В нейробиологии издавна считалось, что головной мозг имеет очень локализованные функции и во взрослом возрасте перестает расти. Теперь известно, что впадать в крайности неверно. Функции головного мозга, такие как память, эмоции и даже моторная активация, широко распределены, а не ограничены той или иной маленькой областью. Даже разделение сенсорных входящих сигналов и двигательных исходящих уже не кажется жестким. Распределение карт в головном мозге — активных областей, которые вместе формируют психические функции, — видимо, постоянно и динамично меняется под влиянием жизненных переживаний.

Мозг продолжает расти в течение всей жизни. Да, есть важные ранние периоды роста, когда он уязвим и для здорового развития нуждается в определенных входящих сигналах, но с окончанием детства и подросткового возраста рост не останавливается. Есть четыре основных способа долгосрочных изменений мозга под влиянием опыта, активирующего разряды в нейронах. Эти разряды ведут к временным, недолгим химическим ассоциациям нейронов, обеспечивая немедленную или краткосрочную память. Но долгосрочные изменения структуры мозга случаются и во взрослом возрасте. К ним относятся: 1) образование новых нейронов из нервных стволовых клеток — это подтверждено у взрослых как минимум в гиппокампе; 2) рост и модуляция синаптических связей, изменяющие взаимодействия нейронов друг с другом; 3) миелинизация поддерживающими клетками глии, в 100 раз ускоряющая поток ионов потенциала действия внутрь и наружу через мембраны нейронов и сокращающая период восстановления и покоя между разрядами в 30 раз (30 × 100 = 3000 раз, не только быстрее, но и более скоординированно во времени и пространстве); и 4) изменение эпигенетических регуляторов молекулы ДНК, например, гистонов и метиловых групп. Эпигенетические изменения индуцированы опытом и могут трансформировать влияние опыта на экспрессию генов, синтез белков и структурные преобразования.

Все озвученные способы изменения головного мозга под влиянием опыта — часть так называемой нейропластичности. Ее открытие может быстро произвести революцию в нашем обмене опытом и открыть двери к пониманию, как с помощью отношений и разума влиять на мозг.

Эти результаты можно вплести в нашу дискуссию о возникновении разума из энергоинформационного потока внутри и между. То, как внимание направляет этот поток, активирует определенные нервные пути и межличностный опыт. Внутри нас внимание как минимум стимулирует активацию нейронов в головном мозге. Вероятно, это внутреннее внимание приводит в движение поток энергии по всему телу. Когда мы общаемся, то есть я пишу, а вы читаете эти слова, мы тоже подключаем мощь внимания, чтобы направлять поток энергии и его символические формы — информацию. Благодаря сдвигам в активации нейронов создается возможность менять структуру мозга, а сдвиги внешнего внимания позволяют изменить нервные разряды внутри организма, которые не только формируют активность мозга в конкретный момент, но и меняют структурные связи в головном мозге всех вовлеченных в эти взаимодействия, в общение между людьми. Это указывает на то, что разум способен менять структуру головного мозга.

Я вспомнил о связи внимания, формирующего энергоинформационный поток, с нейрональными активностью и ростом. Куда направлено внимание, туда и текут нервные разряды, и там растут нейрональные связи. Это помогает понять не только то, как работают психотерапия и воспитание, но и как общество формирует наш разум.

Чтобы сосредоточиться на нескольких чертах нашей жизни, в дискуссии о взаимосвязях стоит использовать термин «культура», обратившись к точке зрения науки о системах. Питер Сенге пишет, что эта система переживается на трех уровнях: событий, паттернов и структуры (Senge, 2006). На поверхности мы воспринимаем события, как видимые порождения системы: ученый называет это «верхушкой айсберга». Под ней находятся паттерны поведения системы, не видимые внутри отдельного события, но при этом влиятельные и выявляемые, если признать их существование. Еще глубже видимых событий и паттернов поведения лежит структура системы, которую можно описать как состоящую из трех компонентов: склада мышления, образа действий, а также артефактов — физических аспектов культуры. Пример артефактов — столы для смены подгузников в мужских туалетах, отражающие и подкрепляющие позицию системы, что в современном обществе о младенцах должны заботиться не только женщины, но и мужчины. Структуру системы не всегда видно сразу, но ее удастся воспринять, если глубже посмотреть на привычки мыслей, действий и артефакты, лежащие в основе паттернов и событий системы.

