Глава 28

Через несколько дней Стокер оправился достаточно, чтобы мы все могли наконец собраться в гостиной лорда Розморрана и обсудить странное завершение дела Рамсфорта. Иногда его продолжали мучить головные боли, а волосы на виске (их пришлось сбрить, когда накладывали швы, причем он настоял на том, чтобы сделать это собственноручно) начали отрастать и были совершенно белыми, в отличие от остальных черных локонов. Он не снимал глазной повязки, чтобы хоть немного уменьшить головную боль, и выглядел в тот день как настоящий опасный преступник. Встречу организовала ее светлость. Явились сэр Хьюго, Эмма Толбот и сэр Фредерик Хэвлок в сопровождении горничной Черри. Она с очень торжественным видом везла его кресло и гордо вышагивала в накрахмаленной форме частной сиделки. Неизвестно, что заставило его повысить ее статус в доме, но она явно собиралась извлечь из этого всю возможную выгоду.

Однако леди Веллингтония оказалсь более осторожной, чем можно было о ней подумать. Она кивнула Черри, когда та устроила сэра Фредерика у камина.

– Спасибо, дорогуша. Миссис Баскомб будет рада составить вам компанию у себя в гостиной, – сказала она тоном, не допускавшим возражений. Черри удалилась, бросив через плечо взгляд, полный болезненного любопытства. Я могла ее понять. Тяжело смириться с тем, что знаешь столько подробностей этого дела, но не можешь послушать финал. Я лишь надеялась, что сэр Фредерик сжалится над ней и сам потом все ей расскажет.

После того как был подан чай и съедено немало прекрасных сэндвичей и пирогов, слово взяла леди Веллингтония.

– Мне следует начать с объяснения, которое, наверное, должно было произойти гораздо раньше, – сказала она.

– Совершенно верно, – ответила я намеренно сухо. Что бы там она ни собиралась объяснить в ночь, когда был ранен Стокер, все разговоры были отложены ради скорейшей медицинской помощи. И с тех пор нам оставалось только догадываться и строить предположения. Я не хотела оставлять Стокера надолго, даже чтобы дойти до особняка, и не отходила от него, как настоящая сиделка. В мои обязанности входило также следить за его жуками-кожеедами и читать вслух журналы различных зоологических обществ, членом которых он являлся. (Рада сообщить, что живой спор по поводу статьи о плюсах и минусах батавианского способа консервации образцов стал переломным моментом на пути его выздоровления.)

Губы леди Веллингтонии сложились в улыбку.

– Именно из-за меня вас привлекли к этому делу, мисс Спидвелл, ну а вместе с ней и тебя, Стокер. Но даже я не могла осознать всей опасности.

Она говорила почти извиняющимся тоном, но весь ее облик, казалось, изменился. У пожилой светской дамы вдруг появился авторитет, и со смесью восхищения и изумления я поняла, что ей подчиняется сэр Хьюго.

– В течение долгой жизни мне посчастливилось бывать в близких отношениях с королевской семьей, – сказала она. – Я не люблю этим хвастаться, ведь непременно найдутся люди, которым захочется как-то использовать эти связи, но меня всегда глубоко волновало их благополучие, а иногда я даже оказывалась посвященной в их секреты, – добавила она, бросив на меня многозначительный взгляд.

Я сразу покраснела и уставилась в чашку. Я прекрасно ее поняла, поняла также и причину того, почему она так неясно выражается. Каковы бы ни были грехи моего отца, она не собиралась делать их всеобщим достоянием.

А она без запинки продолжала.

– Когда произошло это ужасное событие, я была за границей. И почти ничего не знала о случившемся, но когда несколько недель назад вернулась в Англию, принцесса Луиза сразу нанесла мне визит. Она была в отчаянии. Сказала, что вот-вот совершится ужасная несправедливость: мужчину, ее очень хорошего друга, повесят за преступление, к которому он непричастен.

Она кашлянула.

– Время от времени с различными проблемами королевской семьи мне приходилось прибегать к помощи сэра Хьюго, – сказала она, кивнув в его сторону. – Но в данном случае его руки были связаны. Он не мог изменить решения британского суда, а британский суд счел Майлза Рамсфорта виновным.

Эмма Толбот поежилась и нервно сделала глоток из чашки. Леди Веллингтония задумчиво взглянула на нее.

– В графине на буфете стоит прекрасный виски, – сообщила она. – Добавьте его всем в чай, девочка, да побольше. Думаю, нам всем не мешает немного успокоиться.

Эмма встала, взяла графин и обошла стол, подливая в каждую чашку красивую янтарную жидкость. Когда она наконец снова сделала глоток и ее щеки опять порозовели, леди Велли вернулась к рассказу.

