза. «Это включает вас в узкий круг избранных, в котором и я отчасти состою», – намекала довольно близкая дистанция, на которую он подошел, дабы сообщить известие. «Вы ведь понимаете, что от такого предложения никак нельзя отказываться?» – резюмировали его чуть развернутые в сторону плечи – будто он заранее уступал Кире проход, ожидая, что она сейчас же бросится к мадам Войтовой, на бегу уточнив направление.

Первое, что мелькнуло в голове у Киры, кода она осознала сказанное: «Андрей ушел, только чтобы с ней не видеться». Воображение девушки тут же нарисовало нечто среднее между Пиковой дамой и крестной мамой русской мафии на Лазурном Берегу. «Что ей надо от меня?» Чувство обиды на Андрея – бросил одну на растерзание своей мамаши – скользнуло неприятной тенью.

Но управляющий держался уверенно, и выглядел очень значительно. Да и место солидное. Не похитят же ее, в конце-то концов – вот так, из дорогого отеля, средь бела дня!

«Вот так закрутился отпуск!» – подумала Кира.

– Прошу, – управляющий жестом указал направление – в глубину холла, мимо ресепшен. – Она ждет вас в ресторане.

И добавил тоном почти интимным:

– Ее зовут Элеонора Леонидовна.

В лучших традициях романов девятнадцатого века мадам Войтова ждала Киру в отдельном кабинете. Небольшое уютное помещение было оформлено под барокко: голубые с золотом стены, пышные завитки затейливых узоров, картины на стенах. Когда Кира вошла, Элеонора Леонидовна – похоже, без особого интереса, разглядывала одну из них. Она была худощавой, с короткой стрижкой и тщательно уложенными платиновыми волосами на маленькой головке. Легкое светлое платье доходило до середины икры, туфли на плоской подошве выдавали наличие артрита.

– Здравствуйте, мадемуазель, – сказала мадам Войтова с приветливой полуулыбкой, развернувшись на звук шагов и эффектно продемонстрировав прямую осанку и элегантность движений. – Весьма признательна, что приняли мое приглашение.

Кира подумала, что и картину она разглядывала именно для этого, чтобы эффектно развернуться.

– Добрый день, Элеонора Леонидовна, – ответила Кира сдержанно.

– О! Прошу вас, называйте меня Элина. Уверена, мы можем подружиться. Вы ведь уже подружились с моим сыном?

Она состроила шутливую гримаску, в которой одновременно содержалось и приглашение не церемониться, и выражение симпатии. Но Кира невольно вспыхнула и смущенно закусила губу. Да и демонстрируемое дружелюбие было похоже на маску: глаза, смотревшие на Киру из-под искусственных, неестественно пышных для возраста мадам Войтовой ресниц, поблескивали холодно, как чуткие зоркие сканеры.

– Прошу вас, Кира, простите мне мою излишнюю прямоту…

Элеонора Леонидовна понизила голос, насытив его интимными шелковистыми нотками.

– Издержки возраста, знаете ли. Да и многое, многое здесь по-другому. Люди обходятся без экивоков, отучились ходить вокруг да около. Очень, кстати, удобно.

Она жестом пригласила Киру сесть, предлагая тем самым перейти к сути, и неторопливо устроилась сама по другую сторону массивного с неровными округлыми краями стола. Кира послушно уселась в огромное пухлое кресло с изогнутой по краям спинкой – точнее, погрузилась в него, как миниатюрная драгоценность в чересчур просторную коробочку.

Под энергичной сухой ладошкой стоявший на столе механический звонок самого что ни на есть классического вида – блестящий купол с кнопкой – издал оглушительную заливистую трель. Из-за тяжелой портьеры в цвет голубых стен показался пожилой седовласый официант, которого Кира, столкнись она с ним в холле, вполне могла бы принять за приезжего герцога.

– Доброго вечера, дамы.

Официант выложил перед каждой меню и собрался уходить, но Элеонора Леонидовна остановила его еле заметным жестом – слегка приподнятыми пальцами руки, лежащей на столе.

– Мне, пожалуйста, салат «нисуаз» с тунцом, Симон, – сказал она. – Добавьте каперсы и анчоусы. И бокал шабли. Без особых изысков, одиннадцатого года.

Поглядывая на меню, Кира чувствовала, как ее сковывает неловкость. Сейчас она погрязнет во всех этих незнакомых блюдах, среди которых наверняка есть заведомо неприемлемые – вроде, скажем, лягушек. А расспрашивать не хотелось, чтобы не выглядеть деревенщиной. Она не придумала ничего лучше, как попросить кофе и смузи.

– Может, пирожных? – учтиво переспросил седовласый официант. – Какие пирожные предпочитает мадемуазель? С молочным кремом, с шоколадом, с фруктами, с карамелью? У нас пятнадцать видов и все очень вкусные.

Кира заказала фруктовое и карамельное пирожное, ледяной смузи из агавы, двойной эспрессо – и осталась с Элеонорой Леонидовной Войтовой один на один.

– Не буду вас томить, сама этого не люблю, – голос новой знакомой сделался более деловым, но она по-прежнему старательно демонстрировала дружелюбный настрой.

Беззвучно постучав по мягкому поручню нарощенными ногтями, она приступила к делу.

– Прежде всего спешу уверить, что мои намерения относительно вас, Кира, как и относительно Андрея, исключительно добрые. Он мой сын. Этим все сказано. Хотя, и не всем понятно.

Ее узкая правая бровь выгнулась аркой.

– И я заинтересована, чтобы в его жизни появилась приличная неиспорченная девушка… а я уверена, что вы именно такая, – перебила она сама себя. – Так вот, я в этом заинтересована, и готова этому способствовать…

Официант принес заказ, ловко расставил тарелки, стакан с зеленоватым фруктовым коктейлем, чашку кофе, бокал с вином, и ушел так же беззвучно, как появился. Кира уже догадалась, что в этом разговоре ей не обязательно участвовать – достаточно слушать. И она слушала, заняв себя пирожными, которые, как и обещалось, оказались невероятно вкусными. Так же, впрочем, как смузи и необыкновенно ароматный кофе.

– Поясню мои мотивы, – продолжала мадам Войтова, лениво ковыряя салат. – Андрюше давно пора завести семью. А сделать это при том образе жизни, который он ведет… нет-нет, ничего такого, – снова перебила она себя. – Просто он слишком… эээ… повернут… простите за жаргонизм, на бизнесе покойного отца. У него не получается, а он бьется, нервничает, вымещает на мне свои неудачи! Зачем ему бизнес-империя Максима? Денег у него достаточно, и можно жить в свое удовольствие, но честолюбие не дает покоя… А если появится женщина, с которой он захочет покоя и уюта, то все изменится. И его претензии ко мне исчезнут…

Она пригубила светло-соломенного цвета вино, покрутила бокал, разглядывая оставшиеся на стекле потеки, одобрительно кивнула, сделала большой глоток и принялась за еду, что, впрочем, не помешало ей говорить.

– Не стану скрывать, я попросила навести о вас справки. Что ж, я впечатлена. Одно только отсутствие аккаунтов в соцсетях с сисястыми и губастыми фоточками о многом говорит. Да и место работы… скажем так, позволяет предположить неизбалованность и трезвый взгляд на жизнь. Разумеется, вы вправе отмахнуться от вздорной… немолодой дамы… и вернуться, как планировали, в свою бухгалтерию…

«Как она могла так быстро все обо мне узнать?» – мелькнула у Киры первая мысль. А потом пришла вторая: «Кажется, она ожидает комплимента»…

– Вас вовсе нельзя назвать «немолодой»! – убежденно сказала она. – И насчет вздорности – на мой взгляд, вы себя оговариваете!

Элеонора едва заметно улыбнулась. Похоже, она любит лесть. И верит в нее.

– …вы всегда можете вернуться. Но это не мешает вам принять мое предложение. Я хочу, чтобы вы сгладили ту неловкость, которая возникла между мной и сыном. Мы поспорили на яхте, и он прыгнул в море, я чуть не умерла от страха. Эта ссора и этот поступок нас разделили. В общем, я думаю, что вы сможете способствовать нашему примирению!

– Но каким образом?!

Последовала театральная пауза – непродолжительная, но эмоционально насыщенная с обеих сторон: Кира зажевывала удивление карамельной корочкой, мадам Войтова сверлила ее проницательным взглядом – настолько похожим сейчас на взгляд Андрея, что Кире делалось не по себе.

– Просто плывите по воле волн. Прошу вас быть моей гостьей на Балу цветов. Он, как вы знаете, пройдет в принадлежащем мне замке Мон Дельмор…

– Что?! – ахнула Кира. – Вы хозяйка Бала цветов?!

У нее закружилась голова. Нет, нет! Такого просто не может быть! Оказаться на главном празднике Лазурного Берега в числе мировых знаменитостей… Даже, если бы это не было шуткой, ей не в чем туда идти… В джинсах, маечках и босоножках от Версаче на Бал даже не пустят! На подобных мероприятиях всегда строгий дресс-код!

Элеонора Леонидовна снисходительно улыбнулась, едва заметно кивнула, потянулась к изящной сумочке, лежавшей на специальной маленькой табуретке, вынула белый конверт и положила рядом с чашкой из-под кофе.

– Здесь банковская карта с небольшой суммой. Так, на такси и, как говорят, на булавки…

Но это тоже не решит дела! Вот если бы она купила то платье для раутов…

Мадам Войтова неспешно, с удовольствием смакуя, сделала несколько глотков вина, вынула телефон, набрала номер. Подержав трубку возле уха, но не сказав ни слова, снова убрала аппарат в сумку и допила бокал. Почти сразу в дверь, скрытую портьерой, вошел небольшого роста человек в строгом костюме, с двумя портпледами и блестящей коробкой в руках. Выложив все это на свободное кресло и поклонившись, он вышел.

– Здесь платье от Готье для вас, и смокинг для Андрея.

