Шестнадцать

Мы с Финном припарковались напротив больницы, на другой стороне улицы. Меня мутило. Финн порылся в рюкзаке и достал сникерс. Он предложил половину мне, но я притворилась сытой, хотя не ела со вчерашнего дня. Я не могла рассказать ему о самом плохом: о необычайно живом воспоминании, вернувшем меня обратно в тюремную камеру, о том, как у меня была идеальная возможность выстрелить в Джеймса через окно и покончить со всем, и о том, как я заколебалась, увидев рядом с ним Марину. Я должна была рассказать об этом Финну, но не могла.

Я ненавидела себя.

Наверное, выглядела я так же паршиво, как себя чувствовала, потому что Финн положил руку мне на колено.

– Все будет хорошо.

Я посмотрела на него. В смысле – внимательно посмотрела. Он так долго был для меня только голосом, а теперь у него снова появилось тело и лицо. Я хотела запомнить его во всех подробностях, чтобы никто больше не смог отнять их у меня.

Я попыталась улыбнуться.

– Когда это ты стал таким наивным?

– Думаю, примерно тогда же, когда ты стала такой циничной. А теперь попробуй подышать. Тебе полезно.

– Ага, ага. – Двери больницы разъехались, и из них вышла Марина. Я хлопнула Финна по плечу: – Смотри!

Марина выбежала на улицу и замахала рукой, останавливая такси. К ней присоединился Финн-младший. Фотографы и журналисты, все еще толпившиеся у больницы, даже не посмотрели в их сторону, так что они сели в какую-то машину и уехали.

– Куда это они? – спросил Финн. – И почему только вдвоем?

– Понятия не имею. – Я порадовалась, что не взяла тот сникерс, потому что у меня скрутило желудок. – Но это значит, что Джеймс сейчас там внутри один.

До этого момента нам с Финном приходилось сидеть и ждать, пока Джеймс выйдет из больницы один, потому что мы не могли подойти к нему, пока они вместе. Мы не могли рисковать встречей с собой-младшими. Структура времени могла этого не выдержать.

Но если Джеймс снова один, это наш отличный шанс наконец-то сделать все правильно.

– Его там охраняют, – сказал Финн. – Он будет с Натом, а рядом – вооруженные охранники.

– Я не говорю, что это будет легко, но думаю, что надо попытаться. Ты не согласен?

– Ты чокнутая. Ну да ладно, давай.

Мы пробрались через толпу журналистов и сочувствующих – те обратили на нас не больше внимания, чем на нас-младших, – и дошли до входа в приемный покой. Я остановилась перед толпой. Я уже находилась достаточно близко от стеклянных раздвижных дверей, чтобы заглянуть внутрь. За ними теперь стоял портативный металлоискатель, и при нем – двое полицейских.

– Ладно, – сказал Финн. – Меняем план.

– И каков же новый план? – спросила я.

– Пока не знаю.

Мы стояли и думали. Какая-то девушка из толпы вручила мне свечу, и я уставилась на трепещущий огонек.

– Заезд для скорых? – спросила шепотом я.

Финн покачал головой.

– Слишком заметное место. Кроме того, там наверняка тоже охрана.

– Может, у тебя получится отвлечь охрану, а я проскользну внутрь в обход металлоискателя?

– Слишком рискованно. С одним еще могло бы получиться, но не с двумя.

Я вздохнула.

– Значит, придется оставить пистолет. Подыщем что-нибудь внутри.

Толпа зашевелилась и придвинулась к нам; Финн обнял меня за талию и опустил подбородок мне на плечо – не знаю, то ли для того, чтобы подбодрить меня, то ли чтобы говорить еще тише.

– Ты понимаешь, что в лучшем случае это будет скальпель или игла шприца? Нам придется убивать его лицом к лицу, и хорошо еще, если не голыми руками.

Я отвела взгляд. Смотреть на человека через прицел или пустить ему кровь собственноручно – это все-таки совершенно разные вещи.

– Да понимаю я…

– Ну тогда ладно, – мягко сказал Финн.

