ГЛАВА 8
Черной стрелой Демон летел сквозь чащу, тяжелыми ударами копыт сотрясая землю. Разлапистые деревья, густые кустарники проносились перед глазами стража, сливаясь в сплошную изумрудную массу. Гончие мчались, кто впереди, кто следом, оглашая окрестности дружным лаем, и напоминали рыжие пятна, в беспорядке разбросанные по темной глади леса.
Опаль слушала его, но не слышала… Мужчина остервенело вонзил шпоры в бока своего скакуна, и Демон, перелетев через корягу, понесся дальше, как будто именно он, а не его одержимый преследованием жертвы хозяин первым стремился настичь животное. Это был крупный олень с большими ветвистыми рогами, из последних сил боровшийся за жизнь, которую стражу не терпелось отнять. Маркиз надеялся, что охота поможет хотя бы ненадолго отвлечься от навязчивых мыслей об Александрин, сотрет, пусть и на короткое время, воспоминания о молодом, совершенном теле, жаждущем его ласк. То еще испытание — каждую ночь наблюдать за невестой, сходящей с ума от желания, и не сметь к ней прикоснуться.
Иначе уже точно было себя не сдержать.
Страж и сам не мог толком объяснить, почему его так тянет к этой незнакомой, вечно настороженной, опасающейся всех и вся девушке. Так непохожей на дерзкую, бесстрашную красавицу Серен, которую он по-прежнему горячо любил. И отступать от задуманного был не намерен. Вероятно, причина временного умопомрачения кроется в чарах ведьмы, что должны были связать его и мадемуазель ле Фиенн.
А вот к Опаль после знакомства с невестой Моран окончательно охладел. Когда-то давно она действительно была ему интересна. Или же просто привлекала ее доступность. В то время маркизу нужен был кто-то, кто угодно, чтобы забыться. И дочь соседа подвернулась так кстати. Сама добровольно преподнесла ему себя, взамен не требуя ничего. Вот только очень быстро это щенячье обожание в глазах девушки наскучило магу и, даже более того, начало раздражать.
Опаль как должное приняла его решение снова вступить в брак, и маркиз уж было успокоился. Но сегодня, вслушиваясь в милое щебетание прекрасных дам, понял, что де Вержи не смирилась.
Моран направил своего коня вниз по крутому, поросшему густой травой склону. Адриен отстал, впрочем, как и остальные участники охоты. Оставил его светлость наедине со своими мыслями.
Поглощенный размышлениями и преследованием животного, страж не сразу уловил перемену в окружающем мире. Не сразу заметил, что краски поблекли и все вокруг сделалось черно-белым. Тревожно зашумела листва в высоких кронах. Потускнело солнце, еще минуту назад разливавшее свой янтарный свет по всему Артонскому лесу. К горьковатому запаху грибов и мха, окутавшего вековые стволы деревьев, теперь примешивалось тошнотворное зловоние.
Его мог источать только демон.
Зловоние едва уловимое, а значит, расстояние до твари было неблизким.
Не прошло и секунды, как грудь прошила знакомая острая боль, словно меж ребер всадили кинжал. По самую рукоять. Так происходило всякий раз, когда где-то в окрестностях появлялся демон. И единственное, что могло ее унять, — это уничтожение исчадия мглы.
Наверняка то же самое сейчас испытывал и Адриен.
Моран стиснул зубы, чтобы не закричать. Зажмурился на миг, впитывая в себя окружающие запахи и звуки, пытаясь понять, откуда несет демоническим смрадом.
Обжигающей лавой ярость растекалась по венам — неконтролируемое чувство, с которым невозможно совладать. Как и от боли, избавиться от него можно было, только превратив демона в прах.
Повернув коня, всадник помчался в обратном направлении, гонимый одним-единственным желанием: поскорее настигнуть жертву.
Пока последняя сама не превратилась в охотника.