Виктория Леонидовна поднялась и, одним уверенным движением расстегнув портплед, высвободила оттуда невесомое, чем-то ярко поблескивающее и шуршащее тонкими кружевами, чудо от-кутюр. По сравнению с ним, то платье, которое она только что с восторгом вспоминала, казалось повседневной кухонной одеждой Золушки.

– Если не сядет как нужно, там, в портпледе, визитка с телефоном менеджера дома Готье. Достаточно будет позвонить, – сказала буднично Элеонора Леонидовна, раскладывая платье на спинке кресла.

Она села обратно за стол, поддела и отправила в рот лепесток анчоуса, пока Кира, онемев, в восхищении разглядывала платье, издалека подступая к мысли о том, что оно предназначено ей, и если не сядет как нужно, где-то там телефон, который мигом все исправит… Неужели это правда, и колокольчики сказки звенят не во сне, и не в ее воображении, а в реальности, со стороны замка Мон Дельмор?!

А сюрпризы продолжались. В комнату вошел высокий шкафообразный мужчина, похожий на уже немолодого Лино Вентура, торжественно неся перед собой круглый плоский футляр из черного бархата. Костюм на его плечах и бицепсах бугрился и грозил разойтись по швам при малейшем неосторожном движении. Человек-гора двигался очень плавно и осмотрительно, внимательно глядя себе под ноги. Футляр лег на стол – торжественно и значительно, толстенные пальцы откинули крышку – и у Киры перехватило дыхание.

Бриллиантовое колье на черном шелке сверкало под светом люстры тонким благородным светом, испуская острые разноцветные лучики, приятно покалывающие глаза. Кира смотрела, не отрываясь. Лучи проникали в ее зрачки, будто послание из волшебного мира принцесс и принцев, в котором всегда побеждает настоящая любовь – даже если влюбленные гибнут от происков жестокосердных злодеев.

– Колье арендовано на время бала, – небрежно обронила мадам Войтова, чтобы не создавать у девушки напрасных иллюзий. – Жан-Поль отвечает за его сохранность.

Кира кивнула, поняв, почему богатырь остался в комнате, только на шаг отступив от драгоценности.

– Его необходимо хранить в сейфе отеля, – Войтова перешла на французский. – Жан-Поль будет вас сопровождать и со своими коллегами обеспечивать безопасность непосредственно на балу.

Богатырь величественно кивнул.

– Позвольте вас покинуть. Подготовка занимает массу времени, к тому же ВИП-гостей мне приходится встречать лично, – Элеонора Леонидовна промокнула губы крахмальной салфеткой, поднялась с той же нарочитой эффектностью, с какой совсем недавно встречала Киру и, предвосхищая ее движение, замахала ухоженной узкой рукой.

– Оставайтесь, – наклонившись к Кире, она ласково потрепала ее локоть. – И если все-таки проголодались, непременно закажите гусиные лапки в красном вине с виноградным соусом. Просто объедение… Или голубя по-парижски. Его здесь готовит шеф-повар лично.

– Но разве можно есть голубей? – промямлила Кира, хотя гуси, голуби, да и все пернатые мира интересовали ее сейчас меньше всего. – У нас это не принято…

– Можно! И лягушек можно! Здесь все хорошее принято! – отрезала Элеонора Леонидовна.

Мадам Войтова ушла, оставив Киру среди безумно дорогой, сверкающей и переливающейся красоты, служащей пропуском в тот самый сказочный мир принцесс и принцев, о котором она так часто думала, как о несбыточной мечте незаметно выросшей маленькой девочки. Кира неуверенно поднялась, подошла к креслу, потрогала платье кончиком пальца. Как будто лебяжий пух… Может, если надеть его, то превратишься в белую царевну-лебедь? Оглянулась на Жан-Поля, будто желая спросить: так ли это? Но охранник был заточен на практические проблемы.

– Может быть, мадемуазель желает, чтобы я отнес драгоценности в сейф? – спросил он.

Кира кивнула. Пальцы толщиной с сардельки бережно закрыли коробку.

– Всегда к вашим услугам, – сказал Жан-Поль, с достоинством наклонив голову. – Я ночую в отеле, номер двести сорок два.

Кира осталась одна. С бешено бьющимся сердцем она приложила к плечам платье. «Мой размер, – заклинала она мысленно. – Мой, я же вижу». Похоже, что так и было.

Вспомнила про блестящую лакированную коробку, наклонилась, скинула крышку. Там лежали туфли. Если, конечно, это чудо можно было назвать столь обыденно, и приземленно. Нет – это произведение высокого искусства! Сплошь расшитые серебристым бисером, с остроконечными конусовидными и пирамидальными стразами, на высоченной изящной шпильке, с красной подошвой… Лабутены!

Кира потрясенно опустилась на стул и расплакалась.

Андрей пришел к обеду, со свежей дневной газетой под мышкой. Повалился в кресло, вытянул ноги, развернул «Голос Лазурного Берега».

– Вот здесь прекрасный пассаж, – найдя нужное место, он с выражением зачитал: Впечатляет скромность новой подружки мсье Войтова… прости, тут так написано… утверждавшей в присутствии прессы, что она на самом деле никого не спасала. По версии мадемуазель Киры все было наоборот – и ее, и мальчика спас мсье Войтов, который отказался комментировать столь неожиданное заявление… Впрочем, в это мало кто поверил. Какие причины кроются за маскировкой истинной картины происшествия, мы еще расскажем. Может, обычное кокетство, а может – интересная тайна…

– Но почему они не верят? – спросила Кира, которую сейчас волновало совсем другое: как отнесется Андрей к приглашению матери? А вдруг откажется?

– Обычное дело. Если уж угодила в желтую прессу красивая история – портить ее прозаичной правдой никто не станет!

Присев возле мини-бара, встроенного в комод, Кира открыла его, поглядела на разноцветные, разной формы и размеров бутылки, подумала – не глотнуть ли для успокоения чего-нибудь крепкого. Но так и не решилась – не было у нее такой привычки. Закрыла бар, подошла к креслу и забралась в него с ногами, туго обхватив колени.

– Ерунда какая-то, – произнесла задумчиво.

Андрей подошел, поправил ей волосы.

– Да брось ты. Смотри на это веселей, – он сел в кресло напротив. – Как на игру. Ты бы, подыграла им, подбросила бы что-нибудь эдакое!

– Какое еще «эдакое?»

– Задвинула бы, например, что проходила подготовку боевых пловцов. Лейтенант Кира Быстрова – российская Никита!

Кира невесело рассмеялась.

– Это правда! Квартальный отчет переплываю без кислорода. Дебет-кредит с двух рук свожу…

А Андрей продолжал развивать идею.

– Тренировалась ты, тренировалась, себя не жалела, а потом командовать подразделением пришел новый генерал, лютый гендерный шовинист… в это они вцепятся мертвой хваткой, увидишь… и этот генерал приказал перевести тебя в хозяйственную службу. Вот ведь скотина! Но ты… ты ведь была одной из лучших, у тебя амбиции, у тебя гордость… ты не могла отправиться чистить картошку и варить гречку… и вот ты уходишь из армии… то есть из флота. Точнее, уплываешь преодолев пять километров морем… А? Как?

– Это получится ремейк «Солдата Джейн». По-моему, на такую чушь никто не клюнет.

– Вот увидишь, они раскатают это на разворот, на телешоу тебя позовут! Спасительница Андрея Войтова о гендерных преследованиях во флотских частях специального назначения. Хочешь, я солью это двум-трем журналистам?

Она замахала руками:

– Ты что! Не вздумай!

– Ну, давай! Будет весело.

– У нас есть лучший вариант для веселья…

– Конечно! Идем на пляж. Смотри, какая погода.

Погода и впрямь была идеальная. Глядя на это яркое безоблачное небо, на море, переливавшееся чистейшими оттенками синего, голубого и бирюзового, Кира поняла, почему здешние места названы Лазурным побережьем.

– Я не это имела в виду.

– А что?

– Помнишь детскую считалку?

И, не дожидаясь ответа, Кира продекламировала:

Если Андрей и удивился, то виду не подал.

– Чемодан у тебя маленький, кареты и прислуги нет, да и пьяной подруги я что-то не заметил. В чем прикол?

– Тем не менее это про меня. А прикол в вопросе. Вы поедете на бал?

Он пожал плечами.

– Ничего не понимаю. Какой бал?

– Тот самый! Открой шкаф.

– И что там?

– Открой!

Долго уговаривать Андрея не пришлось. Одним движением вытолкнув себя из кресла, он подошел к гардеробу, распахнул сразу обе створки и замер, уставившись на матово блестящий черный смокинг и ослепительно сияющее белое платье.

– Что это?!

– Подарки. Мадам Войтова пригласила нас в Мон Дельмор. Потому и спрашиваю: вы поедете на Бал?

– Конечно, нет! – Он с треском захлопнул шкаф.

– Ты забыл условие: «да» и «нет» не говорить!

Андрей выпятил нижнюю губу.

– Не морочь мне голову! Бесполезно! Я не позволю моей maman манипулировать мной с твоей помощью! Ты понимаешь, что тебя используют в качестве отмычки?

– Нет! Я понимаю только, что мне сказочно везет, вот что я понимаю! И мне кажется, я надеюсь – только кажется, что кто-то хочет вытащить меня из сказки и поставить в угол! – Кира даже повысила голос. – То, что тебе привычно, мне кажется фантастикой. Если ты поставишь барьер на пути в блистающий мир, то…

– Что – «то»?! – Андрей тоже повысил голос.

– То! – повторила Кира, все же оставив за собой последнее слово, хотя и избежав обострения ситуации, которая и так была непростой. – Итак, вы поедете на Бал?

– Нет! В конце концов, ты можешь поехать и без меня…

– Я так и сделаю, – Кира сама удивилась своей твердости.