Мы вернулись к машине и спрятали пистолет в «бардачок». Когда мы пробирались через толпу обратно ко входу, я сунула свою свечку кому-то из скорбящих с пустыми руками. Мы с Финном остановились перед входом в больницу, переглянулись, и он натянуто улыбнулся мне. Я кивнула, и мы вместе шагнули вперед. Когда стеклянные двери разъехались, на нас хлынул порыв теплого воздуха, и лишь тогда я осознала, насколько замерзла. Один из полицейских протянул мне коробку для ключей, даже не глядя на меня, но другой слегка нахмурился, переводя взгляд с меня на Финна.

– Ну да, мы вернулись, – сказала я, опуская мобильник в коробку.

– Мы теперь практически живем тут, – добавил Финн. – Так что если вы хотите, чтобы мы вас подменили ненадолго…

Полицейский рассмеялся.

– Заманчивое предложение! Я вам сообщу.

Он жестом велел нам проходить через рамку металлодетектора по одному, потом вернул мне телефон.

– Удачи, – сказал Финн.

Полицейский кивнул в ответ.

– И вам тоже.

– Ну что, не так уж плохо получилось, – сказала я, когда мы шли к лифту. – Вот бы еще Вивианна и Джеймс обратили на Марину с Финном так же мало внимания, как эти полицейские в дверях!

– Мы будем действовать быстро, – сказал Финн, – чтобы они не успели сообразить, что что-то неладно. Кроме того, а что они сделают? Увидят нас в другой одежде и в чуть более взрослом виде, и закричат: «Это, наверное, Марина и Финн из будущего! Хватайте их!»?

– Резонно.

– Нам всего лишь нужно на секунду подобраться вплотную к Джеймсу, – сказал он. – Мы всё еще достаточно Марина и Финн, чтобы это не стало проблемой.

Мы шли по коридору, заглядывая в каждую смотровую палату, мимо которой проходили. Все они были заняты. В конце коридора был питьевой фонтанчик, и я притворилась, будто пью, а Финн встал у стены рядом со мной.

– Неубедительно ты пьешь, – сказал он.

– Я жду, пока какая-нибудь из смотровых освободится, – сказала я. – Давай, теперь ты попей.

Мы поменялись местами, и пока Финн пил, я продолжала следить за смотровыми. Мы не могли просто зайти и попросить на время скальпель или шприц, так что придется потихоньку пробраться туда, когда все выйдут. Тут из смотровой, через две двери от нас, врач с медсестрой вывезли бледного как мел мужчину с таким жутким переломом ноги, что я сама побледнела. Его повезли к лифту – несомненно, они направлялись на этаж, где располагались операционные, чтобы там собирать ногу из кусочков. Финн взглянул на меня и кивнул, а потом направился к освободившейся смотровой. На пороге он притормозил, потом попятился и махнул мне рукой.

Я подошла и увидела, что в смотровой оставалась еще одна медсестра, наводившая там порядок. Я шагнула вперед, а Финн прижался к стене у двери.

– Извините, можно вас? – сказала я.

Медсестра подняла голову.

– Да?

– Не могли бы вы мне помочь? – спросила я дрожащим голосом.

Медсестра подошла поближе.

– Что случилось?

– Мой папа! – Я притворилась, будто утираю слезы. – У него случился инфаркт, и его, кажется, привезли сюда, но я не знаю, где он…

Медсестра вышла ко мне в коридор, и в смотровой никого не осталось. Финн бесшумно проскользнул у нее за спиной.

– А вы спросите на сестринском посту, – сказала она, кивком указав вправо. – Там вам помогут.

– Это где? – спросила я.

– Вон там, – указала медсестра. – Видите вон тот стол с компьютерами? Спросите там у сестер.

Финн отыскал рядом с кушеткой поднос с хирургическими инструментами и схватил оттуда скальпель. Лезвие сверкнуло в свете ламп и исчезло у него в рукаве.

– Ой, правда, – сказала я. – Извините, пожалуйста. Я что-то ничего не соображаю.

– Ничего страшного.

