Глава 43

Мы с Джереми снова расположились на балконе. Вскоре нам предстояло заняться приготовлением обеда, но до этого еще имелась возможность немного отдохнуть. Единственной проблемой было то, что Джереми, похоже, сильно взволновало происшествие на пляже. Впрочем, возможно, его беспокоило что-то еще.

– Молодец, быстро соображаешь, – похвалил его я, обозревая гладь залива. – Хорошо, что ты назвался Аланом.

– Ну, я же все-таки не идиот.

Я поощрительно улыбнулся, но ответной улыбки не последовало.

– Я тут подумал над тем, что вы говорили, – сказал молодой человек. – Ну, про то, как я мог вести ту машину.

– И что ты надумал?

– Может, я сумел завести ее и поехать как раз потому, что был пьяным?

– Что-то я тебя не понимаю.

– Но ведь говорят, что трезвый человек при падении может сломать руку или ногу, а пьяный – нет, потому что у него мышцы расслаблены, и он падает мягко, словно резиновый.

– Это похоже на результаты научного исследования, оплаченного любителями выпивки, – заметил я. – А впрочем, продолжай.

– Ну, так вот. Может, я знал, как нужно управлять машиной с ручной коробкой передач. Но, когда я попытался это проделать на вашей «Хонде», у меня ничего не получилось, потому что я был слишком напряжен. А тогда, на «Порше», будучи пьяным, я ни о чем таком не думал – и у меня все получилось.

– Неплохая теория, – прокомментировал я.

– Нет, правда, что вы думаете по этому поводу?

– Я уже не знаю, что думать.

– Ну а если так, зачем вы вообще заговорили про это?

– Просто я пытался как-то осмыслить все и просчитать, – ответил я и вздохнул.

– В этом что, состоит работа телохранителей? В том, чтобы морочить людям голову?

– Я вовсе не телохранитель, Джереми. Я детектив.

– А я не видел, чтобы вы что-то расследовали. Вы просто ходите за мной повсюду и возите по всей стране. Впечатление такое, что у вас отпуск и вы взяли меня с собой.

– Что ж, спасибо за такую оценку, – отозвался я. – Надеюсь, ты сможешь подготовить для меня толковый обзор предложений на сайте Трипэдвайзер. Мне хотелось бы подобрать хороший пятизвездочный отель.

– Я просто хочу сказать, что вы без конца забиваете мне голову всякими вопросами, но при этом никаких ответов у вас нет.

– Может, у тебя они есть?

– Нет у меня ничего, ясно?

И Джереми замотал головой. Этот жест явно выражал отвращение и разочарование. Примерно те же чувства испытывал и я. Внезапно зазвонил мой сотовый телефон, лежавший на столике рядом. Схватив его, я посмотрел на светящийся экран и сказал:

– Я поговорю в доме.

Встав со стула, я сдвинул в сторону стеклянную дверь и, войдя в гостиную, сел на диван и поднес телефон к уху.

– Слушаю, Уивер.

– Это Боб.

Я без труда узнал голос Боба Батлера.

– Привет, Боб.

– Рад, что мне удалось до вас дозвониться. Насколько я понимаю, вы находитесь в дороге, направляясь в некое известное вам место.

– Верно.

Если Боб не знал, где я нахожусь, значит, Мэдэлайн не сообщила ему конечную цель нашего с Джереми путешествия. А уж Глории, матери Джереми, она на этот счет точно ничего не сказала.

– Как Джереми? – поинтересовался Боб.

– В порядке. А как дела у вас? Как Глория?

– Глория? Ну, она в своем репертуаре. Но в общем с ней все хорошо.

– Вы все еще у Мэдэлайн?

– Да.

– Что я могу для вас сделать, Боб?

– Видите ли, я получил очень странный звонок от Гранта Финча, – отозвался мой собеседник после секундной заминки.

– Так, слушаю.

– Понимаете, он сказал, что вы в телефонном разговоре с ним высказали предположение, будто в ту ночь за рулем «Порше» сидел не Джереми.

– Верно, – спокойно подтвердил я.

– Расскажите мне, что натолкнуло вас на эту версию?

Я вкратце изложил Бобу свои соображения по поводу умения Джереми водить машину с механической коробкой передач, сообщив о его неудачной попытке освоить управление моей «Хондой».

– Господи, – пробормотал Боб. – Просто не знаю, что и думать.

– Грант отмел все мои соображения, причем весьма решительно. Тем не менее он счел их достаточно важными, чтобы позвонить вам и сообщить о них.

– Ну да. Он и сейчас настроен весьма скептически, но считает, это хорошо, что мы знаем о ваших сомнениях. Видите ли, дело в том, что… – Боб замолчал.