А как иначе? Ведь речь идет о сказочном бале, приглашение на который выпадает раз в жизни, причем одной женщине из миллиона… Или из ста миллионов? А на другой чаше весов новые чувства и упоительные отношения, которые продлятся, возможно, лишь несколько дней… Что там говорила Наташка про мужчин? Что они летят со всех сторон, как пчелы на мед. Не будет одного – появится другой! Цинично, конечно, но, пожалуй, верно. Просто, надо самой это понять. И она, кажется, поняла…

– А я «поеду на Бал, поеду на Бал», – это правильный разрешенный ответ! – напевая, она быстро разделась догола, танцующим шагом подошла к шкафу, с величайшей осторожностью извлекла платье. – «Оно запрещенного цвета», – и это тоже допустимый ответ. Помоги мне одеться!

К ее удивлению, вроде бы надувшийся кавалер, послушно выполнил просьбу, которая больше походила на приказ. Причем сделал это с явным удовольствием. Когда Кира влезла в свою новую одежку, и Андрей вжикнул змейкой, то восторженно присвистнул.

– Ну и ну!

Кира подошла к зеркалу и тоже ахнула. В нем действительно отражалась Царевна-лебедь! Платье было соткано из воздуха, света и звезд: шелк, атлас, кристаллы Сваровски, кружева, вышитые вставки… Узкие бретельки полностью открывали плечи, глубокое V-образное декольте на груди доходило до уровня сосков, а сзади обнажало спину почти до крестца. Корсет как будто из светящегося изнутри шелка был усыпан переливающимися кристаллами Сваровски, сквозь длинную, тонко вышитую юбку достаточно откровенно проглядывало то, что должно быть скрытым от посторонних взглядов. Кира повернулась вправо, потом влево, потом сделала полный оборот вокруг своей оси.

– Но в нем нельзя выходить на публику! – воскликнула девушка. – Оно похоже на пеньюар для спальни!

– Напротив! – возразил Андрей. – Готье обожает эпатаж, он считает, что главное – это тело, а платье должно только подчеркивать его красоту… Как прозрачная обертка вокруг шикарного букета роз! И тут эта задача выполнена. Конечно, придется купить соответствующее белье… И туфли, ты же не можешь идти босая…

– Туфли там, внизу. Достань, пожалуйста, из коробки.

Андрей выполнил и эту просьбу, больше того, опустился на колено, Кира по очереди подняла одну ногу, потом другую, а он аккуратно надел лабутены на изящные ступни с ярким педикюром. После этого Кира стала выше на пятнадцать сантиметров и приобрела стройность и воздушность топ-модели.

– О-бал-деть! – только и смогла восхищенно выговорить она.

– Не жмут? – поинтересовался Андрей. Теперь он был даже немного ниже девушки – это ему явно не нравилось и выбивало из колеи.

– В самый раз. И платье хорошо село, и туфли. Как она сумела так подгадать?

Андрей усмехнулся.

– Моя maman не так проста, как кажется. Она всегда знает, что ей надо. Хотя ее знания реализуют специально обученные люди… Их она тоже умеет подбирать…

– На каблуках оно выглядит еще лучше, – сказала Кира, продолжая крутиться перед зеркалом. – А колье как раз выгодно украсит декольте…

– Какое колье?

– Бриллиантовое. Оно в сейфе отеля.

– Да брось! На maman это не похоже!

– Колье она взяла напрокат. И к нему приставлен специальный охранник.

– Жан-Поль?

– Да. Очень серьезный мужчина. Думаю, у него есть пистолет.

Андрей пожал плечами.

– Обычно он не носит ничего такого. Он сам и есть оружие. Хотя, когда речь идет о больших деньгах…

– А сколько все это стоит? – заинтересовалась Кира.

Андрей повторил жест неопределенности.

– Точно не скажу. Платье – тысяч десять-двенадцать, туфли три-пять… Ну, а бриллиантовое колье – не меньше миллиона…

– Долларов? – ужаснулась Кира.

– Нет, конечно, – улыбнулся Андрей.

И не успела она с облегчением перевести дух, добавил:

– Евро.

– С ума сойти! Теперь помоги мне раздеться.

– С удовольствием! – Андрей расстегнул молнию, осторожно снял лебединые перья, жадно рассматривая Киру, на которой никакой одежды не осталось.

– Ты не на меня смотри, на платье! И повесь его аккуратно, чтобы не мялось…

– Конечно! А потом можем немного отдохнуть, поваляться в постели…

Кира покачала головой.

– Вначале посчитаемся: «Черное-белое не берите, «да» и «нет» не говорите, вы поедете на Бал?»

– Ну, что ты зациклилась на этой дурацкой считалке?

– А мне она нравится! Итак: черно-бело не берите, «да» и «нет» не говорите, вы поедете на Бал? – судя по лицу, она шутила, но говорила твердо и очень серьезно.

Андрей это понял и, поколебавшись несколько секунд, махнул рукой.

– Поеду! Я же не могу отпустить такую красавицу одну! Да еще в бриллиантовом колье!

– Охранник у меня есть – Жан-Поль. Мне нужен спутник, – Кира тонко, со значением, улыбнулась. – Кстати, Жан-Поль живет в отеле, совсем рядом!

– Вот и пусть охраняет! – взволновался Андрей. – А спутник у тебя уже есть. Это я!

Теперь она уже не скрывала победную улыбку. Слова Наташки подтверждались.

– Ну, раз на считалку ты ответил правильно, то, пожалуй, я соглашусь с твоей программой! – раскинув руки, она опрокинулась на кровать и подняла ногу. – Разуешь меня?

– Конечно! – Андрей по очереди снял одну туфельку, потом другую. Выполняя очередное указание, спрятал их в коробку.

Наташка знала что говорит. Оказывается, поклонниками действительно можно крутить как захочешь!

– Теперь иди сюда…

Андрей прыгнул в постель, смело и решительно, как прыгал с борта «Бегущей по волнам». Только с куда большим удовольствием…

Лишь через два часа они вышли из номера. Пересекли мощеную площадку перед отелем, и оказались на улице, под небольшим уклоном убегающей к морю. Их встречали заинтересованные взгляды прохожих и посетителей многочисленных открытых кафе, разбросанных прямо на тротуарах. Некоторые махали руками, здоровались, кричали что-то ободряющее, показывали растопыренными пальцами знак победы, только что не подбегали сфотографироваться. Пожилые француженки пялились с таким умилением, будто перед ними были молодожены в свадебных нарядах.

Кире даже неловко становилось за свои мятые шорты, школьные косички, старую соломенную шляпу и сланцы. Особенно на фоне тех роскошных вещей, которые ждали своего часа в шкафу «Маджестика».

Роль звезды, внезапно свалившаяся на плечи, оказалась довольно обременительной – постоянное внимание незнакомых людей утомляло, мешало расслабиться, по-настоящему насладиться чудесной погодой и близостью Андрея. Укрощенного Андрея!

– Да, поначалу это грузит, – сказал он, заметив ее напряженность.

– Поначалу?! У меня начало сопряжено с концом. Через несколько дней все закончится, – она пожала плечами. – Я вернусь в Тиходонск, к своим бухгалтерским будням, пыльным бумагам, осточертевшей повседневности… Про этот праздник никто и не узнает…

– Ты плохо знаешь законы сенсаций. Уверен, по возвращении тебя ждет девятый вал славы! Журналюги будут осаждать, звонить, в двери стучать. Сто процентов, тебя еще на Первый канал позовут!

Она покачала головой.

– Не-е-ет. Сказки длинными не бывают, как говорит одна моя сослуживица…

– Видно, она хорошо знает жизнь! – засмеялся Андрей.

К берегу, обходя Ниццу с востока, приближался небольшой, похожий на большеглазую стрекозу, вертолет. Еще один, пятый за день. Сделает краткую обзорную экскурсию – облетит город по спирали, и направится к вертолетной площадке.

«Гости слетались на бал», – мысленно перефразировала классика Кира.

На пляже было много народу, но на них с Андреем внимания не обращали: все с интересом смотрели в море. На рейде белела огромная пятипалубная яхта. «Бегущая по волнам» могла служить ей спасательной шлюпкой и стоять на верхней палубе. Впрочем, место было занято – там, опустив кончики лопастей, ждал своего часа четырехместный вертолет.

Кира вспомнила: в новостях по телевизору говорили, что сегодня в Ниццу прибывает саудовский принц на своей новой яхте «Ориент» – рекордно скоростной, построенной по новейшим технологиям. Она таких никогда не видела. Да и где бы? Она и других не видела – только маленькие парусные лодочки на Дону. Вокруг «Ориента», на приличном расстоянии, стояли еще несколько больших белых судов с плавными обводами. Судя по всему, это тоже прибыли высокопоставленные гости. Неужели, завтра она окажется среди них?!

Сердце учащенно колотилось, купаться уже не хотелось. Хотя загара надо добавить. «И еще белье купить, – билась в голове беспокойная мысль. – Голой ведь на бал не выйдешь… И белье небось непростое, его еще найти нужно… Ну, да Андрей поможет…»

Они все же выкупались, пару часов позагорали, и только после этого покинули пляж.

И вот, день Х наступил. В назначенный час Кира, в платье от Готье и в колье за миллион евро, об руку с Андреем в смокинге от Хьюго Босса, торжественно спустились по мраморной лестнице в холл отеля. На лацкане Андрея и на бретельке Киры, согласно дресс-коду Бала цветов, красовались небольшие аккуратные бутоньерки: красная гвоздика у кавалера и черная роза у дамы. За ними, зорко поглядывая по сторонам, с деловитостью танка двигался могучий телохранитель Жан-Поль.

Двое папарацци, примостившиеся в креслах у входа, видимо, уговорили администратора впустить их в холл при условии скромного и незаметного поведения – при их появлении вмиг забыли свои обещания: бросились наперерез, щелкая камерами, слепя вспышками и выставив вперед диктофоны – так киллеры наводят на своих жертв пистолеты… Но атака не удалась: Жан-Поль оказался на их пути, киллеры пера и объектива налетели на его железную фигуру, один упал, второй, уронив диктофон, невидимой силой был отброшен в сторону.