Финн двинулся к двери, а я крепко обняла медсестру. Она застыла от удивления, но не оттолкнула меня.

– Огромное вам спасибо! – сказала я с таким видом, будто сейчас расплачусь. Финн выскользнул из палаты и двинулся по коридору в противоположную сторону. – Вы так мне помогли!

Медсестра похлопала меня по спине и отстранилась.

– Да не за что. Удачи тебе.

Она вернулась в смотровую, так ничего и не заметив, а я огляделась и, убедившись, что на нас никто не смотрит, нагнала Финна на лестничной площадке.

– Отлично сработано, – сказал он.

– Да и ты ничего так справился.

Вместо лифта мы воспользовались лестницей. Так мы могли незаметно смешаться с толпой на третьем этаже, а выходя из дверей лифта, мы рисковали привлечь к себе слишком пристальное внимание. Чем меньше времени будет у них, чтобы присматриваться к нам, тем меньше вероятности, что кто-то заметит что-нибудь подозрительное.

Я не могла думать ни о чем, кроме скальпеля в рукаве у Финна. Сумеет ли он нанести такой удар, чтобы Джеймса не смогли спасти? Тут ведь больница. Финн не переносил фастфуд, потому что он однажды прочитал, как для него забивают кур. Сможет ли он перерезать горло бывшему лучшему другу?

К тому моменту, как мы добрались до нужного этажа, мне стало тяжело дышать – и не только из-за моей ужасной физической формы. Когда Финн собрался открыть дверь, ведущую с лестницы в коридор, я вцепилась в его руку.

– Подожди. Дай отдышусь.

– Тебе нехорошо?

– Все нормально, – сказала я. – Просто перевести дух надо.

Я оперлась рукой о стену, чтобы успокоиться. Я сказала неправду. Не было мне нормально. Я опять попала в сферу притяжения Джеймса Шоу, мой мир снова вращался вокруг него, и на этот раз, чем ближе я подходила к нему, тем паршивее себя чувствовала. Я должна была бы испытывать облегчение или даже мстительную радость от возможности оборвать его жизнь и навсегда покончить с «Кассандрой», но перед моими глазами настойчиво всплывала картина, как он, лежа рядом с Мариной, держал ее за руку, – и мне становилось страшно. А вдруг я снова все провалю? Сколько людей пострадает из-за моей слабости?

Финн убрал волосы с моего лица. Его прохладные пальцы, успокаивая меня, на мгновение задержались на моей щеке и у виска.

– Подбери-ка ты волосы, – сказал он. – На это они точно обратят внимание.

– Точно! – Я собрала свои волосы до плеч обратно в хвост. Минимум на шесть дюймов короче, чем у Марины.

– Готова? – спросил Финн.

Я еще раз глубоко вздохнула и кивнула. Я должна это сделать. У меня нет выбора. Финн распахнул дверь в коридор, и я попыталась вызвать у себя внутреннее ощущение Марины – неуверенная в себе, но с развитым инстинктом самосохранения, доброжелательно настроенная, но невнимательная. Сердце мое лихорадочно билось, и на мгновение я оценила иронию происходящего: я боюсь, как бы меня не застукали на том, что я изображаю саму себя. Но когда мы подошли к комнате ожидания – я узнала кузину Алису и дядю Перри, – в голове у меня не осталось ничего, кроме плана.

Финн заглянул в комнату.

– А Джеймс у Ната?

– Я думал, вы ушли, – сказал дядя Перри.

– Нет, просто сходили переоделись, – Финн указал на себя.

– Джеймс! – донесся чей-то голос. Даже после всех этих лет я узнала голос Вивианны. Меня пробрала дрожь: я вспомнила, что случилось с ней. Что с ней случится, если мы не справимся.

Я ждала, напрягшись всем телом, что вот сейчас Джеймс ответит, сейчас он выйдет откуда-то. Но ответа не было.

– Джеймс! – снова позвала Вивианна. Она подошла ближе и увидела рядом с комнатой ожидания меня. И направилась прямиком ко мне. Я заставила себя не двигаться – не пятиться и не прикусывать губу.