Я стояла, не в силах пошевелиться. От неожиданно нахлынувшего осознания, кому по глупости пришла на помощь, тело сковал дикий, первобытный ужас. В чертах маленькой девочки, еще мгновение назад заливавшейся горькими слезами, не было ничего человеческого. Вот ее губы растянулись в хищной улыбке, обнажив желтые острые клыки, с которых текла слюна. Там, куда она падала, оставались выжженные прогалины. Вместо носа у «малышки» зияла дыра, черным цветом контрастировавшая с мертвенно-бледной кожей. И глаза… Опасные, безумные — в них застыла бесконечная тьма.
Осклабившись, лжестрадалица медленно поднялась и протянула ко мне руку. На моих глазах маленькие детские пальчики стали вытягиваться и превращаться в кривые когти. Я отпрянула, едва не закричав. И рада была бы, но меня сковал страх, не давая вырваться наружу ни одному звуку.
Еще шаг, за ним другой… Демон двигался со мной в унисон, как будто, издеваясь, намеренно копировал мои движения. Наверное, хотел позабавиться, насладиться моей беспомощностью, прежде чем разорвать в клочья.
Глупо, конечно, но следовало хотя бы попытаться бежать. Но только от одной лишь мысли повернуться спиной к твари, с которой ошметками спадала человеческая личина, обнажая истинную омерзительную ипостась, становилось невыносимо жутко. Ноги ни в какую не желали слушаться.
И я продолжала трусливо пятиться, ощущая, как от страха немеет тело и слезы обжигают глаза. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что Моран, аки бесстрашный рыцарь, примчится меня спасать. Успеет.
Но он не успел… Зацепившись за корень кряжистого дуба, укрытый жухлой листвой, оступилась и бесславно упала на землю. Последнее, что увидела, — как тварь, истошно взвизгнув, наверное, таким образом выражая восторг и предвкушая победу, метнулась в мою сторону.
Зажмурилась, прощаясь с жизнью, понимая, что спасения от демона мне уже точно не будет, и услышала, как радостный визг сменился яростным рыком. Грудь в том месте, где кулон касался кожи, обожгло, словно раскаленным железом. А в следующее мгновение я чуть не ослепла и была вынуждена прикрыть глаза рукой: сноп света вырвался из заключенного в золотую оправу камня, накрыв меня мерцающим куполом.
Исчадие мглы выгнулось, запрокинув голову. Послав в небо воинственный клич, снова бросилось в мою сторону и снова с шипением отскочило обратно, врезавшись в магическую преграду. Тут уж к его воплям присоединилась и я — завизжала что есть мочи, чувствуя, что еще немного, и сердце в груди разорвется в клочья, просто не выдержит этого кошмара.
Окончательно избавившись от человеческой личины, демон с остервенением бился о так раздражавшее его препятствие, и мне все казалось, что купол вот-вот даст трещину, а потом и вовсе осыплется на землю серебряной пылью. Каждый раз, когда острые когти царапали хрупкую на вид защиту и проносились в опасной близости от моего лица, я вздрагивала, но не решалась сдвинуться с места. Вдруг от одного неосторожного движения магия рассеется, и тогда уже ничто меня не спасет.
Тварь с отчаянным упорством продолжала таранить купол своими бараньими рогами, пыталась дотянуться до меня острыми когтями, угрожающе скалилась и хищником кружила возле моего укрытия, при этом издавая душераздирающие звуки. Кричала, рычала, шипела и фыркала, захлебываясь слюной, от которой трава вокруг чудо-клетки уже успела истлеть, обнажив черную землю.
Я сжалась в комок, заметив, как демон готовится к новому приступу… и взвизгнула, только теперь от радости.
На гребне холма на белоснежном коне показался всадник. Он что-то выкрикнул, но я не расслышала его слов, и пришпорил своего скакуна. Прежде чем демон успел сообразить, кто явился по его душу, огненная плеть, выпущенная стражем, обвилась вокруг мощной шеи твари.
Та захрипела, в отчаянии полоснула по горлу когтями, пытаясь освободиться от неожиданных пут. Но не успела обернуться, чтобы отразить новую атаку: созданный из пламени жгут стреножил чудовище, с силой опрокинув на землю. Однако демону и на сей раз удалось высвободиться.