– Осторожней, мсье, – увещевающе проговорил Жан-Поль. – Вы можете причинить вред себе и другим…

Кира даже не поняла, что произошло: она прижалась к спутнику и отвернулась, а когда пришла в себя, то один журналист уже поднимался с холодного мрамора, а второй недоуменно вертел в руках разбившийся диктофон.

– Ну, когда это кончится? – воскликнула она. – Когда они все от меня отстанут?!

– Никогда, – философски сказал Андрей. – Ты теперь публичная персона, вызывающая стойкий интерес прессы. И ничего страшного в этом нет, только не напрягайся, не зажимайся. Представь, что тебя фоткает подружка в караоке-баре…

– Я попробую, – ответила Кира. – Хотя меня ни разу не фоткала подружка. Ни в караоке, ни где-либо еще.

– М-да… сочувствую… Зато сейчас ты все наверстаешь!

Он был прав. В душе пели ангелы, на бисере и стразах лабутенов играли блики света от ярких люстр, на груди переливалось разноцветными огнями бриллиантовое колье, платье на теле практически не ощущалось, казалось, что она совершенно обнажена, как Маргарита на бале у Воланда. Радость от совершенно новых ощущений распирала тело и, словно горячий воздух в воздушном шаре, отрывала ее от земли, как в детских снах: казалось, оттолкнись ногами посильнее – и взлетишь высоко-высоко! И Кира действительно была готова лететь в Мон Дельмор даже на метле…

Но в этом не было необходимости: у подножия мраморной лестницы со львами на перилах их ожидал массивный черный «Роллс-Ройс» мадам Войтовой. Правда, лестница тоже была заполнена журналистами, но Жан-Поль, который, несмотря на свои габариты, умудрялся перемещаться вокруг охраняемых лиц с легкостью бабочки, без всяких усилий освободил проход, открыл Кире дверцу лимузина, помог придержать пышный подол платья, в котором она, с непривычки запуталась. Андрей, вздохнув неизвестно чему, нырнул в другую дверцу и уселся рядом. Жан-Поль занял место рядом с водителем, и «Роллс-Ройс», как комфортабельный лайнер, медленно отошел от причала и двинулся вперед по усыпанным красным песком дорожкам парка «Маджестика». Вскоре он вырулил на асфальтированную улицу и увеличил скорость.

Андрей нажал кнопку, подняв матовое стекло, которое отгородило их от водителя с телохранителем и наглухо отсекло все звуки. Они остались наедине. Андрей по-хозяйски открыл бар, достал бутылку шампанского «Дом Периньон», два узких бокала.

– Выпьем?

Кира покачала головой.

– Не хочется. Я так волнуюсь…

– Тогда тем более надо выпить! Для настроения!

Негромко хлопнула пробка, Андрей ловко наполнил бокалы, один протянул Кире.

– Держи! За новые впечатления! И за исполнение желаний! Пей до дна!

Они чокнулись и выпили. До дна. Кира сразу успокоилась и не стала возражать против второй рюмки. Они оживленно болтали, пили шампанское, закусывали засахаренными орешками и не успели заметить, как допили бутылку.

Начинало смеркаться. На Английской набережной зажглись фонари. «Роллс-Ройс» выехал из Ниццы и, приглушенно гудя мощным двигателем, понесся по ее живописным окрестностям. Слева расстилалось море с забитыми яхтами маринами – будто чайки со всей округи набились в живописные бухточки на ночлег, чтобы отдохнули натруженные крылья… Справа тянулись разной крутизны предгорья. Лимузин несся мимо похожих друг на друга зеленых изгородей и решетчатых заборов, мимо затейливых домишек с высокими дымоходами, мимо вилл, похожих на дворцы, и дворцов, напоминающих виллы… Раскидистые каштаны и стройные кипарисы, склоны, расчерченные ровными рядами виноградников, – все это придавало аккуратность, уют и спокойствие этим замечательным местам. Сумерки сгущались, у ворот вилл зажигались прожектора, отчего окружающая местность становилась еще темнее.

Андрей обнял Киру за плечи, другую руку положил ей на колени.

– О чем ты думаешь? – спросил он, горячо дыша в маленькое ушко.

– Ни о чем. Я еду на знаменитый бал, в настоящий французский замок, с красивым мужчиной. О чем мне думать? Я просто счастлива. А ты о чем?

– Что у тебя очень неудобная юбка, – его рука настойчиво шарила по кружевной ткани, спускалась вниз, чтобы нырнуть под подол, но ничего не получалось. – Нам еще километров пятнадцать ехать и мы могли бы…

– Да ты что, перестань! – поняв его намерения, ужаснулась Кира. – Не место, и не время!

Андрей засмеялся.

– Ну, почему же? Самое то – перед балом в авто премиум-класса… Ты делала это в «Роллс-Ройсе»?

– Я вообще не делала этого в машине! К тому же, тут посторонние…

– Они ничего не видят и не слышат!

– Но я-то знаю, что они здесь… И потом, на что будет похоже платье? Его же специально отгладили!

– Ну, разве что платье, – Андрей вздохнул и прекратил свои поползновения. – Скучная ты, Кирка! Маленькие запоминающиеся глупости украшают жизнь!

– Может, и скучная, но я всегда избегала глупостей, – Кира отодвинулась.

Дальнейший путь они проделали в молчании. Через некоторое время «Роллс-Ройс» свернул с трассы налево, оказавшись на неширокой дороге, и встроившись в неплотный поток дорогих автомобилей – «Феррари», «Ламборджини», «Бентли», «Ягуары»… Кира распознавала лишь некоторые марки, но понимала, что видит самые престижные модели, от двухместных открытых спорткаров, до массивных, бесконечно длинных лимузинов.

Впереди как будто горело искусственное солнце: прожектора, ртутные лампы и галогеновые светильники ярко освещали торчащую из моря коренастую, кряжистую скалу с плоской вершиной, откуда снисходительно, сверху вниз, смотрел на блистательный караван знаменитый Мон Дельмор, словно вежливо щурящийся сноб – дескать: «Неплохо, ребята, неплохо, вы, конечно, произвели некоторое впечатление, но видал я и особ покруче вас…» Мягко подсвеченный тысячами огней, он как будто висел в воздухе, поддерживаемый бьющими снизу лучами прожекторов. Кира недавно видела такую картинку по телевизору, только сейчас, в реальности, это было совершенно фантастическое, завораживающее зрелище…

– Как красиво! – Кира взяла Андрея за руку, и он снова обнял ее за плечи.

Мон Дельмор был не мрачной средневековой крепостью с несокрушимыми стенами, а мирным дворцом восемнадцатого века. Резной фасад, многочисленные затейливые башенки, световые гирлянды… Правда, чем ближе они приближались, тем больше он скрывался за выступами скалы.

– Ничего, поднимемся, рассмотришь все подробно, – пообещал Андрей.

Они миновали контрольно-пропускной пункт, на котором несли службу два жандарма и несколько частных секьюрити в черных комбинезонах. Процедура оказалась простой и быстрой: при приближении «Роллс-Ройса» шлагбаум поднялся, и они заехали под плакат «Частная территория». Так же беспрепятственно проезжали и другие автомобили: очевидно, их номера были заранее сообщены охране.

С берега уходили в море два причала – прибывающие на яхтах поднимались к замку в ярко освещенных прозрачных лифтах, двигающихся по стеклянным шахтам. Вертолеты, садившиеся на вершине горы, высаживали гостей и сразу улетали – видно, места там было немного.

Автомобильная дорога к Мон Дельмору, изгибаясь широкой дугой, шла в гору по спиральному серпантину. На подъезде к главному входу, машины сбрасывали скорость и едва тащились друг за другом. Когда наконец подходила очередь, гости покидали свои автомобили и оказывались между бронзовыми венецианскими львами, на ковровом покрытии, которое ярким пурпурным каскадом взбегало по широкой лестнице к большой мраморной террасе на которой играл большой струнный оркестр.

Наконец и «Роллс-Ройс» мягко затормозил у лестницы, распорядитель в малиновой ливрее восемнадцатого века, в буклях, с фиалковой бутоньеркой в петлице, открыл дверцу и подал Кире руку в белоснежной перчатке. Жан-Поль уже переминался с ноги на ногу возле надменного льва, привычно сканируя зорким взглядом окружающую обстановку. Она была обычной и обеспокоенности не вызывала.

Оперевшись на руку распорядителя, Кира с замирающим сердцем вынырнула из уютного салона и, ступив на сочившуюся роскошью и торжественностью пурпурную дорожку, с головой окунулась в атмосферу волшебства и праздника.

– Наденьте ваш номер, мадемуазель. – Человек в ливрее ловко закрепил на ее левом запястье красный костяной кружок с белой цифрой «32».

– Зачем это? – удивилась Кира.

– Джентльмены будут выбирать Королеву бала, – пояснил распорядитель, и поспешил навстречу следующей машине.

С открытой веранды доносилась музыка Вивальди. Звуки скрипок разливались над склонами горы Мон Дельмор и, казалось, уплывали далеко вниз, к самому морю.

– Выглядишь ты ослепительно, – сказал Андрей, беря Киру под руку.

– Я волнуюсь, – шепнула она в ответ.

Вдоль широких мраморных перил, мимо лирических скрипок, под объективами телекамер с логотипами EuroNews, France 24, BBC World, NBC, они поднялись к распахнутым настежь резным дверям, украшенным пышной гирляндой из лилий нескольких оттенков. В огромном зале, выложенном разноцветным мальтийским мрамором, играющие Вивальди скрипки, сменило фортепьяно и музыка Шопена, а мягкое вечернее марево вытеснил яркий свет многометровых хрустальных люстр и многочисленных ксеноновых светильников. Музыкант за роялем, целиком укрытым розами, играл вдохновенно и возвышенно.