– Сэр Хьюго ничем не мог мне помочь, а Луиза была неспособна толком объяснить, почему она так уверена в невиновности Майлза, и мне пришло в голову, что принцесса в таком состоянии может совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Например, нанять частного детектива, ненадежного и нечуткого человека. Тогда я уже не смогла бы ничего изменить. И вот я вспомнила о мисс Спидвелл, – сказала она, кивнув в мою сторону. – И, конечно, о мистере Темплтон-Вейне, с которым я давно знакома. Я знала, что он находчивый, умный и деятельный мужчина, и слышала, что мисс Спидвелл чертовски пытлива. Если существует способ как-то изменить решение суда, то они смогут его отыскать, решила я.

Меня немного задела характеристика «чертовски пытлива», а Стокер попытался скрыть усмешку за чашкой с чаем. Леди Велли продолжала.

– Тогда я предложила Луизе довериться мисс Спидвелл и поручить расследование ей. Тем временем я все устроила так, чтобы ненадолго переселиться в дом к своему племяннику, чтобы всегда быть в курсе дел и в случае необходимости оказывать небольшую поддержку.

– Например, снабжая нас некоторой информацией о сэре Фредерике и его доме, – вставила я.

Сэр Фредерик подал голос.

– Да, мы с леди Велли действительно старые друзья. Уверен, она может многое обо мне рассказать.

– Не так уж много, – поспешно возразила леди Велли. – Некоторые вещи не имели к нынешнему делу никакого отношения.

Стокер взглянул на меня.

– Той ночью вы, уходя, оставили мне записку для сэра Хьюго. Ее нужно было отослать ему только в том случае, если вы не вернетесь на следующее утро. Признаюсь, я поняла тогда, что вам без него не обойтись, и велела ему… посоветовала ему, – быстро поправилась она, – скорее прийти вам на помощь. Но этим мое вмешательство и ограничивается.

Я ей даже поверилабы, если бы не эта маленькая оговорка. Я поняла, что она ни за что этого не признает, даже если я попытаюсь открыто с ней поговорить. Но теперь у меня почти не осталось сомнений, что именно она была тем кукловодом, что дергал сэра Хьюго за веревочки. Я не могла даже вообразить, почему она играет роль защитницы королевской семьи, но стало очевидно, что именно она – этот серый кардинал. Я покосилась на Стокера и заметила, что он пристально смотрит на нее. Потом он быстро опустил взгляд в чашку, чтобы не встречаться с ней глазами.

– Я должна еще кое в чем сознаться, – сказала она усталым голосом. – Поначалу я думала, что Луизу это дело просто вывело из равновесия. Я не ожидала, что на свободе действительно разгуливает настоящий убийца, и, конечно, не рассчитывала, что кто-то из вас окажется в такой ужасной опасности. Главным образом мне казалось, что ее немного развлечет это расследование, она сможет успокоиться и перестанет устраивать из этого трагедию, как она любит.

– Знаете, – тихо сказал Стокер, – в Африке я встречал такой обычай. Если кто-то хочет поймать льва, он привязывает к дереву козу в качестве приманки, а сам лежит в засаде и ждет, пока придет его жертва. Думаю, что козе об этом не сообщают, но все равно это выглядит немного жестоко, правда?

Она вздернула подбородок, но кажется, у нее сейчас не было сил бороться.

– Я заслужила этот удар, мальчик мой, и принимаю его. Я совершила ошибку, а ты чуть не умер из-за этого.

Стокер сразу покраснел.

– Пустяки, – заверил он ее, – это просто царапина.

– Неправда, – возразила она с тенью своего обычного напора в голосе. – Но все-таки я ценю твои слова.

Она глубоко вздохнула.

– Вот в чем заключалось мое участие и вот какую ошибку я допустила. Завтра я уезжаю в свой охотничий домик в Шотландии, где собираюсь размышлять о своих грехах.

– Только не нужно из-за меня облачаться в рубище и посыпать голову пеплом, – сказал ей Стокер. Ее губы дрогнули, будто она сдерживала какие-то сильные эмоции, но она ничего ему не ответила.

Сэр Хьюго размешал виски в чашке с чаем.

– Все необходимые формальности улажены, – сказал он нам. – Расследование смерти Джулиана Гилкриста и Оттилии Рамсфорт завершено сегодня утром, и решение присяжных вынесено.

Я уставилась на него во все глаза.

– Но нас со Стокером не просили давать показаний. Как же тогда вы могли провести расследование?

Он мягко мне улыбнулся.