К счастью, короткой заминки Адриену оказалось достаточно, чтобы загородить меня собой. Спешившись, страж на миг обернулся. В его глазах чернела тьма. Та самая, что минуту назад была во взгляде демона.
Тварь приникла к земле, готовая напасть на моего заступника. Зашипела от боли, когда страж метнул в нее огненное копье, оставив на покрытой шерстью груди глубокую борозду, и рванулась в его сторону. В воздухе запахло гнилой плотью. Я прижала ладони к губам, силясь подавить крик ужаса. Адриен успел уклониться в последний момент, пригнувшись, откатился в сторону. Иначе бы ядовитые клыки сомкнулись на его шее.
Несмотря на немалые габариты, демон двигался легко и стремительно. Вот он только что был у ручья, а в следующее мгновение уже оказывался за спиной стража. Впрочем, де Грамону ловкости тоже было не занимать. В каждом его движении, каждом шаге чувствовалась уверенность и сила опытного воина. А еще неудержимая ярость. Она концентрировалась вокруг стража и беснующегося чудовища, отравляя сам воздух, не давая дышать.
Несмотря на многочисленные раны, демон по-прежнему был силен и не желал сдаваться. Зато маг быстро слабел, теперь уже не нападал, а только оборонялся. Быть может, причиной тому была глубокая рана на руке стража, оставленная когтями треклятой твари. На светлом камзоле, вернее, на том, что от него осталось, расплывались багровые пятна.
— Адриен! — в испуге закричала я, увидев, как демон, метнувшись к кряжистому дереву, клонившему свои тяжелые ветви к сверкающей глади ручья, с молниеносной скоростью вскарабкался по широкому стволу. Оттолкнувшись, полетел на стража, готовый пронзить его своими перепачканными в крови когтями.
Ловкость на этот раз изменила моему спасителю. Адриен замешкался лишь на долю секунды, и это могло стоить ему жизни. Кажется, он даже не успел понять, что произошло. Да и я не сразу заметила появление второго стража.
Де Шалон сделал короткий пасс рукой, и воздушная стихия подбросила монстра высоко в небо… а приземлился он уже разорванным на куски.
— А поаккуратнее было нельзя? — проворчал де Грамон, стаскивая со светлой шевелюры окровавленную конечность демона.
Другая упала к моим ногам. И это для меня стало последней каплей. Краски смешались, а с ними и звуки — кажется, Моран звал меня по имени. А может, просто звенело в ушах…
Ощутила прикосновения мессира маркиза, бережно поднявшего меня с земли, и уплыла в долгожданное небытие.
В себя пришла уже во дворце, под чутким надзором родных. Мама сидела в изголовье кровати и с такой силой сжимала мою руку, что, когда я очнулась, не чувствовала пальцев. Папа нервно мерил комнату шагами и то и дело косил взглядом в сторону кровати, а близняшки о чем-то тихонько переговаривались.
— Деточка моя! — завидев, что я начала подавать признаки жизни, маменька тоже ожила. Принялась душить меня в крепких материнских объятиях — очевидно, решила доделать то, что не удалось демону.
— Ксандра, милая, как ты себя чувствуешь? — поспешил ко мне отец.
Я молчала, не зная, что сказать. Физически я, может, и не пострадала. Но стереть из памяти пережитый кошмар, увы, мне не по силам. Боюсь, он еще долго будет преследовать меня во снах, отравлять страхом воспоминания.
— Это все из-за стража! — неожиданно воскликнул отец, и в его голосе, обычно таком спокойном и мягком, сейчас отчетливо звучали гневные нотки. — Ничего хорошего не выйдет из этого брака, — проворчал барон, опускаясь на край кровати. — Изо дня в день маркиз подвергает свою жизнь опасности, не хочу, чтобы ты жила в вечном страхе. Тем более не хватало, чтобы тебя постигла участь твоей кузины Серен!