Огромный зал был почти полон, хотя гости продолжали прибывать. Обязательный дресс-код создавал причудливую, фантасмагорическую картину. Солидные мужчины в черных смокингах, белых сорочках и черных бабочках напоминали неповоротливых пингвинов. То, что большинство их имело заметные животы, усиливало сходство. Женщины в белых воздушных платьях с большим или меньшим успехом играли роль лебедиц, правда, на царевен многие не тянули – в силу перезрелого возраста, неуклюжих движений и подагрической походки. Впрочем, Андрей, если и выглядел пингвином, то молодым и стройным, а Кира, несомненно, подходила на главную лебединую роль, хотя и конкурентов у нее было достаточно: вельможные старцы, как правило, скрашивали себе общество молодыми спутницами… Крупнотелые официанты в белых смокингах, разносящие спиртное, уверенно рассекали черно-белую пингвинью стаю, и у Киры выплыла из подсознания старая детская загадка. Впрочем, и многие взрослые не могли дать на нее правильного ответа.

– Знаешь, почему белые медведи не едят пингвинов? – дернула она за рукав Андрея.

– А они их не едят? – рассеянно спросил он, осматривая окружающих.

– Что за манера отвечать вопросом на вопрос? Если бы они их ели, я бы не спрашивала!

– Тогда не знаю… Может, они жесткие, или невкусные…

– А вот и нет! – торжественно объявила Кира. – Просто медведи живут на Северном полюсе, а пингвины – на Южном!

– И какое отношение это имеет к балу?

– Долго рассказывать, забудь!

Они неторопливо, разглядывая роскошное убранство, двинулись через зал. Его стены, увешанные старинными картинами и древними гобеленами, сегодня были вдобавок украшены цветами: десятки гирлянд, венков и замысловатых композиций, которым Кира не решилась бы придумать название. Цветочным декором замка можно было любоваться, как произведениями искусства из дорогих каталогов. Многие гости, в том числе Кира с Андреем, так и делали, неспешно продвигаясь вдоль стен, как в музее.

«Медведи» в белых смокингах сновали среди гостей с уставленными бокалами подносами: коньяк, шампанское, вина. Андрей задумчиво задержался возле одного, и даже как будто потянулся к коньячному бокалу, но передумал.

– Что-то нет настроения… Может, позже разойдусь…

В стороне, у открытого окна, в уголке для курения обособленной группой сидели на кожаных диванах важные восточные мужчины в длинных белых рубахах – джалабиях, и куфиях – таких же белых или в мелкую красно-белую клетку платках, перехваченных черным обручем. Казалось, что они настолько заняты беседой, что все остальное их не интересует. И конечно, спиртного никто из них не брал. Впрочем, они и не курили – очевидно, разговор был для них более важен.

У дальней стены располагались высокие столы для еды стоя, с деликатесными закусками и шикарными букетами посередине. Элегантно одетые дамы и господа курсировали по залу, меняя собеседников, раздавая и принимая визитные карточки, разбрасывая по сторонам приветствия – то сдержанно-официальные, то по-приятельски веселые, но в конце концов причаливали к столам, пили водку, шампанское, виски и коньяк, закусывали бутербродами с икрой, устрицами, лобстерами, фуа-гра…

От всего этого праздничного возбуждения, Кире показалось, что воздух вокруг искрит и потрескивает. Она выпила несколько бокалов шампанского, разрумянилась, густые блестящие волосы рассыпались по обнаженным плечам, бриллиантовое колье испускало разноцветные острые лучики… Выглядела Кира ослепительно, а некоторой угловатостью, непосредственностью и наивной восторженностью привлекала внимание окружающих. То и дело она ловила на себе оценивающие взгляды женщин и восхищенные мужчин.

– Платье не просвечивает? – вдруг вспомнила она и то ли в шутку, то ли всерьез встревожилась, или сделала вид, что встревожилась.

– Нет, свет падает сверху, так что ничего запретного не видно. И ты прекрасно вписалась в атмосферу, – ободрил ее Андрей. – Наслаждайся всем этим!

Он широким жестом обвел рукой блестящее зрелище великосветского торжества.

– Да, я как в сказке! – Кира переводила взгляд от одной знаменитости к другой, ничуть не заботясь о том, чтобы сохранять при этом вид искушенной светской львицы, как делали все остальные. Куда смотреть, ей частенько подсказывали фотовспышки: вездесущие фотографы сновали между столиками, фокусируясь то на одной ВИП-персоне, то на другой.

– Почему-то не вижу ни Шварценеггера, ни Джулии Робертс, – сказала она. – Я встретила их в аэропорту.

Андрей пожал плечами.

– Может, придут позже. А может, вообще не появятся. У них тут могут быть совсем другие интересы. Не скучай по ним – тут полно медийных персон!

И он был прав.

– Это что, Эмма Томпсон? – шептала Кира. – А это? Бен Аффлек? А это Кира Найтли?

Случалось, лица, выхваченные из праздничной сутолоки фотовспышками, были Кире не знакомы. Тогда она легонько толкала Андрея в бок: кто это?

О некоторых Андрей давал довольно подробную справку:

– Валери Пуссон, владелец Medex, фармакологической компании. Много жертвует на экологию. От «зеленых» откупается. Получил прозвище Эко Рожа.

Мсье Пуссон и впрямь не отличался красотой: массивная челюсть, плоской картошкой неровно прилепленный нос.

О других Андрей говорил коротко:

– Вильям Вербер. Банкир.

– Тот самый? От которого зависит мировая экономика и курсы валют?

– Ну, примерно так… А рядом с ним – Джеймс Камински из ООН. От него тоже многое в мире зависит…

Жан-Поль держался рядом и благодаря его незаметным перемещениям, вокруг них всегда оставалось свободное пространство. Кира с Андреем подошли к мини-фонтану в виде рыбы с задранной кверху распахнутой пастью. Рядом, за столиком стояла пожилая пара: он чуть ниже ее, у обоих моложавый вид – следствие пластических операций, прямая осанка, выдающая занятия физкультурой, похожие тонкие очки в золотой оправе. Андрей поздоровался и завязал с ними беглый разговор на английском. Кира, ничего не понимая, ограничилась доброжелательным кивком и вежливой улыбкой. Старичок с моложавой осанкой отреагировал на нее с таким воодушевлением, что супруга, поглядев с некоторой опаской, подлила ему в бокал минеральной воды.

Кира, в свою очередь, разглядывала господина за крайним столиком у стены – тот не расставался с платком, каждую минуту утирая им густо покрасневший нос. У бедняги, судя по всему, была аллергия на цветы. Роза в его петлице, похоже, была искусственной. Что-то очень важное, не иначе, заставило его явиться в это цветочное царство, и терпеть непереносимые муки.

Поймав себя на том, что опускает пустой бокал с шампанским на столик, Кира попыталась вспомнить – какой он по счету. Но в этой мешанине эмоций и событий, было совершенно невозможно упомнить сколько бокалов она успела опустошить. А то, что слегка кружится голова, – так это вполне может быть от избытка чувств…

Один из фотографов тем временем опознал Киру с Андреем и, делая круги вокруг, как акула возле выбранной жертвы, принялся снимать крупные планы. Тут же за ним последовали еще двое, а стоило им отщелкаться блицами, как на смену пришли новые…

– Такое внимание в изысканном обществе говорит о многом! – заметил Андрей. – Если это еще не слава, то уже популярность!

Повернувшись к нему, Кира нащупала его руку, нежно сжала.

– Я на седьмом небе! Это все не со мной, это во сне… Я как Золушка на балу… Только та была в неудобных хрустальных туфельках, а я в стильных лабутенах, о которых и мечтать не могла…

– Значит, действительность превзошла мечты! А так редко бывает!

– И все-таки… На всякий случай… Надо бы убежать до того, как часы пробьют двенадцать. Мало ли что. Вдруг все это исчезнет, как в той сказке…

– Не думай об этом. Наслаждайся праздником.

Ответив взмахом руки на чье-то приветствие, Андрей взял бокал с коньяком и потянулся к Кире, чтобы чокнуться. Та подхватила шампанское. Хрусталь мелодично пропел, они торжественно выпили.

Через зал, куда-то проследовал тот самый джентльмен, который мучился аллергией. Она хотела спросить – кто он такой, но в этот момент замок вдруг накрыла тишина. Рояль в холле и оркестр на входе стихли, постепенно замолк гомон сотен голосов. Под потолком, с высоких балконов, раздался торжественный звук фанфар. Дошел до кульминации и оборвался.

– Дамы и господа! – прокатился над головами собравшихся сочный мужской баритон. – Хозяйка Бала цветов, мадам Элеонора Войтова!

Зал отозвался дружными аплодисментами. Захлопала и Кира. Хлопал и стоящий на балконе рослый бритоголовый африканец в прекрасно сидящем смокинге с перламутровым отливом, хлопали и стоящие за его спиной два атлетически сложенных чернокожих в гражданских костюмах, но с явной военной выправкой. Кире показалось, что бритоголовый рассматривает именно ее. Впрочем, ей казалось, что все ее рассматривают. Возможно, так и было.

Мадам Войтова стояла в самом начале лестницы, плавным изгибом спускавшейся с балкона. На такой лестнице хорошо снимать фехтовальные поединки… Но шпаги, у Элеоноры, естественно не было, разве что отравленный кинжал в рукаве. Зато все остальное присутствовало. Бело-голубое, как снежная вершина Килиманджаро под безоблачным африканским небом, платье. Бриллианты на руках, на шее, в ушах. И радиомикрофон в руке. Дождавшись, когда стихнут аплодисменты и выдержав небольшую, точно выверенную паузу, мадам Войтова обратилась к собравшимся:

– Дорогие мои, восхитительные мои гости! Нет слов, чтобы выразить во всей полноте мою радость от того, что я вижу вас здесь, в Мон Дельморе, украшенном цветами со всего мира. В замке, собравшем столько успешных и утонченных людей. В старинных стенах, пропитанных красотой и любовью.