Аналогично невозможно сознательно «увидеть» поля Фарадея телесным аппаратом, однако они реальны. Мы не видим нелокальную запутанность некоторых элементов, но для конкретных пар, например, энергии и материи, она явно существует. В случае систем мы способны увидеть события, собрать их в восприятие паттернов системы и даже выявить аспекты привычек мыслей и действий, но многие из них скрыты, особенно на первый взгляд. Артефакты структуры системы видимы, и создаваемые ими «круги на воде» — в наших мыслях и действиях, особенно при взаимодействии друг с другом — могут быть повсеместно заметны в нашей культуре, но то, что они формируют психическую жизнь, остается скрыто. Они как море, которое незримо нас окружает. Различные аспекты и свойства культуры формируют нас, осознаем мы это или нет. Это наша разумосфера.

Представьте такую сцену. Энергия и информация окружают нас, их поток проникает внутрь человека. В нервной системе энергия вызывает разряды нейронов. После этого может возникнуть любое из четырех нейропластических изменений (нервное или синаптическое развитие, миелинизация или эпигенетические модификации, регулирующие экспрессию генов). В свою очередь, нейропластические изменения в мозге меняют энергию и информацию, транслируемую нервной системой. Другими словами, паттерны энергии и информации, отправляемые человеком, прямо формируются различными видами нейропластических изменений, вызванных разумосферой. Изменение энергоинформационного потока исходит из головного мозга и тел всех людей в сфере, формирующей социальное поле. События системы меняются, и это видно невооруженным глазом, но процессы системы и даже ее структурные элементы — привычки мысли и действий — могут оставаться недоступными для повседневного поверхностного зрения. Когда события и артефакты меняются, мы легче замечаем сдвиги в разумосфере. Социальное поле находится под влиянием невидимых нейропластических изменений внутри людей, составляющих эту систему. Оно вызывает сдвиги в разумосфере — поток энергии и информации между нами в рамках культуры, — а это, в свою очередь, меняет активность и соединение нейронов. Такова рекурсивная самоусиливающаяся природа разумосферы: она индуцирует изменения в нейрональных структурах, которые поддерживают и формируют поток.

Подобный подход помогает понять природу того, как наши погруженные в отношения разумы формируют коммуникацию друг с другом в ходе так называемой культурной эволюции. Эволюция взглядов на развитие человечества за последние 40 000 лет свидетельствует, что, хотя примерно 90 000 лет назад мозг достиг определенного состояния генетически обусловленной анатомической эволюции, сдвиг, давший способность оперировать символами, резко изменил культурную жизнь, проявившуюся в создании инструментов и изображений (верхний палеолит). Распределенный разум стал движущей силой культурной эволюции человека (Dunbar, Gamble, & Gowlett, 2010; Johnson, 2005). Можно выдвинуть предположение, что обмен символическими формами внутри разумосферы, например, с помощью языка, стимулировал изменения в разумосфере каждого человека, которые могли индуцировать нейропластические трансформации, в свою очередь поддержавшие более сложную разумосферу.

Философы Энди Кларк и Дэвид Чалмерс предположили, что язык

Суть в том, что энергоинформационный поток есть во всей системе: внутри тела — внутреннего, воплощенного, личного разума, который мы назвали разумошафтом — и между телом и окружающим миром, в коллективной, отношенческой разумосфере. Чтобы понять, «где» находится разум, можно воспользоваться мощным вкладом и науки о мозге, и науки о системах. Общий знаменатель этих на вид разных подходов — опять-таки, энергоинформационный поток.

Даже если в итоге подтвердится, что сознание — эмерджентный аспект исключительно нашего разумошафта, работы отдельного мозга или организма, мы можем осознать разумосферу и субъективно, сознательно почувствовать эту промежуточность разума — так же, как мы осознаем разумошафт и субъективно чувствуем внутренний аспект разума. Осознанно или неосознанно, разумошафт и разумосфера отражают воплощенный в теле и погруженный в отношения разум, который формирует нейропластические изменения мозга и нашу культуру и сам формируется ими.