— Полноте, ваша милость, — постаралась осадить супруга матушка. — Его светлость здесь совершенно ни при чем. Ксандре просто не повезло попасться на глаза демону. Со всяким может случиться…
Баронесса осеклась, встретившись с тяжелым взглядом мужа. Открыла было рот, наверное собираясь продолжить его убеждать в обыденности случившегося, но не успела сказать ни слова. На пороге нарисовался его бесстрашная светлость собственной персоной.
— Я бы хотел остаться с мадемуазель ле Фиенн наедине, — опустив приветствия, заявил страж.
Маман тут же вскочила, принялась подталкивать к выходу близняшек и тянуть за собой мужа. Барон нехотя подчинился. Недовольно покосившись на будущего зятя, последним покинул спальню.
Оставив меня наедине с женихом.
Моран приблизился ко мне и опустился в кресло, ранее оккупированное баронессой.
— Как Адриен? — спросила, немного нервничая. И вот так всегда, стоило ему оказаться рядом.
Я снова тонула в бездонном омуте темных глаз, снова любовалась смуглым лицом с красивыми благородными чертами, словно видела впервые в жизни. И снова думала лишь об одном: об этих сводящих с ума губах, которые накрывают мои в страстном поцелуе…
— Его светлость в полном порядке. И не в такие передряги попадал. — Даже голос стража с ироничными нотками не мог развеять чувственное наваждение.
Я вроде и слушала его и в то же время не слышала, все глубже погружалась в собственные грезы, впитывала в себя бархатный, с легкой хрипотцой голос и мечтала, что мои фантазии наконец станут явью.
Ну что ему стоит хотя бы разочек коснуться моих губ? Легким, невинным поцелуем. И руку положить на талию… Притянуть к себе властно, как в дерзких снах, чтобы у меня не хватило сил ему противиться.
— Лучше скажите, как ваше самочувствие? — Пауза. — Александрин?
— А? — встрепенулась я и тут же мысленно отругала себя за совершенно неуместные сейчас мысли.
Нет бы попереживать за де Грамона хотя бы еще пару минут, так сказать, для очистки совести. Ведь если бы не храбрец-страж, этого разговора и вовсе могло не состояться. И щеки бы не пылали от пристального взгляда черных пронзительных глаз…
Единая! Да что со мной происходит?!
— Мне уже намного лучше, спасибо, — кашлянула негромко и вперилась взглядом в цветочные узоры, коими было расшито одеяло. Буду смотреть куда угодно, но только не на Морана.
Иначе, боюсь, не выдержу и сама полезу к нему с поцелуями.
— Расскажите, что произошло? Как так вышло, что вы от нас отстали?
Ох, не стоило ему подаваться вперед и брать меня за руку! От мимолетного прикосновения по коже побежали мурашки, низ живота стянуло тугим узлом.
В общем, полное поражение.
Наверняка уловив мое волнение, страж чуть заметно усмехнулся и откинулся на высокую спинку кресла. А я от греха подальше сунула руки под одеяло и натянула его до самого подбородка.
Сбивчиво, но все же сумела изложить события минувшего утра. Поведала о том, как услышала плач ребенка, и, позабыв обо всем на свете, поспешила к нему на выручку. А в итоге спасать пришлось меня.
Моран хмурился и был явно недоволен тем, что его невеста строила из себя героиню куртуазного романа. А стоило мне умолкнуть, мрачно процедил:
— Вам не следовало отдаляться от остальных охотников. В лесах Гавойи и без демонов небезопасно. Я бы не простил себе, если бы с вами что-нибудь случилось.
Больше всего на свете не любила, когда маменька меня отчитывала. И сейчас де Шалон вел себя как строгая родительница. Я уж было хотела обидеться, но последняя его фраза вмиг заглушила это бесполезное чувство, и меня затопила безудержная нежность к стражу.
Какой же он все-таки душка.
Даже мысли об Опаль настроение больше не омрачали. Наверняка все уже давным-давно в прошлом.
— Значит, вы беспокоились обо мне? — несмело подняла на мага глаза.
— Конечно, — мягко улыбнулся он в ответ. — Я чуть с ума не сошел, когда почувствовал присутствие демона. И сразу понял, что вы в опасности.