– Не знаю, как насчет красоты и любви, но замурованные скелеты в стенах находили неоднократно! – Андрей взял со стола коньячный бокал и опустошил одним глотком, словно там был лимонад. Кира заметила, что этот момент успел запечатлеть фотограф, притаившийся у колонны за спиной Жан-Поля. Интересно, если приказать телохранителю, он отберет фотоаппарат у бесцеремонного папарацци? Наверняка…

– Здесь я вижу много приятных лиц моих знакомых, давних товарищей, друзей, – продолжала мадам Войтова. – Да и родные лица, которые размягчают мое сердце…

– Твое сердце размягчают только деньги! – буркнул Андрей. Он напрягся при появлении матери, но все же сохранил беззаботный вид. А Кире совершенно не хотелось вмешиваться в запутанные семейные отношения этих людей. Хотя волей судьбы она и прикоснулась к ним, но неприятные дрязги не могли помешать ей наслаждаться жизнью – впервые такой красочной и легкой. Живут же для радостей, а не для ссор и конфликтов!

– Развлекайтесь, угощайтесь, наслаждайтесь вечером, – закончила свою речь хозяйка бала. Она сделала несколько шагов вниз по лестнице, нарочито элегантным, театральным жестом придерживая складки длинного платья, но вдруг остановилась с видом человека, вспомнившего что-то важное.

– Ах да! Господа, развлекаясь, не забывайте, однако, участвовать в нашем традиционном выборе Королевы бала. Сразу после полуночи будет объявлен ваш выбор Королевы, которую, как обычно, ждет приятный сюрприз. Урны для голосования располагаются у барных стоек.

Она продолжила спускаться по лестнице, свободной рукой придерживаясь за мраморные перила. Взгляд ее скользнул по головам гостей и ненадолго остановился на столике, за которым стояли Кира и Андрей. Кире показалось, что хозяйка бала при этом удовлетворенно кивнула.

– Во сколько же ей обходится весь этот бурлеск? – спросила Кира.

Андрей вздохнул и осушил очередной бокал.

– Ни во сколько. Наоборот – она получает кругленькую сумму за аренду замка. Расходы несут рекламодатели и спонсоры. Maman умеет хорошо устраиваться…

– Но за что они платят?

– О! Знаешь, сколько здесь осуществляется коммерческих сделок? И на какую сумму? Кроме того, это сумасшедший пиар: малоизвестная актрисулька, засветившись на бале, может стать звездой первого уровня! И знакомства здесь тоже ценятся весьма и весьма высоко! Полученная тут визитка открывает дорогу на прием к ВИП-персонам мирового бизнеса и политики!

– Тогда выпьем за чудеса Бала цветов! – предложила Кира, и они чокнулись в очередной раз.

Спустившись в зал, Элеонора Войтова направилась прямиком к их столику, по пути перебрасываясь приветственными репликами с гостями, завязывая с некоторыми из них короткие, поверхностно-шутливые диалоги.

Андрей тем временем, подозвав официанта, осушил еще бокал. От следующего его деликатно удержала Кира.

– Уверен?

– Ладно, ладно, – проворчал он, поставив коньяк на поднос, и царственным жестом отсылая официанта. – Обойдемся минимальной дозой успокоительного…

Мадам Войтова приблизилась к столику, обдав стоящих густой волной горьковато-пахнущего парфюма.

– Здравствуйте, милочка! – Кира получила обворожительную улыбку матерой светской львицы. – Рада видеть вас у себя в гостях. Вы выглядите как настоящая принцесса!

Не успела Кира сообразить, что ответить на комплимент, как мадам Войтова уже переключилась на их соседей по столику.

– Мсье Арно, мадам Арно, – приветствовала она по-французски пожилую супружескую пару. – Надеюсь, мы с вами чуть позже посплетничаем о видах на урожай на юге. Планирую закупить сотню-другую ящиков молодых вин. Нужна консультация эксперта.

И, пресекая порыв мсье Арно посплетничать немедленно, отвернулась к Андрею и положила руку на его ладонь.

– Привет, дорогой. Здорово видеть тебя здесь.

– На этот раз у тебя был замечательный план – прекрасный и безопасный, – изобразив вежливую улыбку, Андрей пожал плечами.

И снова неподалеку защелкали фотоаппараты, отсняв, видимо, как русская миллионерша тепло здоровается со своим странноватым сыном.

Не злоупотребляя его терпением, она убрала руку.

– Твоя спасительница заслуживала того, чтобы побывать на моем балу.

Кира поспешила вступить в разговор.

– Элеонора Леонидовна…

– Элина, мы же договаривались.

– Хорошо, Элина, – Кире с трудом далось амикашонское обращение к женщине вдвое старше себя. – Вы ведь знаете, что все было ровно наоборот. Это Андрей спас и меня, и того мальчика. Увы, как я ни старалась объяснить это журналистам, они пропустили все мимо ушей.

– Что ж, – ее собеседница качнула головой, как бы говоря: это ничего не меняет. – Что бы там ни было в море, на суше, у вас есть прекрасный шанс спасти моего сына, – она сделала небольшую паузу. – От него самого.

При этих словах Андрей решительно махнул ближайшему «белому медведю», приглашая его подойти.

– Даже не знаю, – Кира пыталась поддержать разговор с мадам Войтовой, но в светской беседе та была чемпионом, а Кира – всего лишь робким новичком, так что все ее подачи отбивались слету, без лишних церемоний.

– Поверьте, – мадам Войтова прервала Киру изящным жестом. – Я разбираюсь в принцессах.

Даже комплименты она умела делать так, чтобы самой при этом выглядеть выигрышно.

Чувствуя, что maman намерена задержаться в их компании, Андрей снял с подноса сразу два коньячных бокала. Войтова проводила их напряженным взглядом, но ничего не сказала. Промолчала и Кира, старательно сохраняя беззаботный вид. Она поймала пристальный взгляд молодого смазливого блондина, одиноко стоящего за столиком возле окна. Единственную компанию ему составляла наполовину опустошенная бутылка красного вина. Встретившись с ней глазами, молодой человек заулыбался и помахал рукой. Кира на всякий случай сдержанно ответила.

– Артурчик что, наказан? – спросил Андрей, заметив, как фаворит матери поздоровался с Кирой – в явной надежде, что на него обратят внимание и пригласят присоединиться.

– Андрей! – Мадам Войтова понизила голос, давая понять сыну, что ей не нравится такой поворот беседы – тем более, при посторонних.

Андрей пожал плечами. Чета Арно – видно, из опасения оказаться в эпицентре семейного скандала – предпочла покинуть столик и отправиться смотреть на танцующих в середине зала.

– Прости, но… смотрю, мальчонка скучает в одиночестве, грустит, заливает, так сказать, вином… да и одет как-то не празднично, явно из секонд-хенда…

– Ты сам-то, – мать кивнула на коньячные бокалы. – Плотно взялся, как я погляжу.

– Ну, тут мы с ним, похоже, сошлись во мнениях… В твоей компании под алкоголь как-то легче.

В ее глазах мелькнула ярость. Она, однако, сдержалась и даже выдавила из себя саркастическую улыбку.

– Ты не испортишь мне праздник, сынок.

В следующую секунду она махнула рукой в сторону коренастого крепыша с большими залысинами вокруг растрепанного чубчика.

– Пьер! Идите к нам. Я познакомлю вас с той самой девушкой, которая уберегла Ниццу от трагического происшествия.

Мужчина приветливо кивнул.

– Я именно к вам и иду! Причем как раз за этим знакомством…

Средних лет, неприметное лицо, заурядная одежда: недорогой, обтягивающий смокинг, очевидно извлеченный из многолетнего заточения в кладовке, разношенные повседневные туфли, пластмассовые электронные часы.

– Нашу русскую гостью, Киру, представлять нет необходимости, она – безусловная звезда сезона, – торжественно произнесла Элеонора. – А это Пьер Фуке, служащий муниципалитета, который почему-то знает все и обо всех, как будто он не скромный чиновник, а журналист или полицейский. Так что, иногда я подозреваю его в лукавстве…

– Ах, Элеонора, – весело парировал мсье Фуке, целуя Кире ручку. – Такие, как я, не приспособлены к вранью. У нас, видите ли, уши краснеют. Досадный изъян физиологии, разрушивший надежды моей матушки на мою политическую карьеру. Пришлось довольствоваться скучной кабинетной работой.

Не отпуская руки, он обратился к Кире:

– От лица французского государства и особенно муниципалитета города Ницца, приношу вам, мадемуазель Кира, глубокую благодарность за проявленный, не побоюсь этого слова, героизм.

Пьер Фуке был говорлив, половину слов Кира не успевала понять и восстанавливала фразы по общему смыслу.

– Вы не только спасли жизни… что, разумеется, самое важное в этой истории… но и сохранили доходы отелей, расположенных в непосредственной близости от места происшествия. Турист – существо чувствительное. В прошлый раз… – мсье Фуке запнулся, встретившись взглядом с Войтовой. – Впрочем, стоит ли об этом сегодня…

Он протянул Кире визитку.

– Я бы очень хотел с вами встретиться. Скажем, завтра вечером.

И, не дав Кире времени на ответ, вскинул руки, как бы отметая возможные возражения:

– Не отказывайте, прошу вас. Французское государство в моем лице будет чрезвычайно опечалено. К тому же у него… у меня, то есть… приготовлен для вас небольшой, но, смею надеяться, приятный сюрприз.

Киру развеселил этот бодрый, с чувством юмора, чиновник.

– Договорились, – сказала она, принимая визитку. – Я позвоню вам завтра.