– Я и не знала, что вы вернулись, – сказала она, продолжая оглядываться вокруг. Меня она почти не замечала. – Вы знаете, где Джеймс?

Я покачала головой, и Вивианна, обойдя Финна, заглянула в комнату ожидания.

– Кто-нибудь видел Джеймса?

Никто его не видел.

– О господи, – прошептала Вивианна. Она развернулась и побежала туда, откуда пришла. – Агент Моррис!

– Вив, он мог пойти за кофе! – крикнул ей вслед кто-то из Шоу – кажется, Аарон. – Я схожу к торговым автоматам, проверю.

– А я проверю уборную, – сказал Финн. Проходя мимо меня, он схватил меня за руку и повлек за собой к маленькому коридорчику, в котором находились туалеты. Я не сопротивлялась.

– Его здесь нет, – сказал Финн. – Должно быть, он выбрался наружу одновременно с Мариной и Финном.

– Значит, они где-то встретятся. Мне следовало бы догадаться, что она его не оставит, – сказала я. В коридоре хлопнула дверь, раздался крик. Мимо нас пробежал полицейский. – Давай-ка валить отсюда.

Мы направились к лестнице. Проходя мимо комнаты ожидания, Финн сообщил:

– В туалете его нет. Мы сходим проверим кафе.

– А ну стойте! – рявкнула на нас Алиса Шоу. – Пускай с этим разбираются полицейские! Хватит с меня подростков, исчезающих у меня из-под носа! Марш сюда и тут и сидите!

Мы переглянулись. Нам нельзя было здесь оставаться. Полиция Капитолия могла в любой момент перекрыть выходы из здания. Значит, остается лишь один выход, хотя наши младшие версии нам за него спасибо не скажут.

Когда Алиса повернулась с каким-то вопросом к своей соседке, мы развернулись и двинулись к лестнице.

– Стойте! – завопила Алиса, но мы и не подумали останавливаться.

Мы слетели вниз по лестнице и влетели в толпу в приемном отделении. Стоящий в другом конце полицейский услышал вызов по радио. Я подтолкнула Финна. Слышно было, что сзади кто-то бежит, но у меня не было времени оглядываться. Мы пробрались через толпу к двери.

– На этот раз мы вправду уходим! – сказал Финн все тому же полицейскому. – Честное слово!

Он схватил меня за руку и вытащил наружу, и мы нырнули в толпу людей, пришедших выразить сочувствие.

Когда мы уже снова забрались в машину, я спросила:

– К Марине домой?

– Он знает, что там его будут искать в первую очередь.

– Ты прав. – Время утекало, как песок сквозь пальцы, с каждой секундой отдаляя нас от себя. – Тогда куда он отправился?

Я смотрела перед собой, пытаясь соображать, и тут мой взгляд зацепился за человека в черном, вышедшего из «Старбакса». Это мог быть кто угодно, но я узнала его еще до того, как у обочины затормозил знакомый «БМВ» и со стороны водителя выскочила Марина, уступая Джеймсу место за рулём.

Я взлетела на крыльцо, перескакивая через ступеньки. Мне нужно было схватить какую-нибудь одежду и еду, сказать Лус, куда я собралась, а потом мы с Финном вернемся на машине Джеймса к больнице и подберем его. Если все пошло по плану, он отделался от охраны.

Наверху кто-то включил свет – за Лус такого не водилось, но моя голова и так была перегружена, и я не обратила на это внимания.

– Там в кладовке сумки, – сказала я Финну, когда мы вошли в дом. – Бери на кухне, что захочешь. Я сейчас сбегаю наверх в постирочную и прихвачу…

– Марина? Ты дома?

Я оцепенела.

Откуда она здесь взялась?!

– Это что?.. – начал было Финн.

Из коридора, ведущего на кухню, вышла мама – безупречно свежая и красивая. Она вернулась. Я только и могла, что тупо смотреть на нее. Она обняла меня, и знакомый запах духов на секунду превратил меня в маленькую девочку, любившую стоять у мамы за спиной, когда та сидела у трюмо и готовилась к выходу.