Наступило молчание. Я кусала в волнении губы. Радовалась этому неожиданному признанию и в то же время боялась поверить, что все происходит наяву. Вдруг это всего лишь очередной сон? Только в моих чудесных ночных фантазиях его светлость был нежен и ласков со мной.
Моран пересел на кровать, и теперь находился так близко, что кровь ударила в виски и все вокруг стало видеться в розовой дымке.
Может, хоть сейчас расщедрится на поцелуй? Но нет, господин страж, как назло, продолжал болтать:
— Александрин, я задолжал вам слова извинения. За то утро. Я не хотел вас обидеть и вполне понимаю ваши сомнения…
«Забыла, в чем это я сомневалась», — мелькнула мысль, и, пока я наслаждалась звучанием глубокого низкого голоса мага, Моран вкрадчиво шептал:
— Вам кажется странным, что я выбрал именно вас.
Да какое это теперь имеет значение. Главное, ведь выбрал!
— Вы сказали, что на празднике в Тюли я совершенно не уделял вам внимания. Да, это так, — смиренно согласился маркиз и, прежде чем я успела обидеться или возмутиться, мягко завершил: — Но вы не вспомнили о другой нашей встрече. Восемь лет назад, в королевском парке. На празднике после обряда инициации.
Я зажмурилась, воскрешая в памяти с таким трудом похороненные воспоминания. Самый страшный день в моей жизни. День, когда на глазах у сотен магов Вальхейма жрецы признали меня бессильной. Ни одна из стихий не желала мне повиноваться.
Как сейчас вижу взгляды собравшихся: где-то сочувствующие, где-то насмешливые и даже высокомерные. И самое страшное — ужас в глазах матери, вдруг осознавшей, что за пустышку произвела на свет.
Я, на тот момент наивная шестнадцатилетняя девчонка, грезившая о безоблачном будущем, не ожидала такой подножки судьбы. Это стало для меня настоящим ударом.
Помню, улучив момент, сбежала из церемониальной залы и до самого вечера рыдала на скамейке в парке. Там-то и повстречалась с молодым шевалье, чьим именем даже не поинтересовалась. Не до того было.
Кто бы мог подумать, что человеком, поддержавшим меня в ту трудную минуту, был де Шалон. Я сделала все возможное, чтобы забыть об этом страшном происшествии, а вместе с ним вычеркнула из памяти и образ его светлости.
— Я никому не рассказывал, но после той встречи долго не мог перестать думать о вас, — признался маг.
— Обо мне? О девчонке с растрепанными волосами и распухшим от слез лицом?
— Вы были очаровательны в своей печали, — тепло улыбнулся страж. — Нежная, ранимая девочка, которую хотелось защитить от всего мира. Я даже подумывал наведаться к вам в Луази, чтобы познакомиться поближе.
Сердце к тому моменту уже не стучало, а колотилось в бешеном ритме, готовое выпрыгнуть из груди.
— А потом? — затаила дыхание в ожидании ответа. Услышав же его, не смогла сдержать печальной улыбки.
— А потом я встретил Серен. — Во взгляде его светлости смешались грусть и нежность, вот только нежность эта предназначалась теперь не мне, а покойной супруге.
Которую он до сих пор не забыл.
Которая затмила собой все мысли о бедной, лишенной силы девочке… И в Луази так никто и не явился.
— Но теперь вы здесь, и я уверен, что вместе мы будем счастливы. Александрин. — Неожиданно маркиз опустился передо мной на колено, заставив бедное сердце замереть от восторга. — Знаю, что немного опоздал с официальным предложением. Но… вы станете моей женой?
И почему в этой комнате так душно? Или это я уже начинаю сгорать в обещанном счастье?
— Соглашусь за один поцелуй! — выпалила прежде, чем успела постичь всю абсурдность своих слов.
Времени на то, чтобы испугаться собственной дерзости, мне не дали. Мгновение, и вот я уже таю в его объятиях. Млею от прикосновений сильных рук, крепко удерживающих меня за талию, впервые пробую вкус его губ, о которых так долго мечтала.