Она убрала визитку в клатч, лежавший на столике, а мсье Фуке, покачав указательным пальцем, сказал:

– Надеюсь, вы не забудете!

Кире впервые почудились серьезные нотки в его голосе. Очень серьезные! Или не почудились? Похоже, он не такой уж весельчак-юморист…

– Конечно, не забуду! – поспешно заверила она, и в следующую секунду бал уже увлек ее прочь от утомительных светских знакомств и бесед, в упоительный водоворот возвышенных вихрей музыки. В зале зазвучал ее любимый еще со времен школьного кружка бальных танцев вальс «Сказки венского леса». Ее ладонь приглашающе коснулась руки Андрея.

– И правильно, – тут же отреагировала мадам Войтова. – Здесь следует танцевать. Андрей когда-то неплохо вальсировал, милочка. Надеюсь, за своим бизнесом не утратил этот светский навык.

– Пьер, – обратилась она к муниципальному чиновнику. – Готово ли французское государство в вашем лице к туру вальса?

Мсье Фуке выставил локоть, мадам Войтова взяла его под руку.

– Вальсировать я буду исключительно как частное лицо, мадам. Прошу внести это в протокол.

Они отправились на площадку для танцев, за ними последовали и Андрей с Кирой.

Навыка Андрей не утратил. В танце с ним было удобно и легко – он держал партнершу уверенно, но совсем не жестко. Не давил и не дергал, как делают новички, вел мягко и точно, в такт музыке. Несколько па – и, почувствовав, как чутко Кира отзывается на его ведение, оценив грациозный разворот ее плеч и наклон головы, Андрей увлекся, отбросил прочь напряженность, владевшую им с начала вечера, и они поплыли по упругим скрипичным волнам – раз-два-три, раз-два-три. Он кружил все быстрее, объятия делались все тесней. Проносились чьи-то лица и затылки, ароматы парфюма, и обрывки фраз.

– Не жалеешь, что отказалась в машине?

– Что? Ах да… Немного. Зато я танцую вальс на Балу цветов в Ницце! Неужели это правда?

Она улыбалась так ослепительно и выглядела такой счастливой, что Андрей тоже расслабился, перестал думать о каких-то своих проблемах, и просто любовался своей партнершей.

– Пойдем, подышим воздухом? – спросила Кира. К ней несколько раз подходили незнакомые мужчины, чтобы рассмотреть цифру на запястье, и что-то чиркали на маленьких квадратных бумажках. Это утомляло.

– Выходи на террасу, я тебя догоню, – кивнул Андрей.

Стоило ему отойти, как перед Кирой очутился тот самый длинноволосый блондин – из разговора Андрея с матерью она знала, что его зовут Артур.

– Вы прекрасно танцуете, – обратился он к ней по-русски.

– Спасибо.

– Артур… близкий, так сказать, друг Элины Войтовой.

– Кира.

– Очень приятно.

Кира кивнула, хотя приятного в знакомстве с молодым красавчиком было мало. Это его «так сказать», снабженное ехидным полусмешком, прозвучало невыносимо пошло. Да и алкоголь он переносил неважно: лицо во время разговора подергивалось, осоловелый взгляд блуждал по ее телу.

– Позвольте пригласить, окажите такую любезность.

Он слегка склонил спину и протянул руку.

Вечер может быть испорчен, почувствовала Кира. Выходить на танцпол с Артуром после Андрея – было бы непростительной оплошностью. Все равно, что выпить после «Дома Периньона» какое-то безродное «Фруктовое шипучее».

– Простите, но мне нужно передохнуть, – ответила она. – Совершенно выдохлась.

– Вы разбиваете мне сердце, Кира.

– Я не нарочно, и это меня оправдывает…

– Может быть, позже? Так хочется потанцевать с вами вальс. Обещаю не наступать на ноги. Я, конечно, немного выпил. Но еще вполне устойчив.

«Вот ведь прилипала! Как в книжках отшивают назойливых кавалеров?»

Выручил подоспевший Андрей.

– О, Артурчик! – Он смерил претендента в соперники насмешливым взглядом. – А тебя там хозяйка ищет.

Артур зарделся. Слишком уж явным и болезненным был укол. Хозяйки бывают у пуделей и котов – и тон Андрея был именно таким, каким говорят с котами и пуделями. Не задерживаясь возле Артура, который так и не нашелся, что ответить, Андрей взял Киру под руку и повел на веранду.

На полпути музыка снова оборвалась, и на лестнице показался высокий господин в образцово-показательном смокинге, с гладко зачесанными волосами.

– Дамы и господа! – воззвал господин к собравшимся зычным тенором. – Полночь! Время подводить итоги конкурса на звание Королевы бала!

Оркестр взорвался торжественным скрипичным всплеском и резко смолк.

На пятачок для танцев начала стекаться заинтересованная публика. Кира уютней устроила свою руку на согнутом локте Андрея, готовясь полюбоваться счастливицей. У нее были свои фаворитки – девушка с выстриженным виском и та чернокожая красавица в экстремально смелом платье с вырезом и прозрачными вставками.

– Наше строгое и неподкупное жюри тщательным образом подсчитало голоса, отданные за прекрасных участниц в анкетах, – продолжал господин на лестнице.

Вслед за струнными инструментами, торжественный мотив сыграли духовые. Публика подыгрывала, возбужденно заулюлюкав, как только смолкла музыка.

– Затем они пересчитали полученные данные.

Крещендо духовых сменила барабанная дробь. Распорядитель бала нагнетал ажиотаж. Публика принялась скандировать: «Королеву! Королеву!»

Господин на лестнице поднял руку, наступила тишина.

– Королевой бала, – он принялся растягивать фразу под возобновившийся бой барабанов, – признана… обворожительная и прекрасная дама… под номером тридцать два!

Оркестр в полном составе отыграл свой маршевый мотив, и как только он затих, за окнами загремели залпы фейерверков, и небо расцветилось яркими цветными узорами. Можно было подумать, что снова взошло солнце. Но это продолжалось недолго: природа взяла свое, и за пределами Мон Дельмора снова наступила ночь. Зато внутри было по-прежнему светло, и все пространство зала заполнили аплодисменты.

– Номер тридцать два! – крикнул распорядитель. – Прошу Королеву бала выйти сюда!

Лощеный господин еще что-то говорил, но Кира его уже не слышала. Она взглянула на Андрея, который, отстранившись, как-то по-новому рассматривал ее и аплодировал вместе с другими. До опьяненного шампанским и славой сознания стало что-то доходить, она бросила взгляд на запястье, и точно: «тридцать два» – это ее номер!

Взметнув узкие брови и, непроизвольным жестом удивления приложив руки к бриллиантам, сверкающим в глубоком декольте, Кира огляделась вокруг. Люди улыбались ей и хлопали в ладоши.

– Ты Королева бала! – Андрей наклонился к ней и, положив руку на талию, вывел из толпы и легонько подтолкнул в сторону ведущего. Тот уже ждал со сверкающей ажурной короной в руках, и совершенной голливудской улыбкой на узком загорелом лице.

Словно во сне, Кира прошла к лестнице, возле которой ее встретил помощник распорядителя – такой же гладко зачесанный брюнет, только помоложе. Галантно подав ей руку, он помог подняться на площадку, которую вдруг залил свет софитов.

– Прекрасная русская девушка, смелая пловчиха, спасшая сына хозяйки бала и ставшая героиней газетных передовиц, сумела завоевать и ваши сердца, уважаемые гости Бала цветов! – торжественно объявил ведущий. – Корона спешит к королеве!

Большие экраны, установленные на балюстрадах балкона и подвешенные высоко на свободных от цветочных композиций участках стен, показывали крупным планом растерянную Киру. Судя по логотипам в углах картинок, видеосигналы из замка Мон Дельмор транслировали все крупнейшие телеканалы мира.

Возникла некоторая заминка. Кира испытывала неловкость, совершенно не представляя, как себя вести. Но распорядитель был профессионалом. Склонившись в почтительном поклоне, он выпрямился и осторожно надел корону Кире на голову, немного поправил, и довольно поднял руки, как марафонец, первым пришедший к финишу. И действительно, корона, переливаясь блеском украшающих ее камней, сидела на волосах цвета вороньего крыла идеально ровно. Помощник уже установил перед Королевой стойку с микрофоном.

– Спасибо вам! – сказала Кира. – Это так неожиданно!

Она помедлила, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями, но почувствовала, что, если сейчас попробует что-то сказать, непременно расплачется. Поэтому просто махнула рукой, как бы извиняясь, что не может говорить. Жест получился наивным и трогательным. Публика отозвалась аплодисментами и одобрительным гулом. В нижней части одного из экранов в это время бежала строка: «Русская героиня опередила известнейших кинодив мира на Бале цветов в замке Мон Дельмор».

Свежеиспеченная королева спустилась по лестнице обратно в зал. Внизу ее с поклоном подал руку Андрей.

– Ваше величество, позвольте сопроводить вас к праздничным напиткам. Иными словами, идем, обмоем!

– Андрей! Это так удивительно!

Кира почувствовала, как со всех сторон напирает взбудораженная толпа, но Жан-Поль не дремал, хотя был немногословен, как, впрочем, и всегда:

– Будьте любезны, мадам, не создавайте неудобств. Аккуратней, мсье, чуть назад, вы можете споткнуться… Молодой человек, я вынужден настаивать…

Несколько движений мощным плечом, протиснутая за спиной рука, отделившая чрезмерно настойчивых поклонников тяжелым шлагбаумом – и к Кире вернулась свобода перемещений. Они пошли через живой коридор улыбающихся, выкрикивающих поздравления людей. Фото- и видеокамеры протискивались через головы, продавливали тесные шеренги, чтобы подобраться поближе к Королеве.

Кира задыхалась от радостного возбуждения. Никогда в жизни она не оказывалась в центре внимания даже небольшой компании, а чтобы купаться в лучах славы десятков важных и известных людей, столь явно ею восхищающихся, – об этом она не могла даже и мечтать!