– Ну, продолжайте.

– В отличие от Гранта, я не склонен полностью исключать вашу версию событий.

– Понятно.

– И какие выводы из нее, по-вашему, следуют?

– Я считаю, что эта версия, по крайней мере, должна была прозвучать во время процесса. Она могла заронить вполне обоснованные сомнения.

– Обоснованные сомнения в чем?

Теперь заколебался уже я.

– Обоснованные сомнения в том, что Джереми находился в машине – это как минимум.

– Я так и подумал, – сказал Боб. – Да, это логично. Но мы все были на месте происшествия и видели, как он выбирался из машины.

– Но при этом никто не видел, как он в нее садился.

– Боже, Уивер, что вы такое несете? Вы считаете, что кто-то мог запихнуть его в салон? Что кто-то другой взял машину, сбил ту девушку, а потом усадил Джереми за руль?

– Это всего лишь теория, – негромко произнес я в трубку.

– А какой-нибудь другой теории у вас нет?

– Есть.

– И какая?

– Что вам известно о Чарлин Уилсон?

– О подружке Джереми?

– Да, о ней. За последние двое суток она дважды умудрилась встретиться с Джереми. Полагаю, она и раньше общалась с ним довольно тесно.

– Ну да, верно. Они вроде бы близкие друзья.

– Насколько близкие?

– Вы сейчас о чем?

– Джереми ее любит?

– Любит? – переспросил Боб. – Послушайте, кто может знать, что творится в голове у молодого парня? Я знаю только, что она ему нравится. Они давно знакомы.

– Как вы полагаете, она достаточно сильно нравится Джереми, чтобы он решился взять ее вину на себя?

– Боже, Уивер, к чему вы клоните?

– Послушайте, вот моя теория на данный момент. Возможно, Чарлин и не сидела за рулем «Порше», но в том, что машиной управлял не Джереми, я уверен практически на сто процентов.

– Постойте, Уивер… у меня от ваших слов просто голова идет кругом.

– Вы присутствовали на той вечеринке. Вы видели Чарлин? Она тоже была пьяна, как и Джереми?

– Я не… Слушайте, я просто не помню. Я помню только, что Алисия – это мать Чарлин – была среди гостей, и ее муж тоже.

– Штука в том, что если Гален оказался настолько глуп, что оставил ключи в машине даже после того, как Джереми попытался ее завести, то за рулем «Порше» мог оказаться кто угодно. И этот человек, вероятно, знает, каким образом за рулем в конечном итоге очутился Джереми.

– Честно говоря, не представляю, как относиться к вашим соображениям. И не могу понять, стоит ли сообщать об этом Глории. Мне кажется, это приведет ее в полное смятение. Как думаете, все это дает нам основания для апелляции? Мы можем добиться возобновления процесса?

– А Финча вы об этом спрашивали?

– Ну, в каком-то смысле да. Но он сказал, что раз уж мы признали вину Джереми и избрали определенную линию защиты, то невозможно предсказать, к чему приведет пересмотр дела. Так что, по его словам, нам лучше к этому процессу не возвращаться.

– Ну что ж, он юрист. Он знает все эти тонкости лучше меня. – Я помедлил немного и, решившись, продолжил: – Но только я не уверен, что Финч реально действует в интересах Джереми. Возможно, вам следует нанять для молодого человека другого адвоката.

В ответ в трубке воцарилось молчание.

– Боб?

– Да-да, я здесь. Боже, ну и дела. Послушайте, я хочу обсудить все это с вами более подробно, прежде чем говорить Глории. Где вы сейчас?

– Как вы верно заметили, мы находимся в дороге. – Я не исключал, что наш разговор прослушивается, поэтому решил не сообщать Бобу наше местонахождение. – Но мы, вероятно, скоро вернемся. Думаю, все это подождет еще денек. К тому времени мы, возможно, уже снова будем в Промис-Фоллз.

– Да, конечно, это… это было бы хорошо, – сказал Боб. – А что говорит по этому поводу сам Джереми?

– Он либо очень озадачен, либо очень искусно притворяется озадаченным. Но согласитесь, Боб, что-то тут не складывается.

– Да, верно. Что ж… будем держать связь.

– Да, конечно.

Боб повесил трубку.

– Кто это был? – поинтересовался Джереми, когда я вернулся на балкон.

– Боб.

– И вы изложили ему свою сумасшедшую теорию?

– Тут и излагать-то особо нечего. Ты ведь сам, кажется, обмолвился, что стал первым в мире человеком, который в совершенстве овладел искусством по своей воле насаживаться на рожон.

– Это единственное на свете искусство, в котором есть какой-то смысл, – последовал ответ.