– Мама? – тихо произнесла я. – Почему ты вернулась?

– Мы приехали, как только узнали. – Она отпустила меня и вроде как лишь сейчас заметила Финна. – А это кто?

– Это Финн, ма. Ну, друг Джеймса.

– А! – сказала она, оглядев его с ног до головы. – Ты тоже учишься в Университете Джона Хопкинса?

– Нет, он учится в Сайдвелле вместе со мной.

Лицо матери не дрогнуло, как и нарисованная на нем улыбка.

– Очень мило. Может, Финн захочет подняться наверх?

Она сделала вид, будто это вопрос, но я знала, что это не так. И Финн вроде бы тоже это понял.

– Да, конечно. – Он попятился. – Я пройду… э-э… в комнату Марины, хорошо?

– Да, пожалуйста, – сказала мама. Мысль о Финне в моей комнате совсем не вызвала у меня восторга; я попыталась вспомнить, не валяется ли там на виду что-нибудь вроде нижнего белья. Но прежде, чем я успела предложить другое место, Финн развернулся и рванул наверх.

– Ты хорошо знаешь этого мальчика? – спросила мама, заправляя волосы мне за уши – она всегда так делала, когда они падали на лицо.

– Не очень, – сказала я. – Мы просто пришли… взять кое-что для Джеймса. Еду и что-нибудь из вещей.

– Хорошо. Даниэль! – позвала она. – Марина приехала!

– Папа тоже тут? – спросила я. – Почему вы не отвечали на мои звонки?

– Не было времени, дорогая. – Она обняла меня за плечи и повела в гостиную. – Даниэль! Мы тут!

– Сейчас подойду! – донесся из кабинета голос папы.

Мама села на диван и погладила мои руки. На нее непохоже.

– Ма, что происходит?

– Нам нужно кое-что обсудить, – сказала она. В комнату вошел отец. Его брюки помялись во время полета. Он явно не принял душ и не переоделся сразу же по приезде, как это сделала мама.

– Марина! – Он наклонился и поцеловал меня в лоб. – Как дела?

– Неважно, – сказала я, хотя это и так должно было бросаться в глаза. Ну и как мне теперь выбраться из дома? Их же удар хватит, если я им скажу, что собралась ехать в Коннектикут. Может, сказать, что я собираюсь снова провести ночь у Финна – только не уточнять, где Финн живет? – Я все время была с Джеймсом в больнице, с момента покушения…

– Лус позволила тебе поехать в больницу прошлой ночью? – Мама напряглась. – Когда преступник бродит на свободе, а вокруг больницы кишат журналисты? Иногда я готова поклясться, что у этой женщины нет мозгов!

Я рассердилась.

– Она мне не позволяла! Я просто поехала. Я не могла оставить Джеймса одного.

Мама разгладила складочку на моих джинсах.

– Нам нужно обсудить еще кое-что…

– Аманда! – Папа выразительно посмотрел на нее. – Не сейчас. Дело в том, Мими…

Я скривилась, услышав это младенческое прозвище, а папа уселся на поручень дивана и положил руку мне на колено. В сочетании с рукой мамы у меня на плечах это заставило меня занервничать.

– Я понимаю, что сейчас не самый лучший момент, но, к сожалению, мы не можем это оттягивать, – сказал папа. – Мы с твоей мамой много думали об этом и решили, что лучше будет, если мы некоторое время поживем отдельно.

Я уставилась на него. Это что, происходит на самом деле?

Они действительно затеяли это вот сейчас?

– Отдельно? – переспросила я. – Ты имеешь в виду, что вы разводитесь?

Папа с мамой переглянулись.

– Именно так, милая, – сказал папа.

– Я… зачем вы говорите это мне? – Я встала. – Я только что видела, как Ната ранили, а вы приехали домой, чтобы сказать мне, что вы разводитесь?

– Ужасно неудачный момент, милая, – сказала мама, – но мы не могли больше это откладывать.