– Неужели все проголосовали за меня?! Вокруг столько настоящих красавиц… Я таких только в журналах видела… И вдруг… Я действительно Королева, Андрей? Держи крепче, у меня голова кружится… Спасибо, Жан-Поль, без вас меня бы затоптали…

Между тем и Королева со своей небольшой свитой, и все гости двигались не сами по себе, а туда, куда их направляли распорядитель бала и его гладко зачесанный помощник-брюнет. Хотя, было похоже, что основная часть завсегдатаев знает, какой ритуал ждет их впереди, и где он будет происходить. Как бы то ни было, через несколько минут все вышли на веранду, точнее, ту ее часть, которая была обращена к морю. Здесь стояла большая ванна, наполненная пузырящейся жидкостью, и к ней торжественно подошла Элеонора Войтова с радиомикрофоном наизготовку.

– А теперь, дорогие гости, по многолетней традиции, я приглашаю Королеву Бала цветов совершить омовение в лучшем шампанском урожая две тысячи десятого года! – она сделала Кире приглашающий жест рукой. – Приготовиться вы можете здесь!

За ванной была расставлена легкая конструкция из натянутого на четырехугольный алюминиевый каркас яркого шелка – нечто вроде гримерки во время киносъемок на природе, или пляжной раздевалки.

– Прошу вас, Королева! – повторила она. Набившиеся на веранду и балкон над ней, гости зааплодировали, за их спинами снова заиграл скрипичный оркестр.

Андрей, ожидающе смотрел на Киру в упор.

– Это традиционная процедура, ее не следует бояться! – попытался он подбодрить подругу. Но Кире этого и не требовалось. То ли изрядное количество выпитого придавало ей смелость, то ли та атмосфера радостного возбуждения, всеобщего поклонения и вседозволенности, в которую она уже окунулась. Ванна с шампанским была всего-навсего одним из составных элементов торжественного ритуала бала, избравшего ее Королевой!

– Охотно! – ослепительно улыбнулась она. – Только мне нужен будет ассистент для переодевания…

– Я здесь! – как чертик из табакерки выскочил откуда-то Артурчик, но мадам Войтова, не переставая улыбаться, буднично отвесила ему оплеуху, и он вновь растворился в толпе.

– И такой ассистент у меня есть! – Кира потянула Андрея за собой.

Под блицы фотокамер они скрылись в яркой гардеробной. А через несколько минут, Кира выпорхнула обратно, на ней были только купленные накануне за восемьсот евро трусики Agent Provocateur, которые действительно имели провокативный вид, и вряд ли были предназначены для того, чтобы что-то скрывать, скорей, наоборот – подчеркивать…

Артистично раскланявшись, под гром аплодисментов, Кира грациозно опустилась в шампанское, помахав рукой телевизионщикам и журналистам. Помощник распорядителя тут же высыпал в ванну корзину цветов: бутоны роз, хризантем, гвоздик полностью скрыли тело Киры от посторонних взглядов: только голова с собранным на затылке пучком волос осталась над цветочным покрывалом. Очевидно, с яхт следили за инаугурацией Королевы в бинокли, потому что в темное небо над темным морем полетели десятки цветных ракет и фейерверков.

– Как ощущения, Кирочка? – спросил Андрей. Он стоял рядом с ванной, держа наготове раскрытое полотенце.

– Великолепные! Я просто плыву в облаке восторга по четвертому измерению…

– Уже завтра твои снимки украсят таблоиды всего мира! – довольно улыбнулся кавалер.

– Но меня заботит судьба Золушки, – вдруг опечалилась Кира. – Не превратились ли мои лабутены в стеклянные осколки, платье – в картофельную шелуху, а «Роллс-Ройс» – в тыкву, запряженную крысами?

– Нет, конечно! Кто может совершить такую гадость?!

– Ясное дело – злой колдун! Так же, как все происходящее сейчас сотворил добрый волшебник!

– Думаю, волшебство находится над категориями добра и зла. Хотя использоваться может как для одного, так и для другого! Ну, сама подумай, в кого злой колдун способен превратить твоего верного Жан-Поля? Он сам любого, превратит в кого пожелает!

– И все же, все же… – Печать озабоченности не сходила с прекрасного лица Королевы. Но вдруг она встряхнула головой, будто отгоняя дурные мысли.

– К черту предчувствия! Мы очень, просто очень! … правильно сделали, что поехали на Бал! И должны насладиться им в полной мере!

На этой оптимистической ноте Кира ловко выбралась из ванны, Андрей завернул ее в полотенце, завел в шелковую кабинку, вытер и помог одеться. Бал продолжался!

Все вернулись в зал, посередине которого, на огромном столе, уже была выстроена довольно высокая пирамида из широких шампанниц-креманок, напоминающих вазочки для мороженного. Нижний квадрат занимал почти весь стол, вышестоящие сжимались, и на вершине стояла одна единственная креманка. Забравшиеся на стремянки официанты, с двух сторон лили в нее пенящуюся жидкость из подаваемых снизу курящихся холодным дымом бутылок «Вдовы Клико». Шампанское переливалось через край, стекало вниз, но не проливалось, наполняя последующие уровни ловко выстроенной пирамиды… Через несколько минут акробатический этюд завершился – вся пирамида чаш была наполнена, причем ни одна капля не пролилась на белую крахмальную скатерть! Под благодушные аплодисменты публики, официанты из-под потолка стали передавать наполненные бокалы вниз своим расторопным коллегам, а те сноровисто раздавали их гостям. Волшебную пирамиду разобрали быстро, а выпили еще быстрее. Снова весело играла музыка, кружились в танце блистательные пары, но чувствовалось, что Бал, постепенно, начал сбавлять обороты.

На пустовавшую площадку с нарисованным кругом, стали приземляться вертолеты, забирая наиболее спешащих гостей; некоторые спускались в прозрачных лифтах к причалам, откуда юркие глиссера развозили их по яхтам; у главной лестницы снова выстроилась очередь из роскошных машин. Количество людей в зале заметно уменьшилось.

– Пора прощаться, – сказала Кира. От усталости и нервного перевозбуждения она едва держалась на ногах. – Жан-Поль, вызывайте машину.

– Давай уйдем по-английски, – кивнул Андрей, и тут же чертыхнулся. – Не выйдет, maman уже спешит к любимому сыну…

Действительно, к ним с немного печальной улыбкой гостеприимной хозяйки, не желающей отпускать гостей, приближалась мадам Войтова. Рядом с ней шел тот самый атлетически сложенный бритоголовый африканец, на которого Кира обратила внимание в начале Бала. У него были резкие черты лица, словно вырезанного из черного эбенового дерева. Да и сам он был явно изготовлен из этой тяжелой и твердой древесины. Так же, как и двое его сопровождающих с неистребимой военной выправкой. Один постарше, с фигурой отставного борца – широкие плечи, переходящие в мощную шею, заметная седина, внимательный, прицеливающийся взгляд, глубокие носогубные складки, второй повыше, молодой, ростом и могучим сложением не уступающий хозяину. Они обступили Киру, оттесняя Андрея и Жан-Поля, но последний, резким движением вернул себе место сразу за охраняемой персоной. Черные и белый богатыри обменялись оценивающе-понимающими взглядами, и молча пришли к консенсусу, сохранив сложившуюся расстановку фигур на шахматной доске индивидуальной безопасности ВИП-персон. Впрочем, Андрей остался за пределами игрового поля, и видел только широкую спину одного из телохранителей.

– Кира, один из самых важных моих гостей попросил представить его Королеве бала, – сказала по-русски мадам Войтова и, указав на своего спутника, торжественно произнесла:

– Джелани Афолаби.

– Очень приятно, – Кира вежливо улыбнулась, и протянула руку для поцелуя. Но бритоголовый атлет ограничился рукопожатием и почтительным наклоном головы.

– А это мои самые верные люди – Абиг Бонгани и Мадиба Окпара, – представил ВИП-гость своих спутников. Кира приветливо улыбнулась, но руки не подала, а богатыри едва заметно кивнули.

– Позвольте пригласить вас на морскую прогулку, – приятным баритоном произнес Афолаби. – Вертолет моего друга шейха Ахмеда бин Касима доставит нас на его яхту «Ориент» за пять минут, а на рассвете мы уже будем ловить королевскую макрель, которая единственно и достойна быть подана живой на завтрак Королеве цветов!

– Благодарю за невероятно красивое предложение, – улыбнулась Кира. – Но здесь столько вертолетов и яхт, что к ним невольно привыкаешь, а я очень устала и ничто не манит меня так, как мягкая постель…

И видя, что Афолаби собирается возразить, добавила:

– К тому же вы не учли, что я здесь не одна. – Она протянула руку, и один пальчик Королевы легко отодвинул чернокожего богатыря, выпустив на игровое поле несколько смущенного Андрея, который, впрочем, быстро адаптировался и сделал ход, по-хозяйски крепко взяв Киру за предплечье.

На вырезанном из черного дерева лице, как и следовало ожидать, не дрогнул ни один мускул.

– Я понял ваше желание, Королева цветов, – по-прежнему учтиво ответил он, не обращая на Андрея ни малейшего внимания. – Действительно, вертолеты и яхты надоедают. Но у меня найдется, чем вас удивить! И я не сомневаюсь, что мы еще увидимся!

Афолаби вновь четко наклонил голову, улыбнулся мадам Войтовой, и развернувшись, вместе со своими серьезными спутниками, направился к выходу на вертолетную площадку. Жан-Поль сказал что-то, по тону явно неодобрительное, но непонятное, будто и не по-французски.

– Что он сказал? – поинтересовалась Кира. Мадам Войтова пропустила вопрос мимо ушей, а Андрей охотно ответил:

– Это сленг. Типа того, что эти … нецензурное слово… только и умеют, что колотить понты… И я в этом с ним полностью согласен!