– Там и так все было совершенно очевидно. Джулиана Гилкриста убила Оттилия Рамсфорт, которая затем, раскаявшись в содеянном, сама лишила себя жизни.

– Лишила себя жизни? – у меня зазвенело в ушах.

– Да, – ответил сэр Хьюго. – Не было свидетелей, которые подтвердили бы иное.

– Но я была там! – возразила я.

– Правда? Не могу припомнить, что видел вас там. – Он смахнул с брюк пылинку.

– Там были мисс Толбот и мистер Темплтон-Вейн, – напомнила я ему.

– А мисс Толбот и мистер Темплтон-Вейн могут поклясться, что видели, что именно произошло тогда в гроте? – спросил он.

– Ну… не знаю… – отпрянула я. Я повернулась к ним обоим по очереди. – Мисс Толбот? Стокер?

Эмма Толбот пожала плечами.

– Я лежала на полу и не видела, что произошло, просто предположила, что вы убили ее. Но могу ошибаться.

Я уставилась на нее, а она мне улыбнулась, и это была первая искренняя улыбка, которую я у нее видела. Ее лицо сразу показалось мне очень красивым, и я вдруг поняла, что сегодня я впервые с начала этой истории вижу ее счастливой.

Я повернулась к Стокеру.

– Я был без сознания. Ничего не помню, – честно ответил он. – Я не могу давать показаний.

– Вы удовлетворены, мисс Спидвелл? – спросил сэр Хьюго. – Никто не может подтвердить, что клинок, обнаруженный в сердце Оттилии Рамсфорт, вонзил в нее кто-то другой, а не она сама.

– Но почему?..

– Так было нужно, – быстро сказал он. – Я представил на суде письменное признание, обнаруженное в ее комнате в Хэвлок-хаусе, в нем описаны все ее преступления, она подтверждает, что виновна в этих убийствах. Она взяла на себя ответственность за смерть Артемизии и Джулиана Гилкриста, а также созналась, что хотела, чтобы ее мужа повесили.

– Признание? – спросил Стокер.

Тут в разговор вступил сэр Фредерик.

– Почерк, пожалуй, немного отличался от почерка Оттилии, – сказал он намеренно спокойным голосом, – но меня просили подтвердить, что это написано ее рукой, и моему слову все поверили.

– Но кто… – начала я.

Эмма Толбот отставила чашку и разгладила юбку.

– У многих женщин бывает похожий почерк.

– Вы написали ее признание? – Я смотрела на нее в изумлении, потом перевела взгляд на сэра Хьюго, сэра Фредерика и леди Веллингтонию. – Вы все сговорились и подстроили это. Но почему?

Мне ответил сэр Хьюго.

– Это было целесообразно, мисс Спидвелл. Когда я представил суду это признание, все встало на свои места. Оттилию Рамсфорт признали убийцей, каковой она и была. Майлз Рамсфорт был полностью оправдан, и сегодня днем его отпустят, когда завершат все необходимые формальности. Журнал обнаружили среди вещей Оттилии Рамсфорт и уничтожили. Имущество принцессы возвратили ей в целости и сохранности, – сказал он, аккуратно напомнив мне о драгоценностях, – и ее имя не упоминалось в связи с этим делом.

Во мне зашевелились неприятные чувства.

– Мне нужно знать: она позволила бы, чтобы его повесили, или все-таки рассказала бы правду?

Он развел руками.

– Майлз Рамсфорт – неизлечимый оптимист. Он доверился ей и всегда надеялся, что она вознаградит его за преданность. И она ведь сделала это, по-своему, – напомнил он мне. – Она привлекла к расследованию вас и Темплтон-Вейна. Хотя мне и не по душе было это решение, но оно в конце концов привело к такому, вполне удовлетворительному, финалу. Все остались довольны.

– Кроме меня, – возразила я. – Ведь это неправда.

– Бывает разная правда, – строго ответила леди Веллингтония. – Для общественности такой правды вполне достаточно. Мы, все, кто присутствует в этой комнате, сделали все необходимое для того, чтобы в этом деле восторжествовала справедливость, и нам это удалось.

Мне не понравились ее слова, но ей нельзя было отказать в разумности. Мисс Толбот разлила всем еще виски, а когда и с этой порцией было покончено, мы все начали потихоньку прощаться. Сэр Хьюго отбыл первым.

– У меня дела, – сказал он, вставая и поправляя жилет. – До свидания, тетя Велли, – пробормотал он, целуя ее в дряблую щеку.

Когда он ушел, я вопросительно взглянула на нее.

– Тетя Велли?

Она махнула рукой.