– Почему? – спросила я. – Как давно вы это решили?

Возможно, уже не один год назад. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз видела их счастливыми вместе, и сперва у меня вообще ничего не вышло. Но потом мне вспомнилось, как мы втроем были в Париже. Я смотрела, как уличный торговец специальным скребком разгоняет блинное тесто по сковородке, а когда обернулась, то увидела, как папа наклонился поцеловать маму и они улыбались другу другу. Мне тогда было двенадцать. Я опустилась обратно на диван.

– Не так давно, – сказала мама. – Мы, можно сказать, уехали из города, чтобы разобраться с некоторыми вещами, так, чтобы это не коснулось тебя, но потом твоего отца вызвали на совещание.

– Я утром улетаю в Рим, – сказал папа.

– Я собираюсь, пока его нет, навестить твоих бабушку с дедушкой в Нью-Йорке, – сказала мама, – и возьму тебя с собой.

– Что? – прошептала я.

Папа сжал мое колено.

– Мы не хотим, чтобы происходящее травмировало тебя, милая.

– Вы хотите, чтобы я уехала? – переспросила я. – Сейчас?

– Так будет лучше, милая, – сказал папа. – Я пробуду в Риме не меньше недели, и мы не можем оставить тебя здесь одну, когда прямо по соседству творится такой кошмар.

Я попыталась подавить нарастающую панику.

– Тогда можно ты останешься? Я не могу бросить Джеймса…

Папа покачал головой.

– Я должен лететь. Меня ждут.

Я повернулась к маме.

– Тебе не обязательно ехать! Побудь здесь со мной!

– Лучше будет, если мы уедем в Нью-Йорк, дорогая, – сказала мама. – Я думаю, нам всем полезно будет сменить обстановку. Ты же знаешь, что твоя бабушка давно дружит с директрисой школы Спенс, а семестр только начался. Я думаю, мы можем навестить эту школу и посмотреть, понравится ли тебе там.

– Зачем?!

Родители посмотрели на меня с таким видом, будто не могли найти слов. Лишь некоторое время спустя правда просочилась в мой затуманенный мозг. Я повернулась к маме.

– Мы переезжаем? – шепотом спросила я.

– Это пока не точно, – сказала она, – но я раздумываю над этим. Я понимаю, тебе придется адаптироваться к новой среде, но тебе же всегда нравился Нью-Йорк, и там твои бабушка с дедушкой и тетя Челеста. Подумай о всех новых возможностях, которые откроются перед тобой в таком городе.

У меня перехватило горло, и не было сил вытолкнуть слова наружу.

– Но я не хочу уезжать!

– Пока еще ничего не решено, дорогая, – сказала она. – Я просто хочу, чтобы ты подумала об этом на свежую голову, пока мы будем там.

– Я не поеду.

Мама вздохнула.

– Марина. Я понимаю, что сейчас сложный момент, но я всего лишь пытаюсь сделать так, как будет лучше для тебя…

– Чушь собачья! – Внезапно туман у меня в мозгу развеялся, и я разозлилась. Настолько разозлилась, что меня начало трясти, как будто гнев рвался наружу, пытаясь пробиться сквозь тело.

– Дорогая…

– Ты приехала сюда не ради меня! – Мой голос сорвался. – Тебе наплевать, насколько тяжелыми были для меня последние сутки. Ты приехала, чтобы упаковать меня, словно багаж.

Лицо матери окаменело.

– Довольно, Марина. Нам всем нелегко.

Папа шагнул ко мне.

– Милая…

Я попыталась сдержать слезы, но не смогла. Я увернулась от папы и отскочила к выходу.

– Я вас ненавижу, – сказала я совершенно искренне. Финн ждал меня у лестницы. На плече у него висела одна из моих сумок-шопперов. Его я тоже ненавидела – за подслушивание, что бы он ни услышал.

– Идем! – бросила я.

– Мими! – крикнул мне вслед папа.

Я еще услышала, как мама сказала ему: «Пускай идет, Даниэль» – и выскочила из дома. Финн шёл за мною следом.