– Это из уважения. Вообще-то, я его крестная.

– Помимо всего прочего, – тихо добавила я. Леди Велли улыбнулась своей крокодильей улыбкой.

Я подошла к сэру Фредерику, чтобы пожать ему руку до того, как за ним придет Черри.

– Девочка просто чудо, – сказал он мне. – Быстрая, как заяц, и веселая, как птичка. Прекрасная компания для меня. Я подумываю закрыть дом и отправиться с ней к морю. Думаю, все, что мне нужно, – это долгий хороший отдых.

– Спасибо за помощь, – сказала я, – за все, что вы сделали, – добавила я, многозначительно приподняв брови.

Сэр Фредерик улыбнулся.

– Когда вы догадались?

– Что это вы послали ключ, чтобы помочь нам в расследовании? Только когда нашла туфли, – призналась я. – Кто угодно мог быть нашим таинственным благодетелем, но, обнаружив туфли, я получила доказательство, что преступник жил под вашей крышей, что это была ваша свояченица. Тогда я вспомнила ее портрет, который вы написали, как вы поймали там в ней жестокость и сильные чувства. Тогда я подумала, что вы, наверное, подозревали ее и пытались по-своему направить нас на нужный след.

Он вздохнул.

– Оттилия не любила Майлза. Она сходила по нему с ума. Вам может показаться, что эти чувства похожи, но это не так, мое милое дитя. Это две стороны одной медали, и одна из них вас разрушает. Мне повезло. С Августой мы любили друг друга. Мы ссорились, смеялись и каждую минуту жили по полной. Но страсть Оттилии была иной. Я увидел это с самого начала. Она привязалась к нему так, как ни один человек не должен быть привязан к другому. Она была им поглощена, полностью уничтожена. Вот почему я изобразил ее именно такой. Я даже тогда это видел.

– В этом и была ее трагедия, – заметила я.

– И его. Но, подозреваю, теперь он сильно изменится. Беспечность, легкомыслие – все это исчезнет после такого ужасного опыта. Он выйдет из тюрьмы другим человеком.

– Изменившимся к лучшему, – добавила мисс Толбот, присоединяясь к нам. Счастье, которое я в ней сегодня заметила, все еще освещало ее лицо. Она выглядела усталой и чуть осунувшейся, но при этом вся просто светилась.

Она радостно посмотрела на меня.

– Мне удавалось отправлять письма ему в тюрьму, и он писал мне тоже. Как только он окажется на свободе, мы уедем из Англии, – сказала она.

Густые брови сэра Фредерика взметнулись вверх.

– Вы и Майлз?

За нее ответила я, а в это время к нашей маленькой компании присоединился Стокер.

– Мисс Толбот всегда была влюблена в него, правда?

Она кивнула.

– Да, и сама себя за это ненавидела. Он был воплощением всего, что я презирала: склонный к расточительству и изменчивый, как ветер. Но я ничего не могла с собой поделать. Даже в самые ужасные моменты он был невероятно мил, как своенравный ребенок. В нем никогда не было зла, да и настоящей слабости – тоже. Он был непостоянным, как флюгер, но всегда хотел видеть в людях только лучшее, даже когда они плохо с ним обходились. Он всегда верил, что все будет хорошо, как бы ужасно ни обстояли дела. И все ему потворствовали, будто это была такая прекрасная шутка, что он был совсем не таким, каким мог быть. Меня одну это злило. Я думала, что хорошо скрываю свои чувства. Как вы узнали? – Она с любопытством посмотрела на меня.

– Стокер нашел набросок с Майлзом, который вы нарисовали. Мы видели его фотографии в газетах, но на вашем рисунке он был совсем другим. Вы наделили его благородством, которого мы в нем прежде не видели, – осторожно ответила я ей.

– Я нарисовала его таким, каким хотела, чтобы он был, каким, я знала, он может быть. Я и вообразить себе не могла, что наши чувства когда-нибудь будут взаимны, но он говорит, что всегда считал, будто он меня недостоин, – сказала она, гордо вздернув подбородок. – Мы поклялись оставить все преграды в прошлом. Уедем в Грецию, как только сможем. Он хочет оказаться подальше от всех газет и длинных языков. Там мы обретем спокойствие.

– Мне будет вас не хватать, – сказал ей сэр Фредерик. – И не вздумайте перестать творить.

– У нас еще будет время попрощаться, – пообещала она ему. Нам она по очереди пожала руки и пошла за Черри.

Я повернулась к сэру Фредерику.

– Прощайте, сэр Фредерик, – сказала я. Поддавшись порыву, я поцеловала его в щеку, а он прижал мою руку к своим губам.

– Если бы я был помоложе… – сказал он задумчиво. Я резко развернулась и отошла, а Стокер стал с ним прощаться.

На этом моя история практически заканчивается. В тот вечер, когда все разошлись, Стокер свистнул собак и медленно направился к своей пагоде, а я осталась в комнате. Налила себе еще виски и подождала, пока мы с леди Веллингтонией останемся одни. Она подошла и села рядом со мной у камина; за нашими спинами в клетке щебетали Кратет и Гиппархия.

Я смотрела в свой стакан – в хрустальных стенках сверкали искры, а на поверхности плясал свет от огня в камине.

– Значит, все устроено, – сказала я. – Как аккуратно вы со всем разобрались. Должно быть, вы очень собой довольны.

Что-то в моем голосе задело ее светлость. Она пристально посмотрела на меня.

– Мы сделали то, что должны были сделать, мисс Спидвелл. Мне жаль, что Стокер был ранен. Но вы же не об этом сейчас, правда, дитя мое? Вы злитесь на то, что вас держали в неведении.

– Я злюсь, потому что оказалась пешкой, – возразила я. – Я не шахматная фигура, которую можно передвигать, куда вам вздумается, миледи. Меня втянули в это расследование не только потому, что вы хотели развлечь ее высочество или спасти от виселицы Майлза Рамсфорта. Вы меня проверяли.

Она слабо улыбнулась мне, но ее глаза были серьезны.

– И зачем, скажите на милость, мне это было нужно?

– Потому что, когда сэр Хьюго предложил мне содержание (деньги, которые они готовы были платить мне за молчание), я от него отказалась. И вы начали беспокоиться. Вы не знали, насколько можете мне доверять, и воспользовались удобным случаем, чтобы это проверить.

– Девочка моя, я уже стара. Жить мне осталось недолго, нужно с пользой прожить последние годы. Я воспользовалась случаем и попала в двух птичек одним метко брошенным камнем. Не вините меня за это.

– Я не буду играть в ваши игры, – сказала я ей. – Я объяснила сэру Хьюго, что мне ничего от них не нужно, а теперь повторяю это вам. Они для меня никто, и я им никто. Они ясно мне это показали.

То, что Луиза получила назад свои драгоценности и не утрудилась даже прислать пару строк благодарности, чрезвычайно меня разозлило, но то, что она не вспомнила о своем обещании познакомить меня с отцом, ясно показало мне, чего я стою в ее глазах.

– Вам нужен отец. – В ее голосе не было торжества, скорее, вызов на дуэль. – Дитя мое, вы испытываете мое терпение! – Она резко стукнула тростью о пол. – Думаете, кто настоял на том, чтобы сэр Хьюго на дознании устроил весь этот спектакль? Как считаете, кто потребовал, чтобы было написано и предоставлено суду это признание Оттилии Рамсфорт?

У меня по спине пробежал холодок.

– Если бы я стала давать показания, меня обвинили бы в убийстве Оттилии, – сказала я, наконец-то начиная что-то понимать. – А он не хотел, чтобы мое имя лишний раз появлялось на публике.

– Он не мог вынести мысли о том, что его ребенок будет страдать, – поправила она меня. – Он сделал это для вас.

Я не скоро смогла заговорить.

– Спасибо, что так тактично отвернулись, – произнесла я наконец, убирая носовой платок.

– Не люблю сентиментальных сцен, – сказала она, тоже вытирая глаза. В ее голосе вдруг зазвучала доброта. – Вы должны понять, что они связаны по рукам и ногам. Он не может вас признать и даже встретиться с вами. Но не проходит и дня, чтобы он о вас не думал.

Я поднялась.

– Мне ничего не нужно, – сказала я, на этот раз совершенно искренне.

Леди Велли наклонила голову и смерила меня внимательным взглядом.

– Если бы они сейчас видели вас, то возложили бы тиару вам на голову и даровали титул. Величественна, как герцогиня, а такому нельзя научить.

– Не сомневаюсь, вы хотели сказать мне что-то приятное, – заметила я. – Но мне сложно воспринимать эти слова как комплимент.

Она медленно поднялась, опираясь на трость.

– Знаю, вы презираете мои методы, мисс Спидвелл, но мои мотивы чисты. Куда движется королевская семья, туда идет вся Англия. А куда идет Англия, туда движется весь мир.

– Понимаю, интересы одного человека не должны становиться выше благополучия страны, – не очень уверенно сказала я.

– Тогда вы должны понять их. Хотите вы того или нет, теперь ваши судьбы связаны, – сказала она мне. И я не поняла, угроза это или обещание.